Она начала всхлипывать.
– Мой собственный сын пошел против меня! О, господи, зачем я вообще появилась на свет!
– Барбара!
– Что я думаю? Я согласна с тобой, Хью. Карен необходимо доброе отношение. Ее нельзя упрекать и бранить.
– А ты не лезь не в свое дело!
Барбара спокойно взглянула на Грэйс.
– Прошу прощения, но меня спросил Хью. Да и Карен просила меня присутствовать здесь. Мне кажется, Грэйс, что вы вели себя отвратительно. Ребенок не имеет ничего общего с несчастьем.
– Тебе легко говорить!
– Может быть. Но вы постоянно придираетесь к Карен… вы не должны больше этого делать.
– Скажи им, Барбара, – вдруг вмешалась Карен. – О себе.
– Ты этого хочешь?
– Лучше скажи. А то она сейчас набросится на тебя.
– Хорошо, – Барбара прикусила губу. – Я сказала, что ребенок и несчастье совсем разные вещи. Я тоже беременна… и очень рада этому. Наступившая тишина показала Барбаре, что она добилась своего – отвела огонь от Карен. Что касается ее самой, то сейчас она впервые почувствовала себя спокойной с тех пор, как заподозрила, что беременна. Она не проронила ни слова – о, нет! – но обнаружила, что напряжение, о котором и сама не подозревала, покинуло ее.
– Ах, ты шлюха! Ничего удивительного, что моя дочь пошла по кривой дорожке, если она попала под влияние такой…
– Молчи, Грэйс!
– Да, мама, – поддержал отца Дьюк. – Лучше успокойся.
– Я только хотела сказать…
– Ты ничего не скажешь, мама. Я не шучу. Миссис Фарнхэм сдалась.
Хью снова заговорил: – Барбара, я надеюсь, что ты не шутишь. Просто ради того, чтобы защитить Карен.
Барбара взглянула на него и ничего не смогла прочесть на его лице.
– Я не шучу, Хью. Я сейчас на третьем месяце.
– В таком случае у нас двойная радость. Придется нам и тебя освободить от тяжелой работы. Дьюк, ты не мог бы взять на себя сельское хозяйство?
– Конечно.
– Да и Джо мог бы кое-что делать. Ммм… Значит, мы должны поторопиться с кухней и ванной. Вам обеим понадобятся такого рода удобства еще задолго до того, как родятся дети. Джо, нужно незамедлительно доделывать медведеустойчивую хижину. Здесь понадобится место для детской и нам, мужчинам, придется выметаться отсюда. Я думаю…
– Хью…
– Что, Барбара?
– Не беспокойся за меня. Я могу спокойно заниматься садоводством. У меня еще не такой большой срок, как у Карен, и я не испытываю тошноты по утрам. Когда мне понадобится помощь, я сама дам знать.
Он задумался.
– Нет.
– Господи, но я люблю землю, люблю возиться в земле. Матери пионеров всегда работали, будучи беременными. Они перестали трудиться только тогда, когда у них начинались схватки.
– И это часто убивало их. Барбара, мы не можем рисковать вами. Мы будем обращаться с вами обеими как с драгоценными сосудами, которыми вы для нас являетесь. – Он огляделся. – Правильно я говорю?
– Правильно, отец.
– Конечно, Хью.
Миссис Фарнхэм встала.
– От такого разговора мне стало дурно.
– Спокойной ночи, Грэйс. Так помни, Барбара, никаких земляных работ.
– Но я люблю землю. Когда придет время, я сама откажусь от сада.
– Ты можешь руководить. И смотри, чтобы я не застал тебя с лопатой.
Или за прополкой. Ты можешь повредить себе. Отныне ты – фермер-джентльмен. – А разве в твоих книгах ничего не сказано о том, какую работу может выполнять беременная женщина?
– Я еще посмотрю. Но даже и в этом случае мы всегда будем становиться на самую консервативную точку зрения. Некоторые врачи держат своих пациентов в постели целыми месяцами, чтобы избежать выкидыша.
– Папа, но ведь ты не собираешься держать нас в постели?
– Возможно нет, Карен. Но мы будем максимально осторожны, – сказал он и добавил, – Барбара права, сегодня уже поздно окончательно решать что-либо. Кто желает сыграть в бридж. Или он слишком сильно возбуждает?
– Господи, конечно нет! – воскликнула Барбара. – Заботу я еще как-нибудь стерплю, но думаю, что уж бридж-то никак не может послужить причиной выкидыша.
– Конечно нет, – согласился Хью, – но то, как торгуется Карен, может вызвать сердечный приступ у кого-нибудь из нас.
– Ха! Что же хорошего, если торговаться как компьютер? Жить нужно рискуя, я всегда была за это.
– Это верно.
Но дальше торговли дело у них не пошло. Доктор Ливингстон, который до тех пор спал в «ванной», явился в комнату. Походка его была странной – ноги почти не сгибались, а зад он буквально волочил по земле. «Джозеф, – возвестил кот, – кажется эти самые котята родятся у меня прямо сейчас!» Тревожное мяуканье и странная походка кота дали ясно понять, что сейчас произойдет. Джо мгновенно оказался на ногах.
– Док! Что с тобой, Док?
Он хотел было поднять кота, но тот явно в этом не нуждался. Он замяукал еще громче и стал вырываться. Хью сказал:
– Джо, оставь его в покое.
– Но старине Доку больно!
– В таком случае, ему надо помочь. Дьюк, нам придется воспользоваться электричеством и переносным фонарем. Задуйте свечи. Карен, постели на стол одеяло и чистую простыню.
– Один момент.
Хью склонился над котом.
– Спокойно, Док. Тебе больно, да? Ничего, потерпи еще немножко. Мы здесь, с тобой. – Он погладил кота по спине, затем осторожно пощупал живот.
– У него схватки, Карен, поторопись.
– Уже готово, папа.
– Помоги мне поднять его, Джо.
Они положили кота на стол. Джо сказал:
– Что нам теперь делать?
– Прими таблетку милтауна.
– Но ведь Доку больно.
– Конечно. Но мы ничем не можем тут помочь. Сейчас ему придется туго.
Это его первые роды, и он перепуган. К тому же, он довольно стар для первых родов. Это плохо.
– Но мы просто должны что-нибудь сделать.
– Все, что ты можешь сделать полезного, это успокоиться. Ты передаешь коту свой страх. Джо, если бы можно было чем-нибудь помочь, я сделал бы это. Но почти все, что в наших силах, это стоять рядом, давая тем самым понять, что он не одинок. И не позволять ему бояться. так дать тебе успокоительное?
– Да, если можно.
– Дьюк, достань таблетку. Джо, не отлучайся; Док доверяет тебе больше всех.
– Хьюберт, если вы все собираетесь простоять всю ночь рядом с котом, мне понадобится снотворное. Нельзя требовать от человека, чтобы он заснул в такой суматохе.
– И таблетку секонала для твоей матери, Дьюк. Кто может предложить, где можно было бы устроить котят? – Хьюберт Фарнхэм порылся в памяти. Каждая коробка, каждый клочок картона были использованы и еще раз использованы и еще в бесконечном благоустройстве. Построить им логово из кирпичей? Но это можно сделать только с наступлением дня, а бедная зверушка нуждается в гнезде, безопасном и уютном, прямо сейчас. Может быть, разобрать какие-нибудь стеллажи?
– Папа, а что ты скажешь по поводу нижнего ящика шкафа с одеждой?
– Отлично! Выложите из него все вещи на койку. Положите туда что-нибудь мягкое. Например, мою охотничью куртку. Дьюк, сооруди раму, которая поддерживала бы одеяло. Им понадобится нечто вроде маленькой пещерки. Там они будут чувствовать себя в безопасности. Сам знаешь.
– Конечно, мы знаем, – подтвердила Карен. – Не суетись, папа. Это не первые наши роды.
– Прости, дочка. Кажется, сейчас у нас появится первый котенок. Видишь, Джо? – волосы от головы до хвоста встали вдруг у кота дыбом, затем улеглись обратно, потом еще раз.
Карен торопливо выбрасывала вещи из нижнего ящика. Наконец, когда он опустел, вытащила его и поставила у стены и постелила в него охотничью куртку. Затем она бросилась к столу.
– Ну как, я не опоздала?
– Нет, – успокоил ее Хью. – Но вот-вот это должно случиться.
Док на мгновение перестал тяжело вздыхать для того, чтобы издать стон и после двух конвульсивных движений разродился котенком.
– Да он вроде завернут в целлофан, – с удивлением заметила Барбара.
– А ты разве не знала? – спросила Карен. – Папа, смотри, он серенький! Док, как же это так? Хотя, впрочем, сейчас не время задавать вопросы.
Но ни Хью, ни Доктор Ливингстон и не собирались отвечать ей. Роженица стала тщательно вылизывать новорожденного, пленка лопнула и маленькие лапки беспомощно зашевелились. Писк, настолько тонкий и высокий, что его едва было слышно, возвестил, как издававшее его существо отнеслось к первому знакомству с миром. Док перекусил пуповину и продолжал вылизывать отпрыска, очищая его от крови и слизи, и не переставая в то же время довольно урчать. Котенку это явно не нравилось и он снова заявил свой почти неслышный протест.
– Босс, – спросил Джо, – что-то с ним неладно. Почему это он такой маленький и худой?
– Это просто отличный котенок. У тебя родился замечательный ребенок, Док. Он настоящий бакалавр, хотя сам этого и не сознает. – Хью говорил успокоительным тоном и почесывал кота между ушами. Затем он продолжал, теперь уже обычным тоном: – И наихудший образчик подзаборника, который мне когда-либо попадался – гладкошерстный, полосатый и серый.
Док неодобрительно взглянул на него, как будто подал плечами и исторгнув из себя послед, принялся жевать кровавую массу. Барбара нервно сглотнула и бросилась к двери. Карен бросилась за ней, открыла ей дверь и поддерживала ее до тех пор, пока та полностью не очистила желудок.
– Дьюк! – позвал Хью. – Охраняй.
Дьюк последовал за ними и высунул голову наружу. Карен сказала ему:
– Можешь уйти. Здесь мы в полной безопасности. Сегодня очень яркая луна.
– Ладно… но оставьте дверь открытой. – И он исчез внутри убежища.
Карен сказала:
– А я думала, что у тебя не бывает тошноты по утрам.
– Так оно и есть. О-о-о! – она снова конвульсивно содрогнулась. – Это из-за того, что сделал Док.
– Ах вон оно что! Но ведь коты всегда делают это. Позволь я вытру тебе рот, дорогая.
– Это ужасно.
– Это нормально. И к тому же полезно для них. Гормоны, или что-то в этом роде. Лучше спроси у Хью. Ну, как, тебе полегчало.
– Кажется, да. Карен! Правда ведь, нам не нужно делать этого? А? Я не могу сделать этого, не могу!
– Что? О! Никогда об этом не думала. Да, нет, вроде не должны… иначе нам сказали бы об этом в школе.
– Но в школе нам не говорили очень многих вещей, – глухо сказала Барбара. – У нас, например, курс по первой помощи вела старая дева. Но я просто не смогу сделать этого. Кажется, я расхотела иметь ребенка.
– Друг мой, – насмешливо сказала Карен, – об этом нам обеим нужно было подумать раньше. Отойди немного, кажется, настал мой черед.
В конце концов, они вернулись в комнату бледные, но довольно крепко держащиеся на ногах. Док родил еще трех котят после их возвращения и теперь Барбара наблюдала за родами и последующими операциями Дока, уже не испытывая позывов бежать за дверь. Из трех новорожденных только третий заслуживал внимания: маленький котенок, но крупный даже в своей мелкости. Он был явным мужчиной, его крупная голова никак не хотела вылезать и Док буквально пополам согнулся от боли.
Хью сразу же занялся делом, стараясь помочь маленькому тельцу появиться на свет божий. При этом он обильно потел, совсем как настоящий хирург. Док взвыл и укусил его за палец. Но это ничуть не замедлило и не ускорило движения Хью.
Внезапно, котенок высвободился, Хью нагнулся над ним и подул ему в рот. Котенок тут же ответил на это негодующим тоненьким писком. Тогда Хью положил его к матери и позволил Доку вычистить его.
– Еле спасли, – сказал он, пытаясь унять дрожь в руках.
– Не думаю, чтобы старина Док собирался отправиться на тот свет, – мягко сказал Джо.
– Конечно, нет. Кто из вас, девочки, займется моим пальцем?
Барбара перевязала ему палец, повторяя про себя, что она, когда настанет ее очередь – НЕ ДОЛЖНА, НЕ ДОЛЖНА кусаться.
Котята по порядку располагались следующим образом: гладкошерстный серый, пушистый белый, угольно-черный с белой грудкой и чулочками, и пестрый. После долгих споров между Карен и Джо, они были названы: Счастливый Новый Год, Снежная Принцесса Великолепная, Доктор Черная Ночь и Лоскутная Девочка Страны Оз – кратко: Счастливчик, Красотка, Полночь и Заплатка.
К полуночи мать и новорожденные уже были размещены в ящике и снабжены водой, пищей и тарелкой с песком неподалеку. После этого все отправились спать. Джо улегся на полу, прислонившись головой к кошачьему гнездышку. Когда все затихли, он поднялся и включив фонарь, заглянул в ящик. Док Ливингстон держал одного из котят в лапах, а трое других сосали молоко. Док перестал на мгновение вылизывать Красотку и вопросительно взглянул на Джо.
– Твои котята просто прелесть, – сказал Джо. – Самые лучшие ребятишки на свете.
Док расправил свои королевские усы и заурчал в знак согласия.
Глава 8
Хью оперся на лопату.
– Достаточно, Джо.
– Я еще почищу немного около ворот.
Они стояли у верхнего конца траншеи, там, где вода была запружена на случай жаркой погоды. А жара стояла сильнейшая. Лес стоял увядший, солнце палило невыносимо. Поэтому приходилось быть особенно осторожными с огнем. Зато о медведях теперь так беспокоиться, как раньше, не приходилось.
Хотя обычно невооруженными никуда и не ходили, но Дьюк перебил столько плотоядных из рода медвежьих и кошачьих, что появление таковых стало редкостью.
Через запруду перетекал только небольшой ручеек, но в нем хватало воды и для полива и для хозяйственных нужд. Без этого водовода они попросту потеряли бы свой сад.
Раз в несколько дней водную систему необходимо было подправлять. Хью не сделал настоящего шлюза. Его остановил недостаток инструментов, металла, и полное отсутствие древесины. Вместо этого он кое-что придумал. В том месте, где вода из пруда вливалась в водовод, дно было выстлано кирпичом, а дно всей канавы – полукруглыми черепичными плитками. Чтобы усилить ток воды, покрытие сняли, углубили дно и вновь положили покрытие. Хотя все это и было довольно неудобно, но оно работало.
Дно канавы было выложено черепицей до самого дома и сада. Поэтому утечки воды практически не было. Печь для обжига работала день и ночь. Практически все их капитальное строительство было возможным благодаря глинистому берегу, расположенному ниже дома. Но в последнее время хорошей глины стало меньше.
Это не беспокоило Хью. У них было уже почти все необходимое.
Ванная комната теперь не была просто шуткой. Вода поступала в туалет с двумя отделениями, разгороженными оленьей шкурой. Канализационная труба из обожженной глины выходила в туннель и дальше в выгребную яму.
При изготовлении канализационной трубы Хью столкнулся с большими трудностями. После множества неудач он выстрогал цилиндрическую основу, состоящую из трех частей – из частей, потому что глину приходилось намазывать на нее, а затем немного подсушивать, чтобы основу можно было вынуть по частям, до того, как пересохшая глина начнет трескаться.
Со временем он стал настоящим мастером формовки и ему удалось довести уровень брака до 25 процентов при формовке и 25 процентов при обжиге. Поврежденный бак для воды, он, с зубовным скрежетом распилил вдоль и сделал две ванны – одну в доме и одну снаружи, под открытым небом. Чтобы не было утечки, он обтянул их изнутри выбритыми шкурами и ванны действительно не текли.
Один угол ванной-кухни занимал кирпичный очаг-печь. Его пока не использовали, так как дни стояли длинные и жаркие. Пищу готовили на улице и ели под аккомпанемент рычания голодных медведей – но печь в доме была готова в преддверии периода дождей.
Теперь их дом был двухэтажным. Хью справедливо рассудил, что надстройка, могущая выдержать приступ диких медведей или нашествие змей, должна быть каменной и с прочной крышей. Это они еще способны были сделать – но вот как насчет окон и дверей? Может быть, ему и удастся когда-нибудь сварить стекло, если будет решена проблема соды и извести. Но не так скоро. Крепкая дверь и плотные ставни он мог бы сделать, но такая постройка будет слишком душной.