– Мысленно позвать тебя, – абсолютно правильно ответила она. – Вадим, а если ничего плохого не случится… Когда тебя ждать?
– Сутки, может быть двое. Это будет зависеть лишь от того, насколько близки друг к другу окажутся пункты назначения, в которые мы стремимся попасть. Что-то мне подсказывает их чрезвычайную близость друг к другу. И не вздумай беспокоиться обо мне, я, знаешь ли, обладаю способностью всегда выходить из трудных ситуаций с минимальными потерями. Лучше сама постарайся не вляпаться в какую-нибудь мутную историю. И еще… Не вздумай безоговорочно доверять тем, кого никогда не видела и в чьих действиях улавливаешь хоть малейшую странность.
– Это какую?
– Самую разную. Например, слишком уж доброжелательное к тебе отношение. Ты ведь им никто, они никогда тебя не видели и вообще ничего не знают. Не верю я в родственные чувства на пустом месте, зато вот в желание что-либо получить очень даже верю. Осторожность, Диана, только осторожность… Лишней она сейчас точно не будет.
– А если я что-то подозрительное увижу, что тогда?
Да уж, девочка задала очень правильный вопрос, на который надо было ответить и жестко и в то же время так, чтобы результат оказался мало-мальски приемлемым. Опыта у нее ровно ноль, вот в чем основная беда. При его наличии можно долгое время водить загадочных родственников вокруг пальца, прикидываясь простой девушкой, неискушенной в жизни. Увы, но тут как раз та самая ситуация – далекая от грубой прозы реальности Диана, у которой так и не образовалась привычка не верить окружающим. Кажется, сегодня был сделан первый шаг, но он только первый…
Такие умения мгновенно не образуются, требуется время. Не день, не неделя, а месяцы, переходящие в годы. Но затягивать с ответом было нельзя.
– Веди себя так, словно веришь им во всем. Так, будто ты продолжаешь считать их добрыми родственниками. Говори, смейся, но вспоминай того шоферюгу свежеубиенного. Он ведь тоже сначала показался тебе обычным человеком, а оказался насильником и просто мразью. Извини за напоминание, но без этого никак, – поспешил я чуть сгладить жесткость слов. – Просто реальность вокруг поначалу кажется доброжелательной, но стоит тебе к этому привыкнуть, и маска добродушия спадает, открывая глумливый и жестокий оскал.
– Но не может быть, чтобы никому нельзя было верить…
– Можно и даже нужно, но доверие – это очень редкое и драгоценное явление, его нельзя расточать направо и налево. Любого человека узнаешь постепенно. Однако иногда это происходит гораздо быстрее, но тут уже нужны экстремальные ситуации. Ты понимаешь, о чем я? – Да… Кажется, да. Как сейчас.
– Верно, Диана. Из этого и исходи. А особое внимание к их словам о доставшемся тебе в наследство кристалле. Теперь все. Запомни, я появлюсь скоро, очень скоро. Обещаю тебе это. До скорой встречи, красавица!
Я слегка приобнял девушку, а спустя пару секунд уже шел в направлении автобусной остановки. Оборачиваться не в моих привычках, тем более в сторону той, с кем мы все равно увидимся. Увидимся…
* * *
Когда я дошел до автобусной остановки, был уже поздний вечер, редкие фонари отбрасывали резкие, ломаные тени, наполняя пейзаж мрачно-готическими элементами. Красиво, гораздо более запоминающиеся картины, чем при ярком солнечном свете. Пораз ительно, как может измениться обычный пейзаж, стоит только дню начать уступать свои позиции ночи – тому самому времени суток, которого столь опасаются многие люди. Ночь… Время, которое я ценю и уважаю вот уже много лет и не променяю ее красоту ни на какие обжигающие лучи дневного светила. Тем более приятно то, что немногие разделяют мою любовь к красоте ночи и я могу наслаждаться ночным городом практически без шумных толп.
Да, практически полное безлюдие, лишь иногда мелькнет чья-то тень. Или это припозднившийся прохожий, или же те, кто выходит поохотиться на них. Если же ночные крысы решат поживиться за мой счет… Что ж, это будет весело для меня и грустно для них. Ночь скроет блеск ножа, погасит крик, с безразличием отнесется к тому, что рассчитывающий на легкую добычу сам стал жертвой. Я люблю темное время, оно никому не сочувствует, предпочитая дожидаться сильного, и сила эта должна быть не показной, а исходящей из глубины души. Пусть шакалы считают ночь своим временем, но это все равно продлится лишь до тех пор, пока не придут другие. А тогда… им останется лишь убежать, поджав хвост и жалобно повизгивая.
Ночь и мысли, мысли и ночь. Они неразделимы, по крайней мере, для меня. Однако реальность все равно требует более пристального к себе внимания… Что ж, посмотрим, оценим. Народу на станции было немного, да и стоящих автобусов штук шесть, не более того. Хорошо хоть в билетной кассе горел свет, а значит, там должен был найтись кто-то, способный дать нужную информацию. Подойдя к окошечку, я слегка постучал по нему костяшками пальцев, привлекая таким стандартным образом внимание заспанной кассирши.
– Что надо? – не слишком дружелюбно заявила личность непонятного возраста.
– Билет на автобус номер сто сорок два и больше ничего.
– Совсем с ума посходили, – проворчала та. – То неделями никого нет, то вдруг появляются… пассажиры. Ненормальные вы все там, психи. Сидите в своих берлогах… Вот твой билет, а автобус через пять минут отходит. Ты единственный сегодня пассажир.
Судя по всему, ворчание кассирши было не слишком тихим, поскольку поближе к кассе стали стягиваться люди, и все они смотрели на меня не слишком доброжелательно. Интересно, чем это я им столь сильно не понравился? Однако никаких явных признаков агрессии не проявляли, что также наводило на некоторые интересные размышления. Скорее уж их взгляды были оценивающе-изучающими, словно я выглядел экзотическим экспонатом неведомого музея. Ну-ну! Взглядами меня смутить сложновато, а заставить занервничать и вовсе нереально. Единственное, на что способен подобный метод психологического воздействия – до предела обострить мою параноидальную подозрительность, но с ней сейчас и без того все обстояло наилучшим образом. Для меня наилучшим, а вот попавшим под ее (подозрительности) пристальное наблюдение при малейшем отклонении ситуации в неблагоприятную сторону я бы не советовал находиться рядом. Мало ли что…
Я преспокойно повернулся спиной к кучке любопытных и двинулся по направлению к нужному мне автобусу. За моей спиной звучали едва слышные перешептывания однозначно минорного оттенка:
– Еще один…
– …не из них, лицо другое. Неужто случайный человек?
– Ну тогда точно не вернется. Они никогда не возвращаются.
– Или возвращаются другими, такими же, как те, местные. Может предупредить? – этот голос был не столь сильно наполнен страхом.
– Молчать, главное молчать… Я еще помню, что случилось с теми, кто попробовал… пропали, умерли…
Молчать…
Страх, страх и панический ужас – их липкая и обволакивающая паутина повисла над этим местом, не оставляя ни малейших сомнений в том, что все эти люди что-то знают, но крупицы ценной информации слишком мизерны и наверняка перемешаны с тоннами домыслов и зловещих мифов. А тут еще и кристалл, столь уютно устроившийся у основания черепа и нимало не напоминавший о своем существовании, вдруг стал посылать импульсы, более всего схожие с электроразрядами небольшой мощности. Не то что неприятно, скорее непривычно. Интересно, с чего бы это?
На всякий случай я опустил руку в карман, готовый при необходимости выделить кому-то пару свинцовых подарков, что вылетят из револьвера, стоит лишь аккуратно нажать на спуск. Не особо и спеша, я развернулся в сторону тех, с чьей стороны слышались голоса, и тут до меня дошло… Голосов как таковых не было, люди стояли молча. Молча!
Они не издавали ни звука! Только шелест листьев, шорохи, обычные для ночной поры, да еле слышное завывание легкого ветерка. Я слышал мысли людей, как бы ни парадоксально это звучало. Не все, но обращенные в мою сторону, связанные со мной прямо или косвенно. Кристалл выдал еще один разряд, словно бы соглашаясь с моим мнением, а потом вновь затих, как будто его и не было. Тишина… Молчание, ни слов, ни тем более мыслей. Ну и кристалл, чтоб ему сквозь землю провалиться! Стоп. Этого точно не надо. Наоборот, пусть остается на своем месте и почаще радует подобными сюрпризами.
Эх, знать бы еще как его активировать, а то включился неожиданно и столь же неожиданно прекратил работу. Ну, по крайней мере, становится понятным хотя бы одно из его назначений – подключение к чужим мыслям. Полезная способность, с какой стороны ни посмотри… Если прогресс и дальше пойдет такими же семимильными шагами, то в скором времени откроются многие тайны, присущие предметам из эпохи Ушедших. Вот только предметов этих вряд ли осталось сколь-либо значительное количество. Или значительное? И тут не никакой ясности, только загадки.
Под аккомпанемент сих разноплановых мыслей я и добрел до автобуса, в котором и в самом деле оказался единственным пассажиром. Водитель, сморщенный, словно бы мумифицированный человечек лет пятидесяти с хвостиком, посмотрел на меня как на пустое место. Сквозь посмотрел, будто я так, сгустившийся из воздуха мираж. Мотив? Возможно, всего лишь донельзя флегматичный склад характера и полное безразличие к не касающимся напрямую делам, но в то же время это далеко не единственный вариант. Примерно так же смотрят на тех, кто лишь по чистой случайности задержался на этом свете, причем задержка вот-вот подойдет к концу. Дескать, я-то тут дома, а вот ты так, проезжий страдалец. Вместе с тем прямой опасности от него не исходило – слишком уж мелкий человечек, не способный к решительным действиям, когда находится в единственном числе и не уверен в полном своем превосходстве. Зато есть некая причастность к тайнам, она проступает как невидимое, но ощутимое клеймо. Скрыть его, конечно, можно, но для этого надо знать и уметь это делать. Скрываю я, прочие «антиквары», мафиози, разведчики, да и множество разнообразного народа. Однако все вышеперечисленные относятся к разряду профи, а не любителей. Этот же тип и на любителя не тянул. Не оскорбления ради сказано, а всего лишь точности восприятия для.
– Вроде бы по расписанию пора и отправляться, – заметил я, бросив беглый взгляд на часы. – Совсем скоро стемнеет, а дороги тут наверняка не слишком хорошие.
– Нормальные дороги, – ответил тот голосом, который почти идеально подходил к его внешности. Такой же блеклый, немного скрипящий и слабо запоминающийся. – Рудники работают, значит, и дорога будет. Дорога, она вечная…
Логичный ответ, сложно поспорить. Пока живы люди, они всегда будут перемещаться с места на место. Сменится название, маршрут скорректируется, но все так же по извилистой нитке будут бежать машины, пыль станет в очередной раз прибиваться подошвами. Все замкнуто в мире, пусть не в кольцо, но уж точно в спираль со множеством пересекающих друг друга витков. Хаотический порядок, упорядоченный хаос…
Просто жизнь.
Если честно, мне как-то безразлична и сама дорога, и ее качество… Заданный вопрос был лишь предлогом вступить в беседу, попробовать выяснить у собеседника жизнь городка, получить ворох мелких, но зачастую столь полезных фактиков. Однако пролетел я, аки воздушный змей над полем, хорошо так пролетел, со свистом и скрежетом. Не то водитель страдал вселенской мизантропией, не то его отношение к чужакам было крайне нелюбезным. Во всяком случае, результат один – узнанное мной отличалось крайней скудостью и практически полной бесполезностью. Не считать же величайшим достижением беседы то, что водитель таки да уроженец Серой Горы, в городке всего одна гостиница, и тамошние жители не слишком любят приезжих, да и сами редко выползают за пределы малой исторической родины.
Поневоле пожалеешь о том, что в автобусе никого больше нет – из разговоров посторонних людей наверняка можно было узнать много больше. Впрочем, чего нет, того и нет, бесплодные мечтания – штука абсолютно бесполезная. расслабляют, отвлекают, сбивают с толку, особенно тогда, когда наоборот нужно собраться с силами – как моральными, так и физическими. Тем временем мы уже почти приехали, за окнами показались первые дома, вполне, кстати, приличные для глухой провинции. Прокатившись по нескольким улицам, автобус остановился на центральной площади, если это так вообще можно было назвать. Я относительно того, что центральная площадь наверняка была и единственной. Но выглядело все тут вполне комильфо, что порадовало мой эстетический вкус.
– Приехали, – кратко откомментировал водитель прибытие в пункт назначения. – Выходи, незнакомец.
– Благодарю за поездку, – откланялся я, после чего покинул осточертевший салон автобуса и оказался на свежем воздухе.
Ну вот я и прибыл в то место, о котором говорилось в тетради покойного ныне владельца особняка, столь много времени уделявшего изысканиям относительно Ушедших. Надо бы для начала осмотреться, а потом уж можно будет и потрясти местных аборигенов относительно того, чем дышит их городок.
Неприятное все-таки место. Вроде бы обычный маленький городок, ничего особенного, а присмотришься повнимательней и сразу становится немного не по себе. Вокруг витал еле ощутимый ветерок чуждости, иного восприятия мира, что ли. Нет, описать это словами чрезвычайно сложно, подобное можно лишь почувствовать самому, да и то далеко не всем под силу ощутить неуловимое нечто. Единственным желанием было развернуться и смыться отсюда на всех парах, даже не оглядываясь, но естественный душевный порыв был придавлен на корню и упрятан на самое дно. Однако выбросить его на подобающую помойку рука не поднялась, потому как надо же было внимательно изучить причины, вызвавшие у меня столь несвойственную реакцию. В таких раскладах ничего не бывает просто так, любой мелочи должно быть найдено подобающее объяснение. Ну а потом изо всех больших и малых фрагментов и будем строить общую картину происходящего в настоящем и могущего случиться в будущем.
А реакция была именно что несвойственной, поскольку ну вот не было поблизости серьезной угрозы и все тут. По крайней мере, лично я не мог ее углядеть, как ни старался. Внезапно я понял, что же именно в этом месте с ходу вызвало у меня очень серьезное подозрение. На улицах, слабо освещенных фонарями, не было столь привычных картин, как подростки, сидящие тут и там с нехитрой выпивкой и закуской. А день-то вовсе не будничный, вечер с субботы на воскресенье… Так и где же они, позвольте полюбопытствовать, неужто вымерли аки динозавры после ледникового периода? Так-то. Нет, само по себе это еще ни о чем не говорило, в конце концов, городские бонзы могли специально гонять такие компании с центра куда-нибудь на окраины, но и другие мелочи настораживали.
То один, то другой местный житель бросал на меня хмурый взгляд, в котором искать положительные оттенки было так же бесполезно, как айсберг в пустыне. Временами они собирались по двое-трое и говорили о чем-то своем, но я сильно подозревал, что в этих разговорах то и дело всплывает упоминание о моей персоне. Бр-р-р… Не есть приятно, редко я попадал в подобные места. Гораздо чаще меня пытались или сразу убить или открыто показывали агрессию. К тому же родная страна, особых причин для такого отношения не просматривается, однако же…
Неприятно тут находиться, так и тянет убраться подобру-поздорову. Вот только придется засунуть сей порыв обратно, да еще и кованым сапогом утрамбовать, дабы обратно не вылез. Грустно и тоскливо, а что делать? Ладно, хватит отсвечивать, надо бы и начать осторожное разнюхивание, разведать местность. А откуда начать? Естественно, с того самого места, где люди не только собираются в довольно больших количествах, но и находятся в состоянии, как нельзя более располагающем к долгим и задушевным разговорам.
Другими словами, выражаясь более конкретно, лучше всего отправиться в местный бар, да и послушать пьяные откровения аборигенов в надежде на богатый улов. Осмотревшись еще разок по сторонам, я почти сразу выцепил яркую вывеску «Рачья берлога». Название говорило само за себя, вот туда-то я и загляну. Наверняка в городке есть и другие питейные заведения, но они дальше от центра и менее популярные. К тому же я просто сильно недолюбливал вовсе уж низкопробные распивочные с валяющимися под ногами алконавтами и постоянными выяснениями отношений по поводу, а зачастую и без оного. Нет уж, лучше я загляну в более респектабельное заведение, оставив визит в остальные на самый крайний случай.