Правда Род и не нуждался в подобных побуждениях. Он поглядел на теплое, открытое лицо Шаклера и вздохнул.
— Я никогда не убиваю дураков до обеда, это вредно для пищеварения.
Он умело вспомнил несколько случаев, когда он сам применил такой же гамбит, но фокус удался, он таки завоевал доверие... и он удавался вновь, сейчас.
«Шаклер — не единственный дурак в кабинете», — решил он.
Углы рта генерала тронула легкая улыбка, он расслабился.
— По-моему, вы не встречались с этим джентльменом — главарь Хван из племени пурпурных и провозглашенный главарем всех вельможных племен.
— Да, по-моему не имел удовольствия, — Род попытался вспомнить, как там у них отдавали честь, скрещивая руки, касаясь пальцами плеч...
Прежде чем он мог попробовать отдать ее, рослый вельможа заявил:
— Это сделали они — этот мужчина и эта женщина в ненашенских одеждах.
Род уставился на вольмака, а затем произнес:
— Он не шибко стремится к вежливости, не правда ли?
— Э... — Йорик глянул по сторонам, а затем на генерала. — Знаю, это не мое дело, но... что же, по мнению главаря, сделал м... мистер Гэллоуглас?
Род уловил, как Йорик чуть не ляпнул лишнее, и дал ему несколько очков за сообразительность, он понял как опасно позволять Шаклеру думать, будто он имеет право приказывать Роду.
— Как что, нарушение границ, территории вольмаков... — Он снова повернулся к Шаклеру, — но мы же это уладили пару часов назад.
— Ну, да — но теперь главарь обвиняет вас в дополнительном правонарушении.
Род нахмурился.
— А разве это не «двойной риск», или что-то в этом роде?
— Вовсе нет, поскольку это не то преступление, в котором вас обвиняли прежде.
— Какое преступление?
— Убийство.
* * *
Род поставил перед Гвен кружку эля, а затем снова повернулся к стойке.
— Две того, что сходит здесь за виски, двойного.
— Готово, — Чолли со стуком опустил на стойку два граненный тяжелых стакана и перевернул над ними бутылку коричневатой жидкости. — Значит он вас выпустил под подписку о невыезде?
— Да, — пожал плечами Род, — мы просто пообещали никого не убивать до завтрашнего утра, и он сказал: «...превосходно, почему бы вам не посмотреть город, пока вы здесь?»... Хватит!
— Как угодно, — Чолли подождал еще секунду, пока коричневатая жидкость не поднялась почти до краев, а затем поставил бутылку на стойку.
— Значит ваш суд состоится завтра на рассвете?
— Если его можно назвать судом, — нахмурился Род. — Разве это не чересчур снисходительное отношение, к паре подозреваемых в убийстве?
— Даже здесь, — кивнул Чолли, — надо полагать, генерал не считает вас виновными.
Род кивнул.
— Он надеется, что мы сбежим или что-то в этом духе?
— Куда?
— Хороший довод, — поджал губы Род. — Так значит нам полагается расслабится и наслаждаться жизнью, да?
— Так, или найти доказательства для своего оправдания. Сидя в камере, это, знаете ли, трудновато.
— Верно, теперь, когда вы упомянули об этом, — нахмурился Род. — В любом случае мы и собирались сделать что-то в этом роде.
— Ну, в таком случае, — просиял Чолли, — выходит, генерал знает, с кем имеет дело, не так ли? Дайте мне знать, где я смогу помочь.
— Спасибо, обязательно дадим, — Род снова повернулся к столу, поставил один из стаканов перед Йориком, уселся напротив Гвен и сделал здоровенный глоток, а затем несколько минут сидел совершенно неподвижно, дожидаясь, пока макушка опустится на место, а помещение вернется в фокус.
Когда это произошло, он резко выдохнул.
— Из чего тут готовят это?
— Уверен, из чего-то почти совместимого с биохимией землян. — Йорик и сам выглядел малость расфокусированным.
Род сделал глубокий вдох, а затем очень осторожно пригубил. С опаской опустив стакан обратно на стол, он осторожно выдохнул и откинулся на спинку стула.
— Итак! — Он перевел взгляд с Йорика на Гвен и обратно. — Вы оба были там, вы слышали все, что слышал я. Что же все это значит?
Гвен пожала плечами.
— Мы случайно оказались в подозрительном месте, в то время, когда убили человека, милорд.
— Да, но я сильно сомневаюсь, что мы были где-то поблизости от этого «Места Встречи Солнца» или как там оно называется, к тому же я не верю в случайные совпадения, особенно, когда они так удобны.
— В каком смысле ты мнишь их удачными? — нахмурилась Гвен.
— Для наших врагов.
— За это я выпью, — Йорик поднял кружку, а также стакан.
— Ты за что угодно выпьешь, — но Род все таки чокнулся с ним. — За врага — чтоб ему пусто было.
— Кто бы он ни был, — Йорик выпил, а затем поставил стакан и нагнулся вперед. — Но согласен с вами, майор, кто-то определенно задумал вас достать.
— Когда же я это сказал? — уставился на него Род.
— По пути из замка, — объяснила Гвен.
— О, — нахмурился Род. — Да, я сказал что-то в этом духе, не правда ли?
— Он часто такой бывает?
— Время от времени, — ответил Род, но Гвен заверила Йорика:
— Только когда его занимают важные дела.
— О, — Йорик снова повернулся к Роду. — Именно тогда-то вы и делаетесь еще и параноиком?
— А что означает сие слово? — нахмурилась Гвен.
— Подозрительным, — объяснил Род. — Он имеет в виду, что у меня такое ощущение, будто меня все хотят достать.
— О! — Гвен снова повернулась к Йорику. — Нет, в таком состоянии он пребывает всегда.
— Но на этот раз он прав.
Они в удивлении оглянулись, этот голос не принадлежал никому из них.
Стройная новоприбывшая носила такое же обмундирование, как и все прочие солдаты, но заставляя его выглядеть совершенно женским. Это не могло быть намеренным: ее коротко подстриженные белокурые волосы уступали по длине шевелюрам большинства мужчин и оставляли незакрытыми уши, но и в прическе, и в том как она держалась, и в ее тонких чертах было что-то такое, заставлявшее ее выглядеть безусловно женственной.
— Это — профессиональное мнение, — добавила она. — Они задумали достать вас.
— Кто? — потребовал ответа Род, но Йорик негромко осведомился:
— Человека какой профессии?
— Тайного агента, — отрезала она, — шпионки. — И Роду. — Вам уж лучше знать. Кто предпочел видеть вас скорее мертвым, чем живым? Правда, это не имеет большого значения, на этой планете всякий, к кому цепляются, для меня друг.
Род лишь глядел на нее во все глаза, но Гвен отодвинула стул.
— Не соблаговолите ли присесть?
Женщина нахмурясь села.
— У вас странная манера выражаться.
— Мне очень неприятно быть грубым, — сказал Род, — но кто вы?
— Я — Шорнуа Шерше, и вам лучше выслушать всю историю. Я была агентом правительства, пять лет назад.
— Пять лет, — нахмурился Род. — Примерно в то самое время и произошел переворот ПЕСТ, если я правильно помню... — Он сумел оборвать фразу, прежде чем брякнуть «уроки истории».
— Да, — кивнула Шорнуа. — Я была тайным агентом партии власти, раскапывая для них информацию и помогая устраивать убийства некоторых из наиболее откровенных врагов. Я знала, что помогаю убивать людей, но никогда не видела, как это происходит, и поэтому меня это не очень беспокоило. Да я и не думала, что меня станет волновать такое. Но после переворота я вдруг обнаружила, что служу в тайной полиции, и начальство приказало моей группе взять одного профессора. Это был мягкий старый дурень, тихий и скромный, и по всему в его доме видно было, что они с женой хорошо заботились друг о друге. Мы вытащили его посреди ночи из постели и погнали его пинками из дома в аэромобиль без огней и он пришел в ужас, оцепенел от страха, но ни разу ни в чем нас не винил. Ни одного проклятья, ни одного гневного слова, только глядел на нас этакими большими, испуганными глазами, которые знали и понимали... Поэтому на него, конечно, навалились еще крепче. Даже по пути в ШК его обрабатывали. Подвергали жестоким злобным побоям, пока он не потерял сознания. Мне повезло, я должна была только вести машину. Но все равно, я поневоле все слышала...
Потом мы приземлились на крышу Большого Дома, и мне пришлось помочь отнести его в здание. Лицо у него настолько залило кровью и распухло, что я б его ни за что не узнала. Мы уложили его на стол, приготовленного для садистов, — лицо у нее задергалось, а затем перестало. — О, этот процесс стараются приукрасить, называя его «допросом», но все равно, это просто обыкновенная пытка. Вместо тисков для пальцев к нему прикрепляют электроды, но мука есть мука. Мне не пришлось оставаться и смотреть как его пытают, но все равно я чувствовала себя испачкавшейся и униженной, словно меня превратили в нечто меньшее, чем человек. Мне сказали, что я могу вернуться к себе, но пошла прямо к Боссу и заявила ему, что завязываю.
Он сидел себе в том кабинете с пластмассовыми стенами за столом из нержавеющей стали, и лишь посмеялся надо мной. А затем сказал: «Секретную службу нельзя покинуть, Шерше. Из нее есть только один выход, ногами вперед». «Договорились», — бросила я и вышла из его кабинета, хлопнув дверью. Но к выходу я направилась как можно быстрей. Не бегом, это бы все выдало, но шла очень быстро. Однако Босс слов на ветер не бросал, едва я завидела главный вход, как заметила бегущего мне на перехват стрелка. Я просто продолжала идти, в то время как он остановился и прицелился в меня, а затем в последнюю секунду дернулась в сторону. Он потерял зря время, пытаясь вести дуло пистолета следом за мной, а потом выстрелил, но разряд даже близко от меня не угодил. Я резко ударила ногой и попала ему пяткой прямо под подбородок. Голова у него отдернулась назад, и что-то хрустнуло, но я приземлилась по другую сторону его тела и приземлилась в беге прямо через дверь.
Она остановилась, переведя дух, вся дрожа, и Йорик мягко спросил:
— Насколько далеко вам удалось уйти?
— Примерно с километр. Потому что к зданию как раз подлетел курьер на аэромобиле. Я наставила на него пистолет, выкинула из машины и умчалась, но успела лишь перевалить через парапет и спуститься в город, прежде чем за мной бросили перехватчика. Я находилась в Старом Городе — той части, где улицы сворачивают то туда, то сюда — естественно выросшей, понимаете? Я нырнула туда, и пропала.
— Но вы знали, что там лучше не задерживаться, — негромко высказал догадку Род.
— Конечно, — пожала плечами Шорнуа. — Правда большой разницы это не имело. К рассвету установили кордон, а по моему следу бросилась целая армия агентов Секретной Службы. Я подошла к лотку с продуктами и уплела тарелку с соей, а когда вышла, на меня навалились скопом.
— Сильно? — спросил Йорик.
Шорнуа ожгла его взглядом.
— Очень.
Она повернулась к Роду.
— Но я выздоровела. О, у меня еще местами кое-где текла кровь, когда меня приволокли в суд, но это было всего пару часов спустя. И Секретная Служба представила шесть свидетелей, заявивших под присягой, что они видели, как я убила того стрелка, их конечно же и близко не было. Хотя один их них, думаю, наблюдал происходящее по монитору скрытой камеры. Это не имело значения, потому что прокрутили запись — и судья постановил «Переоформить ее».
Гвен непонимающе нахмурилась, но Род побледнел.
— Они намеревались стереть вам память и вписать в мозг новую личность?
Шорнуа кивнула.
— А если меня не будет в живых, так какая мне разница? Но я не добралась даже до приготовлений. Меня затолкали в аэромобиль отвезти в центр переформирования, но мы так и не взлетели. Там уже ждал курьер, с документом. Похоже, как раз в то время, когда я стояла перед судьей, Секретная Служба подступилась к Генеральному Секретарю, убеждая его, что сотрудники тайной полиции — люди военные, и поэтому меня не потрудились переформировать, а просто погрузили на баржу с осужденными и отправили нас всех на Вольмар, — губы у нее плотно сжались. — Путешествие было не из приятных. Оно длилось три недели, и только трое осужденных были женщинами.
Остальные солдаты пытались выстроиться к нам в очередь. Но трех как раз достаточно, чтобы охранять друг друга с тыла. После того как мы убили пару особо настырных, остальные отвалили. Они попытались уговорить корабельное начальство связать нас, но им ответили, что их дело просто привести эту проклятую калошу на место и заставить ее улететь, а проблемы осужденных их не касаются. Нам приходилось спать по очереди, но мы добрались сюда целыми и невредимыми.
— А здесь? — глаза у Гвен сделались огромными.
— Теперь немного полегче, — пожала плечами Шорнуа. — О, две другие, когда они выяснили, сколько они смогут заколачивать, коль скоро осужденные снова стали получать чеки с жалованием, они открыли лавочку. Теперь у них собственные дома, и каждая из них побогаче любого мужчины на этой планете.
Гвен теперь сделалась бледной, и рука ее дрожала, когда она подняла свой стакан, а затем опять поставила его.
— Однако, все же вы не... как вы сказали?..
— Не занялась промыслом, — кивнула Шорнуа. — Но сперва мне приходилось отбиваться каждый день, от двух-трех за каждые сутки, пока я не завоевала себе определенную репутацию. Теперь пристают всего лишь двое-трое за неделю. Но те, кому удается здесь выжить, народ смекалистый, когда дело начинает становиться опасным, они дают задний ход, и поэтому мне не пришлось ни разу никого убивать.
— Однако, разве они не могли напасть на вас сообща? — прошептала Гвен.
— Вот потому-то я и сидела вон там, — Шорнуа дернула головой в сторону столика в углу против входа. — Мне видна дверь и все помещение, но сзади на меня никто напасть не сможет. Хотя никто и не пытался, — она пригубила эль, но поморщилась, словно тот горький. — Надо, по крайней мере, в этом отдать должное мужскому шовинизму: когда нас так мало, каждая весьма драгоценна. Сам по себе любой из них мог бы напасть на меня, но он не хочет, чтобы его попытку увидел кто-то из его приятелей.
— Они его за ноги повесят, — негромко догадался Йорик.
— Вероятно, для упражнений по стрельбе, — пожала плечами Шорнуа. — Лучше его, чем меня.
Подняв кружку, она сделала долгий глоток, а затем со стуком опустила ее на стол.
— Так что, вот таким вот образом. Я не могу пройти по этому городу без риска подвергнуться насмешкам, и поэтому, если к кому-то пристают, я на их стороне. Особенно женщин, — она кивнула на Гвен. — И мне думается, я могу доверять вашему мужчине. Поскольку, он с вами — так с чего ж ему понадоблюсь я? — Рот у нее сжался до самоуничтожения. — О, только не надо смотреть на меня таким сочувственным взглядом! Я знаю, что спрос на меня достаточно большой, — она повернулась и сердито посмотрела на Рода. — Возможно, чересчур большой. Я хочу убраться с этой планеты настолько сильно, что не могу думать ни о чем другом. А вас прежде здесь не было, значит вы не из приговоренных и поэтому можете получить отпускную. Возможно, вы сумеете вытащить и меня.
— Я думал, тут военная тюрьма, — нахмурился Род. — А Шаклер всего лишь начальник тюрьмы. Откуда у него может взяться власть отпустить вас?
— Он может делать все, что захочет, теперь, — уточнила с невеселой улыбкой Шорнуа. — ПЕСТ порвал с нами связи четыре года назад, фактически, сразу после того как я сюда попала. Утверждали, что торговля с окраинными планетами — убыточное предприятие действительно убыточное, стоимостью в биллион термов. А тюремная планета была сплошным убытком, ведь преступников намного дешевле убивать. Поэтому оно просто прекратило торговлю. Следующий фрахтер и привез нам эту новость.
— А как получилось, что вообще был «следующий» фрахтер? Я думал, торговлю прекратили.
— Мы вели небольшую самостоятельную торговлю с некоторыми из других окраинных планет, но никакого дальнейшего снабжения с Земли к нам больше не поступало, ни новых механизмов, ни запасных частей. Любезный губернатор-генерал заключил мир с туземцами как раз вовремя.
— Вы в силах содержать себя самостоятельно?
Шорнуа кивнула.
— Вольмаки дают продовольствие и волокно, а наши мужчины добывают и перерабатывают ископаемые. Но конечный результат в том, что мы больше не тюремная планета, мы колония. А Шаклер не только генерал, но и в первую очередь губернатор, и поэтому может делать с нами практически все, что ему заблагорассудится. Если он захочет разрешить нам уйти, мы сможем уйти. Но куда? — Она махнула рукой. — За той стеной нет ничего кроме травы и вольмаков.