Гвен тянула его за плечо, думая: «Я выведала все, что он знает». А вслух сказала:
— Нет смысла дальше мучить его, милорд.
— Ты называешь это мучением? — насмешливо бросил Род, и мысленно добавил: «То был всего лишь небольшой спектакль, дорогая, чтобы убедить его, будто мы всерьез взялись за допрос. Конечно же, мы и не собирались доводить дело до положенного конца. Если б мы стали...»
«Избавь меня от подробностей, — быстро подумала Гвен. — Но свяжи его, милорд».
— А, ладно, — вздохнул Род, — зачем зря терять время на полнейшего незнайку? Перевернись на живот и притворись мертвым, сержант, так что б нам не пришлось и впрямь убивать тебя. Идет?
Йорик отпустил руку Талера и принялся заботливо массировать ему плечо. Талер отбросил его руку и зарычал, глядя на них взглядом, полным страха.
— Не беспокойся, мы просто свяжем тебя, — объяснил ему Род. — Мы можем сделать это, пока ты в сознании или в отключке, выбирать только тебе. Да брось, не осложняй всем жизнь, перевернись на живот. Вот молодец. Руки за спину...
Талер прожег его взглядом.
А затем вдруг стремительно поднялся, врезав Роду кулаком снизу вверх.
Тот в последнюю секунду отклонился назад, но не достаточно далеко. Удар с силой обрушился ему на скулу, и он, пошатнувшись, отступил, автоматически вскидывая руки в защитную стойку. Вспыхнула добела раскаленная ярость, но он сумел направить ее на Талера, блокируя его новый удар, отклоняясь в сторону от пинка, а затем резко поворачиваясь обратно, как распрямившаяся пружина. Талер поставил блок и ответил контрударом, но Род ловко вошел в клинч, вмазав ему кулаком в живот. Талер нагнулся вперед, глаза у него снова вылезли из орбит, а через нос вырвался стон. Йорик слегка ударил его по голове и дал ему упасть, лицом в грязь, рухнув на него сверху и прижав к спине колено, сводя вместе запястья и держа их, пока Род обматывал их веревкой.
— Спокойно, сержант, — утешал он. — Мы, знаешь ли, могли сделать это и по-хорошему.
— С другой стороны, — указал Йорик. — Мы могли бы также обращаться и посуровей. Я не приложил всех своих сил, майор.
Род отрезал еще кусок веревки от мотка на полке.
— Как думаешь, Чолли держит здесь клейкую ленту?
— Для чего? — пожал плечами Йорик. — Это же, знаете ли, вообще-то не его профиль.
— Да ты в чем-то прав, — Род протянул руку к голени Талера. Сержант резко пнул его, но теперь Род ожидал этого. Отпрыгнув в сторону, он схватил голень, когда та просвистела мимо, и согнул ее, прижимая к ягодицам Талера. — Да полно, полно! Неужели ты действительно считаешь меня таким невинным младенцем? Потяни-ка немного за ту веревку, ладно, Йорик?
Неандерталец дернул Талера за запястья, заламывая их к лопаткам.
Сержант застонал, и ноги у него расслабились. Род прикрутил их веревкой друг к другу, а затем протянул конец от голеней к запястьям, стянув так, что ноги у Талера согнулись.
— А теперь завяжем те модные новые узелки, которые я навострился затягивать!
— Перемены! Новации! Обязательно надо гнаться за новизной, — пробурчал Йорик. — Вы, сапиенсы, все одинаковые! Спасибо, я лично держусь старых, добрых, испытанных и верных.
Род глянул украдкой на его работу.
— Если ты так себе представляешь старый узел...
— Я имел в виду действительно старый. Вы, сапиенсы, вообще так и не узнали про них!.. Вот! Упакован в лучшем виде. Перевернись, красавчик! — он перекинул Талера на спину. — Мы не надеемся, что ты не закричишь, — он ущипнул Талера там, где его тело было всего доступней. Сержант открыл рот, готовый заблеять от чистого удивлений, и Род запихал туда носовой платок.
Йорик схватил Талера за голову и держал ее в неподвижности, пока Род завязывал ему рот другим носовым платком, затянув на затылке рифовый узел.
— Сожалею что у тебя будет так сухо во рту, особенно при все этом пиве как раз у тебя над головой. Но не беспокойся, тебя обязательно кто-нибудь найдет, сразу после завтрака.
Йорик просунул руки Талеру под плечи и кивнул Роду, схватившему Талера за колени. Они вместе подняли его и отнесли сержанта под лестницу, где было очень уютно и темно.
В голове у Рода прозвучали отдававшие разочарованием мысли Гвен:
«Ужель вы и впрямь должны были быть столь суровыми?»
«Боюсь, что да, дорогая, — подумал в ответ Род. — Разве ты не видела, что творилось с его душой когда ты разбудила его?»
Гвен на мгновение умолкла. Затем:
«Да, в самом деле. Ощущение беспомощности, полнейшей беззащитности».
Род кивнул:
— Психологически с этим он может управиться намного лучше, чем с твоим ментальным нокаутом без всяких видимых средств. Это он способен понять, такое для него дело обычное. С ним он способен справиться, — он пожал плечами. — Но нам требовалось проделать все убедительно.
— Коль ты так говоришь, — вздохнула Гвен, — тогда мне рассказать тебе какие у него возникали мысли?
— Вот это мне хотелось бы услышать, — Род прогулялся к ней, поманив за собой Йорика, и уселся, оставив между ними и Талером весь подвал.
Неандерталец расположился рядом с ним, и Род выдохнул:
— Вслух, но тихо, так чтоб этот здоровенный малый слышал, а его жертва — нет.
— Что значит, моя жертва? — фыркнул Йорик.
— Я, в некотором роде, уловил суть, пока мы допрашивали, — продолжал Род, — но не вник в подробности.
— О, так вот что вы делали! — усмехнулся Йорик. — То-то я гадал, почему вы так легко сдались.
Гвен лишь уставилась на него во все глаза.
— Я не шутил, дорогая, — тихо подтвердил Род. — Мы и впрямь обращались с ним мягко.
— Относительно, — согласился Йорик. — Но, впрочем, все ведь относительно, не так ли? По словам антропологов, я даже отношусь к числу ваших родственников.
— Дальних, — быстро уточнил Род, — отделенных несколькими степенями родства, но недостаточно далеких.
— А вы просто любите выводить происхождение по прямой линии, — проворчал Йорик.
— Разумеется, — пожал плечами Род. — Ведь это же моя родословная. У нас есть общий предок, но ваша ветвь свернула на тупиковый путь и отсохла.
— Если можно назвать сто тысяч лет «отсыханием», — фыркнул Йорик. — А что касается тупиковости, ну, по крайней мере, мы оставили Землю в приличном виде, когда сошли со сцены.
— Господа! — Гвен подняла руки, закрыв обоим рты ладонями. — Не соблаговолите ли выслушать, что делал вчера утром за Стеной наш сержант?
— Да, это было бы неплохо, — Род снова повернулся к ней, весь внимание. — Он ведь и не приближался к Месту Встречи Солнца, не так ли?
— Даже на лигу, — подтвердила Гвен, — даже на дюжину лиг, при всем при этом.
Йорик нахмурился:
— Избавьте меня от напряжения. Что же он все-таки делал за Стеной?
— Выполнял роль гонца, — объяснила Гвен. — Губернатор-генерал отправил его с известием к племени Шартрезных, — она повернулась к Роду. Странное название для цвета.
— Территория, не нанесенная на карту, — согласился Род. — Так что же он сообщил вождю?
— Да, — нахмурился Йорик. — Зачем ему, черт возьми, понадобилось выходить среди ночи?
— Оттого, — объяснила Гвен, — что племя Шартрезных одолжило большую сумму из генеральского «банка», так он назвал его?
— Это сбережения, — объяснил Род. — Представь себе сваленные в банку угли, для сбережения на протяжении ночи, дорогая.
— Странное то слово, и еще более странна сия мысль, — нахмурясь, повернулась к нему Гвен. — Почему эти люди сами не хранят свои деньги? Отчего они должны отдавать их другим хранить вместо них?
— Слишком большие возможности для воров, — объяснил Род. — А таким образом, вместо того чтобы всегда беспокоиться из-за грабителей, им приходится беспокоиться только из-за банкира, а где он, они всегда знают.
— Почти всегда, — сделал оговорку Йорик.
— Ну, верно, — признал Род. — Во всяком случае, так намного действенней.
— Раз ты так говоришь, — вздохнула Гвен. — Хотя мне думается, что твою гравитацию я пойму скорее, чем банки.
— А ты только представь себе, что чувствуют вольмаки. Так значит племя Шартрезных сильно задолжало Банку Вольмара, да?
— Да, однако у них имелись на хранении в банке необходимые для оплаты средства. Тем не менее, они послали запрос о... — она нахмурилась, — о... «процентной ставке»?.. на долг, по сравнению с «процентной ставкой», которую они получали за свои хранящиеся деньги, — она наморщила лоб. — Что такое «процентная ставка», милорд? Она означает степень внимания, оказываемую вождем банкиру?
Роду пришлось с трудом сглотнуть.
— Полагаю можно выразиться и так, дорогая. Однако означает она то, сколько платит банк племени Шартрезных за пользование их деньгами.
— Но с чего банку желать пользоваться деньгами? — уставилась на него Гвен.
— По той же причине, что и любому из нас, — вздохнул Йорик.
— Чтобы вкладывать их, дорогая, — объяснил Род. — Скажем для перекупки доли в торговом плавании какого-нибудь капитана. Он хочет отправиться в плавание прямо сейчас, а не через десять лет, срок, который ему пришлось бы копить самому.
— Значит сей банк наживает больше денег на плавании капитана?
— Намного больше, а он имеет дело со множеством капитанов, а не только с одним.
Гвен нахмурилась, странно глядя на него, а затем вздохнула:
— Коль ты говоришь. Я понимаю значение слов, но не понимаю образа мыслей, что порождает их.
— Я и сам не уверен насчет этого, — сознался Род.
— Однако, отчего банк платит Шартрезным за пользование деньгами, в то время как племя платит банку за пользование его деньгами? Сие же просто переливание из пустого в порожнее, милорд! В нем нет ни малейшего смысла!
— Не уверен, что он существует и для меня тоже, — признался Род. — Но думаю, тут устроено так: если вольмаки получают двенадцать процентов — двенадцать БТЕ на каждые сто, — а выплачивают за одолженные деньги десять процентов, то наживают два процента прибыли, храня деньги в банке, вместо использования их для выплаты займа.
Гвен уставилась на него во все глаза.
Затем сделала глубокий вдох и сказала:
— Однако банк таким образом теряет два процента, о коих ты говоришь! Отчего он платит больше, чем получает?
— В этом я тоже не улавливаю смысла, — признался Род. — В голову мне приходит только одно объяснение: что банком, должно быть, управляет Шаклер, и что он готов понести убытки, лишь бы сделать вольмаков зависящими от него. В конце концов, если человек держит у себя под замком все твои деньги, то будешь... не... слишком... склонен затевать с ним войну! — он уставился в пространство раскрытыми во всю ширь глазами. — Боже мой! Ну, конечно! Он откупается от них!
— Однако, тогда, если он посылает узнать о проценте на свои деньги, разве сие не означает... — глаза Гвен тоже округлились. — Да, воистину! Они стремились забрать свои деньги дабы быть вольными затеять войну.
— Не понеся на ней убытков, — мрачно заключил Род. — Что служит для Шаклера более чем веской причиной послать курьера среди ночи. Какое именно сообщение он нес?
— Что процентная ставка как раз ныне увеличилась на пять долей сотни.
— Пяти процентное повышение, мгновенно? — выпучил глаза Род, а Йорик присвистнул.
— Этот вождь Шартрезных умеет заключать сделки! Ничто так не побудит Шаклера дать им небольшую дополнительную прибыль, как угроза войны.
— Очень ловко, — согласился Род. — И что же послало в ответ племя Шартрезных... вежливое «да» или уведомление о снятии денег со счета?
— Сержант Талер принес обратно послание, хвалящее генерала Шаклера за его честность, и ничего более.
— Это значит, что они оставили деньги на депозите, — Род с шумом втянул в себя воздух. — Знаешь, а Шаклер и сам не слишком плохой барышник. Что такое пять процентов по сравнению с предотвращением войны?
Возможно, он наткнулся на совершенно верную идею, пытаясь ввести вольмаков в современный мир, но он не был уверен, что это распространялось и на Гвен.
— Тогда сюда! — позвал со стороны лестничного спуска голос Чолли. — Внимание, мистер и миссис! Тут кое-кто хочет с вами поговорить!
Род вскинул голову, по жилам у него забурлил адреналин.
По лестнице спустилась Шорнуа с ярко-розовым лицом.
— Похоже, вы недавно оскреблись, — улыбнулась Гвен.
— Конечно, — огрызнулась Шорнуа. — А вы б не стали, да?
— О! Я думал, вы отлично выглядели в том цвете, — возразил Йорик.
Род расслабился, чувствуя, как уменьшается у него в крови адреналин.
— Да, это были настоящая вы.
— А, засохните! — вспыхнула она.
Род на мгновение уставился на нее, сбитый с толку.
— В чем дело? Разве вам не нравилось быть вольмачкой?
— А как вы думаете? — фыркнула она. — Не так-то это легко, быть оранжевой.
Йорик подтолкнул к ней ногой ящик.
— Садитесь. Расскажите нам, что произошло под большим открытым небом.
— Не обращайте внимания на их дерзости, — посоветовала Гвен. — По правде же, они в душе рады видеть вас вернувшейся живой и здоровой.
— Скрывают они это, безусловно, неплохо, — проворчала Шорнуа.
— Спасибо, — кивнул Род. — А теперь, расскажите нам, что там произошло.
Шорнуа фыркнула и рухнула на ящик.
— Ничего. Абсолютно ничего.
Они на миг уставились на нее.
Затем Род вдохнул и прислонился спиной к стене.
— Все равно мы, по-настоящему, и не могли ожидать ничего большего. Но ведь должен же был прийти кто-то к Месту Встречи Солнца.
— О, он пришел, и это был Хван, что и говорить.
— Но он почуял неладное? — а затем Род стукнул себя по лбу подушечкой ладони. — Конечно, что со мной случилось? Он же знает в лицо всех членов своего племени! Почему я не...
— Не беспокойтесь, я это учла, — уголки рта Шорнуа загнулись книзу. — Он вождь пурпурных, и поэтому я носила краску оранжевых. И подстроила все отлично: когда он подошел туда на заре, когда небо только-только начало алеть на востоке, он застал меня на коленях, льющей горючие слезы, — глаза ее потеряли фокус, она отпустила медленный, критический кивок. — Да, я разыграла все отлично... Несколько минут он лишь просто стоял там. Я притворялась, что не замечаю его. Затем он протянул руку и схватил меня за плечо, — она скривилась. — А хватает он сильно! Вот и говори тут о стальном захвате...
— Надеюсь, он не поранил вас! — озабочено нахмурилась Гвен.
— Не думаю, что он собирался это сделать, — покачала головой Шорнуа, — и, полагаю, по его понятиям он выразил сочувствие. Он сказал: «Женщина. Почему ты плачешь?»
— Минутку, — поднял палец Йорик. — Разве он не захотел узнать, как вас зовут?
— Нет надобности, — покачала головой Шорнуа. — Я была из другого племени, вот и все, что ему требовалось знать. И что я не нарушаю границу, потому что я находилась на священной земле, которая открыта для всех.
Поэтому я ответила ему, что плачу по человеку, убитому вчера утром. А Хван сказал: «Но ведь он не из твоего племени».
— Ах вот как! — медленно поднял голову Род. — Значит когда Хван нашел труп, на нем должно быть, еще была раскраска.
— Значит смыл ее Хван, — нахмурился Йорик.
— Да, чтобы скрыть личность жертвы, — наморщил лоб Род. — С какой стати ему вздумалось это сделать?
Но Шорнуа мотала опущенной головой и махала перед собой руками, выставив ладони:
— Нет! Погодите! Стоп! Вы упускаете из виду самое главное!
— Что именно? — спросил Род.
— То, что Хван хочет объединить все племена, и мертвый вольмак может стать очень мощным общим фокусом. Но труп послужит для этой цели гораздо лучше, если никто не будет знать, из какого племени он происходит.
С миг они сидели не двигаясь. Затем Род медленно кивнул.
— Да... такое возможно...
— Более чем «возможно», — фыркнула Шорнуа.
— Значит, он сказал вам, что вы не из племени убитого? — обратилась к ней Гвен.
Шорнуа кивнула.
— Так почему же я плачу? Ну, тут, уж скажу я вам, мне пришлось соображать быстро! Но я сообразила и сказала ему, что плачу по всем вольмакам, что я плакала бы по любому, погибшему от рук колонистов! — она нахмурилась. — Я ожидала, что он предложит мне встать, но он и не подумал.