Этого разговора Файер нельзя было слышать ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае. Она понимала это, но делать было нечего — открыться сейчас было бы катастрофой. Она не двигалась и почти не дышала, но против воли внимательно прислушивалась — настолько ее изумило то, что сердце командующего королевскими войсками гложут сомнения.
— Матушка, — теперь он говорил мягко, — ты преувеличиваешь. Я никогда не отрекся бы от брата, тебе это прекрасно известно. Как и то, что я не хочу быть королем.
— Опять ты за свое. Это меня тоже беспокоит. Если Нэша убьют, тебе просто придется стать королем.
— Близнецы старше меня.
— Ты сегодня специально притворяешься дурачком. Таран нездоров, Клара — женщина, и оба они незаконнорожденные. Деллам не пережить трудные времена без настоящего короля.
— Какой из меня король?
— Тебе двадцать два, и ты командуешь королевским войском не хуже Брокера. Твои воины за тебя проткнут себе грудь собственным мечом. Самый настоящий король.
— Ну, ладно. Но — великие скалы! — матушка, я никогда не соглашусь стать королем.
— Когда-то ты считал, что никогда не станешь воином.
— Не напоминай, — голос его звучал устало. — Вся моя жизнь — искупление жизни отца.
За этим последовало долгое молчание. Файер перестала дышать. Жизнь в искупление жизни отца — как это ей знакомо. Она понимала это всей душой — без слов, даже без мыслей, понимала так, как понимала музыку.
Малыш заволновался и высунул голову из стойла, чтобы посмотреть на шепчущихся.
— Просто пообещай, что будешь исполнять свой долг, Бриганделл, — Роэн намеренно назвала его королевским именем.
Голос принца изменился. Кажется, он рассмеялся себе под нос.
— Я стал таким великим воином, что ты решила, будто я ношусь по скалам и тычу в людей мечами из удовольствия.
— Послушай сам себя и перестанешь винить меня за беспокойство.
— Я исполняю свой долг, матушка, как делал каждый день своей жизни.
— Вы с Нэшем превратите Деллы в королевство, достойное таких защитников. Восстановите порядок и справедливость, которые Накс и Кансрел разрушили своим безразличием.
Внезапно смех в его голосе куда-то делся:
— Не нравится мне это чудовище.
— Нэшделл — не Наксделл, а Файер — не ее отец, — мягко произнесла Роэн.
— Да, она еще хуже — она женщина. Нэшу перед ней ни за что не устоять.
— Бриган, — в голосе Роэн появились твердые мотки. — Файер не нужен Нэш. Она не соблазняет мужчин и не пользуется ими.
— Надеюсь, что ты права, матушка, потому что мне неважно, как хорошо ты к ней относишься. Если она поведет себя как Кансрел, я сломаю ей шею.
Файер забилась в угол. К ненависти она привыкла, и все же каждый раз на душе становилось так холодно и тяжело. Сил не было думать о том, как отчаянно придется охранять себя от этого человека.
И тут вдруг произошло нечто нелепое. Бриган протянул ладонь к ее коню.
— Бедняга, — сказал он, гладя Малыша по носу. — Мы тебя разбудили. Спи.
— Это ее конь, — заметила Роэн. — Конь чудовища, которому ты только что угрожал.
— Ну что ж. Ты красавец, — ласково сказал Бриган Малышу. — Не твоя вина, что у тебя такая хозяйка.
Конь ткнулся носом в ладонь новому другу. Роэн с Бриганом вскоре ушли, а Файер все комкала в кулаках ткань своих юбок, с трудом сглатывая, не в силах побороть охватившую ее неистовую симпатию.
По крайней мере, если этот человек решит убить ее, можно быть спокойной — Малыша он не тронет.
Глава шестая
Долгая ночь никак не хотела заканчиваться — видно, в королевской семье сегодня не спал никто. Файер едва успела перейти двор и скользнуть в коридор, который вел к ее покоям, как тут же наткнулась на короля. Он брел куда глаза глядят, необыкновенно красивый в свете факелов. Стоило ему заметить ее, как глаза его остекленели. Ей показалось, что от него пахнет вином — а когда он бросился к ней, прижал к стене и попытался поцеловать, все сомнения испарились.
Хоть он и напал внезапно, ей помогло помутнившее его разум вино. «Ты не хочешь меня целовать».
Нэш прекратил попытки, но по-прежнему терся о нее, гладя по груди и спине. Руке было больно.
— Я люблю тебя, — зашептал он, окатив ее хмельным дыханием. — Я хочу на тебе жениться.
«Нет, не хочешь. Ты не хочешь даже трогать меня. Ты хочешь меня отпустить».
Нэш отступил на шаг, и она отшатнулась, жадно глотая свежий воздух и оправляя платье, и собралась сбежать.
А потом вдруг снова развернулась к нему и сделала то, чего никогда раньше не делала. «Извинись передо мной, — яростно подумала она. — С меня хватит. Извиняйся».
Король тут же с благородной грацией встал перед ней на одно колено, в его черных глазах плескалось неподдельное раскаяние:
— Миледи, простите мне это оскорбление. Вы можете смело идти в свои покои.
Она поспешила прочь, прежде чем кто-либо увидел это абсурдное зрелище — король на коленях перед ней. Файер было стыдно за себя. А еще, познакомившись с королем, она теперь тревожилась за судьбу королевства.
До спальни оставалось всего ничего, как вдруг из темноты вынырнул Бриган, и это окончательно лишило Файер присутствия духа.
Не нужно было даже тянуться к его разуму, чтобы понять, что он закрыт от нее, словно крепость с каменными стенами без единой трещины. Единственной защитой от Бригана ей были собственные жалкие силы. И слова.
Он прижал ее к стене так же, как только что Нэш, Взял за запястья и завел руки за голову так резко, что от боли в ране из глаз у нее брызнули слезы, а потом прижал своим телом, чтобы она не могла двинуться. Лицо его излучало такую ненависть, что было похоже на маску рычащего зверя.
— Проявите хоть малейшее намерение подружиться с королем, — сказал он, — и я вас убью.
Бессилие было унизительным, к тому же он даже сам не подозревал, насколько больно ей делал. У нее перехватило дыхание, говорить не было сил. «Вы так похожи на своего брата, — жарко подумала она ему в лицо. — Только он несколько романтичнее».
Руки на ее запястьях сжались сильнее.
— Лживая пожирательница чудовищ.
От боли из глаз ее лились слезы. «Вы меня разочаровали. Люди говорят о вас так, будто вы какой-то особенный, но что особенного в том, чтобы зажимать беззащитных женщин в темных углах и называть их грязными словами? Обычное дело».
— И я должен поверить, что вы беззащитны? — оскалился он.
«Против вас — да».
— Но не против королевства.
«Я не собираюсь выступать против королевства. По крайней мере, — добавила она, не больше, чем вы, Бриганделл».
У него был такой вид, будто она дала ему пощечину. Исчез яростный оскал, во взгляде проглянула вдруг усталость и неуверенность. Он отпустил ее запястья и отступил чуть назад, достаточно для того, чтобы она сумела отойти от него и от стены, отвернуться и обхватить правой рукой раненое плечо. Ее всю трясло, платье стало липким — рана снова открылась и кровоточила. Он сделал ей очень больно, и она была зла как никогда в жизни.
Файер не поняла, откуда в легких взялся воздух, но не стала сдерживать рвущиеся с губ слова.
— Вижу, вы хорошо изучили пример своего отца, прежде чем решить, кем хотите стать, — прошипела она. — Деллы в надежных руках, да? Вы и ваш брат, вы… вы оба можете катиться к зверям:
— Это из-за вашего отца погиб король и Деллы тоже, — выплюнул он в ответ. — Я жалею лишь о том, что сам он не умер от моего меча. Я презираю его за то, что он покончил с собой и не доставил мне удовольствия убить его, и завидую чудовищу, которое перегрызло ему горло.
Тут она повернулась к нему и впервые за все это время увидела, по-настоящему увидела. Он часто дышал, сжимая и разжимая кулаки. Глаза у него были ясные, очень светлого серого цвета, и сверкали чем-то большим, чем гнев, чем-то отчаянным. Крепкий, чуть выше среднего роста. У него был красиво очерченный рот, как у его матери, но кроме него и этих кристальных глаз, во внешности его не было ничего примечательного. Бриган смотрел на нее в таком напряжении, что, казалось, вот-вот треснет, и внезапно ей подумалось, что он так молод, а груз на его плечах так велик, что он на грани полного изнеможения.
— Я не знал, что вы ранены, — добавил он, глядя на кровь на ее платье, и этим окончательно запутал Файер, потому что в голосе его звучало искреннее сожаление. Ей не хотелось слушать извинения — куда справедливее ненавидеть его, потому что он отвратителен.
— Вы бесчеловечны. Только и делаете, что причиняете людям боль, — сказала она, потому что не могла придумать ничего хуже. — Это не я чудовище, а вы.
И, развернувшись, ушла.
Сперва она пошла в комнату Арчера, чтобы смыть сочащуюся кровь и перевязать руку, а потом пробралась к себе — Арчер по-прежнему спал в ее постели. Раздевшись, она подняла с пола его рубашку и натянула на себя. Ему будет приятно, что она решила ее надеть, и он ни за что не догадается, что ей просто нужно скрыть запястья, багровые от синяков, которые ему видеть нельзя. У нее сейчас не хватит сил на Арчера и его мстительную ярость.
Порывшись в сумках, Файер нашла травы, предохраняющие от беременности, проглотила их всухомятку, прильнула к Арчеру и провалилась в сон без сновидений.
На следующее утро ей показалось, что она не просыпается, а тонет. Арчер чем-то отчаянно шумел, собираясь. Она с усилием выплыла из забытья и поднялась на постели, задушив стон от старой боли в плече и новой — в запястьях.
— Ты такая красивая по утрам, — Арчер остановился перед ней и поцеловал в нос. — И невозможно хороша в моей рубашке.
Может, и так, но чувствовала она себя просто трупом. Если бы только можно было поменяться: как приятно было бы выглядеть трупом, но при этом чувствовать себя невозможно хорошо.
Арчер был уже одет, не считая рубашки, и совершенно точно собирался уходить.
— Куда ты так торопишься?
— Сигнальный огонь зажгли, — ответил он.
Сигнальный огонь зажигали в городах, расположенных в горах, когда на них кто-то нападал, чтобы призвать на помощь соседей.
— Что за город?
— Серый порт, к северу отсюда. Нэш и Бриган выступают сейчас же, но птицы нападут до того, как они доберутся до туннелей. Я буду стрелять со степы вместе со всеми, кто может держать лук.
Она моментально проснулась, словно ее бросили в ледяную воду.
— Значит, Четвертое уже уехало? Сколько воинов у Нэша с Бриганом?
— Восемь моих и Роэн дала еще сорок своих гвардейцев.
— Всего сорок!
— Она многих отправила с Четвертым, — объяснил Арчер. — Воины из Третьего их заменят, но они, конечно, еще не подоспели.
— Пятьдесят человек против двух сотен птиц? Они с ума сошли?
— Или так, или вовсе проигнорировать просьбу о помощи.
— Ты не едешь с ними?
— Принц счел, что мой лук принесет больше пользы на стене.
Принц. Она замерла.
— Он сюда приходил?
Арчер взглянул на нее искоса:
— Конечно, нет. Его люди не могли меня найти, и тогда пришла Роэн.
Это было неважно, она тут же забыла об этом, поглощенная другим фактом — пятьдесят безумцев собираются пробиться через стаю из двух сотен птиц-чудовищ. Поднявшись с постели, она взяла одежду и скрылась в ванной, чтобы Арчер не заметил ее запястий, пока она переодевается, а когда вышла, он уже ушел.
Файер спрятала волосы, надела щиток на руку и, схватив лук и колчан со стрелами, побежала за ним.
В моменты отчаяния Арчер опускался даже до угроз. Вокруг них в конюшнях кричали воины и суетились кони, и он сказал, что привяжет ее к стойлу Малыша, если понадобится, но на стену не пустит.
Это все были пустые слова, Файер пропустила их мимо ушей и обдумала все шаг за шагом; Стреляла она хорошо. Рука зажила достаточно, чтобы можно было стрелять, пока хватит сил терпеть боль. К тому времени, как воины доскачут до туннеля, она успеет убить двух или, может, трех чудовищ — а значит, на воинов эти три чудовища не нападут.
А чтобы убить человека, достаточно и одного.
Кто-то из этих пятидесяти погибнет еще до того, как они доберутся до места битвы в Сером порту.
И вот тут рассуждения кончались и начиналась паника. И зачем они только едут. Зачем рисковать собой ради спасения какого-то городка… Раньше она не понимала, что люди имеют в виду, когда говорят, что принц и король — храбрецы. Зачем им понадобилось быть храбрецами?
Она повернулась вокруг себя, ища глазами братьев. Нэш, уже на коне, был взвинчен и рвался в путь — из вчерашнего пьяного балбеса он превратился в лидера, который как минимум создавал впечатление царственности. Бриган ходил меж воинов и подбадривал их, время от времени переговариваясь с Матерью. Он был спокоен и уверен, даже посмеялся над шуткой одного из гвардейцев Арчера.
А потом через груды клацающего оружия и кожаных седел он увидел ее и тут же помрачнел. Глаза заледенели, губы сжались, лицо приобрело знакомое ей выражение.
Один взгляд на нее убил его веселье.
Что ж. Не у него одного есть право рисковать своей жизнью, и не у него одного хватит на это храбрости.
Когда Файер повернулась к Арчеру и пообещала, что не собирается стрелять в чудовищ со стены, ее план казался ей очень разумным. А потом она бросилась к стойлу Малыша, решившись на поступок, в котором не было никакой логики — ну, может быть, только самая глубинная.
Она понимала, что все действо займет лишь несколько минут. Птицы нападут, как только осознают свое численное преимущество. Хуже всего придется тем, кто поедет в хвосте колонны — им придется замедлиться, когда первые всадники вступят в ближайший туннель. Те, кто доберется до подземного хода, выживут. Птицы не любят темноты и тесноты подземелий и в туннели за добычей не последуют.
Из разговоров в конюшне Файер выяснила, что Бриган поставил короля в голове колонны, а лучших копейщиков и фехтовальщиков — в хвосте, потому как в момент атаки хищники будут слишком близко для лучников. Сам принц будет замыкать шествие.
Лошадей выводили по одной и собирали у ворот, и она оседлала Малыша, прикрепив к седлу лук и копье. Пока она вела коня во двор, никто не обращал на неё внимания — частично потому, что она контролировала мысли окружающих и отвращала их, стоило им приблизиться. Отведя Малыша в конец двора, подальше от ворот, она попыталась передать ему, что им предстоит нечто очень важное, и что ей очень жаль, и что она его очень любит. Он в ответ обслюнявил ей шею.
Тут Бриган отдал приказ. Слуги раскрыли ворота и подняли решетку, и воины ворвались в дневной свет. Файер поднялась в седло и, пришпорив Малыша, ринулась за ними. Она проскочила в закрывающиеся ворота и поскакала в одиночестве прочь от воинов — в пустую каменную равнину к востоку от поместья Роэн.
Воины сосредоточенно смотрели на север и вверх и не заметили ее. Зато заметили несколько птиц — они с любопытством отвлеклись от пикирования на солдат, но их было так мало, что Файер сумела их застрелить, скрежеща зубами от боли. Лучники на стене, скорее всего, ее увидели — она чувствовала это по волнам изумления и паники, которые посылал ей Арчер. «Я, скорее всего, выживу, если ты останешься на стене и продолжишь стрелять», — послала она ему мысль в отчаянии, надеясь, что этого будет достаточно и он не додумается выбираться из замка вслед за ней.
Файер уже была довольно далеко от ворот, и первые воины доехали до подземного хода, когда в хвосте колонны началось сражение людей с чудовищами. Пора. Она остановила своего храброго коня и развернула его, а потом сдернула с головы платок, и волосы полились вниз по плечам, словно огненная река.
Мгновение ничего не происходило, и она начала паниковать, думая, что план не сработает. Сбросила мысленную защиту, чтобы ее узнали — ничего. Тогда сама потянулась к ним, чтобы привлечь внимание.
Тут одна из чудовищных птиц в небе почувствовала ее, а потом увидела и издала ужасный крик, похожий на скрежет металла по металлу. Файер знала, что означает этот крик — и остальные птицы тоже знали. Они поднялись и двинулись прочь от воинов, словно рой комаров. Устремились в небеса, отчаянно кружась и ища чудовищную добычу, — и нашли ее. О воинах было забыто. Все до одного чудовища устремились за ней.