— Проходите, — сказал Серега.
— Спасибо, — сказал незнакомец.
Они прошли в комнату, Серега уселся на стул перед своим компьютером, гость с комфортом расположился в древнем кресле. В госте было что-то не так, но что именно, Серега понять не мог.
— Для начала позвольте мне представиться, — сказал гость.
— Было бы неплохо, — признал Серега. — Вы-то меня, похоже, уже знаете.
Богатый меценат, подумал Серега. Прочитал какую-нибудь мою книгу и хочет дать денег. Может быть, для того чтобы я его главным героем изобразил. Посмотрим, сколько предложит.
— Меня зовут Скагс.
— Странное имя.
— Вполне обычное для тех мест, откуда я прибыл.
— Следующим ходом я должен спросить, откуда же вы прибыли, не так ли? — спросил Серега. — Из зоны, что ли?
— Из внешнего круга ада, — сказал Скагс.
— Понятно, — сказал Серега. Может быть, парень и меценат, но то, что псих, это уж точно. С другой стороны, только псих может вкладывать деньги в современную русскую литературу. — Хорошо хоть, что не из внутреннего.
— Я вижу, вы не совсем мне поверили, — сказал Скагс. — Тем не менее это так. Я, видите ли, демон.
— Нет, что вы, — сказал Серега, — я поверил. Вы очень даже похожи на демона.
Скагс улыбнулся.
— Я замаскировался. Вы же не хотите, чтобы я разгуливал по городу в своем настоящем облике? С когтями, рогами, копытами и пышущим из глотки огнем?
— Определенно нет.
— Вот видите, — сказал Скагс. — Это бы привлекло к моей персоне нежелательное внимание, а нежелательное внимание — это то, чего мы, демоны, стараемся по мере возможностей избегать.
— Простите, — сказал Серега. — Значит, вы — демон?
— Совершенно верно.
— Из внешнего круга?
— Опять в точку.
— И вы замаскировались?
— Абсолютно точно.
— А вы можете хоть чем-нибудь доказать свое утверждение?
— А вы точно этого хотите? — сказал Скагс.
— Конечно, — сказал Серега. — Хоть раз в кои-то веки выпал шанс посмотреть на настоящего демона.
— Хорошо, — сказал Скагс, поднимаясь с кресла.
Серега не заметил, как это произошло, но на какое-то мгновение гость стал выше ростом, его одежда исчезла, кожистые крылья выросли из-за спины, на голове появились огромные черные витые рога, а глаза превратились в два копья пламени.
Это видение продолжалось не более секунды, потом Скагс принял человеческий облик и снова уселся в кресло. И в его руке по-прежнему дымилась сигара.
— Вы — гипнотизер? — спросил Серега, прикуривая сигарету трясущейся рукой. Палец проскакивал по колесику, и пламя никак не хотело загораться.
— Нет, — сказал Скагс. Он повел указательным пальцем левой руки, и по комнате пронесся маленький огненный смерчик, стремительно подлетел к кончику Серегиной сигареты, поджег его и тут же исчез. — Я — демон.
— И чего вам от меня надо?
— А вы сами не догадываетесь?
— Нет.
— Как же так? Вы — культурный, образованный человек, наверняка читали Гете, Булгакова и других классиков. Демону всегда надо от смертных одно и то же.
— Вы хотите заставить меня продать вам свою бессмертную душу?
— Шеф упаси, — сказал Скагс. — Вопреки сложившемуся общественному мнению, мы никогда и никого не заставляли, не заставляем и заставлять не будем. Мы только предлагаем. И мы всегда платим честную цену.
— Ага, — сказал Серега. — И что вы хотите мне предложить? Деньги?
— Нет, — сказал Скагс. — Деньги мы предлагаем простым обывателям. Для творческих личностей у нас есть более интересное предложение.
— Какое же?
— Давайте сначала кое с чем разберемся, — сказал Скагс. — Вы — писатель?
— Вроде того.
— Не слишком популярный, увы.
— К несчастью, вы правы.
— А вы знаете, в чем причина вашей непопулярности?
— Нет, а вы?
— Я знаю, — сказал Скагс. — Я многое о вас знаю, рядовой Череп.
— Но… — сказал Серега. — А, ладно.
— Вы служили в Чечне, — сказал Скагс. — Вы были представлены к награде. Вы получили звание Героя России, но вы не пришли в военкомат, чтобы получить заслуженное. Почему?
— Потому что…
Потому что нас кинули на вражеской территории без поддержки, хотелось крикнуть Сереге. Потому что в конце нас осталось только четверо, и мы прошли через настоящий ад, чтобы остаться в живых. Потому что «вертушка» не прилетела. Потому что нас предали. Потому что тех, кто погиб, к званиям и наградам никто не представлял, а нас представили только для того, чтобы замять скандал, который мы могли поднять. Потому что контрактники до сих пор не получили свои «боевые». Потому что мы могли выиграть эту войну за пару недель, а начальство растянуло ее на годы.
— Это не важно.
— А почему вы не написали об этой войне книгу?
— О ней и так написано слишком много книг. Они все лгут.
— Но вы могли бы написать правдивую книгу, — сказал Скагс. — Вы, как никто другой, имеете на это право. Ведь вы там были.
— Я не хочу.
— Почему?
— Потому что… — Странно, Серега никогда не задумывался, почему он не хочет писать эту книгу, хотя подобные предложения, исходившие и от Кати, и от боевых друзей, отвергал неоднократно. — Наверное, потому, что я боюсь. Боюсь не найти нужных слов. Боюсь, что ее напечатают, но никто не будет ее читать. А если и прочитает, то все равно не поймет то, что я хотел сказать. Не поймет, что это была за война.
— Если вы примете мое предложение, то вы найдете нужные слова, — сказал Скагс. — И не только для этой книги. Вы напишете много книг, и все они будут хорошими книгами.
— За это я попаду в ад?
— Вы в любом случае туда попадете, — сказал Скагс.
Спокойно, но уверенно, как отметил Серега. Без тени сомнения, словно точно зная, что так оно и будет.
— Почему?
— А вы считаете себя праведником?
— Нет, но ведь никогда не поздно исправиться. Исповеди, истинная вера и все такое…
— Вам это не поможет, — сказал Скагс.
— Почему?
— Спросите об этом у Данте, у Пушкина, у Оноре де Бальзака, у Форсайта, у Байрона, у Оскара Уайльда, у Высоцкого, у Лермонтова, у Шекспира, у Толкина, у кого угодно из тех, кто считался хорошим писателем или поэтом. Я спрашивал.
Они что, все у вас?! — ужаснулся Серега.
— Да.
— Все писатели?
— Не все, — поправил Скагс, забрасывая наживку, на которую Серега просто не мог не клюнуть. — Только те, кто хоть чего-то стоил при жизни.
— Но почему?
— А вы сами подумайте, — сказал Скагс. — Вам конечно же известна такая фраза «Писатели — инженеры человеческих душ»?
— Конечно, известна.
— А Сами Знаете Кто не любит, когда кто-то вносит изменения в его творения.
— Сами Знаете Кто? Вы имеете в виду Творца?
Скагс поморщился.
— Да, — сказал он. — Но мы, демоны, не произносим его имени вслух. Такова сложившаяся за тысячелетия традиция.
— Извините, — сказал Серега.
— Ничего страшного, — сказал Скагс. — Это не смертельно, только неприятно и режет слух. Писатель, я имею в виду хороший писатель, пишет великие книги. Читая эти книги, люди меняются, меняются не внешне конечно же, но внутренне. Каждая книга оставляет в душе человеческой свой след. И сколь бы хорошей и светлой она ни была, сколь бы ни вещала она о победе Добра, она все равно меняет душу, понимаете? Не важно, в какую сторону. А Сами Знаете Кто не может терпеть перемен, которые он сам не планировал.
— Но это же… ревность.
— Не знаю, — сказал Скагс. — Ревность или что-то еще. Писатели либо совершенствуют души, либо развращают их окончательно. Сами Знаете Кто не любит ни того, ни другого. Вы, писатели, вмешиваетесь в процесс, предназначенный исключительно для Сами Знаете Кого, тем самым берете на себя его функции.
— О, — сказал Серега.
— Стряхните пепел, — сказал Скагс, и только сейчас Серега заметил, что сигарета дотлела до самого фильтра. — И поймите, для вас это даже не сделка. Это просто подарок, потому что вы ничего не теряете.
— Допустим, — сказал Серега. — Как это будет выглядеть, если я соглашусь?
— Вас интересуют технические подробности?
— Можно и так сказать. Я буду находить написанные огненными письменами рукописи у себя под подушкой?
— Нет, — сказал Скагс. — Это было бы слишком просто и слишком неинтересно ни для нас, ни для вас, ведь таким образом мы убили бы сам творческий процесс. Мысли, сюжеты, герои — все это будет ваше. Мы можем гарантировать только вдохновение.
— Как вдохновение можно гарантировать?
— Очень даже просто, — сказал Скагс. — Мы пришлем к вам муза.
— Вы хотите сказать, музу?
— Нет, — сказал Скагс. — Муза — это для поэзии. Для прозы — муз.
— Не вижу разницы.
— Муза — это, простите за метафизическую подробность, самка. Она отвечает за поэзию. За прозу отвечает самец.
— И как выглядит этот муз?
— Обычно выглядит, — сказал Скагс. — Небольшого роста, толстый, носит шляпу и курит сигары. Главное не то, как он выглядит, а то, как он работает. Он будет являться к вам, как только вы сядете за клавиатуру, и вы будете находить нужные слова, подбирать необходимый тон, точно вырисовывать стиль… Музы женского рода на такое не способны. Неужели вы можете поверить, что прекрасная нимфа могла навеять Стивену Кингу те сюжеты, которые принесли ему наибольшую известность?
— И он тоже? — изумился Серега. — Я имею в виду, он тоже с вами…
— Да, — сказал Скагс. — И он тоже. В последнее время мы редко делаем подобные предложения, хотя раньше это было в порядке вещей. Вы можете сами судить об уровне сегодняшней и вчерашней литературы.
— Значит, все великие писатели заключали сделки с вами?
— Нет, — сказал Скагс. — Не все. Многие могли обойтись без нас, может быть, будь у них муз, они писали бы по-другому. Может быть, нет. Но мы не делаем таких предложений всем подряд, да всем подряд оно и не поможет. Вася Пупкин, даже если муз будет при нем круглосуточно, не выжмет из себя и строчки, если у него нет таланта. Талант необходим, и у вас он есть. А вот вдохновение вас посещает не часто. Сколько времени у вас уходит на написание книги? Обычно?
— Месяца четыре, — сказал Серега. — Но это только на черновой вариант. Потом я даю ей полежать, с месяц примерно, а потом правлю, это еще пара месяцев.
— С музом вы будете писать книги за месяц, — сказал Скагс. — И правка вам практически не потребуется. Кроме того, наша контора гарантирует, что ваши книги будут приниматься издателем и публиковаться без обычной очереди.
— Да ну?
— Да. Мы дадим вам своего литературного агента. Когда вы закончите рукопись, просто позвоните ему, и дальнейшую ее судьбу он возьмет на себя.
— И мои книги будут покупать? Их будут читать?
— Я рад, что вы затронули этот вопрос, — сказал Скагс. — Этого мы не гарантируем. Книги будут хорошими, книги будут такими, какими бы вы сами хотели их видеть, но будут ли книги востребованы публикой, этого мы предсказать не можем. Публика может быть не готова к ним, книги могут опережать свое время, как это бывало с некоторыми великими писателями, получившими признание только после смерти. Это зависит от вас, и только от вас. Мы не берем на себя ответственность за то, что вы пишете, содержание книг — ваше личное дело. Я нахожу это справедливым.
— Я тоже, — сказал Серега. — Могу я немного подумать?
Сколько угодно, — сказал Скагс, стряхивая пепел в никуда.
— Я подумал, — сказал Серега. — Где мне поставить подпись?
* * *
* * *
* * *
Архив службы безопасности Подземной Канцелярии
Документ: Расшифровка тайной аудиозаписи конфиденциальной встречи Азраеля, секретаря Того Самого Знаете Кого, и субъекта X (личность не установлена ввиду явки на встречу в бестелесном виде)
Азраель. Пока все идет по плану.
X. Я нервничаю.
Азраель. Реального повода для беспокойства нет.
X. Не были ли мы слишком опрометчивы, сделав свою ставку на Скагса? Возможно, для наших целей следовало бы выбрать кого-нибудь другого.
Азраель. Я Скагса давно знаю. Он — демон неглупый, но звезд с неба не хватает, это без базара. Он предсказуем, я все его ходы наперед вижу.
X. И все-таки его основной профиль…
Азраель. Да плевал я на его основной профиль, реально. А сорвется, дров наломает, нам же лучше. Нам же что главное? Чтобы шума побольше было.
X. Шума пока не было. Скагс справляется на «ура».
Азраель. Еще бы. Я же говорю, не дурак он. Дурак бы такое дело вообще не потянул. Но он и не гений, да и житуха у него тяжелая была, в вертухаях по внешнему кругу ходил. Высовываться не любит, глубоко копать не рискнет.