— Сын мой, — изрек он.
— Я не твой сын, — только и смог выдавить из себя Гарт, в то время как досада от понесенного поражения захлестнула его. В гневе он занес кулак и не успел сделать ничего, кроме как разжать его; в результате у него получился удар ладонью. Тем не менее, священник упал наземь, а книга, шурша страницами, шлепнулась в густую грязь.
Итин и другие Вескеры наблюдали за происходящим с внешне бесстрастным спокойствием, и Гарт даже не пытался отвечать на их безмолвные вопросы. Он направился к дому, но, заметив, что они не двигаются с места, обернулся.
— Прилетел новый человек, — сказал он им. — Ему надо помочь с вещами, которые он привез с собой. Если у него не найдется для них помещения, положите их в большой склад, пока он не соорудит себе жилище.
Он смотрел, как они шли вперевалку через пустошь к кораблю, потом зашел в дом и от злости хлопнул дверью с такой силой, что дверная коробка треснула; это принесло ему некоторое удовлетворение. Не меньшее удовольствие он получил после того, как открыл одну из оставшихся бутылок ирландского виски, которые он приберегал для особого случая. Впрочем, этот случай был особым, хотя и не совсем в том смысле, как он предполагал ранее. Виски был неплохим и частично смыл горечь во рту, хотя и не всю. Если бы его тактика сработала, успех бы оправдал все. Но он потерпел неудачу и, кроме боли неудачи, остро переживал, что остался в дураках. Сингх улетел не попрощавшись. Он не сказал, что уяснил из всего происшедшего, хотя, несомненно, не преминет рассказать несколько необычных историй своим коллегам. Впрочем, об этом можно побеспокоиться, когда он в следующий раз будет наниматься на работу. Сейчас же следует уладить отношения с миссионером. Взглянув сквозь толщу падающего дождя, он увидел, как тот пытается поставить разборную палатку, в то время как все население деревни стоит ровными рядами и наблюдает. Естественно, никто из них не предложил свою помощь.
Когда палатка была, наконец, поставлена, а ящики и коробки уложены внутри, дождь прошел. Уровень жидкости в бутылке существенно понизился, и посему Гарт чувствовал себя более подготовленным к неминуемой встрече. По правде говоря, он с нетерпением ждал возможности объясниться с этим человеком. Если отвлечься от этого грязного инцидента, после целого года одиночества любое человеческое общение покажется хорошим. «Не хотите ли отобедать со мной сейчас? Джон Гарт», — написал он на оборотной стороне старого счета. Но, может быть, миссионер слишком перепугался, чтобы осмелиться придти? В таком случае завязать какие-нибудь отношения будет вовсе невозможно. Порывшись под койкой, он нашел достаточно вместительную коробку и положил в нее пистолет. Итин, конечно же, ждал за дверью, поскольку сегодня была его очередь дежурить собирателем знаний. Гарт передал ему записку и коробку.
— Передай, пожалуйста, эти вещи новому человеку.
— Нового человека зовут Новый Человек? — спросил Итин.
— Нет, конечно! — раздраженно произнес Гарт. — Его зовут Марк. Но я прошу тебя всего-навсего доставить это, но не вступать в разговор.
Как бывало всегда, когда Гарт терял самообладание, понимающие все буквально Вескеры перехватили инициативу.
— Ты просишь не вступать в разговор, — медленно сказал Итин, — но Марк может захотеть вступить в разговор. Кроме того, другие спросят у меня его имя, а если я не знаю его и… — голос оборвался, когда Гарт захлопнул дверь. Это, однако, не помогало в долгосрочном плане, поскольку когда он видел Итина в следующий раз, монолог начинался с того самого слова, на котором он закончился в предыдущий раз, и мысль с грехом пополам доползала до своего конца. Гарт выругался про себя и налил воды в две банки с наиболее вкусными концентратами, которые он оставил на столе.
— Войдите, — сказал он, когда в дверь негромко постучали. Вошел священник и протянул ему коробку с пистолетом.
— Спасибо Вам за это, мистер Гарт, я ценю Вашу доброту. Я не имею понятия о том, что вызвало этот несчастный инцидент, но думаю, что о нем лучше позабыть, раз уж мы собираемся жить вместе на этой планете.
— Хотите выпить? — предложил Гарт, беря коробку и указывая на стоящую на столе бутылку. Он налил два бокала до краев. — Я тоже так думаю, но все же должен объяснить, что произошло там. — Он сердито заглянул в бокал, потом поднял его. — Вселенная велика, и нам следует изо всех сил стремиться разобраться в ней. За здравый смысл.
— Да поможет Вам Бог, — сказал отец Марк, также поднимая бокал.
— Только не мне и не этой планете, — твердо возразил Гарт. — В этом-то вся сложность, — он наполовину осушил бокал и вздохнул.
— Вы это говорите, чтобы шокировать меня? — с улыбкой спросил священник. — Уверяю Вас, что ничего не выйдет.
— Я не собираюсь Вас шокировать. Я имел в виду буквальное значение. Я тот, кого бы Вы назвали атеистом, причем такой убежденный, что религия меня вовсе не интересует. До сих пор эти туземцы, простые и неграмотные существа из каменного века, успешно обходились без суеверий или даже следов деизма. Я надеялся, что они так и будут жить дальше.
— Что вы говорите? — нахмурился священник. — Вы имеете в виду, что у них нет ни богов, ни веры в загробную жизнь? Они умирают?..
— Они умирают и обращаются в прах, как и все другие живые существа. У них есть гром, деревья и вода без богов-громовержцев, ни духов деревьев, ни русалок. У них нет безобразных божков, табу или заклинаний, мучающих их и укорачивающих им жизнь. Они — единственный примитивный народ из когда-либо встреченных мною, который совершенно свободен от предрассудков и поэтому гораздо более счастлив и разумен. Я просто хотел оставить все как есть.
— Вы хотели не допустить их к Богу?.. к спасению? — глаза священника округлились, и он слегка отпрянул назад.
— Нет, — сказал Гарт. — Я хотел удержать их в стороне от предрассудков до тех пор, пока они не накопят побольше знаний и не смогут реалистично обдумать все без опасности быть охваченными или даже уничтоженными суевериями.
— Вы оскорбляете церковь, сэр, приравнивая ее к предрассудкам…
— Пожалуйста, не надо теологических споров, — сказал Гарт, поднимая руку. — Не думаю, что ваше общество оплатило счет за эту поездку лишь для того, чтобы попытаться обратить в веру меня. Примите как данное то, что мои убеждения являются результатом многолетних размышлений, и никакая школярская метафизика не изменит их. Я обещаю не пытаться разубедить Вас, если Вы не будете разубеждать меня.
— Хорошо, мистер Гарт. Как вы напомнили мне, моя миссия заключается в спасении этих душ, и именно это я должен делать. Но почему моя работа так раздражает вас, что вы пытаетесь помешать моей посадке? Даже угрожаете мне пистолетом, и… — священник замялся и уткнулся в бокал.
— И даже бью Вас? — закончил за него Гарт, внезапно помрачнев. — Этому действительно нет оправдания, и я прошу простить меня. Это все дурные манеры и еще более дурной характер. Поживете достаточно долго в одиночестве и сами будете поступать точно так же, — он задумчиво склонился над своими руками, лежащими на столе, словно изучая прошлое по шрамам и мозолям на них. — Назовем это разочарованием за неимением лучшего слова. В Вашем деле, должно быть, приходится частенько заглядывать в темные уголки человеческого сознания, и Вы должны знать кое-что о таких вещах, как мотивы поведения и счастье. Всю жизнь я был слишком занят, не мог даже подумать о том, чтобы остепениться, завести семью, и до настоящего времени я совсем не жалел об этом. Может быть, рассеянная радиация размягчает мои мозги, но я начал считать этих покрытых мехом рыбообразных существ кем-то вроде собственных детей и чувствовать свою ответственность за них.
— Мы все дети Всевышнего, — тихо произнес отец Марк.
— Ну, некоторые из его детей даже не подозревают о его существовании, — сказал Гарт, внезапно рассердившись на самого себя за то, что позволил овладеть собой нежным чувствам. Впрочем, он сразу же забыл о себе, наклонившись вперед в порыве гнева. — Как Вы не можете понять, насколько все это важно. Поживите немного с этими Вескерами и обнаружите простую и счастливую жизнь, которая вполне соответствует тому состоянию благочестия, о котором Вы все время говорите. Они получают удовольствие от жизни, не нанося никому вреда. По стечению обстоятельств они развивались на почти бесплодной планете, и поэтому у них не было возможности создавать материальную культуру каменного века. Но умственно они столь же развиты, как и мы, а может быть даже превосходят нас. Все они выучили наш язык, так что я могу запросто объяснить им многое из того, что они желают знать. Знание и получение знаний доставляет им настоящее удовлетворение. Порой у них появляется склонность донимать вас расспросами, поскольку каждый новый факт, узнаваемый ими, должен быть привязан к общей системе знаний, но чем больше они узнают, тем быстрее идет этот процесс. Когда-нибудь они сравняются с людьми во всех отношениях, может быть, даже превзойдут нас. Если… Не окажете ли мне одну услугу?
— Все, что в моих силах.
— Оставьте их в покое. Или обучите их, если вы обязаны заниматься этим, истории и естественным наукам, философии, юриспруденции, — всему, что поможет им при встрече с реальностями большой Вселенной, о существовании которой они даже не подозревали. Но не запутывайте их вашими рассуждениями о ненависти, боли, вине, грехе и наказаниях. Кто знает, какой вред…
— Вы оскорбляете меня, сэр! — оборвал его священник, вскакивая из-за стола. Его седая макушка еле-еле доходила до массивного подбородка Гарта, но он бесстрашно бросился защищать свои убеждения. Гарт, тоже встав на ноги, перестал изображать из себя кающегося грешника. Они в исступленном упрямстве стояли друг против друга, как всегда поступали люди, защищающие то, что, по их мнению, является правым делом.
— Это Вы меня оскорбляете! — вскричал Гарт. — Что за самомнение — верить в то, что ваша несчастная вторичная мифология, чуть-чуть отличающаяся от многих тысяч ей подобных, все еще отягощающая людей, может сделать что-нибудь, кроме внесения путаницы в их пока еще свежее сознание! Разве Вы не понимаете, что они верят в правду и никогда не слышали о такой вещи, как ложь. Им еще не внушили понимание того, что другие умы могут думать иначе, нежели они. Оставьте им это…
— Я исполняю свою обязанность, которая есть воля Всевышнего, мистер Гарт. Здесь есть божьи твари, и у них есть души. Я не могу уклоняться от исполнения своего долга, который заключается в том, чтобы нести им слово божье, дабы они могли получить спасение и достичь царствия небесного.
Священник приоткрыл дверь, та порывом ветра широко распахнулась. Когда он исчез в бушующей темноте, дверь осталась раскачиваться из стороны в сторону, и с ветром в комнату залетали дождевые капли. Сапоги Гарта оставили на полу грязные следы, когда он подошел, чтобы закрыть дверь. За дверью он увидел Итина, который терпеливо и безропотно сидел на ветру, надеясь, что Гарт задержится на минуту и поделится с ним крупицей чудесных знаний, которых у него так много.
По молчаливому согласию они больше не упоминали о том самом первом вечере. После нескольких дней в одиночестве, особенно тяжелых из-за того, что оба знали о близости друг друга, они обнаружили, что разговаривают на тщательно выбранные нейтральные темы. Гарт медленно упаковывал и прятал свои запасы, так и не признавшись, что работа была закончена, и он может улетать. У него было достаточно собрано лекарственных трав и других растений, которые можно было бы неплохо продать. А вескерские ремесленные изделия, несомненно, произведут сенсацию на взыскательном галактическом рынке. Ремесла на планете до его прибытия были развиты слабо и ограничивались, в основном, резными узорами, мучительно процарапываемыми на твердом дереве с помощью каменных обломков. Он обеспечил их инструментами и металлом из собственных запасов, только и всего. Через несколько месяцев Вескеры не только научились работать с новым материалом, но и перевоплотили собственные узоры и формы в самые необычные и самые прекрасные изделия, которые ему когда-либо приходилось видеть. Все, что оставалось сделать, — это реализовать их на рынке, чтобы создать первичный спрос, а затем вернуться за новой партией товара. Взамен вескеры хотели получить только книги и знания, и он понимал, что они собственными силами станут членами галактического сообщества.
Раньше Гарт надеялся на это. Но ветер перемен подул на поселение, выросшее вокруг его корабля. Коммивояжер перестал быть центром всеобщего внимания и занимать основное место в жизни деревни. Он усмехнулся, подумав о потере своего влияния, но в этой усмешке было очень мало юмора. Серьезные и внимательные Вескеры по-прежнему по очереди выходили на дежурство для сбора знаний, но эта регистрация сухих фактов резко отличалась от интеллектуального урагана, окружающего священника.
Если Гарт заставлял их отрабатывать каждую книгу или прибор, то священник раздавал знания бесплатно. Гарт стремился быть прогрессивным в распространении информации и относился к ним как к сообразительным, но не умеющим читать и писать детям. Он хотел, чтобы они до конца освоили один этап, перед тем как перейти к следующему.
Отец Марк просто-напросто поднес им блага христианства на блюдечке. Единственной физической работой, которую он требовал от них, было строительство храма — места поклонения и обучения. Из бескрайних болот планеты выходили все новые Вескеры, и через несколько дней уже была поставлена крыша, опирающаяся на конструкцию из шестов. Каждое утро прихожане немного работали над возведением стен, а потом спешили внутрь церкви, чтобы узнать всеохватные, всезначимые, всеобъемлющие факты о Вселенной.
Гарт никогда не говорил Вескерам, что он думал об их новых интересах. Это объяснялось, главным образом, тем, что они его не спрашивали об этом. Гордость и самолюбие не позволяли ему поймать какого-нибудь внимательного слушателя и излить ему свои обиды. Может быть, все было бы по-другому, если бы на дежурстве оказался Итин; он был самый умный, но Итина сменили на следующий день после прибытия миссионера, и с тех пор Гарт не разговаривал с ним.
Через семнадцать втройне долгих вескерианских дней он с удивлением обнаружил у своих дверей делегацию, когда вышел на порог после завтрака. Возглавлял их Итин, и его рот был слегка приоткрыт. У многих других Вескеров рот также был открыт, один из них, казалось, даже зевал, четко обнажая двойной ряд острых зубов и багрово-красное горло. Открытые рты означали серьезность встречи: это было единственным вескерским выражением, которое Гарт научился понимать. Открытый рот свидетельствовал о сильном чувстве: счастья, печали, гнева; он никак не мог разобрать, о каком точно. Обычно Вескеры были спокойны, и он видел слишком мало открытых ртов, чтобы распознавать, что за ними скрывалось. Но сейчас они окружили его.
— Помоги нам, Гарт, — сказал Итин. — У нас есть вопрос.
— Я отвечу вам на любой вопрос, — сказал Гарт с явным предчувствием чего-то дурного. — Что у вас за вопрос?
— Есть ли Бог?
— Что вы имеете в виду под словом «бог»? — в свою очередь спросил Гарт. Что ему следует говорить?
— Бог — это наш отец на небеси, который создал нас всех и защищает нас. Ему мы молимся о помощи, и если будем спасены, мы найдем место…
— Довольно, — перебил его Гарт. — Бога нет.
Теперь они все, даже Итин, раскрыли рты, глядя на Гарта и обдумывая его ответ. Ряды розовых зубов выглядели устрашающе, но он слишком хорошо знал этих существ. На мгновение ему показалось, что они уже обращены в христианство, и сейчас считают его еретиком, но он отбросил эту мысль.
— Спасибо, — сказал Итин, они повернулись и ушли.
Хотя утро все еще было прохладным, Гарт почувствовал, что обливается потом и удивился, отчего бы это.
Реакции долго ждать не пришлось. После полудня Итин возвратился.
— Не мог бы ты прийти в церковь? — попросил он. — Многое из того, что мы изучаем, очень трудно понять, но нет ничего труднее этого. Нам нужна твоя помощь, так как мы должны выслушать, как вы будете разговаривать вдвоем с отцом Марком. Дело в том, что он говорит, что истинно одно, а ты — другое, но то и другое не могут быть истинными одновременно. Мы должны выяснить, что истинно на самом деле.
— Конечно же, я приду, — сказал Гарт, стараясь скрыть внезапный восторг. Он ничего не сделал, но Вескеры все равно пришли к нему. Пока есть основания надеяться, что они еще свободны.
В церкви было жарко, и Гарт с удивлением увидел огромное количество Вескеров; их было больше, чем ему когда-либо приходилось видеть в одном месте. Было много открытых ртов. Отец Марк сидел за столом, заваленным книгами. У него был грустный вид, но он не сказал ничего, когда вошел Гарт. Гарт первым нарушил молчание.
— Надеюсь, Вы понимаете, что это их идея — по собственной воле прийти ко мне и пригласить меня прийти сюда?
— Я знаю, — покорно согласился священник. — Порой с ними бывает очень тяжело. Но они учатся и хотят верить, а это самое главное.