– Постой, постой, о чем ты? – Рихард нахмурился. – Ведь ты сам лично распинался передо мной, называясь дилером этих самых производителей «бластеров»!!
– Я соврал тебе.
Немец молча сгреб Оскара в охапку и от души треснул его всем телом о стену.
– Сейчас я тебя точно убью!! – сказал он тихо и почти спокойно.
– Подожди!! – просипел Оскар. – А что мне было делать, что говорить, чтобы ты поверил и помог?
Немец не слушал его. Он бесстрастно достал пистолет и поднял его к лицу Энквиста. В глазах горела жажда крови. Оскар тяжело вздохнул и резко кивнул головой. Его лоб с глухим стуком соприкоснулся с переносицей здоровяка и выбил кровь на тонкие губы Рихарда. От неожиданности тот отшатнулся и застыл, с красным ручейком под носом и застывшим над плечом пистолетом. Оскар быстро схватил запястье вооруженной руки, скользнул иод нее и вывернул пистолет вместе с зажавшей его кистью за спину противника. Только тогда Рихард опомнился, напряг спину и руки, чтобы разогнуться и достать Энквиста. Оскар быстро схватил его за короткие волосы и, потянув па себя, вдруг два раза треснул лбом о стену.
– Это тебе, чтобы не обижал старших. Понял? – зло прошептал он. Немец заревел – то ли от боли, то ли от обиды, то ли от чего еще. Как он ни напрягался и ни выворачивался, Оскар не отпускал хватки. – Успокойся. У нас наверняка не так много времени, чтобы составить планы и начать действовать. По крайней мере, у меня. Я не хочу заставлять тебя верить или помогать. Коли ни в какую не желаешь верить в «дьяволов» – милости прошу, катись на все четыре стороны. Я никоим образом не подставил, не выдал, не предал тебя. Только немного обманул.
– Я не прощаю, когда меня используют, как дешевую шлюху!! – прорычал Рихард. Оскар улыбнулся.
– Конечно, с моей стороны это хвастовство… Но если тобой воспользовался я – в этом нет ничего зазорного, поверь. Ты еще был привязан к маме пуповиной, а я уже делал свою работу, как банально и глупо это ни звучит. Пожалуйста, не надо больше ссориться вот так, с угрозами смерти и пистолетами у носа… и руками за спиной. Ты мне нравишься. И сам я себе тоже нравлюсь. Не хотелось, чтобы кто-то из нас умер преждевременно.
Оскар отпустил своего пленника и мягко отпрыгнул назад. Что теперь? Как поступит этот молодой и не по-немецки горячий парень? Рихард не спеша разогнул заломленную руку.
– У тебя был еще второй довод, старик, – ровным голосом сказал он. Оскар снова улыбнулся. Надо помочь ему с честью выйти из ситуации.
– Я верил в тебя, мальчик мой, хотя и начал знакомство с вранья. Кроме того, думаю, что спас тебя тогда около санитарной машины – сам не знаю пока от чего, но, быть может, от смерти. Поэтому прошу: извини меня! Что поделать, в пашей жизни никогда не обойтись без лжи.
Пыхтящий Рихард прятал пистолет, но не торопился поворачиваться. Оскар пожал плечами и заговорил совсем другим тоном, будто и не было между ними только что выяснения отношений, едва не окончившегося печально:
– Второй довод очень прост и не требует никакой веры вообще. Мы не узнали ничего о предмете нашего вожделения. Теперь мы можем сосредоточиться на выяснении круга лиц, ехавших на поезде, их локализации и допросе, то есть заняться тем, что давно сделала, причем наверняка тщательнее, венгерская контрразведка. Или мы можем отправиться в Вену, на улицу Мариахильф. Вдруг люди, бывшие в том бою, сумели как-то выжить и удрать? Там, я думаю, возможно найти их следы. Потом найти их самих и еще раз задать наш любимый вопрос. Вдруг кому-то посчастливилось оказаться около разбитого локомотива, увидеть стрелявшего и остаться при этом в живых?
– Ты ведь снова плетешь свои лживые кружева? – сказал Рихард голосом человека, попавшего под гнет непреодолимых обстоятельств.
– Не надо говорить обо мне так красиво! Я просто привожу доводы, над которыми можно размыслить. Ведь второй – он приемлемее, чем попытки разыскать чудищ, одевших человечий образ, как пальто!
– Пусть будет так, старая лиса, – кивнул немец, смиряясь. Часы на Оскаровом запястье слабо пискнули насчет того, что уже шесть часов утра. Через несколько мгновений за слабо блестевшим в розовых лучах начинающейся зари Балатоном что-то глухо заворчало. Смутный восточный горизонт покрылся блеклыми зарницами, мелькавшими то тут, то там. Ворчание усилилось, и теперь в нем различались похожий на уханье тамтамов грохот пушек и стоны систем залпового огня. Высоко прошуршали запоздалые звуки летящих самолетов, где-то сбоку вдруг появился и исчез стрекот вертолета. Балатопфюред молча, словно кладбище, слушал эту музыку войны.
– Что это? – спросил Рихард.
– Как что? – удивился Оскар. – Румынская артподготовка. Очевидно, война входит в решающую фазу.
– А знаешь, ведь я давно уже подумывал уехать отсюда! Вена – это хорошее место по сравнению с казарменным мадьярским государством! – немец стал притворно покладистым и хитро улыбнулся. – Теперь мне будет казаться, что ты знал и это.
Оскар кивнул.
– Аз есмь всевидящ! Давай, дуй в гостиницу и забирай наши вещи, а я пока попытаюсь найти транспорт.
– Только умоляю, не конный!!!
* * *
Когда окончательно рассвело, Балатонфюред уже не был спокойным. Мужчины-иностранцы с серыми от страха и похмелья лицами бегали от гостиницы к гостинице в поисках способа покинуть город. Самые разумные, взвалив на плечи чемоданы, шли пешком на северо-запад, в сторону Австрии. По улицам сновали армейские электромобили, свозившие женщин к речному вокзалу, откуда их переправляли на ту сторону озера, чтобы вооружить и бросить в бой. По неясным слухам, за утро румыны уже переправились через Дунай и закрепили плацдармы на правом берегу. Обычно законопослушные, на этот раз гражданки Венгерской республики разбегались и прятались. В воздухе витал мрачный запах грядущей гибели их страны. Дезертиры знали, что скоро некому будет преследовать их за уклонение от выполнения воинского долга.
* * *
У бунгало долговязого тем же самым утром, только ближе к полудню, остановился громоздкий бронеавтомобиль, из которого вылезли трос крепких мужчин с непроницаемыми лицами. Молча, один за другим, они вошли внутрь и остановились у порога. Спавший румын медленно открыл глаза и приподнялся.
– Кто вы? – спросил он недоуменно, но, прищурившись на свету, разглядел форму. – А! Вы все-таки пришли.
Его страхи, видимо, кончились этой ночью. Он, действительно, выговорился, и теперь ему было все равно. Он без эмоций смотрел, как ближайший к нему человек протянул руку к громадному «бушману», вставленному в металлические зажимы на мощном правом бедре. Потом румын зажмурился, успев вздрогнуть за мгновение до того, как пуля разорвала его грудь. Из-за спины убийцы вышел другой человек, с ранцем за плечами. Он вытащил из кармана два электрода и воткнул их острые концы в виски трупа. Через пару минут человек с ранцем вопросительно поглядел на вожака-убийцу. Тот нахмурился и оглядел комнату. Третий мужчина молча вышел из-за него и обошел комнату по периметру, заглянул в кухонный отсек и душевую кабинку. Человек с ранцем вынул из мертвой плоти электроды и тоже шагнул к стене. С торжествующим видом он поднял высоко над головой зажатый в двух пальцах окурок. Первый коротко кивнул. Все вместе они вышли прочь.
20. НАЗАД В ВЕНУ
В четыре часа дня на площади перед венским западным вокзалом остановилась запыленная черная «Татра». Из ее уродливого старого тела вылез Рихард, который тут же с удовольствием потянулся, одновременно громко выругавшись. Оскар, вылезший чуть позже, надел очки на сощуренные усталые глаза. Здание вокзала, все из темно-фиолетового матового стекла, выглядело, как Замок Нехорошего Героя из сказочного фильма. Выцветшая разметка на площади и вливавшихся в нее улиц придавали местности какой-то деревенский спокойный вид. Лишь у самого вокзала стояло несколько такси и небольшие кучки людей. Через площадь, лениво переставляя ноги по раскаленной мостовой, брели два толстых полицейских. В воздухе висел легкий звон колокола, возвещавший о прибытии поезда из Линца. И вот посреди эдакой умиротворенности, как хриплый лай злой собаки, метался голос Рихарда.
– Ты чего богохульничаешь? – спросил Оскар, пытаясь облокотиться на крышу «Татры». Тут же он отдернул руку от горячего металла.
– Я имел всех таможенников, их матерей и матерей их матерей!!! – воскликнул немец. – Проклятое тирольское животное выпустило в нас целый магазин.
Он обличающе тыкал пальцем, указывая на длинные и короткие царапины, усеявшие левое заднее крыло, крышку багажного отделения и заднее стекло. Колпак на колесе был пробит и смят, а шину украшала безобразная дыра с торчащим наружу гусматиком. (Гусматик – специальный наполнитель для автомобильных шин, не дающий им спускать в случае повреждения).
– Ага! Ты заметил прочность кузова? – пробормотал Оскар. – Бери обратно свои грубые слова.
– Которые? Я их много наговорил.
– Да уж, грубиян ты отменный. Слова о том, что я – идиот, потративший все твои деньги на никчемный старый гроб, еле ползущий по дороге. Если б я купил кабриолет, то сейчас он был бы нашим катафалком.
Рихард отмахнулся от неприятной ему темы и как ни в чем не бывало спросил:
– Какого черта тот отморозок выскочил и открыл стрельбу? Его босс только что пожелал нам счастливого пути, и я уже расслабился…
– Какая разница? Главное, броневичок спас нас. Кстати, это, кроме прочего, живой музейный экспонат! Вполне возможно, на нем когда-то ездил Ракоши!
– Я не знаю этого парня.
– Ну, ты не много потерял.
Они замолкли, пристально оглядываясь но сторонам. Площадь заполнилась людьми, шедшими с поезда к автобусной остановке.
– Что же делать? – спросил Оскар у тощего голубя, прилетевшего охладиться в тень «Татры».
– О чем ты? – откликнулся Рихард.
– Жалко оставлять машину без присмотра. Ее наверняка украдут.
– Да и бог с ней.
– Нет… Жалко.
Оскар, чуть не плача, тщательно закрыл дверцы и обошел машину вокруг.
– А сумки? Будем тащить их с собой?
Вместо ответа Оскар вынул из своего баула пиджак, надел его, а потом забросил поклажу на спину. Они перешли площадь и улицу, направляясь по Гюртелю к Мариахильфштрассе. Народу навстречу попадалось очень мало – жители не желали высовываться из дома в такую жару. Им же пришлось тащиться два квартала, чтобы дойти до нужного перекрестка.
– Проклятый румын! – ворчал Рихард. – Это он называет «близко»! Наверное, он шел налегке, и погода была попрохладнее. А на тебя просто смешно смотреть, старый остолоп! В таком костюме во время жары ходят только полные шизики.
Оскар молчал и ласково улыбался в ответ болтливому компаньону, одновременно поеживаясь от прохлады, царящей под костюмом.
– Ну, куда пойдем?
Они стояли на большущем перекрестке, выглядевшем просто пустым, ибо десяток проехавших машин – ничто для большого города.
– Налево! – изрек Оскар голосом пророка Мухаммеда. Это было самое логичное решение: чтобы идти налево, не требовалось даже переходить улицу. Они отправились вдоль бесчисленных магазинов, забегаловок, банков, нотариальных контор, офисов фирм и гостиниц, многие из которых были закрыты, закрыты навсегда. Рихард наконец прекратил ругаться и стал цепляться к изредка проходившим мимо них женщинам. Те ослепительно улыбались ему в ответ. Вслед одной красавице в коротенькой юбочке немец смотрел так долго, что ему пришлось идти задом наперед.
– Стоп! – сказал Оскар через два квартала. – Пора остановиться, а то мы доберемся до самого кладбища, от которого до вокзала километров пять. Даже по румынским меркам это нельзя назвать «недалеко».
– Очевидно, на сей раз твой дар предвиденья тебя обманул! – злорадно усмехнулся Рихард.
– О каком даре ты говоришь? Моя твоя не понимай.
Они повернули и точно так же без толку прогулялись по другой стороне улицы до самого Ринга. Результат наложил мрачную тень озабоченности на лица обоих искателей.
– Черт побери, он нас все-таки обманул, – удивительно спокойно проговорил Рихард.
– Нет! – огрызнулся Оскар. – Что-то тут не чисто! Я сам знал, что на Мариахильф есть филиал МБЛ.
– Может, он тут и был лет пять назад. Все равно тот румын – гнусная тварь!! Я их, румын, никогда не любил, а теперь ненавижу до того, что моя слюна становится ядовитой!! – Он сплюнул на тротуар и тут же подвергся нападению какой-то старушенции, пытавшейся стукнуть его палкой, Оскар сумел избежать жертв и разрушений, перетащив гнусно оскорбляющего бабушку и всю ее родню немца на другую сторону улицы.
– Давай пройдемся еще здесь, вдруг через улицу мы все-таки пропустили вывеску?
– Все это без толку. Я такой злой, что сегодня от этого кто-нибудь да пострадает! – немец кинул на Оскара многозначительный взгляд.
Едва ли не у самого перекрестка, с которого они начали поиски, Оскар схватил компаньона за руку, заставив остановиться.
– По-моему, наши поиски окончены!
Рихард недоуменно вертел головой. Никаких табличек вокруг он не видел, только мрачная серая стена за узкими клумбами, да невысокое крылечко под тяжелой, двустворчатой дверью.
– Слева, – тихо сказал Оскар. – Смотри внимательно. Они сняли табличку, но на стене остался еле заметный след – там поверхность не выгорела под солнцем.
Действительно, прямоугольный участок на серой шершавой стене будто бы слегка смочили водой. Отойди на пару шагов – и уже ничего не увидишь.
– Они заметают следы. Что ты об этом думаешь?
– Совпадение, – буркнул Рихард. Они не спеша поднялись по ступенькам, подергали дверь. Закрыто. Они переглянулись и дружно постучали. Открывать долго не хотели, но после серии требовательных ударов йогой одна створка широко распахнулась и изнутри высунулось раздраженное лицо человека лет сорока.
– Чего надо? – угрожающе произнес он.
– Извините! – Оскар даже приподнял шляпу. – Мы ищем агентство по найму солдат. Нам сказали обращаться по вашему адресу.
Человек медленно и внимательно осмотрел их с ног до головы, отчего Оскар почувствовал себя не очень удобно, словно стоял перед объективом телекамеры. Он небрежно коснулся рукой кнопки, убирающей свинцовую шторку на левом глазу, и едва не отпрянул, потому что изнутри черепа на него, казалось, смотрело нечто, что он называл «мозговым камнем». Первый раз он видел это так близко и теперь рассмотрел как следует. От неправильной формы комка величиной с детский кулачок, прилепившегося к макушке изнутри черепа, вниз расходились тонкие прожилки, как будто «камень» пустил корни в мозг. «Похоже на огромную нервную клетку, только без аксона! – подумал Оскар. – Наверное, с помощью этой штуки кто-то держит человека под контролем».
Зомби, или как там его можно было еще назвать, кончил сверлить их взглядом.
– Нет, – равнодушным голосом сказал он, наконец, и покачал головой. – Они недавно съехали. Дверь тут же захлопнулась.
– Я так и знал, что этим все кончится. Мы опять в дерьме! – кисло проворчал Рихард. – Эй, ты куда?!
Он бросился вслед за Эпквистом, который быстро шел прочь.
– Кажется, мы совершили ошибку, – сказал тот сквозь стиснутые зубы. – Ты заметил, как он нас рассматривал? Почему-то я боюсь, что теперь те самые «дьяволы» захотят добраться и до нас.
– С чего ты взял? Он, конечно, рассматривал нас не очень дружески, и я тоже чувствовал себя неуютно…
– У него внутри головы комок величиной с кулак. Скорее всего, он уже совсем не человек.
– Что за бред! Ты что, видишь его насквозь? Оскар не отвечал. Нажав другую кнопку на очках, он получил в свое распоряжение задний обзор.
– Ну вот, за нами уже следят! Три человека вышли из тех самых дверей и идут следом без всякой маскировки. По-моему, им плевать, увидим мы слежку или нет, – голос Энквиста дрожал от внезапного страха.
– Очень здорово! – всплеснул руками Рихард. – Вот и ты сошел с ума и стал походить на испуганного кролика.
– Ну, нет! Я не кролик, я испуганный и от того еще более опасный волк. Я не собираюсь ждать, пока кто-то придет выпустить мне кишки, – мозг Оскара лихорадочно работал над одной и той же мыслью: бежать, быстрее бежать от этих здоровяков с пустыми взглядами телекамер, передающих все какому-то неведомому Хозяину и готовых выполнить любой приказ. Нужно было разбегаться, чтобы запутать слежку, а потом встретиться в условленном месте. Но тут Оскар вспомнил, как однажды, в Рязани, встретился с главой тамошней резидентуры. Идя по улице, они обнаружили слежку – их хотели повязать. Резидент быстро объяснил, как следует удирать и где встретиться. Оскара тогда спасли, как ни странно, молодость и неопытность. Он заблудился в незнакомом городе и не пришел в назначенное место. Резидент туда пришел и был схвачен – эмгэбэшники просто подслушали на расстоянии их разговор.