Когда я убедил ее, что уничтожить меня ей вряд ли удастся, состоялся долгий разговор. Она хотела написать обо мне статью, не приводя, конечно, настоящего имени, я согласился. Для того чтобы накопить факты, ей пришлось жить со мной буквально бок о бок, стребовав с меня клятвенное обещание, что пить ее кровь я не буду. Статью она так и не написала, ибо после очередного валютного кризиса ее издание обанкротилось и она нашла более престижную работу в одной из ведущих телекомпаний. А мы… Мы почему-то продолжали жить вместе — создания двух разных миров, бессмертный и эфемерка, вампир и его потенциальная жертва.
Не знаю, было ли это любовью. С ее стороны — быть может, с моей — почти наверняка нет.
Дело в том, что больше всего бессмертный страдает от одиночества, от отсутствия человека, с которым он мог бы поговорить, рассказать ему всю правду, этакой отдушины, в которую можно излить свои радости и печали, похвастаться своими победами и поделиться поражениями. Ольга стала для меня такой отдушиной.
У меня и раньше бывали любовницы-женщины, и я вовсе не убивал их после безумной ночи любви, как это описывается во многих дешевых книжонках про наше племя, но ни с одной из них мне не было так хорошо и спокойно, как с Ольгой. И ни одной из них я никогда не рассказывал правды.
Были у меня и любовницы из моего собственного народа, но такие связи мимолетны и обычно долго не длятся. Бессмертные не любят находиться рядом друг с другом. Боюсь, что мои мать и отец были исключением из этого общего правила.
С тех пор как я объяснил Ольге, что не нуждаюсь в человеческой крови каждый день и выхожу на охоту не чаще одного раза в год, она относилась ко мне более спокойно, хотя лично я этого понять не мог. Какая разница, сколько раз ты убивал, ведь убийство оно убийство и есть? Но смертные вообще обладают особой, не поддающейся анализу логикой — так что уж говорить о смертных женщинах?
Не могу сказать, что привлекало ее во мне. Мистический ореол Князя тьмы, образ настоящего мачо, постоянно присутствующий привкус опасности, щекочущий нервы и волнующий кровь? А может быть, и та самая пресловутая любовь, о которой написано много книг, но не сказано ничего вразумительного. Как говорят смертные, любовь зла…
Ольга осталась дома, она отсыпалась после очередной командировки в горячую точку, где ее операторскую группу обстреляли из минометов. Материал был уже смонтирован, так что она могла позволить себе несколько дней отдыха и сразу же после завтрака вернулась в постель. Не буду рассказывать вам о том, как мне хотелось составить ей компанию и скрыться от враждебного и полного опасностей мира под одеялом. Дела звали меня.
До полудня я успел посетить престарелого потомка князей Лопухиных, сторговав за полцены ширму и пару столиков начала века. Конечно, я мог бы сбить цену и сильнее, если бы мои мысли в то время не были заняты совсем другими, не касающимися бизнеса вопросами.
Среди дня мне позвонил мой клиент, тот самый, которого я просил навести справки, и сообщил, что подвижки в деле есть, но ему надо уточнить кое-какие детали. Мы договорились созвониться вечером, и я отправился в свой магазин.
Клиентов не было, и мои помощники занимались тем, что играли в нарды. Поинтересовавшись, не заходил ли вчерашний толстяк, узнав, что не приходил, и предупредив парней, что меня ни для кого нет, я заперся в своем кабинете и включил компьютер, намереваясь заняться бухгалтерией. Иконка в правом нижнем углу дисплея сообщала, что я получил послание по электронной почте. Адрес мне знаком не был, но страной отправителя значилась моя родина — Испания, и, заинтересованный, я щелкнул по иконке и открыл послание.
Прочитал я следующее:
«Мастер, у меня есть тревожные для Вас новости. Не сочтите за труд связаться со мной по адресу (адрес приводился, но я не стану его упоминать, дабы отвести возможные неприятности от моего адресанта). Преданный вам Хосе».
Я улыбнулся. Хосе был первым из сотворенных мной учеников и, пожалуй, самым талантливым. Обычно ученики покидают своих создателей после первых двадцати пяти — тридцати лет после творения, но мы с Хосе поддерживали отношения постоянно. Был лишь небольшой перерыв, когда он вместе с Колумбом высадился на Американском континенте и несколько десятков лет я считал его погибшим. Но потом сообщение между материками наладилось, и я получил от него очередную весточку.
Что за тревожные известия? Мало их, что ли, было до сих пор? Еще одна из немногих придуманных смертными пословиц, которая казалась мне правдивой, гласила: «Беда не приходит одна». Умеют смертные подмечать такие вещи.
Я связался с моим провайдером, вошел в Интернет и отстучал на клавиатуре электронный адрес Хосе. Придуманные эфемерами компьютеры очень облегчили процесс общения, так что грех было и нам, бессмертным, не пользоваться открывающимися возможностями всемирной Сети.
Похоже, Хосе был на месте, словно ждал, пока я с ним свяжусь, потому что уже через полторы минуты после того, как я отправил послание: «Буэнос диос, амиго, что за новости?» — на моем дисплее замерцал ответ:
«Плохие новости, Мастер. Вы в большой опасности».
«Что еще стряслось? И сколько раз я просил не называть меня Мастером?»
«Не буду, Мастер. (Один из недостатков Интернета, да и любой связи на расстоянии, заключается в том, что невозможно отвесить своему собеседнику подзатыльник. Сидит себе и хихикает, наглец. И ведь знает, что мне не нравится форма обращения, содранная из какого-то второсортного фильма ужасов.) Одна из групп ватиканских охотников отправилась в Россию. Думаю, они идут за Вами».
«Почему за мной? Я не единственный вампир в Москве».
«Кардинал Бордини направил лучшего из своих псов, отца Доминика. Вряд ли его выпустили бы против кого-нибудь из мелкой сошки вроде нас».
«Я слышал об отце Доминике. Он действительно опасен?»
«Еще как. Это он три года назад убил Франсуа. Он на вампирах вроде как помешан, одержим. Ходят слухи, что ему помогают свыше».
«Выше никого нет. Возможно, это очередной ватиканский шарлатан, но все равно спасибо тебе, Хосе».
«Не за что, Мастер. И берегите себя».
Он прервал соединение.
Помните знаменитый фильм Джона Карпентера «Вампиры», главную роль в котором исполнил Джеймс Вудс? Про группу нанятых Ватиканом преступников, колесящих по Новому Свету на огромных джипах и уничтожающих нашего брата пачками. Не удивлюсь, если фильм был снят по прямому заказу Ватикана, дабы привлечь на свою сторону общественное мнение и подготовить почву для вербовки в эти отряды новых людей. Скажете, невероятно? Но ведь фильм «Встречная тяга» был снят для популяризации у молодежи профессии пожарного, и после его показов целые толпы неопределившихся молодых людей ринулись штурмовать отделы кадров. Конечно, в нашем случае воздействие не может быть прямым, но все же… Стоит молодому человеку сделать подобное предложение, и он вообразит себя этаким бесстрашным Джеймсом Вудсом, профессионалом до мозга костей, неутомимым и несгибаемым. Вполне вероятно, что его карьера будет весьма короткой и закончится сломанной шеей где-нибудь в пригороде небольшого европейского городка.
Но такие отряды действительно существуют, и мысль, что по моим следам идет один из лучших охотников Ватикана, не придавала спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Отец Доминик был хорош. Говорили, что у него особый нюх на нежить и он находит вампиров с такой же легкостью, с какой вампир подбирает себе очередную жертву. А о его трехгодичной давности эпической битве с моим знакомым, Франсуа Ле Брийоном, уже начали ходить легенды. Франсуа был моим ровесником, может, чуть помладше, и в ту последнюю для себя ночь он уложил не меньше десятка охотников, пока двуручный меч святого отца не отделил его голову от тела.
Что ж, надо стать осторожнее, а то я слишком расслабился за последние несколько лет.
Я набрал код замка и вынул меч из хранилища. Упаковал в черный ящичек для переноски оружия, выключил компьютер, запер за собой кабинет, попрощался с сотрудниками, предупредив, что в следующие несколько дней в магазине могу не появиться, и вышел на улицу.
Сами знаете, какая беда с парковкой в центре столицы в будние дни. Мой «мицубиси» стоял в паре кварталов от магазина, так как ближе припарковаться я просто не смог. Я поправил солнечные очки, закурил сигарету и зашагал к своей машине.
Из-за угла с визгом плавящихся на асфальте шин и скрежетом тормозов вывернула машина. Водитель должен был быть настоящим асом, чтобы вписаться в такой поворот на скорости восемьдесят километров в час.
Стрелок на заднем сиденье тоже был асом. Попасть из бешено несущейся машины в шагающего по тротуару одинокого человека, пусть даже из винтовки с оптикой, да еще не просто попасть, а попасть два раза в область поражения — трюк если не цирковой, то уж не менее чем голливудский.
Обе пули угодили мне в грудь.
Гиены
— Алло, Эдик, у нас проблемы.
— Какие еще проблемы, Гнутый?
— Клиент все еще жив.
— Как?
— Сам не понимаю. Шмаляли с тачки, ты Серегу знаешь, он стрелок классный. Две пули в гада всадил, я сам видел, того аж в стекляшку отбросило. Парнишки с места тут же ломанули, а я остался покараулить, что да как. И прикинь, этот хмырь тут же встает как ни в чем не бывало, осколки с себя стряхивает и дальше прет. Не иначе, в жилете, сука, ходит.
— В башку надо было садить, в башку!
— Да кто ж тебе в башку с такого расстояния на ходу попадет?
— Вечно ваши фокусы! Винтовки, машины… Боевиков насмотрелись, идиоты? Нет чтобы по-простому, а потом — контрольный в голову! Вечно надо свой класс показать, додики! И теперь что?
— Эдик, да мы его по-любому достанем…
— Как, интересно? А если фуцин сейчас на дно заляжет? Где ты его искать будешь? У нас времени в обрез, и так все стрелки порем! Ты облажался, а с Тенгизом вечером кто говорить будет? С чеченами войны хочешь?
— Эдик, мы сейчас же к нему на хату едем, там подождем. Должен нарисоваться клиент.
— А если не нарисуется? В розыск его объявишь, что ли?
— Эдик, я…
— Мудак ты, Гнутый! Простого дела сделать не можешь, да? Ладно, дуйте по адресу, если клиент нарисуется, звоните мне на трубу. Сам подъеду.
— Ага.
— Не упустите его, понял? Ушлый клиент попался.
— Да понял я, Эдик, понял.
— Вот и хорошо. Действуй, Гнутый.
Волк
Когда проживаешь столь долгую жизнь, как моя, привыкаешь, что время от времени в тебя постреливают. В меня частенько постреливали.
Конечно, трудно убить вампира при помощи огнестрельного оружия, даже используя серебряные пули, но это еще не значит, что процесс переваривания бессмертным организмом внезапно попавшего в него энного количества свинца можно назвать приятным.
Регенерирую я быстро. Мое тело еще находилось в состоянии свободного падения, отброшенное ударной силой двух пуль в витрину соседнего трикотажного магазина, а входные отверстия от пуль уже исчезли. Потом организм немного поработал над следами порезов на спине и шее от пробитого мною витринного стекла, так что, когда вокруг стали собираться зеваки, на мне уже не было ни царапинки. Падение же смягчила пара манекенов, разодетых в тряпки последней коллекции Юдашкина или не знаю кого там еще, на которые я повалился. Правда, в отместку за столь неподобающее обращение со своими коллегами третий манекен упал на меня сверху, и его оттопыренная правая рука заехала мне в солнечное сплетение.
— Что тут было-то? — раздался встревоженный женский голос.
— Стреляли, похоже, — ответил мужчина из толпы.
— Точно вам говорю, стреляли, — заявил кто-то энергичным и бодрым голосом человека, который уверен, что уж в него-то никто никогда точно стрелять не будет. — Из «форда», двумя выстрелами, в грудь… Допек кого-то, бедолага…
— Да какой он бедолага?! — возмутился женский голос. — Небось, такой же бандит, как и те!
— И не «форд» это был, а «тойота».
— В «скорую» звоните. И в милицию.
— Одним бандитом меньше…
— Смотри-ка, а он еще дышит!
— В грудь, говоришь? А дырки тогда где?
Под аккомпанемент последнего заявления я открыл глаза и сел. Из складок одежды посыпались осколки битого стекла.
— О господи, — прошептал кто-то.
— Промахнулись…
— Если промахнулись, что же он, по-твоему, сам в витрину сиганул?
— В тебя стрелять будут, еще не туда сиганешь…
Черт побери, подумал я, похоже, магазин тоже надо будет переводить. Слишком большая собралась толпа, сейчас кто-нибудь из соседей меня узнает, разговоры пойдут… Опасным занятием стал антикварный бизнес. Не пора ли переквалифицироваться в управдомы?
Я оттолкнул свалившийся мне на колени манекен и поднялся на ноги. Толпа не знала, как реагировать на мое воскрешение, посему я отыскал футляр с мечом, валялся он недалеко, и поднял его.
— Такое я проделываю походя, — сообщил я изумленным зевакам. — Кто хозяин магазина?
Хозяином, точнее хозяйкой, оказалась весьма миловидная особа лет тридцати, одетая явно с большим вкусом и денежными затратами, нежели предполагала витрина ее «салона». Она оценила ущерб в шестьсот долларов, я тут же отсчитал требуемую сумму, добавил еще двести баксов за моральный ущерб, заверил, что со мной все в порядке и все будет в порядке, и отбыл. Толпа, переговариваясь и провожая меня взглядами, стала медленно расходиться. Кто-то предлагал задержать меня до прибытия милиции (милиция любит приезжать на разборки только для того, чтобы подвести окончательный итог переговоров, то бишь подсчитать трупы, так что в течение ближайшего получаса наряда явно не предвиделось), но потом, правильно оценив свои шансы справиться со мной и не угодить при этом в больницу или, еще хуже, попасть в какую-нибудь неприятную историю, препятствовать мне никто не стал. Очень благоразумно с их стороны, потому что выстрелы, произведенные в меня, нередко выводят вашего покорного слугу из состояния душевного равновесия, а неуравновешенный я могу натворить что угодно. Сломанные руки и проломленные головы гарантированы. Летальный исход весьма вероятен.
Тройка зевак проводила меня до самой машины, наверняка они даже переписали номера, но ближе чем на пять метров никто не подошел. Трогаясь, я срисовал на углу обеспокоенного типа, разговаривавшего по мобильнику и бросавшего подозрительные взгляды в мою сторону. Соглядатай из группы прикрытия. Теоретически его можно было бы поймать и выдавить из него требуемую мне информацию, но в данных обстоятельствах — настороженность самого соглядатая, толпа любопытствующих вокруг и возможный скорый приезд милиции — я счел такой ход не самым благоразумным. Срочно надо было вывозить Ольгу с квартиры. Охота на меня шла уже серьезная, а у Ольги нет моего иммунитета к огнестрельным и прочего рода ранениям.
Следы я путать не стал, пустая трата времени, если учесть, что первый соискатель моей головы ждал добычу около дома.
Псы
Труп они скинули в одном из многочисленных мелких монастырей в центре Москвы, чей настоятель был посвящен в миссию отца Доминика. Киллера ждала безымянная могила на святой земле, и если черви и будут обедать его плотью, то это будут самые добродетельные черви.
Штаб-квартирой охотникам за вампирами служило небольшое подвальное помещение, в котором раньше размещался пункт приема вторсырья, потом спортивный зал, где молодые бритоголовые парни накачивали мускулы в перерывах между разборками, парней то ли перестреляли, то ли пересажали, и помещение — через подставных лиц, естественно, — выкупила церковь. Тренажеры и качалки отодвинули в сторону, у стен поставили кровати, нашли свое место несколько столов с компьютерами и прочим оборудованием охотников за вампирами, а тяжелая сейфовая дверь хранила содержимое помещения от глаз бомжей, дворовых хулиганов и прочих любопытствующих. Конечно, периодически подъезжающие к подвалу джипы вызывали пересуды у аборигенов, но дальше пустых разговоров и домыслов дело не шло: с владельцами джипов не любят связываться не только гаишники.