Но Джоэль всей душой жаждал этого. Жизнь уже завершилась, знакомый мир утрачен навсегда. Будущее, которое его ждет, немыслимо и невыносимо. Взгляд новообращенного вампира был прикован к восточной части неба, которая постепенно краснела, словно наливаясь кровью.
Давай. Темно-красное зарево прорезали золотистые нити. Первые лучи солнца медленно поползли по склонам далеких гор.
Соломон почувствовал страх. И приготовился, что страх усилится, что придется противостоять ему до самого конца. Но невыразимый ужас, охватывавший его по мере приближения рассвета, превратился в мощную силу, которую он не мог даже представить. Подчиняясь инстинкту, Джоэль вскочил и, спотыкаясь, побрел прочь по свежему снегу.
За его спиной над горами засияли первые лучи солнечного света. Их сила была сравнима с силой атомного взрыва. Джоэль вскрикнул и перешел на бег, стремительно понесся среди деревьев, словно дикий зверь, которого инстинкт толкает к выживанию любой ценой. Подобные скорость и сила были ему неведомы за все тридцать лет человеческой жизни. Он знал только одно — нужно найти тень. Отыскать тьму. Обжигающий свет быстро приближался.
Джоэль взглянул вверх, прикрыв ладонью глаза. Восход позолотил башни и стены замка. В древней крепости найдется немало темных уголков, где можно найти убежище, но Соломон понимал, что, даже наделенный невероятной физической силой, он никак не успеет подняться по склону горы.
Сгорит.
Нет, шанс все-таки есть. У подножия горы, до которой оставалось около тридцати ярдов, Джоэль заметил углубление между камней. «Пусть это будет то, что я думаю», — взмолился он. Поскользнувшись на обледенелой скале, он растянулся на снегу. Луч солнца пробился сквозь голые ветки деревьев и, словно лазер, полоснул по его вытянутой руке. Кожа зашипела, и запахло паленым. Соломон снова вскрикнул. Потом вскочил и бросился ко входу в пещеру.
Пещера была глубокой и низкой. Согнувшись пополам, Джоэль пополз, изо всех сил отталкиваясь коленями; его переполняло отчаянное желание — такого он не испытывал никогда в жизни — укрыться от вселяющего ужас солнечного света. Чем глубже он забирался, тем уже становилась щель, и приходилось прилагать все силы, чтобы протискиваться в нее. Затем из его груди вырвался вздох облегчения — проход снова стал расширяться, превращаясь в извилистую расселину, уходившую куда-то вглубь и вверх, в недра горы. Черное, как ночь, убежище, куда солнце не проникало многие миллионы лет.
Джоэль нырнул в спасительную тьму. Его захлестнула невероятная волна радости, и его губы непроизвольно растянулись в улыбке. Получилось. Он укрылся от ненавистного солнца. Выжил. Победил.
— Нет, Джоэль, — возразил другой голос у него в голове. — Ты проиграл. Позорно проиграл.
Он закрыл глаза, и радость внезапно сменилась отвращением и ненавистью к самому себе. У него была возможность покончить со всем этим, прямо здесь, прямо сейчас. Но вся его решимость не имела ни малейшего шанса в борьбе против всепобеждающей воли к жизни, свойственной вампиру. Ни теперь, ни когда-либо еще. Он обречен влачить это существование вечно.
Солнце поднялось над заснеженным лесом и начало свой путь по небу. Джоэль сидел в пещере, думая только об одном. Он вернется домой и уничтожит женщину, которая сделала с ним такое. Ее саму и всех ее сородичей.
Отправит их обратно в ад, которому принадлежали они — а теперь и он сам.
Глава 2
Прага
Алекс Бишоп стояла в одиночестве у перил моста. Ветер теребил ей волосы. За рекой огни города постепенно бледнели в свете занимавшейся зари. Утреннее солнце отражалось в куполах соборов и стеклянных башнях высотных домов, золотило воду в реке. Алекс чувствовала тепло его лучей на своем лице. Любоваться восходом солнца ей позволила последняя таблетка солазала, нейтрализатора светочувствительности, которую она сумела забрать из замка перед бегством из Румынии. В противном случае ей, как и любому другому вампиру, пришлось бы выбирать — погибнуть или спрятаться. И еще никто по доброй воле не выбрал первое.
Вздохнув, Алекс окинула взглядом панораму города. За последние несколько дней столько всего произошло, что даже у нее — несмотря на острый ум вампира — голова шла кругом. Сплошные неприятности. Всю ночь она, как могла, бежала из заснеженных лесов Румынии. Украденный деревенский трактор довез ее до железнодорожного полустанка в сельской глуши, где пришлось забираться в грузовой состав. Теперь она в Праге, примерно на полпути к месту назначения, и оставалось надеяться, что звонок Уцу Маккарти был не напрасен.
Ждать долго не пришлось. Черный «БМВ» отделился от потока транспорта, становившегося все интенсивнее, и затормозил в нескольких ярдах от Алекс. Водитель был один. Он открыл дверцу, выбрался из машины и двинулся к женщине. Седовласый, высокий и худощавый мужчина с бесстрастным лицом, одетый в длинный плащ, развевавшийся на ветру.
Восьмидесятилетний Уц был гораздо младше Алекс, но выглядел старше: она прожила человеком всего двадцать девять лет, а он больше пятидесяти, пока случайная встреча с вампиром не направила его по совсем иному пути. Теперь он был мелким местным чиновником, руководившим маленьким и довольно неприглядным пражским отделением той же организации, к которой принадлежала Бишоп: Всемирной федерации вампиров. В обязанности Уца входило транспортное обеспечение агентов разведывательного управления Федерации, таких как Алекс.
Последний раз они встречались полтора года назад, когда Гарри Рамбл, начальник Алекс в штаб-квартире разведывательного управления Федерации в Лондоне, отправил ее сюда для проверки сведений о нападениях вампиров в чешском городе Брно. Информация не подтвердилась. Законы Федерации нарушены не были: местные вампиры вели себя прилично, не допуская несанкционированных превращений. Не потребовались ни аресты, ни носферол — все закончилось хорошо.
Работа Бишоп не всегда бывала такой легкой.
Вид у Уца был немного растерянный.
— Господи, Алекс, с тобой все в порядке? — выпалил он. — Просто не могу поверить. Нападение на большую ассамблею Федерации? Стрельба с тяжеловооруженного вертолета прямо по конференц-центру? Скажи, что это неправда.
— Я там была, — спокойно ответила та. — Это правда.
— Но как такое могло случиться?
— Причина в том, что мы нарушили один из главных законов войны, — ответила Алекс. — Нельзя недооценивать противника. Когда вампир-отступник вроде Габриэля Стоуна решает поднять восстание против врага, которого считает угрозой всему, во что он верит, то берется за дело всерьез. Это длинная история, Уц. Суть в том, что уничтожено практически все высшее руководство Федерации. Благодаря мятежникам Стоуна и кротам, которые работали на него в разведывательном управлении, мы превратились в армию без полководцев.
Уц смотрел на нее во все глаза. Ему явно было не по себе.
— Все? Верховные правители?
Алекс кивнула.
— Голдмунд, Корентайер, Хассан, Боровчик, Машкавану. Не говоря уже о знаменитом заместителе главы Федерации, незабвенном Гастоне Леруже. Стоун всех казнил. При помощи гильотины, — она сухо улыбнулась. — Нельзя не признать: у этого Габриэля есть чувство стиля.
— А Вампиратрица? — голос Уца звучал хрипло. Он имел в виду Верховного правителя Олимпию Ангелополис, великого матриарха всей Федерации. — Она ведь жива?
— Возможно, ей удалось вырваться. Там была такая суматоха. — Алекс пожала плечами. Она не стала делать вид, что ее так уж волнует судьба Олимпии.
— Невероятно. Ты не шутишь?
Алекс пристально посмотрела на него.
— Мы давно знакомы, и ты мог бы уже понять, что у меня нет чувства юмора и я не склонна шутить. Особенно если в меня стреляют пулями с носферолом, похищают, бросают в сырую камеру в каком-то богом забытом румынском замке, а затем едва не отправляют на гильотину.
«А еще я бросила единственного за сто тринадцать лет человека, который что-то для меня значил», — подумала она, но промолчала. Оставила одного в дикой местности, одинокого и напуганного — такого страха и одиночества он и представить себе не мог. Пришлось делать выбор, от которого разрывалось сердце: позволить Джоэлю умереть у нее на руках от ран, полученных в сражении с бандой Стоуна, или спасти его — единственным доступным ей способом.
Превратить в вампира — другого выхода у нее не было.
И что теперь? Алекс не сомневалась, что он выберется оттуда. Выживать — это вампиры умеют лучше всего. Джоэль уже нашел темное место, где можно укрыться днем. После захода солнца начнется его новая жизнь, за которую он никогда не простит Алекс. А потом — раньше или позже, но скорее позже — он начнет ее искать. Неразрывная связь между вампиром и жертвой поведет его к ней. И когда настанет тот день, придется держать ответ за то, что она с ним сделала.
Алекс поспешно прогнала от себя эту мысль.
— Солазал есть? — спросила она Уца. Чтобы свободно передвигаться при свете дня, ей понадобится защита больше чем на двенадцать часов, которые могла обеспечить единственная сохранившаяся таблетка.
Уц покачал головой и, потрясенный ужасными новостями, оперся на капот машины.
— Только для меня самого, — смущенно ответил он. — Дефицит.
Алекс знала. Это дело рук Стоуна. Во время молниеносного рейда по Италии его тяжеловооруженная ударная группа взорвала фармацевтический завод, производивший специальные препараты. При помощи мощной взрывчатки мятежники-традиционалисты Стоуна отбросили мир вампиров назад, к священным древним обычаям, когда приходилось прятаться от солнца. Все гадали, сколько потребуется времени, чтобы восстановить производство нужного количества солазала. Что касается носферола, смертельного для вампиров яда, который агенты Федерации использовали для уничтожения преступников из числа своих собратьев, то нападение на фармацевтический завод уменьшило его запасы почти до нуля.
— Ты уже сообщила Рамблу? — спросил Уц, взяв себя в руки.
— Рамбл был вместе со мной в Румынии. Он не вернется. Вампирша по имени Лилит чертовски ловко обращается с большим палашом.
«Бедный Гарри, — подумала Алекс. — Он был не так уж плох, даже для чиновника».
— Как, черт возьми, тебе удалось оттуда выбраться?
— Благодаря человеку, — ответила Алекс после секундного замешательства.
— Что?
— Его зовут Джоэль Соломон. Он коп. То есть был. Не появись он вовремя, моя голова лежала бы в корзине вместе с остальными. Из него сделали решето, но до этого он успел прикончить охрану Стоуна и большую часть его отряда. А сам Стоун… — Алекс пожала плечами. — Я не знаю, что с ним стало.
— И все это сделал человек?
— Ему немного помогли. Крест.
Брови Уца взлетели вверх.
— Послушай. Ты намекаешь…
— Совершенно верно, Уц. Тот самый Крест, в существование которого в разведывательном управлении отказывались верить, сколько я их ни убеждала. Крест Ардайка. Да, он существует, и он действительно обладает той силой, которую приписывают ему легенды.
— Не верю.
— Зря.
— Где он теперь?
Алекс пожала плечами.
— В последний раз я видела его падающим со стены замка Стоуна. С высоты в тысячу футов. А внизу только голые скалы.
— То есть он разбился?
— Вероятно?
— Что значит «вероятно»?
— Только то, что я не видела осколков, понятно? Вряд ли Крест мог остаться целым после падения с такой высоты. Больше мне нечего сказать.
— Значит, он уничтожен… и мы в безопасности. Теперь мы в безопасности, правда?
— Может, хватит вопросов? Я устала и проголодалась. И позвонила тебе, рассчитывая на помощь.
— Что нам делать?
Секунду Алекс пристально смотрела на него. Затем молниеносным — так что Уц не успел среагировать — движением выхватила пистолет из наплечной кобуры под пиджаком собеседника, сняла с предохранителя и прицелилась ему между глаз. Это была девятимиллиметровая «беретта», а не ее любимое крупнокалиберное оружие, но особого значения это не имело.
— Уц, если я говорю «хватит вопросов», то не шучу.
— Эй. Осторожнее. Эта штука заряжена пулями с носферолом.
— Разумеется, — улыбнулась Алекс. — Стандартная экипировка полевого агента. Ладно, Уц, я расскажу, что нам делать. Я возвращаюсь на базу и попробую выяснить, можно ли еще что-нибудь склеить. Если нет, Стоун нас победил. Федерации конец, и с этого момента каждый вампир сам за себя.
— А я? — тихо спросил Уц, косясь на дуло пистолета.
— Ты шеф местной резидентуры, так? — Алекс улыбнулась. — Красть трактора и по ночам забираться в грузовые составы — это не мой стиль. Деньги на оперативные расходы еще остались, и поэтому ты отправишь меня самолетом Федерации до Лондона, с запасами красного сока на борту, которые удовлетворили бы самого графа Дракулу.
Глава 3
Дек Мэддон с трудом сглотнул и, преодолевая дрожь в коленях, сделал еще один шаг по темному коридору. Правой рукой он крепко сжимал большое серебряное распятие, которое тускло поблескивало в почти полной темноте. Собственное прерывистое дыхание громом отдавалось в ушах. Сердце бешено колотилось, и на шее пульсировала жилка. Дек понимал, что заблудился. Никто его здесь не найдет.
Никто, кроме… них.
Что-то коснулось его лица, и он поморщился и едва не вскрикнул от страха, но потом сообразил, что это шелковистая паутина, свисающая с низкого потолка. Отбросив паутину, он продолжил путь. Впереди на фоне серых теней выделялся черный прямоугольник. Дверь.
Дек протянул левую руку — в темноте она казалась бледной, как у призрака. От толчка дверь медленно, со скрипом открылась. Дек еще сильнее стиснул распятие, сделал глубокий вдох и вошел в дверной проем.
И тут же с изумлением понял, что уже был здесь раньше. Каменные колонны древнего подвала освещались дрожащим оранжевым пламенем факела, прикрепленного к стене. Дек сделал один неуверенный шаг по неровным каменным плитам пола. Затем второй. В горле стоял ком. Во рту пересохло. Дек вспомнил ужасы, которые видел, когда в последний раз был здесь — в крипте под логовом вампиров в особняке «Воронья Пустошь». Он всегда знал, что они прячутся здесь, внизу, выжидая своего часа, чтобы снова нанести удар.
Из темноты донесся тихий звук, и кровь застыла у него в жилах. Он замер, боясь даже дышать.
Звук повторился. Похоже на негромкое хихиканье.
Черная тень отделилась от колонны всего в нескольких шагах от Дека и двинулась ему навстречу. Когда фигура вышла на освещенное факелом место, Дек сумел ее рассмотреть. Вытянутые руки. Хищный блеск в глазах. Широко раскрытый рот с белыми клыками. Дек попятился и поднял распятие.
— Назад, вампир! — Он хотел закричать, но получился лишь сдавленный, едва слышный всхлип.
Существо приближалось. Дек вскрикнул, почувствовав его пальцы на своем плече.
Оно принялось трясти Дека.
Произносило его имя.
— Дек. Дек. Проснись.
Дек открыл глаза, вскрикнул и рывком сел на постели, испуганно глядя на склонившуюся над ним фигуру. Но это был не вампир. Плечо ласково сжимала рука матери. И он не в крипте «Вороньей Пустоши», а дома, в своей спальне, в тихом районе Уоллингфорда под названием Лэвендер-Клоуз.
— Тебе приснился дурной сон, сынок, — сказала мама.
— Господи. — Дек потер глаза и слабо улыбнулся. — Со мной все в порядке, ма.
— Ох, Дек, нельзя же спать в одежде, — простонала мама. — Опять? В кого ты превратился? В неряху?
Дек оглядел себя и увидел, что не снял ни одежду, ни туфли. Потом пожал плечами.
— Извини, ма.
— Я принесла тебе чай. — На прикроватной тумбочке стояла кружка, от которой поднимался пар. Его любимая. С Человеком-пауком.
Дек протянул руку и взял чай.
— Спасибо, ма. — Он отхлебнул обжигающий напиток, все еще не в силах освободиться от навязчивых картин ночного кошмара. Потом взглянул на часы — начало девятого.
— Вижу, ты снова стал носить крестик, — одобрительно кивнула мама, указывая на маленькое золотое распятие у него на шее. Она купила его на конфирмацию сына, но до недавнего времени крестик лежал в ящике стола. Дек коснулся распятия, кивнул и снова отхлебнул из кружки.
Мама подошла к окну и рывком отдернула занавески, впуская в комнату серый утренний свет. Окинула взглядом Лэвендер-Клоуз и раздраженно пробормотала: