«Полегче, дружок, — сказал некроскоп. — Здесь не нужно кричать.»
Конечно, не нужно, поскольку в отсутствие всего остального даже мысль обладала огромной массой. “Нам не следовало появляться здесь, — настаивал Кларк. — И я страшно боюсь, Гарри! Бога ради, не потеряй меня!"
«Конечно, не потеряю. А бояться не нужно. — Ментальный голос Гарри был спокоен. — Но я представляю твои ощущения. А ты не ощущаешь одновременно и магию всего этого? Это не потрясает тебя до глубины души?»
И, по мере того, как паника начала оставлять его, Кларк должен был признать правоту собеседника. Медленно спадало напряжение, — восстанавливалось спокойствие... и в какой-то момент он ощутил воздействие на себя неких нематериальных сил.
"Я чувствую, как меня куда-то тянет”, — признал он.
«Не тянет, а толкает, выталкивает, — поправил его Гарри. — Бесконечность Мёбиуса не желает нашего присутствия. Мы — как соринки, попавшие в ее нематериальные глаза. Она в конце концов сумела бы вытолкнуть нас, но мы не пробудем здесь достаточно долго для этого. Если бы мы здесь задержались, она попыталась бы выбросить нас или, возможно, переварить. Тут есть миллион дверей, через которые нас можно вышвырнуть; любая из них, боюсь, может оказаться для нас фатальной. Или мы можем быть распылены, то есть уничтожены! Я давно понял — либо ты владеешь бесконечностью Мёбиуса, либо она владеет тобой! Но для этого, нам понадобилось задержаться здесь ужасно долго — вечно, по земным меркам.»
Этот монолог Гарри не улучшил настроение Кларка.
«А сколько времени мы уже находимся здесь? Черт возьми, давно, наверное?»
«Минуту, или милю, как больше нравится! — ответил Гарри. — Световой год, или секунду. Извини, мы не задержимся слишком долго. Но для меня, когда я нахожусь здесь, подобного рода вопросы не имеют особого смысла. Здесь другой континуум, в котором недействительны привычные константы. Это ДНК времени-пространства, кирпичики физической реальности. Но... объяснить это трудно, Дарси. Я провел здесь много “времени” в размышлениях, но тоже не знаю ответов на все вопросы. На все? Ха! Хотя бы на их горсточку! Но то, что я здесь умею, я делаю хорошо. А сейчас я хотел бы кое-что показать тебе.»
"Подожди! — прервал его Кларк. — До меня только что дошло: мы, собственно, занимаемся сейчас телепатией. Значит, вот так себя чувствуют наши телепаты в штаб-квартире?
«Не совсем. Даже лучшие из них не способны на это. В бесконечности Мёбиуса мысли обладают свойствами материи, массой. Именно поэтому они и являются физическими явлениями в нематериальном мире. Представь себе крошечный метеорит, способный пробить оболочку космического зонда! Есть аналогия с этим местом. Брось здесь мысль, и она будет мчаться вечно — как мчится луч света или фрагмент материи в нашей Вселенной. Рождаете? звезда, и мы видим ее вспышку спустя пять миллионов лет, потому что именно столько летел до нас ее свет. Вот так обстоит здесь дело с мыслью. Мы уже покинем это место, а мысли наши будут продолжать существовать здесь. Но с телепатией ты в определенной степени прав. Возможно, телепаты умеют подключаться — ментальным способом, сути которого они сами не понимают — к бесконечности Мёбиуса! — И Гарри хмыкнул. — Неплохая у тебя мысль! Но если так, то что с прорицателями, а? С ясновидящими?»
Кларк не сразу уловил серьезность вопроса.
«Виноват?..»
«Ну, если телепаты используют, пусть и бессознательно, бесконечность Мёбиуса, то что с предсказателями? Они тоже “подключаются”, подсматривая в будущее?»
Кларк вновь стал сдержан.
«Конечно, — сказал он, — я просто забыл об этом. Ты же можешь заглядывать и в будущее.»
«В определенном смысле, — ответил Гарри. — Собственно, я могу побывать там! В дни, когда я вел бестелесный образ жизни, я мог появляться и в прошлом, и в будущем, но сейчас я привязан к телу — пока, во всяком случае. Тем не менее, я могу следовать за потоками времени, текущими из прошлого в будущее, до тех пор, пока нахожусь в бесконечности Мёбиуса. И я угадал: да, я пойду навстречу тебе и продемонстрирую то, что ты хочешь увидеть — прошлое и будущее.»
«Гарри, я не знаю, готов ли я к этому. Я...»
«Мы не собираемся реально побывать там, — успокоил его Гарри. — Мы просто немножко подсмотрим, вот и все.»
И раньше, чем Дарси успел попытаться протестовать, он открыл дверь в будущее.
Кларк стоял вместе с Гарри на пороге двери в будущее, и его сознание было почти парализовано величием и чудом того, что открылось им. Перед ними простирались миллионы — нет, миллиарды чисто-голубых линий, отчетливо прорисовывавшихся на непроницаемом черном бархате вечности. Это было похоже на какой-то невероятный метеорный поток, летящий из невообразимых глубин Космоса, только оставляемые им хвосты не затухали, а оставались ярко сверкать на фоне неба — фактически, они оставались отпечатками на ткани времени! А самым потрясающим было следующее: эта колеблющаяся, извивающаяся полоска голубого цвета, исходящая от него самого и простирающаяся в будущее. От стоявшего рядом Гарри исходила такая же лента, светящаяся неоновым светом, она вилась от него туда, в будущее.
"Что это?” — прошептал Кларк в эфире метафизической бесконечности Мёбиуса.
Гарри тоже был взволнован увиденным.
«Линии жизни человечества, — ответил он. — Это все принадлежит человечеству, ничтожную долю которого представляем и мы с тобой. Моя лента принадлежала когда-то Алеку Кайлу, но в конце концов совсем истончилась, до грани исчезновения. Сейчас, однако...»
"Она одна из самых ярких!” — страх Кларка неожиданно совершенно исчез.
«Достаточно войти в эту дверь, и ты сможешь пройти по линии своей жизни до самого ее конца. Я могу сделать это и вернуться — собственно, я делал это, но не дошел до самого конца. Почему-то мне не хочется знать, каким он будет. Я предпочитаю думать, что конца нет, что человек живет вечно.»
Закрыв эту дверь, он открыл другую. И на этот раз ему не пришлось ничего объяснять.
Это была дверь в прошлое, относящееся к появлению на Земле человека. Но на этот раз линии не простирались в будущее, а, истончаясь, уходили к какому-то отдаленному, тускло мерцающему пункту.
Перед тем, как Гарри закрыл и эту дверь, Кларк постарался хорошенько запечатлеть в памяти увиденное. Если он не увидит в жизни уже ничего любопытного, это приключение в бесконечности Мёбиуса останется с ним до самой смерти.
Наконец закрылась и дверь в прошлое, возникло какое-то быстрое, резкое движение, и...
— Мы дома, — сказал Гарри.
Глава 8
Сквозь врата
Открылась дверь четвертая и последняя, и Кларк почувствовал, как его выталкивает в нее. Неожиданное ощущение ускоренного передвижения встревожило, взволновало его.
— Гарри? — спросил он, дрожа как лист, в нематериальном бесконечности Мёбиуса. — Гарри?
Но во второй раз он услышал свой голос, а не только невысказанную мысль. Он стоял в собственном кабинете, в Лондоне, в отделе, а рядом с ним находился Гарри Киф. Замерев на миг, он успокоенно расслабился.
Реальный, физический мир — с тяготением, со светом, со всеми нормальными ощущениями, а в особенности со звуками, с совершенно нормальными звуками — произвел на неготового к этому Кларка ошеломляющее впечатление. Рабочее время подошло к концу, и кое-кто уже покинул здание, однако дежурный офицер и ряд других работников оставались на местах. И уж конечно, как всегда, работала сигнализация. При появлении Кларка и Кифа на всем этаже начали работать биперы — поначалу негромко, но постепенно усиливая звук и частоту сигналов — пока их визг не стал невыносимым. Ожил монитор, встроенный в стену над столом Кларка, и высветил сообщение:
МИСТЕР ДАРСИ КЛАРК В ДАННОЕ ВРЕМЯ ОТСУТСТВУЕТ. ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ЗОНЕ ОСОБОГО РЕЖИМА
ПОЖАЛУЙСТА, ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕСЬ, пользуясь нормальным для вас голосом, ЛИБО ОСТАВЬТЕ ПОМЕЩЕНИЕ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ...
Но Кларк уже частично пришел в себя. “Дарси Кларк, — произнес он. — Я вернулся.” И на случай, если машина не узнала его дрожащий голос, не ожидая новых холодных угроз, тут же набрал на клавиатуре пароль.
Экран очистился, потом на нем появилось: НЕ ЗАБУДЬТЕ, УХОДЯ, ВОССТАНОВИТЬ ОХРАННУЮ СИГНАЛИЗАЦИЮ. И наконец умолкли сигналы тревоги.
Кларк шлепнулся в кресло — как раз вовремя, потому что настойчиво зажужжал сигнал интеркома. Он нажал кнопку, и запыхавшийся голос дежурного офицера произнес: “Там кто-то есть, или ложное срабатывание...”. Второй голос, на фоне первого, заметил: “Тебе лично лучше считать, что там кто-то есть”. Это, видимо, был один из экстрасенсов.
Гарри Киф состроил кислую мину и, покачав головой, сказал:
— Да, я немногое потерял оттого, что отсутствовал здесь. Прямо скажем, немногое.
Кларк нажал кнопку циркулярной связи и произнес:
— Здесь Кларк. — Эти слова разносились по всему зданию. — Я вернулся и привез с собой Гарри. То есть, он привез меня с собой. Только не нужно всем бежать сюда. Прошу явиться дежурного офицера. Пока на этом все. — Он взглянул на Гарри. — Извини, но невозможно попросту... прибыть... в такое место и обойтись без шума.
Гарри понимающе улыбнулся, но в его улыбке было что-то еще — странное.
— Прежде чем они налетят на нас, скажи мне вот что: сколько времени прошло с момента исчезновения Джаза Симмонса? То есть, когда Дэвид Чен заметил его отсутствие?
— Трое суток назад... — Кларк взглянул на часы. — Около полуночи. А почему ты спрашиваешь? Гарри пожал плечами.
— Нужно хотя бы с чего-то начинать. А где он проживал в Лондоне?
Кларк сообщил ему адрес, и как раз в это время в дверь постучал дежурный офицер. Дверь была заперта на ключ, лежавший в кармане Кларка. Он встал, не совсем уверенными шагами подошел к двери и впустил высокого, нескладного, нервничающего мужчину в светлом костюме. В руке дежурный офицер держал пистолет, но увидев, кто стоит на пороге, тут же спрятал оружие в кобуру, подвешенную подмышкой.
— Фред, — сказал Кларк, запирая дверь, за которой уже успела собраться кучка любопытствующих, — вряд ли вы знакомы с Гарри Кифом. Гарри, это Фред Мэдисон. Он... — только в этот момент он заметил выражение изумления на лице Фреда. — В чем дело, Фред? — он оглянулся и увидел, что они находятся в кабинете лишь вдвоем с дежурным офицером.
Кларк достал носовой платок и вытер выступившую на лбу испарину. А в следующий момент обнаружил, что стоит, привалившись к стене, и Мэдисон поддерживает его.
— Со мной все в порядке, — пробормотал он, выпрямляясь. — А что касается Гарри... — он вновь осмотрелся и покачал головой. — Ну, возможно, вы познакомитесь с ним как-нибудь в другой раз. Он... никогда не питал особых симпатий к этому месту...
* * *
Менее чем за четыре дня до этого в Печорске произошло следующее.
Чингиз Хув, Карл Вотский и директор Проекта Виктор Лучов стояли у больничной койки Василия Агурского. Агурский находился в госпитале уже в течение четырех суток, и за это время врачи, выявив ряд симптомов, принялись за алкогольную дезинтоксикацию. Более того, они решили, что преуспели в этом. С учетом всех обстоятельств, процесс прошел на удивление легко, однако с того момента, как Агурский был освобожден от обязанностей по присмотру за существом, находившимся в контейнере, исчезла и его зависимость от водки и сливянки местного производства. Выпить он попросил только один раз — когда пришел в сознание, а с тех пор про алкоголь не упоминал и, похоже, совершенно не страдал от его отсутствия.
— Значит, стало лучше, Василий? — спросил присевший на краешек кровати Лучов.
— Лучше, чем следовало ожидать, — ответил пациент. — Думаю, в последнее время я находился на грани нервного срыва. Все это, конечно, из-за работы.
— Из-за работы? — Вотский, похоже, не был в этом убежден. — Работу — всякую работу — характеризует наличие результатов. Если оценивать вашу работу по этому параметру, трудно понять, каким образом вам удалось так переутомиться! — Его бородатое лицо нависло над пациентом.
— Полегче, Карл, — вмешался майор. — Ты прекрасно знаешь, что разного вида работа по-своему может истощить человека. Может быть, ты желаешь поработать хранителем этой заразы? Вряд ли! А состояние товарища Агурского не было в строгом смысле этого слова истощением, или, скорее, было нервным истощением, вызванным постоянной близостью к этому существу.
Лучов, который нес основную ответственность за Печорский комплекс и, следовательно, обладал максимумом власти, взглянул на Вотского и нахмурился. В физическом отношении Лучов не стоил и половины этого гэбэшника, но в планах Проекта он был на две головы выше его и даже его начальника. Когда он обратился к Чингизу, в его голосе явно ощущалось презрение к этому жлобу:
— Вы абсолютно правы, майор. Всякий, кто считает, что обязанности Василия Агурского были необременительны, должен попробовать сам взяться за них. По-моему, я вижу добровольца? Мне кажется, ваш человек намекает, что он справится с этим делом гораздо лучше.
Майор КГБ и директор Проекта одновременно многозначительно поглядели на Вотского. Майор улыбнулся своей обычной мрачной улыбкой, а на лице Лучова не проявилось вообще никаких эмоций, и уж во всяком случае, веселых. Зато его раздражение было очевидно — было заметно, как пульсируют вены на лишенной волос половине черепа. Такой ускоренный пульс был явным признаком того, что он не одобряет что-то или кого-то — в данном случае Карла Вотского.
— Ну так что ? — спросил майор, которого в последнее время все больше раздражали грубость и хамство подчиненного. — Возможно, я ошибался и ты все-таки рвешься на эту работу, Карл?
Вотскому пришлось проглотить пилюлю.
— Я... — начал он. — Просто я имел в виду...
— Нет, нет! — Агурский сам спас Вотского от дальнейшего позора. Он приподнялся на подушке. — Не может быть и речи о том, чтобы кто-то другой взялся за эту работу, а предполагать, что ее сможет выполнять совершенно неквалифицированный человек, просто смехотворно. Я вовсе не желаю лично оскорблять вас, товарищ, — он бросил безразличный взгляд на Вотского, — но квалификация есть квалификация... Теперь, когда я справился с двумя проблемами — с моим нервным срывом и абсурдным... пристрастием — я отказываюсь называть это алкоголизмом, — решить третью проблему будет несложно. Это я вам обещаю. Если я потрачу еще столько же времени на это существо, оно наверняка выдаст мне свои тайны. Я понимаю, что пока результаты выглядят малообещающими, но с сегодняшнего дня...
— Полегче, Василий! — Лучов положил ладонь на плечо пациента, который вел себя совершенно не характерным для него образом. Очевидно, Агурский еще не вполне оправился. Несмотря на все уверения врачей в том, что он уже в хорошей форме и может начать работать, нервы его были еще не в порядке.
— Но моя работа очень важна! — стал протестовать Агурский. — Мы должны узнать, что находится за Вратами, а это существо может нам помочь получить ответы на многие вопросы. Я не смогу найти эти ответы, если буду валяться здесь в постели.
— Еще один денек в постели не повредит, — Лучов встал, — а кроме того, я позабочусь о том, чтобы у вас постоянно был помощник. Человеку явно не на пользу, когда он находится с такой тварью один на один. Некоторые из нас, — он бросил многозначительный взгляд на Вотского, — наверняка сломались бы гораздо раньше...
— Хорошо, еще один день, — Агурский опять опустился на подушку, — но потом я просто обязан вернуться к работе. Поверьте, отношения, которые сложились между мною и этим существом, стали почти что личными, и я не сдамся, пока не решу проблему.
— Тогда отдыхайте, — сказал Лучов, — а потом давайте выписывайтесь и заходите ко мне, чтобы обговорить дальнейшие планы. Я выделю для этого время.
Посетители Агурского вышли из палаты, и он остался один. Теперь он мог прекратить притворство. Он ухмыльнулся хитрой и в то же время кислой усмешкой. Частично он был доволен тем, что ему удалось обмануть всех, кто осматривал его, а частично эта кривая ухмылка объяснялась его страхом перед неизвестным, с которым ему предстояло столкнуться. На лице вновь появилось выражение беспокойства — бледные дрожащие губы и тик в уголке рта. Да, ему удалось одурачить и врачей, и посетителей, но обмануть себя невозможно.