Макс усмехнулся. Похоже на детские проказы. Он сам в детстве испортил парочку важных документов, рисуя самолётики и машинки. А однажды разрезал бордовую купюру с Лениным в целях увеличения количества денег в семье. Мать тогда не наказала, но так горько расплакалась, что для него это было хуже любого наказания.
Он уложил все документы и карточки обратно и отнёс чемодан в маленькую комнату. Хмуро оглядел сложенное вповалку барахло. Надо бы и тут всё повыбрасывать, но сил уже не было. Завалившись на свой продавленный диван, Макс открыл на телефоне беспросветную историю про упёртого Харри Холе и попытался вчитаться, но мысли то и дело уходили прочь от сюжета. Перед глазами всплывали старые фотографии, незнакомые лица людей из другой эпохи, которых уже давно нет в живых.
Старая Асият, пережившая своего единственного сына, оставшаяся одна на старости лет вдали от родины. С некоторых пор Макс начал задумываться о том, с кем он будет, когда бОльшая часть жизни останется позади. Есть геи, которые ухитряются обзавестись семьёй и детьми, бегая на сторону к любовникам. В двадцать лет это казалось сущим издевательством над собой, а сейчас? Быть с кем-то родным, о ком заботишься и кем дорожишь, — может, это стоит небольшого дискомфорта?
Макс нравился женщинам, они ему доверяли. Но как скоро милая женщина превратится в неудовлетворённую нелюбимую мегеру? Как быстро начнёт угрожать разводом и делить детей? Раньше ему мечталось, что всё как-то сложится само собой. Он встретит своего человека, а если честно — то этим человеком всегда представлялся одумавшийся Игорь.
Но, как говорил великий Карл Маркс, практика — критерий истины. Игорь живёт сам по себе, избегая важных разговоров и решений, а Макс ни с кем ничего не строит. Значит, это именно та жизнь, которую они оба выбирают.
Он отхлебнул остывшего чая, и его посетила шальная мысль. Вскочив с кровати, он влез в тапки и направился вон из квартиры.
За телефон Дамира соседка торговалась. Напросилась в гости, всё обсмотрела, выпытала подробности про находки. И всё это с милейшим щебетанием и улыбками. Ей бы в органах работать.
Макс никак не мог найти себе места, пока набирал номер. Бродил по квартире, слушая гудки. Трубку не брали мучительно долго, и после, наверное, восьмого гудка он услышал бессмысленное:
— Алло, шкаф от шефа.
Макс опешил на секунду, замычал в трубку «э-эм», но в ответ резкий мужской голос рявкнул:
— Слушаю.
— Здравствуйте. Дамир?
— Дамир, — повторил мужчина без выражения.
— Меня зовут Максим, я живу сейчас в вашей квартире, — громко проговорил Макс, и сначала ему показалось, что в его фразе был смысл.
Собеседник неожиданно хмыкнул.
— Как домовой, что ли?
И вот тут до Макса дошло, что смысла во фразе не было.
— Нет, простите, не то сказал. Я купил квартиру вашей бабушки, Асият Георгиевны Алимовой. — И, не получив ответа, он зачем-то добавил: — Кстати, примите мои соболезнования.
На том конце воцарилась тишина. Макс даже посмотрел на дисплей, не прервалась ли связь.
— Алло?
— Да. И… что вы хотели?
«Мне до одури скучно и одиноко, и хотелось бы разузнать что-нибудь интересное про вашу семью».
— Здесь много личных вещей вашей семьи: документы, фотографии, швейная машинка.
«При чём тут машинка?!».
— Так? — ледяным голосом протянул Дамир, и Макс спохватился, осознав, что могло сложиться ощущение, будто он решил торгануть семейными вещами.
— Я собирался всё это выбросить, но если вы хотите что-то забрать — можете заехать в ближайшие дни. Могу оставить у соседки, если хотите. Если вам удобнее в будни, я…
— Я вас понял, спасибо, — прервал его Дамир. — Это всё?
«Да иди ты! Тоже мне».
— Да, всего доброго. — Макс резко нажал отбой, не дожидаясь ответа.
Интрига ушла, настроение немного испортилось. Он вернулся на диван, открыл книгу на телефоне, увлекаясь историей героев холодного мрачного детектива.
Омерзительное дребезжание доносилось откуда-то издалека. Макс открыл глаза. За окном стемнело, а он так и уснул на диване с телефоном в руке. Он оторвал голову от подушки, прислушался. Звук напоминал работающую бормашинку. Телефон в руке вдруг запиликал, на дисплее отразился неизвестный номер.
— Вас дома нет, что ли? — сразу начал с места в карьер Дамир. — Я приехал, а тут никого!
— Я здесь, — хрипло ответил Макс, поднимаясь. — Сейчас.
Он слез с кровати, поплёлся к двери, зевая, открыл железную дверь. На площадке ещё не включили свет, и высокая фигура словно выплыла на него из темноты. Макс инстинктивно отступил назад, вглубь коридора.
— Извините, я не понял, что это в дверь зво…
Он поднял глаза и запнулся на полуслове. Дамир смотрел мимо него, внутрь квартиры, а Макс подумал, что это лицо будто вылеплено специально для него, Макса, по каким-то смутным образам из подсознания. Совершенное, выверенное по углам и линиям, словно продукт грёбаной евгеники.
— Заходите, — просипел Макс и упёрся спиной в выступ стены.
Дамир приподнял широкие брови и шагнул через порог.
— Здрасте.
Он замялся в прихожей, и Макс наконец взял себя в руки. Улыбнулся, кивнул в сторону комнат:
— Да, я всё сложил там, в маленькой.
Дамир повесил куртку на вешалку, рассматривая всё вокруг. Он медленно переводил взгляд от предмета к предмету. Про Макса он будто забыл, нисколько не волнуясь о неловкой тишине. Он поднял руку и провёл пальцами по облупившемуся дверному наличнику. Макс глазел на него, затаив дыхание. Было легко узнать резкие, хищные и чрезмерные черты отца, несмотря на то что смазливая красота матери сгладила острые углы, высветлила глаза, смягчила форму носа. Дамир зашёл в комнату, всё так же продолжая игнорировать нового хозяина.
— Я пойду чай поставлю, — пробубнил Макс и ушёл на кухню.
Он запалил огонь под ковшом, достал две имеющиеся в наличии чашки, сыпанул заварки — всё на автомате. Ещё несколько часов назад он разглядывал лица незнакомой семьи на чёрно-белых фотографиях, а сейчас один из них находится в соседней комнате. Макс словно заманил сюда Дамира, а теперь заваривает ему чай, чтобы развести на беседу. Он покачал головой, глядя, как миниатюрные торнадо из пузырьков затанцевали по дну ковша.
Макс зашёл в комнату. Он невольно старался двигаться тише, чтобы не мешать Дамиру. Тот сидел в маленькой комнате на свёрнутом рулоном ковре и рассеянно глядел на сложенную шахматную доску. Макс подошёл ближе, привалился к косяку, спрятал руки в карманы. Ему было очень странно молчать так с кем-то, кого впервые увидел десять минут назад. Он тоже начал осматривать комнату, чтобы не сверлить глазами притихшего Дамира. Так они помолчали ещё немного. А потом Макс сказал:
— Вы давно здесь не были?
Дамир посмотрел на него снизу вверх.
«Такие глаза называют ореховыми?»
— Давненько.
Ответил сухо, будто не хотел никаких разговоров. Но сам был словно напружиненный, как человек, который обычно не живёт, а решает проблемы. Макс кивнул. И снова тишина. Дамир почесал щетину на подбородке, думая о чём-то своём. Он водил глазами вокруг и видел не то, что есть, а, возможно, то, что когда-то было.
— Сильно изменилось? — снова не выдержал Макс.
«А, нет. Радужка только по краям каряя, а вокруг зрачка — серая, как галька.»
— Изменилось.
Серьёзная отстранённость Дамира была такой естественной, что даже не выглядела грубостью. Он честно забывал о Максе через секунду после очередного обмена репликами.
— А я фотографии нашёл, — как-то с вызовом сообщил Макс.
— Покажите.
«Есть, товарищ майор! И чего бабка с ним не общалась? Прям в голове не укладывается.»
Макс молча кивнул на чемодан в подсохших пыльных разводах. Дамир сполз с ковра, устроился рядом с чемоданом, открыл и опять замер.
Снова позабытый Макс развернулся и пошёл на кухню. По дороге он подобрал в углу прихожей складной стул — вдруг гость соизволит чаю откушать, а усадить-то и некуда.
Дамир неожиданно окликнул его из комнаты, когда Макс дожёвывал печенье. Просто выкрикнул его имя, будто они сто лет знакомы.
— Максим.
Когда Макс зашёл в комнату, тот, не отрываясь от своих бумажек, указал вытянутой рукой на диван:
— Телефон.
Макс прислушался — действительно, мобильник завалился под подушку, и звонка почти не было слышно. Увидев имя абонента, он был готов спорить, что знает, о чём сейчас пойдёт речь.
— Здравствуй, Алёна.
— Даев, вопрос жизни и смерти!
Подозрения подтвердились. Алёна была в своём классическом возбуждённом драйве. Макс давно уже всё понял про неё и не раз говорил прямо: Алёна, иди к врачу. Но она, как многие такие женщины, считала себя просто излишне эмоциональной и искренне получала от своего психоза удовольствие. Макс бы свёл общение на нет, если бы не одно «но».
— Как Данька?
У Алёны был шестилетний сын, и за тот год, что Макс снимал квартиру рядом с ними, он привык к Дане крепко и жалел его. Мать пацану досталась непутёвая.
— Даев, я чувствую, что в этот раз всё наладится! — затараторила Алёна, захлёбываясь своей драмой. — Сергей улетает в Тюмень через пять часов! Я приеду к нему и не пущу, мы сядем и поговорим, я чувствую, что так нельзя, просто в этот раз он послушает, господи, Макс! Я всё поняла наконец, какой дурой я была…
— Алёна, время — восьмой час вечера.
— Ты сможешь посидеть с Данилой? — наконец дошла она до сути.
— Ты собираешься на всю ночь?
— Ты понимаешь, что решается вопрос, быть или не быть нашей семье, нашему счастью, нашей жизни?!
Макс поморщился. Он слушал эту трагедию уже который год. Так и не выйдя замуж за Данькиного отца, она продолжала жить разборками с ним, то сходясь, то разбегаясь. Её нездоровая психика требовала подпитки еженедельно, в отсутствие драм она впадала в тяжёлую депрессию, что было ещё страшней. Пресловутый Сергей, по-видимому, был таким же полным психом и с азартом собачился с Алёной в промежутках между шашнями с другими женщинами.
— Даев, он мой муж, в конце концов!
— Алёна, в семейном кодексе нет такого понятия, как гражданский брак, с 1996 года. Он твой любовник, и вы не семья.
— Ты меня не отговоришь! — театрально воскликнула Алёна.
Она всегда так накручивала себя в обострения. Начинала враждовать со всеми, придумывая, что окружающие сговорились против её счастья. Макс сел на диван, потёр глаза.
— Я приеду.
— Даев, ты мой спаситель! Ключи занесла тёте Алле. Обожаю тебя!
— В смысле «занесла»? Ты что, уже уехала и оставила Даньку одного?!
— Он мультик смотрит, длинный, чуть ли не два часа идёт. Даев, у меня руки мёрзнут! Я тебя целую, целую, целую, м-м-м — вот как я тебя люблю!
Макс резко поднялся, начал оглядываться в поисках рюкзака. Он научился отбривать Алёну с её изматывающим нытьём, но пацан — это другое. Он не виноват.
— Уходишь?
От волнения Макс даже не сразу сообразил, что Дамир к нему на «ты». Он повернулся к открытой двери в маленькую комнату. Дамир поднялся с пола, смотрел на него выжидающе.
— Да, мне нужно бежать. Но я пока всё здесь оставлю, так что в любой момент…
— Спасибо.
Дамир направился в прихожую, а Макс запихнул в сумку ноут, проверил кошелёк с проездным и вышел за ним.
— Могу подвезти до метро, если надо, — вдруг сказал Дамир, и Макс искренне обрадовался.
— Серьёзно? Отлично. Я не уверен насчёт маршруток в выходные вечером…
— Жду на улице.
Дамир вышел на площадку, оставив немного обалдевшего Макса в прихожей. За всё время беседы он ни разу не улыбнулся. И ростом он никак не меньше Максовых без пятнадцати два. Впихнув руку в рукав куртки, Макс взял ключи с полки и вышел следом.
Nissan Patrol предпоследнего поколения стоял напротив подъезда с заведённым двигателем. Возле машины в свете фонаря стояли Дамир с Николаем, и сосед что-то оживлённо ему рассказывал. Увидев Макса, он попрощался с Дамиром за руку и пошёл к магазину в соседнем подвальчике. Они сели в машину.
— Так ты доктор?
Дамир выруливал из двора по узкой дороге мимо припаркованных машин. Наверное, это предполагалось быть светским разговором, но больше походило на обмен разведданными — так он был собран и серьёзен. Макс подсознательно подстраивался, давая короткие ответы.
— Отчасти.
— Коля говорит, ты Сашку откачал.
— Я его не качал. Он был жив, когда я его увидел, и я постарался сдать его скорой в таком же живом виде.
Дамир немного повернул к нему голову, посмотрел, словно взвесил. Макс объяснил:
— Я со второго курса меда ушёл, так что официально не доктор. Да и неофициально. — И он вспомнил, что хотел спросить. — А что такое «шкаф от шефа»?
— Фирма по сборке шкафов.
Они выехали на шоссе. Макс обратил внимание, что, несмотря на свободную дорогу, Дамир не разгонял свой внедорожник.
— Какого года? — Он протянул вперёд руку, погладил холодную торпеду, оглядел салон «японца».
— Седьмого.
Макс покивал. На заднем сиденье он заметил большой пакет с одеждой. Похоже, рабочая — материал был припорошён опилками. Он автоматически посмотрел Дамиру на руки — кисть широкая, крепкие пальцы с коротко обрезанными ногтями. Тот опять повернул голову, поймал его взгляд, и Макс сказал:
— Ты очень похож на родителей.
Наверное, он умышленно захотел смутить Дамира. Посмотреть, как отреагирует. Тот немного прищурился, глядя перед собой, прокручивая сказанное в голове. Макс то и дело косился на него. Нравился.
— А кроме меня никто не хотел забрать фотографии?
— Может, про них и не знал никто.
Дамир не общался с сестрой — это ясно. Иначе бы он не Макса спрашивал. И в квартире он был впервые за долгие-долгие годы — это тоже ясно. Пытается прощупать ситуацию, понять картину. Значит, конфликт был не только с бабкой, но и с остальной семьёй. Макс повернулся к хмурому, напряжённому Дамиру, и вдруг захотелось его чем-то отвлечь.
— Знаешь, как я этот чемодан нашёл? Мне его барабашка с антресолей скинул. Ночью.
Тот чуть повернулся, задержал на нём взгляд. Словно человек, смотрящий на море в штиль и вдруг заметивший на горизонте всплеск. И в глазах такое: дельфин или показалось?
Макс расстегнул куртку, в салоне стало тепло.
— Чуть ли не каждую ночь у меня кто-то ходит. Не могу сообразить, откуда слышно. Думал, сверху. Заходил к ним — там не живёт сейчас никто, похоже. А походка такая неровная. Ну, как у хромого.
Дамир внимательно слушал, кидая взгляды то на дорогу, то на Макса. С его угрюмым выражением лица было сложно понять, о чём он думает. Макс, начав рассказ как смешную байку, вдруг рассказал то, что не собирался.
— А в одну ночь, после этих шагов, кто-то сел на мою кровать. Я почувствовал, как диван прогнулся.
Дамир остановился на светофоре и повернулся к нему. Макс пожал плечами, предвосхищая вопросы.
— Я подумал, что мне либо приснился такой реальный сон, либо я надышался какой-то заразой. И в поисках токсичной плесени я полез, в частности, на антресоль.
Макс ткнул пальцем вверх для наглядности, а Дамир приподнял брови.
— Токсичная плесень? Такое бывает?
— Ещё как. Есть даже «синдром больных зданий». Но я её не нашёл. Зелёный, — Макс кивнул на светофор, и Дамир отпустил тормоз. — Так вот после поисков ночью опять пришёл мой барабашка, потопал в коридоре, а потом с антресолей с диким грохотом посыпались вещи, включая старый чемодан. Жутковато, конечно.
В кармане Максовой куртки зазвонил телефон, Даня звонил с домашнего. Макс написал ему свой номер на большой картонке в своё время.
— Дань, я уже на полпути к тебе. Что делаешь?
Тот протараторил про мультик и съеденный банан, попросил побыстрее. Похоже, трусил.
— Я уже скоро, а пока у нас на дежурстве тётя Алла. Следит за твоей дверью, и если что — спасёт. Так что не дрейфь, окей?