— Желание клиента для нас — закон, — сказал он.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Насколько я понимаю, вы — продавец?
— Менеджер по продажам, — сказал он.
— Значит, продавец, — сказал я. Обзовись ты как хочешь, суть от этого не изменится, правда? Если он — менеджер по продажам, то я тогда кто? Менеджер по покупкам. — Видите ли, Петя, обстоятельства сложились таким образом, что сегодня я вынужден буду купить отечественную машину.
— Сочувствую, — сказал он, продемонстрировав мне превосходную работу стоматолога.
— Вот вы улыбаетесь, — сказал я. — А я, между прочим, принципы свои нарушаю.
— Вы зря так расстраиваетесь, — сказал он. — В последнее время качество автомобилей Волжского автозавода сильно возросло.
— Только не надо меня лечить, Петя, — сказал я. — Единственная характеристика автомобилей Волжского автозавода, имеющая постоянную устойчивую тенденцию к росту, это цена.
— Ценовую политику определяет завод, — сказал Петя. — Мы, автосалоны, здесь абсолютно ни при чем.
— Не стоит оправдываться, — сказал я. — Я же сказал, что мне необходимо купить машину, так что без нее я сегодня не уйду, и вы гарантированно получите свои комиссионные.
— Это меня радует, — сказал он. — Какую машину будете брать?
— А что у вас есть?
— Всё, — с гордостью сказал он. — У нас полностью представлен весь модельный ряд всех отечественных автозаводов, все цвета и комплектации, включая тюнинговые модели.
— Хорошо, — сказал я. — Пройдемся по всему модельному ряду. Вот это у нас что?
— Классика, — сказал он.
— Ага, — сказал я. — Если мне не изменяет память, классика — это пятнадцать лет назад модифицированная «копейка», поставленная на производство тридцать лет назад?
— Ваша память вам не изменяет. А еще раньше это был «фиат».
— Чего-то она меня не вставляет, — сказал я. — А вот это что за чудо-юдо?
— Последнее семейство ВАЗа, — сказал он. — Десятое. ВАЗ-2110, 2111, 2112
— Такое впечатление, что пытались сделать «Ауди-80», но у пьяного слесаря дрогнула рука.
— Вы не первый, кто обращает внимание на эту деталь.
— Потому что она бросается в глаза, — сказал я. — Этот автомобиль не соответствует моему эстетическому мировосприятию и входит в диссонанс с моим гармоничным естеством.
— Мини-вэн не желаете?
— Это, типа, автобус?
— Типа того.
— У меня права только на легковые.
— А он, типа, легковой автобус.
— Это где ж мне взять столько народу, чтобы его весь забить? — спросил я. — А вот это что такое угловатое и убогое?
— ВАЗ-2108, — сказал он. — В простонародье «зубило».
— Похоже, — сказал я.
— «Сеат Ибица» примерно восемьдесят второго года, — сказал он. — Если вы этого, конечно, не знаете, и если это, конечно, вас интересует.
— Конечно, интересует. Кузов содрали?
— Большей частью да. Ну и компоновку. Двигатель поперечный, привод, естественно, передний…
— Петя, — сказал я. — Не загружайте мой мозг обилием технических подробностей. Скажите мне лучше вот что: оно ездит?
— И очень даже неплохо.
— Петя, — сказал я. — Окажите мне любезность, выгляните вон в то окно.
— Зачем?
— Пожалуйста.
— Ну выглянул.
— Дерево видите?
— Вижу.
— Под деревом стоит моя машина. На которой я приехал сюда.
— О.
— Вот именно. Так что не надо мне рассказывать о том, что тут у вас неплохо ездит.
— Семьдесят третий год?
— А вы знаток. Семьдесят четвертый.
— У меня у самого семьдесят пятого, — сказал он.
— Рад встретить ценителя старины, — сказал я.
— Взаимно, — сказал он. — Но раз уж мы оба — ценители старины, может, нам стоит перейти на «ты»?
— Давай, — сказал я.
— Ответь на один вопрос, — сказал он. — Чисто любопытства моего для. На фиг тебе эта дрянь? — Он махнул рукой в сторону «зубила».
— Начальство настаивает, чтобы все сотрудники поддерживали отечественного производителя.
— Озверело твое начальство.
— Не говори, — сказал я. — Ладно, заверни мне этот хлам.
— Который?
— Который «зубило».
— Есть встречное предложение, — сказал он. — Несерийная модель, чтобы не чувствовать себя таким уж убогим.
— В чем разница?
— Там двигатель — эрпэдэ.
— И что это за хрень?
— Роторно-поршневой двигатель, — сказал он. — Был разработан для того, чтобы устанавливать на модели, используемые спецслужбами. Группы быстрого реагирования милиции, фээсбэ.
— До сотни хоть разгоняется?
— Согласно паспортным данным завода-изготовителя, — сказал он, — которым у меня нет никакого основания не доверять, обычная «восьмерка» с полуторалитровым карбюраторным движком разгоняется до ста пятидесяти шести километров в час. Машина с эрпэдэ выдает за две сотни.
— Брешешь, — сказал я.
— Чтоб мне провалиться.
Я внимательно посмотрел на пол под его ногами. Трещин вроде бы нет. Может, и не брешет.
— Побожись.
— Гадом буду.
— Будешь, — сказал я. — Сколько?
— На полторы штуки дороже обычной. Но за эти деньги ты получаешь усиленную подвеску, резину Р-14, спортивный глушитель…
— Не гони, — сказал я. — А обычная сколько стоит?
— Четыре с полтиной.
— Нормально, — решил я. — Давай свою эрпэдэ.
Он жестом заправского ганфайтера сорвал с пояса свою мобилу и быстро затараторил в нее, причем половину текста составляли кодовые обозначения, простому смертному недоступные.
— Машину уже готовят, — сказал он. — Документы тоже. Пойдем пока в бар.
— Я за рулем.
— Я тоже. Опрокинем по рюмашке кофе.
— Не могу, — сказал я, — огорчить тебя отказом.
Мы пошли в бар, и симпатичная девчушка-бармен налила нам по чашке бодрящего напитка. Мы закурили по сигарете.
— Допоборудование вешать будешь? — спросил Петя.
Я подумал о том, что у меня осталось еще три с длинным хвостиком штуки, а сдачу я обещал не приносить. Но за каждый доллар надо было отчитаться, так? А для того, чтобы отчитаться, нужны чеки.
— Буду, — сказал я. — С чего начнем?
— По полной?
— По полной, — сказал я. — Но в разумных пределах.
— Это хорошо, — сказал Петя, и глаза его загорелись. С допоборудования он тоже получал проценты. — Первым делом надо начать с того, чтобы твою покупку сохранить.
— Вот как? — удивился я. — А что, это еще и угнать могут?
— Еще как.
— Не могу себе представить почему.
— Номера кузова перебить легче, чем на других моделях.
— Спасибо дизайнерам?
— Ага. Самая угоняемая, кстати, модель.
— Спасибо, удружил.
— Другие тоже угоняют.
— Меня это радует, — сказал я. — И где у вас витрина со всеми причиндалами?
— Витрина есть, — заверил он меня. — Но лучше вот так. И он достал из-под стола буклет с картинками.
— Что посоветуешь?
— Есть такая штука, худлок называется. Магнитный замок капота. То есть капот можно открыть только из салона.
— Помогает?
— Особенно в контексте с сигнализацией.
— Сколько?
— Сто пятьдесят.
— Беру.
— Сигнализацию какую?
— А какую посоветуешь?
— Ну, «блэк баг» ты на эту дрянь все равно не поставишь, тем более что она стоит дороже, чем сама тачка. Возьми «пантеру».
— Что за зверь?
— Обычный набор: центральный блок, два электрозамка, датчик удара, объема, шесть концевиков — на двери, капот и багажник. У тебя дверей меньше, так что еще и останется в запас. Сирена автономная.
— Это круто?
— Так себе. Сирену все равно в первую очередь разбивают. Есть выход на пейджер.
— А сам пейджер?
— Еще полсотни баксов сверху.
— Давай, — сказал я. — Это что за штырь?
— «Гарант», замок на рулевую колонку.
— Советуешь?
— Многие ставят.
— Но?..
— Сталь прочная, замок кодовый, не откроешь, не распилишь. Саму колонку распилить быстрее.
— И?..
— Ты пойми, — сказал он, — если твою тачку конкретно угнать захотят, все равно угонят, хоть капканы медвежьи ставь. Сигнализация быть должна, конечно, но никого, кроме наркомана в нолину обдолбанного, она не остановит. Так что тут главное — не переборщить.
— Тогда — к черту. Что там еще?
— Балалайка нужна?
— Я не большой поклонник фольклора.
— Я тоже. Балалайка — это магнитола.
— Балалайка не нужна. От магнитолы не откажусь. Что есть?
— Все. «Пионер», «Сони», «Кенвуд», «Кларион».
— Что посоветуешь?
— Голову — «Пионер», колонки — только «Сони». В «восьмерку» двух «трехполосников» — за глаза.
— Валяй.
Он сделал отметку в своем буклете.
— Люк резать будем?
— Сколько?
— Шестьсот.
— А по времени?
— Часа полтора.
— Мне машина утром нужна.
— Управимся до утра.
— Режь. Что еще?
— Диски.
— Что с дисками?
— Там заводские стоят, штамповка. Литые круче.
— Сколько?
— Четыреста за комплект.
— Валяй.
— Деревянный руль?
— Зачем?
— Модно.
— А безопасность?
— Влияет.
— Сильно?
— Сильно.
— К черту.
— К черту. Кенгурятник?
— Это что за хрень?
— Такую штуку у паровоза спереди видел? Скотосбрасыватель называется.
— Видел.
— То же самое, только на тачку.
— Смысл?
— В Австралии кенгуру под машины бросались, радиаторы ломали, вот там и придумали.
— Я на ней в Австралию позориться не поеду, — сказал я. — А в Москве кенгуру нет.
— В Москве пешеходы есть.
— И что, сильно от пешеходов помогает?
— Для машины разницы никакой. А у пешеходов шансов на порядок меньше. Капот гладкий, он перекатывается, а об эту штуку только руки-ноги ломает. А когда и голову.
— И что, кто-то ставит?
— Многие.
— Смысл?
— Круто.
— На фиг. Понты.
— Разумно. Антикор делать будешь?
— Так ведь лето.
— Не повредит.
— Сколько?
— Цинком — сто пятьдесят, обычным — сотня.
— Цинком, — решил я. — Все?
— Зеркала с электроприводом.
— Блажь.
— Электростеклоподъемники.
— Это что, опция?! — ужаснулся я.
— Ага.
— Ставь. Там же стекло такое — ручку крутить задолбаешься.
— Именно. Кондиционер?
— Сколько?
— Полторы.
— Круто, — прикинул я. — Превышу лимит.
— Тогда не будем. Антирадар?
— Сколько?
— Триста.
— Баксов?
— Баксов.
— Смысл? Штраф за превышение — сотня с протоколом, полтинник без. Причем в рублях.
— Нет смысла, — признал он. — Тогда вроде все.
— Подбивай бабки.
— Сейчас. — Из склада под столом он извлек калькулятор и принялся исступленно стучать по клавишам. — Девять триста.
— Реально, — сказал я.
— Тянет на приличную иномарку.
— Иномарки нам не нужны, — сказал я.
— Понимаю. Ты местный?
— Это зачем?
— Регистрация в ГИБДД по Москве за полчаса.
— И сколько?
— Бесплатно.
— Только для меня?
— Для всех.
— Надо же, какая щедрость, — сказал я. — Тогда беру.
— Пошли в кассу, — сказал он.
Это был небольшой автосалон, поэтому касса находилась неподалеку от бара. Там я изрядно облегчил свои карманы, получил на руки кучу справок, счетов и прочих финансовых и около того документов. Даешь одни бумаги, получаешь другие.
— Петя, — сказал я, — я сейчас поеду домой и лягу спать, хорошо? Живу я тут недалеко. Завтра в девять утра я зайду и надеюсь, машина будет готова.
— Будет, — заверил он. — Я тебя дождусь. Даже номера прикрутим.
— Забили, — сказал я, протягивая ему руку.
* * *
Архив Подземной Канцелярии
Мемуары демона Скагса
Запись три тысячи четыреста восемьдесят третья
Мой рабочий день закончился в четыре, но я просидел в кабинете до половины шестого. Работы было адски много, впрочем, ее всегда адски много, да и дома ничего нового меня не ждало.
Это тогда я так думал.
Когда я уже совсем собрался домой, убрал все гроссбухи, отдельные бумажки сложил в папку, папку сунул в ящик стола и открыл окно, ко мне завалился Ашкаель.
Молодой демон, но весьма перспективный. В нашей компании неудачников, я имею в виду во внешнем круге, он надолго не задержится. Ходили слухи, что его уже давно зовут в четвертый круг, но он ждет более выгодного предложения. Мы обсудили с ним последние новости, поделились историями из недавнего прошлого, поговорили о шансах «Адских Мстителей» (футбольная команда внешнего круга) выйти в плей-офф. Шансов, честно говоря, было немного.
Последние полсотни лет чемпионом ада по футболу был первый круг. Еще бы, ведь стоило только преставиться мало-мальски приличному игроку, как он попадал на Суд безо всякой очереди и оказывался либо у нас, либо у них. И если он оказывался у нас и хоть чего-то стоил, то его сразу же вербовали легионером в сборную первого круга. Шефство над командой взял в свои руки сам Вельзевул, так что в ближайшее время победить их вряд ли кому-то удастся. Судя по курсирующей в местной прессе информации, В. ждет не дождется, пока Роналдо или Зидан попадут в какую-нибудь авиакатастрофу, а место для Пеле он бережет уже несколько лет. Даже майку с номером и фамилией заказал, я лично фотографию в «Проклятом комсомольце» видел.
Футбол в аду является самым популярным видом командного спорта. Демоны — азартные игроки и горячие болельщики, а легионерам из грешников это только на руку. Лучше уж мяч по полю гонять, чем в котлах вариться или на сковородках жариться. А ведь есть и еще более неприятные наказания.
Ашкаель звал меня в бар, но я отказался. Не люблю я эти сборища. В любом баре внешнего круга всегда полно демонов-неудачников, которые будут подсаживаться к вам, плакаться в жилетку, рассказывая о своем былом величии, и напрашиваться на угощение халявной выпивкой. Мне и самому есть что порассказать, а какой смысл? Времена изменились. Боюсь, что они изменились навсегда.
Убедившись, что затащить меня на попойку не удастся, Ашкаель взмахнул крыльями и выпорхнул в мое окно. Именно выпорхнул. Он был молод и еще не потерял способности, а главное — желания порхать.
Я выглянул в окно, чтобы удостовериться, что он на самом деле улетел, а не затаился поблизости в виде какого-нибудь каприза архитектуры. Вроде все было чисто, и я со спокойной совестью отправился домой.
Дома меня ждал молодой демон самого официального вида. В руках у него была большая пачка бумаг, а на носу — очки. Плохое зрение редкость в среде демонов, у молодежи же оно не встречается никогда, так что передо мной сидел уникум.
Уникум сидел в моем кресле и смотрел мой телевизор.
— Недобрый вечер, — заметил я. — Позвольте полюбопытствовать, сударь, как вы проникли в мое жилище?
— У меня есть универсальный ключ, сударь, — сказал он, повертев на пальце кольцо с отмычками.
— А, — сказал я. — Из чего я делаю вывод, что к нам пожаловало низкое начальство?
— Даже более низкое, чем вы можете себе представить, сударь.
— Я многое могу себе представить, сударь, — сказал я. — Могу ли я попросить вас оставить мое жилище и пойти посмотреть новости в каком-нибудь другом месте?
— Нет, сударь, — сказал он. — Боюсь, что это решительно невозможно.
— Я буду на этом решительно настаивать.
— У меня до вас дело, сударь. До вас, а не вашего телевизора.
— Тогда вы могли бы прийти в мой кабинет, сударь.
— Мое дело носит не слишком официальный характер, — сказал он, — чтобы я мог нанести визит на ваше рабочее место, сударь.
— Боюсь, что делами не слишком официального характера я не занимаюсь, — сказал я. — Сударь.
— Даже если на карту поставлена честь самого ада, сударь?
— Мне нет решительно никакого дела до чести ада, сударь.
— Хочу вас предупредить, что подобное высказывание можно истолковать как измену, сударь.
— Это угроза, сударь? — спокойно осведомился я.
— Это предупреждение, — сказал он. — Хотите сигару?
— Не хочу.
— Зря. Хорошие сигары, сударь. Рекомендую. От наших агентов с Кубы, между прочим.
— Предпочитаю сигареты, сударь, — сказал я. — Свои.