— Что решим? — Казаков спросил больше у самого себя, нежели у других, и наконец признался себе, что выбора нет. Лейтенант в упор глянул на Гильгофа. — Вениамин Борисович, получится сделать то, что нас просят?
— Если подходить к проблеме с технической стороны, — с видом академика, критикующего диссертацию молодого аспиранта, изрек Гильгоф, — мы можем натолкнуться на непредсказуемые сложности. Загнать животное в корабль я вполне сумею. Затем…
Господин ученый пожевал губами, уставившись на потолок с огромным овальным светильником, на стекле которого пестрела нарисованная карта мира доколумбовой эпохи, и, подумав, сказал:
— Лично мне не хочется возвращаться на мороз. Я человек южный, люблю тепло. По-моему, Цезарь и его владельцы не хотят нам зла. Рассудим здраво: предложен вполне естественный гешефт — мы поможем им, они помогут нам. Лейтенант, какая диспозиция?
— Раз так, — оживился Казаков, — мы выходим наружу, отыскиваем зверя, вы, Вениамин Борисович, под нашей охраной препровождаете его в лабораторию корабля и приступаете к взятию анализов живой ткани.
— Не я, — мигом открестился Гильгоф и указал на Машу. — Я не биолог, а технарь! Пускай подобными экзерсисами занимается госпожа Семцова.
— Спасибо, — безнадежно усмехнулась Маша. — Заставляете единственную присутствующую на корабле женщину копаться в кишках живого хищника? А вдруг он меня покусает?
— Сделаем прививку от бешенства. — Казаков едва подавил смех и, повысив голос, воззвал: — Эй, Гай Юлий! Ты где? Мы согласны!
Фантом не появился, зато голос из динамика над автоповаром произнес:
— Очень рад, что представленные мною доводы вас убедили. Располагайте имуществом корабля по своему усмотрению. Если потребуется, я немедленно помогу вам консультациями. Спасибо.
Уже через десять минут вся команда военных, Маша, доктор Гильгоф и андроид собрались у шлюза, ведущего к трапу и выходу из корабля. Мария Викторовна не без отвращения снова влезла в армейский комбинезон — тесноватый, но отлично предохраняющий от холода. Казаков и Эккарт вооружили своих людей так, словно предстоял штурм крепости, — наверное, очень хотели испытать в деле новое оружие. Однако привезенные с собой винтовки и смарты стандартного армейского образца тоже прихватили — неизвестно, как поведут себя подаренные владельцами «Цезаря» игрушки. Толстая дверь шлюзового отсека уползла в корпус корабля, в помещение белыми клубами ворвался морозный воздух. Широкая лестница трапа опустилась на снег.
— Между прочим, — Гильгоф натянул на лицо шерстяную маску, — в уставе рыцарского ордена тамплиеров — помните таких? — было сказано, что рыцари имеют право охотиться только на львов.
— Мы же не тамплиеры, — почему-то весело сказал лейтенант. — Однако мне кажется, что Чужие ничуть не уступают этим большим ленивым кошкам. Вперед, охота начинается!
Осторожный рассвет начал окрашивать облачное небо в серовато-оранжевые цвета. Над Сциллой висели густые сумерки, но по крайней мере исчезла непроглядная ночная тьма, да и буран притих — повалил густой снег, нагромождая вокруг разбитых строений базы горы сугробов. Снег на этой планете имел одно располагающее к себе качество — повышенную плотность. В его сугробах нельзя было утонуть, провалившись по самую шею. Легко преодолевались даже наиболее серьезные заносы. Крупные, очень жесткие снежинки сминались под ботинками в массу, похожую на брикет льда, и люди утопали в сугробах лишь по голень.
На цилиндрические здания разрушенной колонии намело огромные, очень смахивающие на взбитые сливки, украшающие пирожные, снежные шапки. Четвертый блок вообще рухнул — поврежденные опоры не выдержали дополнительной массы. Остальные здания уцелели, только были по самые окна заметены вьюгой.
Встал вопрос: где мог спрятаться Чужой? Если отряд вступит в здания комплекса, то подвергнет себя нешуточной опасности. Вдруг животное не заснуло, а уселось в засаду и поджидает неосторожных жертв? Зверь мог атаковать откуда угодно — из вентиляции, из складских помещений, из кают… Радиус действия ретранслятора, который сжимал в руках Гильгоф, ограничивался только десятью метрами, а здания колонии (и уж тем более ледяные пещеры внизу) раскинулись на большой территории. Решено было тщательно осматривать каждое помещение, предварительно изучив его с помощью детектора движений и определителя биомассы.
Температура повысилась до вполне терпимых цифр. С начала рассвета было около минус пятидесяти, и каждый час мороз уменьшался на два-три градуса.
Отряд, внимательно обыскав основные здания, продвигался дальше. Административный корпус, склад, жилые помещения пустовали. Доктор Гильгоф периодически отправлял в пространство сигнал, который можно было охарактеризовать словами приказа «Иди сюда!», но зверь не появлялся.
И только когда люди пришли в лабораторию, стало ясно — Чужой где-то поблизости.
— Ого! — Казаков, выставив перед собой автоматическую винтовку, мягким кошачьим шагом прошел мимо опустевших клеток к маленькому и очень неприглядному кладбищу, где были свалены тела бывших сотрудников базы. — Посмотрите, наш приятель побывал здесь!
Вероятно, Чужой, огорченный неудачной охотой на живого человека, забрел в помещение исследовательского центра пообедать. Маша, находившаяся под неусыпной охраной сержанта Ратникова и немецкого капрала, фамилии которого она не помнила, по просьбе Казакова осмотрела несколько тел. За прошедшую ночь на них появились знакомые повреждения. Явно поработали челюсти черного хищника — если громадные насекомые, изредка появлявшиеся на базе, аккуратно срезали серповидными жвалами куски мертвой плоти, то Чужой действовал по своему обычному принципу. Вначале внутренние челюсти захватывают мясо, втягивают добычу в пасть, а уже затем основные клыки откусывают изрядный кусок.
На промерзших трупах эти отметины были очень хорошо заметны — сохранились даже следы саблевидных зубов Чужого.
— Он голодный, — заметил Гильгоф. — Новое осложнение. Не думаю, что зверю было приятно питаться мерзлым мясом. Если обратить внимание на количество… э-э… извиняюсь перед дамой, съеденного и на размеры животного, то получается, Чужой только слегка перекусил.
— Предлагаете его покормить? — прищурился Казаков, с неудовольствием рассматривая повреждения на трупах. — Постойте-ка… Бишоп, я слышал, что на Ахеронте ты кормил своего серебристого знакомца. Чем?
— Мясным концентратом, — тотчас ответил андроид. — Он съел не меньше пяти килограммов. Может, и этот будет жрать? На продовольственном складе «Цезаря» я нашел достаточно много таких брикетов…
— Зарегистрировано движение, — вдруг выкрикнул Гильгоф, вытягивая левую руку с закрепленным на рукаве детектором. — Тридцать метров, сорок семь градусов левее. Масса объекта — килограммов пятьдесят.
— Второй объект. — Сержант посмотрел на свой индикатор, начавший тихо попискивать. — Идет в том же направлении.
Судя по сигналу аппарата, улавливающего изменения плотности воздуха, возникающие при движении живых организмов, Чужой и еще кто-то (скорее всего волосатый насекомыш, названный в честь немца Эккарта) находились в соседнем здании, соединенном с лабораторией прямым коридором.
Казаков и первая группа военных быстро прошли через туннель, за ними отправился научный персонал, прикрываемый четырьмя операторами смартов. Ну точно: черный хищник охотился.
Чужой, как разглядел стоящий у шлюза лейтенант, восседал на потолке, внимательно наблюдая за перемещением «уродца Эккарта». Насекомое с целеустремленностью маленького танка ползло по полу в направлении лаборатории. Мелькали толстые членистые лапы, многочисленные фасеточные глаза на двух головах отражали тусклый утренний свет, льющийся из окон. Ни тот ни другой, судя по всему, людей пока не видели, но представляли серьезную опасность. Челюсти насекомого по силе не уступали хватке Чужого.
Казаков жестами указал своим на движущуюся мохнатую тварь, приказывая ее немедленно прикончить, но Чужой опередил. Зверь, дождавшись, когда двухголовый «уродец» будет проползать точно под ним, оторвался от потолка, упал сверху на так ничего и не сообразившего местного падалыцика, одним движением лапы проломил покрытый шерстью панцирь, одновременно ударив существо наконечником хвоста в одну из голов. Насекомое дернулось, умирающе пошевелило лапами и почти мгновенно издохло. Чужой взялся за обед.
— Сергей, — прошептал Гильгоф, — пустите меня вперед.
Вениамин Борисович, как потом было оценено, поступил исключительно глупо, что едва не стоило ему жизни. Заметив движение, Чужой оторвался от трапезы, повернул морду к человеку и зашипел. Би-. шоп мгновенно оценил этот звук как предостерегающий. Животное , предупреждало гипотетического конкурента, что ему не следует рассчитывать на добычу.
Несколько секунд Чужой изучал силуэт, появив-. шийся прямо перед ним на расстоянии трех-четырех метров, два раза коротко пискнул…
Андроид, оттолкнув обоих лейтенантов — и Казакова, и Эккарта, — бросился вперед. Он понял, что речь Чужого была обращена к материнскому организму: «Атаковать?» — спрашивал он. Не получив ответа от главы семьи, зверь принял решение самостоятельно, сопроводив его подобием боевого клича. Доктор Гильгоф как ни в чем не бывало стоял перед животным, вытянув руку с ретранслятором и сюсюкая:
— Ах ты мой маленький… Иди сюда, дружить будем… Твою мать!!!
Зверюга кинулась на ученого быстрее молнии. Гильгоф просто не успел нажать нужную клавишу, отправлявшую приказ: «Стой спокойно, не обращай ни на кого внимания». В то же мгновение сильная ладонь Бишопа ухватила доктора за рукав, дернула, и Гильгоф покатился по полу, прикрываемый андроидом. Челюсти Чужого рассекли воздух в месте, где стоял ученый секунду спустя.
— Стоять! Никому не двигаться! — Гильгоф не потерял контроля над ситуацией, даже сильно ударившись спиной о пол. Больше всего он боялся, что военные начнут стрельбу.
Чужой замер, пригнувшись, и, видимо, размышлял, на кого броситься — на Казакова и Эккарта или на доктора? Зверя сбивал с толку Бишоп — вроде бы теплокровное существо, но в то же время неживое. Андроид находился всего в полутора метрах от Чужого. Просто стоял с уверенным видом. Вряд ли зверь станет нападать на искусственного человека, в котором в почти равных пропорциях смешались плоть и металл. Чужой отнюдь не глуп — синтетические люди несъедобны и не могут служить носителем эмбриона. Следовательно, они не подходят в качестве объекта охоты.
— О, получилось! — взвизгнул от радости Гильгоф. Его палец, затянутый в ткань перчатки, лежал на одной из клавиш ретранслятора, полностью утапливая ее в корпус. — Со мной все в порядке! Не вздумайте стрелять!
— Брать живым…— зло бросил Казаков. — Вот как это называется. Доктор, еще один такой выверт — и я вам морду набью, честное слово!
Ученый встал как ни в чем не бывало и пружинистой походкой победителя подошел к Чужому. Животное сидело на полу в позе, которую знакомый с системой анималистических знаковыражений Бишоп без труда определил как «жест подчинения». Чужой не двигался и, казалось, вообще не обращал внимания на человека.
— Ой, забыли взять видеокамеру! — сокрушенно охнул Гильгоф. — Какой был бы кадр — я и мой Чужой! Я — рядом с наиболее жутким хищником, встречавшимся людям за всю историю цивилизации! Маша, они все-таки не выдержали конкуренции! Помните наш спор в Плесецке?
Семцова помнила. Но ей не давала покоя мысль, что они упустили некую важную деталь. Какую? Если она не вспомнит и вовремя не предостережет, этот «укрощенный» Чужой еще даст прикурить всей команде. Но что упущено? Что забыто? Маша никак не могла сообразить.
Зверь действительно подчинялся. Было странно видеть, как огромный (если вытянется в полный рост, то превзойдет человека высотой раза в полтора) Чужой-хищник, универсальный и опаснейший убийца, безмятежно переносит хамские действия со стороны доктора Гильгофа. Ученый, ничуть не боясь, похлопывал ладонью по закрывающему череп гладкому панцирю, проводил пальцем по острейшим клыкам длиной не менее семи-восьми сантиметров, подергивал чудище за лапу, будто здороваясь… Неужели Чужих на самом деле можно обуздать, используя лишь моделируемый техникой инфразвуковой сигнал материнского организма — королевы, возглавляющей семью?
«Конкуренция, значит… — подумала Маша, наблюдая за беспечным ученым. Не будь на его лице маски, она смогла бы рассмотреть торжествующую улыбку, достойную Ньютона, которого ударило по голове знаменитое яблоко. — Что-то здесь не так. Я уверена. Мы обставили Чужих в одном ходе, но партию пока не выиграли. Что-то не так…»
Вениамин Борисович переключил ретранслятор на другой диапазон, отдав зверю приказ «Следуй за мной», и махнул рукой остальным:
— Идем к «Цезарю». Не беспокойтесь, я полностью контролирую психику животного и его действия. Сергей Владимирович, ради Бога, опустите оружие. Этот красавец никого не тронет!
Маша оценивала процессию как наиболее сюрреалистическое зрелище, виденное ею за всю жизнь. Впереди, на почтительном расстоянии, шествовали Андрей Ратников и лейтенант, за ними с видом триумфатора выступал Веня Гильгоф вместе с чужим существом, замыкали странный парад все остальные. Семцова посматривала под ноги, чтобы случайно не наступить на волочащийся длинный хвост черного хищника.
Снегопад не прекратился, но утро постепенно разгоралось. Теперь не надо было использовать инфракрасный бинокль, чтобы рассмотреть окружающую местность. Вдалеке чернели скальные образования, желто-черные строения базы выглядели редким цветовым пятном на сплошной снежной равнине, а выкрашенный серебристой краской «Юлий Цезарь» казался теплым и добродушным созданием, порожденным техногенной цивилизацией Земли.
Сейчас можно было подробно рассмотреть внешнюю конфигурацию корабля. Да, большой. Гораздо крупнее челнока «Меркурий», на котором Маша несколько месяцев назад спускалась на Ахеронт, не говоря уж о погибшем «Триглаве». Два загнутых книзу трапециевидных атмосферных крыл а-стабилизатора, два киля с непонятным символом — римская ликторская связка, на которой восседает золотой орел императоров. На груди птички пристроилась свернувшаяся в кольцо змея. Неизвестный никакой современной геральдике элемент. А самое главное — название корабля, «ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ», было написано кириллицей.
Маша только ахнула. Значит, этот малый рейдер действительно произведен отечественной фирмой. Не станут же американцы, европейцы или подданные японского императора изображать имя корабля алфавитом, использующимся только на территории Российской Империи и в Болгарии? В то же время корабль мог быть построен где угодно (Семцова отметила, что очертания рейдера ей совершенно незнакомы. Причем не только ей — система опознания тоже никак не отреагировала на конструкцию «Цезаря»), и знаки на борту могли быть нанесены после продажи транспорта…
— Маша, не зевайте, — проворчал Бишоп, когда консультантка едва не упала, запнувшись о сорванный трос, и будто невзначай добавил: — Не нравится мне все это.
— Что не нравится? — насторожилась Семцова, Уставившись в лицо андроиду. Чужой почти не беспокоил, словно был непреложной частью реальности.
— Корабль не нравится, — тихо сказал Бишоп, указывая на «Цезарь». — Зверюга не нравится. Побывали бы вы на Ахеронте вместе с экспедицией «Сулако» и Эллен Рипли… Я на подобных тварей там насмотрелся — до конца жизни хватит. Слишком легко мы надели на Чужого виртуальный намордник. Подозрительно легко, вам не кажется?
— Кажется, — согласилась Маша. — Но, Бишоп, посмотри — все довольны. Поймали Чужого, сейчас выберемся с этой дурацкой Сциллы, полетим неизвестно куда, зато с комфортом…
— Мы еще не выбрались, — резонно ответил анроид, неприязненно поглядывая на черную ребристую спину зверя. — Только когда я окажусь на Земле, беспокойство пройдет. Боюсь, домой мы вернемся не скоро…
Шлюз «Юлия Цезаря» гостеприимно открылся, опустился трап, и Казаков, первым взбежавший по нему, пропустил вперед доктора Гильгофа и его крайне необычного спутника. Голос фантома сообщил, что животное следует доставить в лабораторию «А», где уже подготовлена необходимая аппаратура.
Толстенная, не меньше ладони, дверь закрылась, герметизируя рейдер, и люди остались наедине с изощренно-умным бортовым компьютером корабля и зубастым черным хищником, порожденным далеким и, наверное, очень суровым миром.