– Хьюберт! ХЬЮБЕРТ!
– Да, мамочка! Подожди. – Грэйс продолжала вскрикивать. Дьюк как мог пытался успокоить ее, одновременно проклиная темноту. Барбара немного освоилась со своим положением, попыталась слезть с груды баллонов, ударилась обо что-то подбородком и, наконец, ощутила под собой ровную поверхность. Что это такое она понять не могла. Поверхность была наклонной.
Дьюк воскликнул:
– Наконец-то! Вот они! – вспыхнула спичка. Пламя было ярким, так как воздух перенасытился кислородом.
– Голос Джо произнес:
– Лучше ее погасить. А то может случиться пожар. – Тьму прорезал луч фонарика.
Барбара позвала:
– Джо! Помоги мне с Хью!
– Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.
– Может быть, он умирает.
– Все равно без света ничего не сделаешь.
Барбара замолчала и снова попыталась прослушать сердцебиение – наконец-то нашла его и всхлипывая, обхватила голову Хью.
В мужском отсеке вспыхнул свет. Но и до Барбары его доходило столько, что она, наконец, получила возможность оглядеться. Пол убежища теперь находился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем углу. Бак дал течь и теперь вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую сторону, они с Хью были бы похоронены под кучей железных баллонов и затоплены водой.
Через несколько минут до нее добрались Джо и Дьюк, с трудом преодолев перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа. Дьюк сказал Джо: – Как же мы его понесем?
– Его нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник!
– Все равно, нужно его отсюда унести.
– Никуда мы его не понесем, – твердо сказал Джо. – Барбара, вы передвигали его?
– Только клала его голову себе на колени.
– В таком случае, больше его не шевелите, – Джо принялся осматривать своего пациента, касаясь его мягкими движениями рук. – Больших повреждений как будто нет, – наконец решил он. – Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока он не придет в себя. После этого я смогу проверить его глазные яблоки, чтобы определить; сильно он контужен или нет, как у него с координацией движений и все такое прочее.
– Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?
– Ничего заслуживающего внимания, – уверил ее Дьюк. – Джо считает, что сломал пару ребер, а я немного повредил плечо. Мать просто откатилась к стене. Сестричка сейчас ее успокаивает. Сестра тоже в полном порядке, если не считать синяка на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?
– Только ушибы. Мы с Хью как раз играли в солитер для двоих и пытались не растаять от жары, когда нас накрыло. – Она попыталась представить, как долго протянет эта ложь. Но Дьюк, кажется, принял ее очень спокойно. Джо был в одних трусах. Она добавила:
– А как кот? С ним ничего не случилось?
– Если не ошибаюсь, доктор Ливингстон, – серьезно ответил Джо, – избежал повреждений. Но он очень расстроен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.
– Я рада, что он не пострадал.
– А вы заметили что-либо необычного в этом взрыве?
– Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.
– Да. Но не было никакого грохота. Просто один большой, огромный взрыв, а потом… ничего.
– И что это значит?
– Не знаю, Барбара. Так вы можете еще немного посидеть? Я хочу попытаться восстановить освещение и определить ущерб. Заодно и посмотрим, что можно привести в божеский вид.
– Я буду сидеть, как каменная. – Ей показалось, что Хью задышал спокойнее. В тишине она услышала биение его сердца. Тогда она решила, что ей больше не от чего быть несчастной. К ней пробралась Карен с фонариком, осторожно передвигаясь по наклонному полу.
– Как там отец?
– Все так же.
– Скорее всего, ушиб голову, как и я. А ты как? – Она фонариком осветила Барбару.
– Все хорошо.
– Слава богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак не могла найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою сторону, что на него просто больно глядеть. Все-таки странный он какой-то!
– Я совершенно не представляю, где моя одежда.
– Одним словом, единственный из нас обладатель трусов – это Джо. А что с тобой случилось? Ты спала?
– Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.
– Х-м-м… Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся, я никому не открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает – я сделала ей еще один укол.
– А тебе не кажется, что твои выводы слишком поспешны?
– Делать выводы – мое любимое развлечение. И я уверена, что мои непристойные предположения верны. Очень жаль, что я спала этой ночью. Тем более, что эта ночь, скорее всего наша последняя. – Она придвинулась к Барбаре и чмокнула ее. – Я тебя очень люблю.
– Спасибо, Карен. Я тоже люблю тебя.
– Прекрасно. Тогда давай не будем хоронить себя заживо, а порадуемся лучше тому, какими мы оказались отважными ребятами. Ты сумела осчастливить отца тем, что дала возможность разыграть шлем. И если ты смогла сделать его еще счастливее, то я этому только рада. – Она поморщилась. – Ну, ладно. Пойду разбирать припасы. Если папочка очнется, позови. – Она вышла. – Барбара!
– Да, Хью? Да!
– Не так громко. Я слышал, что говорила моя дочь.
– Слышал?
– Да. Она джентльмен по натуре. Барбара? Я люблю тебя. Может быть у меня не будет другой возможности сказать тебе это.
– Я тоже люблю тебя.
– Милая.
– Позвать остальных?
– Подожди немного. Тебе так удобно.
– Очень!
– Тогда позволь мне немного отдохнуть. А то я совсем ошалел.
– Отдыхай, сколько хочешь. Кстати, попробуй пошевелить пальцами ног. У тебя где-нибудь болит?
– О, болит у меня много где, но к счастью, не слишком сильно. Подожди-ка… Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь звать Джо.
– Особенно спешить некуда.
– Но лучше все-таки позови его. Кое-что нужно сделать.
Вскоре мистер Фарнхэм полностью оправился. Джо потребовал, чтобы он продемонстрировал свою невредимость: оказалось, что и в самом деле кроме большого количества синяков мистер Фарнхэм во время взрыва не получил ничего более серьезного – ни переломов, ни сотрясения мозга. Барбара втайне от всех пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу баллонов, а она упала на него сверху. Впрочем, обсуждать это предположение она ни с кем не стала.
Первое, что сделал Хью – это перетянул ребра Джо эластичным бинтом.
Пока его перевязывали, Джо то и дело вскрикивал, но после перевязки ему явно стало удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен. Хью решил, что здесь он бессилен.
– Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр! – сказал он. – Дьюк?
– Термометр разбит.
– Не может этого быть. Он ведь целиком сделан из металла.
Ударопрочная вещь.
– Я уже смотрел на него, – объяснил Дьюк, – пока ты тут эскулапствовал. Но мне кажется, что стало прохладнее. Может он, конечно, и ударопрочен, но два баллона раздавили его, как яйцо.
– Ах, вот оно что. Ну ладно, невелика потеря.
– Папа? А может нам хоть теперь попробовать запасное радио? Учти, я просто предлагаю.
– Понятно, но… жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно скорее всего тоже разбито. Мы уже пытались включать его. Ни ответа, ни привета. – Он взглянул на часы. – Полтора часа назад. В два часа. Еще у кого-нибудь есть часы?
Часы Дьюка показывали то же самое время.
– Что ж, кажется, с нами в основном все в порядке, – заключил Хью, если не считать запаса воды. Здесь есть несколько пластиковых бутылей с водой, но воду из бака придется экономить – она может пригодиться для питья – будем обеззараживать ее таблетками. Джо, нам понадобится всякая посуда, чтобы каждый мог черпать воду из бака. Старайтесь соблюдать чистоту. – Затем он добавил. – Карен, когда освободишься, приготовь что-нибудь на завтрак. Пусть это даже Армагеддон, но есть все равно необходимо.
– И даже если это такой Армагеддон, от которого тошнит, – добавила Карен.
Отец передернулся.
– Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз написать: «Никогда больше перед завтраком не буду говорить нехорошие вещи».
– Хью, но, по-моему, она не сказала ничего неприличного.
– Не надо поддерживать ее, Барбара. Довольно, покончим с этим.
Карен вскоре вернулась, неся Дока Ливингстона.
– Плохая из меня помощница, – сообщила она. – Мне все время приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.
– Мя-я-я-у!
– Тихо! Придется видно дать ему рыбки и приняться за приготовление завтрака. Чего изволите, Босс Папа Хью? Креп-сюзе?
– С удовольствием.
– Единственное, на что вы можете рассчитывать – это джем и крекеры.
– Ну и прекрасно. как там идет вычерпывание?
– Папочка, я отказываюсь пить эту воду, даже с обеззараживающими таблетками. – Она состроила гримасу. – Ты же сам знаешь, что это такое. – Может быть больше нечего будет пить.
– Ну… разве что разбавить ее виски…
– М-м-м… у нас вообще острый дефицит жидкостей. В тех двух бутылках, которые я открывал, осталось не более чем по одной пятой.
– Папа, не порть настроение перед завтраком.
– Вопрос в том, правильно ли я распределил виски? Может, лучше приберечь его для Грэйс?
– О, – лицо Карен исказилось в гримасе мучительного раздумья. – Пусть она получает мою долю. Но остальных обделять только потому, что бедняжка Грэйс совсем плоха, не следует.
– Карен, в нашем положении грешно издеваться над матерью. Ведь ты прекрасно знаешь, что для нее это в какой-то мере лекарство.
– О, да, конечно. А для меня лучшее лекарство – это бриллиантовые браслеты и собольи шубы.
– Доченька, не стоит винить ее. Может быть, это я виноват. Так, например, считает Дьюк. Когда ты будешь в моем возрасте, ты научишься принимать людей такими, какие они есть.
– Поговди, я пвобую жавтвак. Ну вот… может быть я и излишне несправедлива к ней, но я устала от того, что каждый раз, как я ни привожу домой своих приятелей, мамуля обязательно отключается уже к обеду. Или пытается облапить их на кухне и поцеловать.
– Неужели такое бывало?
– А ты что, никогда не замечал? Хотя, впрочем, в это время ты почти никогда не бывал дома. Прости.
– Ты тоже прости меня. Но только за то, что я высказал в твой адрес.
Мы оба погорячились. А в остальном, как я уже сказал, когда ты доживешь до моих лет…
– Папа, я вряд ли доживу до твоих лет – и ты прекрасно понимаешь это.
И если у нас осталось всего две пятых бутылки виски, то почему бы просто не отдать их тому, кто больше других нуждается в нем?
Он помрачнел.
– Карен, я вовсе не собираюсь сложа руки ждать смерти. Действительно стало намного прохладнее. Мы еще можем выкарабкаться.
– Что ж… наверное ты поступаешь правильно. Кстати о лекарствах – не запасся ли ты при строительстве этого монстра некоторым количеством антабуса?
– Карен, антабус не отбивает желания выпить; просто, если человек, принявший таблетку, выпьет, он почувствует себя очень плохо. И если твое мнение о нашей печальной судьбе верно, то стоит ли омрачать Грэйс последние часы жизни? Ведь я не судья ей, я ее супруг. Карен вздохнула.
– Папочка, у тебя есть одна отвратительная привычка – ты всегда прав. Ладно, так и быть, пусть пользуется моей долей.
– Я просто хотел знать твое мнение. И ты в некотором роде помогла мне принять решение.
– Что же ты решил?
– Это не твое дело, заинька. Займись завтраком.
– Так и хочется плеснуть тебе в завтрак керосина. Ладно, поцелуй меня, папа.
Он чмокнул ее в щеку.
– А теперь поостынь и принимайся за дело.
В конце концов, пятеро собрались к завтраку. Сидеть им пришлось на полу, так как стулья упорно не хотели стоять. Миссис Фарнхэм находилась в почти летаргическом забытьи от сильной дозы успокоительного. Остальные обитатели убежища по-братски разделили меж собой консервированное мясо, крекеры, холодный растворимый кофе и банку персикового компота. Согревало завтрак лишь теплое чувство товарищества. На сей раз все были одеты. Мужчины напялили шорты, Карен одела шорты и бюстгальтер, а Барбара облачилась в просторное платье гавайского типа, позаимствованное у Карен. Ее собственное белье насквозь промокло, а воздух в убежище был слишком влажный, чтобы высушить что-либо.
– Теперь мы должны кое-что обсудить, – возвестил Хью. – Желающие могут вносить предложения. – Он взглянул на сына.
– Отец… то есть Хью, я хотел сказать вот о чем, – отозвался Дьюк. – Здорово пострадала уборная. Я немного привел ее в порядок и соорудил какой-никакой насест из дощечек упаковки кислородных баллонов. Хочу предупредить… – он повернулся к сестре. – вам, женщины, нужно быть особенно осторожными. Насестик довольно шаткий.
– Это ты будь поосторожнее. Сам, небось, любил позаседать. Папа свидетель.
– Помолчи, Карен. Молодец, Дьюк. Но нас здесь шестеро и, боюсь, придется заняться уборной дополнительно. Как, Джо, верно я говорю?
– Да, конечно, но…
– Что «но»?
– Вам известно, сколько осталось кислорода?
– Да. Наверное, скоро нам придется перейти на воздушный насос и фильтр. А у нас не осталось действующего счетчика радиоактивности. Поэтому, мы не узнаем, насколько заражен воздух, которым мы дышим. Но, тем не менее, дышать нам необходимо…
– А вы проверяли насос?
– С виду он совершенно невредим.
– Это не так. И боюсь, что отремонтировать его мне не под силу.
Мистер Фарнхэм вздохнул.
– Видно все-таки нужно было соглашаться на второй с рассрочкой на шесть месяцев. Ладно, потом взгляну, нельзя ли что-нибудь сделать. Дьюк, ты тоже осмотри его, вдруг ты сможешь чем-нибудь помочь.
– О'кей.
– Положим, что мы не сумеем починить его. В этом случае, будем использовать оставшийся кислород как можно более экономно. Когда он кончится, еще некоторое время мы сможем дышать тем воздухом, который в убежище. Но, в конце концов, настанет время, когда нам придется открыть дверь.
Все молчали.
– Ну, улыбнитесь же кто-нибудь, – воскликнул Хью, затем продолжил. С нами еще не покончено. Дверь мы затянем фильтром, сделанным из простыней – это все же лучше, чем ничего – он будет задерживать радиоактивную пыль. У нас есть еще один радиоприемник – Барбара, помнишь, ты еще приняла его за слуховой аппарат. Я хорошенько завернул его и убрал подальше – он невредим. Я выберусь наружу и установлю антенну. Тогда мы сможем слушать его; может быть, это спасет нам жизнь. Над убежищем мы можем поставить шест и поднять флаг – любую тряпку. Впрочем, нет, лучше поднять американский флаг – у меня один припасен. В этом случае, если мы даже и не выживем, то пойдем ко дну с высоко поднятым флагом.
Карен принялась аплодировать.
– Карен, перестань паясничать.
– Я вовсе не паясничаю, папа! Я плачу. «Багрянец ракет возвещает войну, Бомбы с ревом рвут тишину, Но, повторяю еще раз, друзья, Что нашему флагу падать нельзя!»
Голос ее прервался и она закрыла лицо ладонями.
Барбара обняла ее за плечи. Хью Фарнхэм, между тем продолжал, как будто ничего не произошло.
– Но ко дну мы не пойдем. Очень скоро этот район наверняка начнут обследовать с целью найти уцелевших. Они заметят наш флаг и заберут нас отсюда – возможно на вертолете.
Поэтому, наша задача – продержаться до их прихода. – Задумавшись, он на мгновение смолк. – Никакой ненужной работы, минимум физических усилий. Каждый должен принимать снотворное и по возможности спать по двенадцать часов в сутки. Остальное время лежать неподвижно. Таким путем мы сможем протянуть дольше всего. Единственное, что требуется сделать – это отремонтировать насос, а если не сможем, то наплевать на него. Смотрим дальше: вода должна быть строго нормирована. Дьюк, я назначаю тебя старшим хранителем воды, годной для питья и разработай график ее выдачи с таким расчетом, чтобы хватило на возможно более продолжительное время. Где-то в аптечке есть одноунцевый стаканчик – воду дели с его помощью. Ну вот, кажется и все: починить насос, минимум усилий, максимум сна, нормирование выдачи воды. Ах, да! Пот – это тоже нерациональная трата воды. Здесь у нас все еще жарко, и ваш балахон, Барбара, насквозь промок от пота. Снимите его.