Неудавшийся фюрер России лежал на земле с простреленным затылком.
Местной милиции этот висяк был очень досаден. Однако пытаться что-либо найти было бессмысленно. В ближайшей окрестности не было точек, откуда можно было выстрелить из охотничьего ружья. Тем более, что стреляли как будто в упор. Никаких следов кого бы то ни было в ближайших окрестностях тоже не наблюдалось. Никто не заметил никаких людей, которые физически могли совершить такое.
Охранник тоже ничего не мог сказать, за исключением совершенно бредовых сказок о какой-то птице. Но не птица же стреляла картечью с расстояния полметра из двенадцатого калибра.
Вообще-то, можно было бы повесить дело на самого охранника. Но он был свой, и топить его было жалко. Да и улик против него не было никаких. Не говоря уже о мотивах.
Так что висяк остался. А объяснили все криминальными разборками. Покойный не чурался заниматься мелким бизнесом, который в провинции неразрывно связан с криминалом.
Не бывает наций, состоящих из одних ангелов или из одних дьяволов. В любом народе найдутся и подонки и вполне приличные люди. Но социальные отношения строятся на оценках, полученных по закону больших чисел. И тут ничего не поделаешь. Потому-то в глазах иного простого русского человека чеченец всегда бандит, а еврей пройдоха. Да что там простого! О том, что чеченцы поголовно бандиты, говорил даже генерал Барсуков, будучи в то время, когда он это заявил в телекамеры, главой ФСБ.
Ошибался, конечно. Наверное, не все.
Однако для простого человека из любого народа бывает особенно опасно выйти из образа. Действительно, как уязвим будет робкий человек, если вдруг узнают, что он на самом деле «злой чечен».
Но нет, пожалуй, роли более жалкой, чем роль бедного еврея. Непереносима для еврея эта роль. И падает такой бедолага, прежде всего в своих собственных глазах, ниже плинтуса. И наполняется комплексами с ног до головы.
Это иной природный донской казак может, проработав больше 20 лет в шахте, иметь повадки прирождённого графа, несмотря на въевшуюся угольную пыль. Или вологодская доярка может идти по грязной деревенской улице походкой от бедра, откинув назад голову удивительной красоты и выставив вперёд грудь, от зависти к которой удавилась бы Памела Андерсон.
А вот бедный еврей… Это конец всему. Удара бедности еврей не держит.
Мотя Жмыревский по кличке Жмырик по рождению был типичным бедным евреем. Но, вот издевательство судьбы, даже иные евреи не считали его своим. Действительно его отец был еврей. Но мать была еврейкой только наполовину, по отцу. А у них родство идёт по материнской линии. Бабка по матери не еврейка – и все, ты не еврей.
Но кто же ты тогда? Если имеешь вид жирного рыжего индюка, и к тому же производишь впечатление вечно грязного и неопрятного. Для иного злобного русака ты типичный еврей. Более того, жид.
Помогло Моте, что он был социально близок советской власти. Был пролетарием из многодетной семьи. Поэтому и попал в престижный гуманитарный ВУЗ. Конечно, определённое значение имела и его подготовка. Но разнарядка на пролетариев сыграла тоже немалую роль.
А потом тоскливая лямка рядового советского интеллигента. Одна надежда – смыться в Израиль. Он и намылился туда при первой же возможности, когда в начале перестройки сионистские организации в СССР были легализованы. План был дивно хорош: показать себя здесь, а потом мотнуть в Израиль уже уважаемым человеком.
И вроде бы всё пошло как надо. Его выбрали вице-председателем Московского отделения Российского еврейского конгресса, вернее, структуры, которая была предтечей этой почтенной организации. Как приятно было видеть свою фамилию на втором месте в огромной афише, возле еврейского театра «Шолом» на Варшавском шоссе.
Но, вот проклятые соплеменники, если ты не на сто процентов чистый, это ничего. Но если ты ещё и не богатый, то тебе вдруг вспомнят твою неполноценность. Да ещё и сексотство в КГБ. Просто скоты! Гитлера на вас нет!
Впрочем, страна валиться. Можно и здесь неплохо устроиться. И Мотя организует первую в СССР некоммунистическую партию. Она называется свободно-демографическая партия России. Сокращённо СДПР. Поначалу, видя специфическую внешность Моти и поминание демографии в названии партии, все думали, что это партия неких этнических меньшинств прозападной политической ориентации.
Однако, скептики были вскоре посрамлены. Элите КПСС была жизненно необходима хоть какая-то независимая политическая структура, через которую можно было бы легализовать наиболее непопулярные замыслы части партийной верхушки. И то, что в самом названии СДПР сразу заложено что-то клоунское было только кстати. Что взять с клоунов, а тем более, о, вы разве не знаете, откровенных… Ну, этих самых!
А на повестке дня стоял вопрос о военной диктатуре. И, как всегда в России, диктатуру денационализированной имперской бюрократии лучше всего прикрывает якобы русская национальная идея. И уже много столетий, почти сразу после крещения Руси, этот трюк проходит.
Русский народный национализм подменяется борьбой за империю, где русских на верху днём с огнём не отыщешь.
Вот так Мотя стал русским националистом. И вдруг осознал, что это такая благодатная ниша!… Правда, если в ней разрешают возиться. Моте разрешали. А другим нет. И потому Мотя всегда был на плаву.
Даже когда второй президент свободной от ума и совести Россиянии уничтожил политику как таковую. Мотя был нужен! Его не любили, но кто будет заливать дерьмом то тут, то там прорывающиеся пожары русского народного гнева? А ведь это его ноу-хау. Кто-то заливает огонь водой, кто-то кровью, а вот он, такой умненький еврейский мальчик, жидким дерьмом.
«Ну и чёрт с вами! Вы не любите меня, а я презираю вас, – думал Мотя. – У меня четыреста квартир, двести машин. И это только официально. У меня приличный бизнес в пищевой промышленности. Я презираю этих русских баранов, откровенно издеваюсь над ними, а они меня любят.
Не то, что вас, презиратели вы мои кремлёвские. Вас, даже этнических русских, начнись национальная революция, и до стенки не доведут. Разорвут по дороге. А меня – нет! Меня ещё вождём выберут! И вот такие русские бабы будут орать: «Хочу ребёнка от Жмырика!!!», как в своё время немки хотели от Гитлера.»
Он осмотрел зал, где собрался актив его партии. Вот эта бабёнка из Костромской области чудо как хороша. Что за фигура! А говорят – мать четверых детей. Её бы в баньку затащить! Но не пойдёт. Ладно, она нужна для другого. Эта дура из своих денег кормит всю районную организацию СДПР в своём городе и агитирует за него. Такая выйдет к толпе, и все мужики её послушают. Как не послушать, когда тебя уговаривает бабёнка с такой фигурой. На таких дурах и держится его СДПР. И на таких дураках.
Но, всё равно – скоты, бараны…
Проведение праздничной акции в Волгограде соратниками Интеллектуала было на редкость успешным. Дело в том, что в своё время Тур Хейердал как-то заявил, что Приазовье и Нижний Дон – прародина ариев. «Здесь земля моих предков» – якобы сказал он однажды. Это поначалу прошло незамеченным. Однако, после развала СССР и открытия огромных возможностей в России, кое-кто в Германии и Австрии решил, во-первых, проникнуть поглубже в Россию, а во-вторых, преодолеть известную германофобию, оставшуюся у некоторой части российского населения со времён войны.
Лучшего места, чем земли донских казаков в пределах Волгоградской области для этого трудно было придумать. Однако проект шёл со скрипом. И вдруг прошёл слух о готовящемся самими русскими мероприятии типа языческого праздника на землях, которые Хейердал назвал прародиной ариев.
Через определённых людей вышли на организаторов. И приняли участие. Для начала как частные лица, простые туристы. Праздник прошёл на славу! С русским размахом! Особенно понравилась гостям свобода нравов и масса классных девчонок, считавших своим долгом благосклонно относиться ко всем участникам мероприятия.
В этой акции было два неприятных момента. Во-первых, не удалось познакомиться с неким неформальным лидером и организатором всей этой катящейся по России волне языческих праздников. А во-вторых, поговаривали, что праздник имел не совсем хороший резонанс. Он возбудил определённые настроения в обществе. И в области, где сильны межнациональные проблемы, вспыхнули беспорядки.
Говорят, что губернатор, коммунист, но поставленный на криминальные чеченские деньги, беспорядки подавил весьма неумно. Они только расширились. И теперь Кремль, скрипя зубами, вынужден привлекать главу СДПР, чтобы утихомирить страсти. А ведь по данным журнала «Фокус», московский корреспондент которого весьма осведомлён в российских делах, Жмыревского президент намеревался постепенно, но твёрдо вообще убрать из политики.
И вот теперь он летит к своему новому триумфу.
«На спецсамолете», – добавил бы малозначущую техническую деталь, прочитав все это, изложенное в соответствующих донесениях, Интеллектуал.
Если бы, конечно, он такие донесения читал.
Глава 12
После проведения «натурного эксперимента» Кондор на короткий период замкнулся. Он в ранней юности был членом РЕ и не одобрял, как он говорил «расправы с политическим трупом». Однако это рациональное объяснение неприятия акции было отчасти прикрытием очень глубоких подсознательных опасений. Уничтожение подобных фигур с одной стороны даёт колоссальные возможности новым националистам. Но только дураку неясно, что закладываются и определённые традиции. За провалы придётся отвечать. Отвечать головой перед каждым новым поколением борцов. А ведь от провалов не застрахован никто.
Это Интеллектуалу хорошо. Он, по меркам Кондора и его сверстников, старик. Так что гикнется гораздо раньше, чем нынешние новые националисты, в случае неблагоприятного развития событий, потерпят крах. Но они-то в случае неудачи что же, получат по затылку от нового молодняка?
Конечно же, Кондор так не думал. Но, чутьём клинического раздолбая, на нутряном уровне противился новой традиции. Да и темп, в данном случае, развития событий закладывается бешеный. Конечно же, праздники выдались просто на славу. Но, в целом, борьба стремительно отходила от тусовочного режима. Сама её логика требовала все более жёсткого и несвободного образа жизни.
Собственно на уровне третьей производной, как сказал бы математик, или просто грамотный технарь, это было видно с самого начала. Недаром из начальной девятки их осталось шесть. Довольно быстро отошёл друг Алекса по парашютному спорту, второкурсник Максим. Максим был хоть и второкурсником, но уже взрослым парнем. Он пришёл в МАИ после службы в ВДВ. Макс был восторженным поклонником идей Интеллектуала, но просто не мог уделять их деятельности столько времени, как те же Вадим и Ваня. Хотя свой оперативный псевдоним «Парашютист» всё же получил, и формально числился членом избранной команды. Похоже, Интеллектуал держал его в резерве.
Ещё два парня из группы Вадима сначала были очень инициативны. Потом немного отошли от дел. Но после праздника на Чёртовом Городище снова стали проявлять активность и вошли потом в «бригаду огнемётчиков». Особый энтузиазм проявил Денис, парень в целом довольно заурядный. Ничем не заметный. Однако ему довелось немного поспособствовать Ване в инциденте на Ведьмином озере, и в него как будто вселился бес.
А всё дело было в том, что Денису пришлось разбить тонкую бутылку с Ваниным коктейлем о голову одного из самых свирепых с виду качков. Он сделал это чуть ли не с испугу, из-за сосны, подскочив к громиле сбоку. Не отличавшийся особыми данными Денис просто кинул хрупкую бутылку, которая легко разбилась о голову качка. Денис потом удивлялся, как такая хрупкая бутылка не разбилась у Вани в рюкзаке, превратив его самого в вулкан средних размеров. Но это придёт потом.
А пока Денис заворожено смотрел, как страшный громила на его глазах превращается в калеку. Кстати, после говорили, что он чуть не отдал концы.
Денис почувствовал себя великаном. Нет, великаном был громила, а Денис был волшебником, который может, не прибегая к силе, испепелить любого великана. И Денис, стал фанатиком их борьбы. А в душе жаждал ещё хоть раз, а лучше много раз посмотреть, как горят безмозглые громилы, которым против Ваниных коктейлей и огнемётов не поможет никакое карате.
Так Денис стал «Огнемётчиком».
Вернёмся, впрочем, к Кондору. Если посмотреть с другой стороны, то он был доволен. Фактически он стал вторым человеком в формировавшейся стае. И в случае победы, а ведь чем чёрт не шутит, становился кронпринцем будущего «свободного пиратского королевства», как иногда шутил Интеллектуал. И это было, не будем скрывать, приятно.
Хотя, после натурного эксперимента, стало не до мальчишеских мечтаний. Интеллектуал как с цепи сорвался и гнал, гнал реализацию того, что он называл «Моделью номер три». В этом фанатизме ему не уступали Алхимик, Граф, внешне меланхоличный Гироскоп и Огнемётчик. А также несколько гномов, как называл их Кондор, которые за приличные бабки под его чутким руководством работали до этого над «моделью номер два».
Все они даже не приняли участия в игрищах в Волгоградской области, которые фактически организовали Полутяж и Юморист. Было обидно. Тем более, что Полутяж великолепно проявил себя в контактах с немцами, как будто всю жизнь занимался общением с иностранными контрагентами.
– По сравнению с тем, что делаешь ты, трёп с иностранцами – это просто чихня, – сказал ему Интеллектуал. – Впрочем, я тебя понимаю. Но модель номер три должна быть готова в ближайшие дни.
– Кого на этот раз мы будем валить? – спросил Кондор. Было откровенно страшновато. Это не спившегося алкаша грохнуть из-за угла, а, судя по всему, сбить самолёт с видными политическими конкурентами. Игра действительно становилась более чем опасной.
– Постараемся обойтись без сбивания самолёта. Но мы на войне. А на войне, как на войне. Надо будет, собьём.
А как же экипаж?! – хотелось крикнуть Кондору. Но он вдруг осознал, что не может жить без этой острой игры. Не может оставаться суетливым живчиком, хватающим везде по чуть-чуть. Вдвое больше – или ничего! В конце концов, так хочется быть кем-то. А для этого стоит рисковать! Но, согласившись рисковать собой, тем более равнодушным становишься к чужим шкурам.
И Кондор с головой окунулся в работу.
Очень большая авиамодель на высоте сто пятьдесят метров буксировала за собой на длинном фале пропитанный огнесмесью пористый цилиндр. Огонь имитировал работу сопел самолёта. Над лесом поднялась модель поменьше. С небольшим набором высоты она пересекла курс мишени, развернулась, и, полыхнув ускорителями, рванулась к ней. Расстояние до цели быстро сокращалось. В небе грохнул взрыв.
– Это максимум, что мы можем, – сказал Кондор.
– Ну, как, господа авиаторы, этого нам хватит, или нет?
– Смотря, что придётся сбивать, – заметил Гироскоп. – В принципе – на пределе. В случае чего придётся подходить ещё ближе, и бить чуть ли не у ближнего привода на более малой высоте. Это рискованно, но если надо, то надо.
Гироскоп участвовал в натурном эксперименте и уже рассуждал как боевик.
– Я могу ещё усилить мощность боевой части, – сказал Алхимик. – Есть пара идей.
– Это не помешает, дерзай! Но побыстрее. И всё же, сейчас мы зависим целиком от господ авиаторов. Кстати, может все не так рискованно? В Волгограде степь. Мы можем издалека запустить изделие на сверхмалой высоте. Сами будем гораздо дальше, чем это можно позволить в случае запуска из-за леса. Кроме того, над степью обзор лучше. Так что мы её подгоним не то что к ближнему приводу, а чуть ли не к концу полосы. И там она стартанет прямо вслед за самолётом. Скорость у него будет ещё не очень. И она догонит цель наверняка.
– А что, мы работаем в Волгограде?
Интеллектуал обвёл всех внимательным взглядом.
– На днях Жмырик летит в Волгоград.
Как хотелось увидеть её! Подъехать незаметно и, на первых порах неузнанным, спросить из машины.
– Девушка, работаете?
Конечно, она бы обрадовалась, что может провести вечер с ним, а не обслуживая клиентов, большую часть которых ей хотелось бы просто удавить, предварительно отрезав яйца. А может, нет, не обрадовалась бы? Наоборот, была бы раздосадована? Неловко фее превращаться в шлюху. Это из шлюхи в феи хорошо, а назад – нет.