Километров через десять река начала изгибаться, и вскоре, сделав широкую дугу, они приблизились к месту падения корабля. Игорь рассчитал правильно — от берега, точнее, от того места, где они смогли причалить, до ближайшего дымного столба оставалось не больше километра. Правда, дым сейчас был заметно жиже, чем раньше, — очевидно, то, что могло гореть, уже сгорело, а большого пожара в лесу при такой сырости не сделать было и термической бомбой. Вот только воняло здесь гадостно — все же на кораблях очень много того, что теоретически не горит, а по факту не только полыхает, но и распространяет вокруг целые волны отравы. Токсичность продуктов горения некоторых пластиков по убойному действию может превосходить боевые отравляющие вещества, и Игорь хорошо это помнил. Именно поэтому он прихватил с собой респираторы, которые они с Эспозио тут же надели — без них дышать просто не было никакой возможности.
В прикрывающих лица полумасках оба они были похожи на вставших на задние лапы свиней, о чем Игорь, не удержавшись, тут же поведал товарищу. Эспозио, несмотря на то, что понимал его из-за искажающего речь намордника через слово, комизм ситуации просек, хохотнул и предложил не терять зря времени, а выдвигаться. Игорь кивнул, проверил устрашающего калибра охотничий карабин, висящий поперек груди, и первым двинулся сначала вверх по склону, а потом в лес — все же ходить по нему он умел куда лучше имперца. Придерживающий короткий дробовик Эспозио заковылял следом, стараясь не отставать — даже не задействовав импланты и даже учитывая некоторую скованность в движениях, Игорь шел куда увереннее его, сноровку, пришедшую после серьезных тренировок в училище и большой практики в родных лесах, как известно, не пропьешь.
Идти вначале было легко — почва здесь была твердая, чувствовалось, что под тонким слоем мха каменное основание. Деревья тоже были низкими и редкими, практически не мешающими ходьбе. Однако затем местность начала быстро понижаться, под ногами зачавкало, а деревья стали расти намного гуще. Правда, идти они по-прежнему не мешали, да и всякая мерзость, живущая в болоте, тоже пока что не покушалась на жизнь и здоровье спасателей, поэтому вскоре напарники увидели первые следы аварии.
Надо сказать, следы эти впечатляли — все здесь было черным от огня, а в эпицентре взрыва, там, где, собственно, и упал корабль, обнаружилась неровная воронка с валяющимися вокруг нее обломками. По некоторым характерным признакам Игорь определил, что здесь упала и взорвалась кормовая часть погибшего корабля. Довольно большая секция корпуса лежала в стороне и выглядела почти целой, разве что скомканной, но они даже не стали подходить к ней — именно там, похоже, и располагалась бронекапсула, ставшая могильником для реакторов.
До носовой части, упавшей далеко в стороне, идти пришлось часа два. Надо сказать, несмотря на то, что взрыва тут не было, результаты падения выглядели едва ли не более впечатляющими и уж, несомненно, оказались куда тошнотворнее, чем стерильно оплавленные куски, виденные ими ранее. Одна висящая на ветке нога в ботинке размера «сорок шестой растоптанный» чего стоила или десантная капсула, которую растерло в тонкий блин. Судя по тому, что из трещины в корпусе все еще капала кровь, ее экипаж успел занять места, а в капсулу таких размеров влезает не меньше десяти человек в полном снаряжении. Вообще же, носовая часть корабля с огромной скоростью рухнула в лес и пронеслась по нему километра два, вначале ломая, как спички, деревья в два обхвата толщиной, а потом просто вспахивая землю, пока не зарылась в болото. Когда Игорь с Эспозио подошли к ней, изуродованный до полной неузнаваемости металлолом как раз заканчивал тонуть. Смешно было искать здесь живых — и все же один такой нашелся.
Он лежал чуть в стороне, и чудом было уже то, что еще оставался в живых. А ведь он не просто лежал — он отполз сюда, хотя это и казалось невероятным. В самом деле, разве может двигаться человек, у которого нет не только ног, но и вообще нижней половины тела, а есть лишь сизый ком чего-то растертого, волочащегося позади и оставляющего кровавый след во мху. И все же он полз и, наверное, не чувствовал боли — автоматическая индивидуальная аптечка, пристегнутая к левому предплечью, наверняка вкатала ему гигантскую дозу обезболивающего прямо через плотную ткань когда-то роскошного, украшенного шевронами и блестящими золотом нашивками, а теперь напоминающего грязную тряпку мундира.
Когда Игорь склонился над умирающим, веки человека дрогнули, и напарники увидели огромные темные кляксы — зрачки расширились настолько, что не было видно радужки. И все же что-то заставило его из последних, наверное, сил прохрипеть:
— Магистр… Найдите Магистра…
— Какого Магистра? Кто вы? — Игорь, несмотря на всю свою подготовку, в подобной ситуации не бывал и, как вести себя, не знал совершенно. Губы умирающего скривились:
— Это неважно. Мы летели сюда… О цели знал только Магистр… Он успел катапультироваться. Мы выполнили свой долг до конца… Все мы… Мои люди… Никого больше нет… Все из-за него, а он жив… Найдите Магистра… Убейте Магистра…
Любовь и ненависть — это самые сильные чувства, которые могут чувствовать люди. Долг, честь, совесть, это все вторично, а ненависть, сжигающая человека сильнее огня, заставляет его делать то, что кажется невозможным. Так и этот человек, совсем недавно стоявший на мостике погибшего корабля, прожил до тех пор, пока его не нашли, хотя по всем законам природы должен был умереть почти мгновенно. Но он прожил, передал свои чувства другим и умер у них на руках, а напарники сидели и не знали, что же им, собственно, делать с упавшими им в руки обрывками информации, абсолютно ненужной им информации, и с просьбой о мести, которую они не собирались выполнять, — это была не их война. Ну, во всяком случае, в тот момент они так считали.
Отношение к происходящему у напарников изменилось чуть позже, когда они, похоронив искалеченное тело, уже шли обратно, по направлению к лодке. Наверное, физическая нагрузка в виде копания могилы с помощью подручных предметов плодотворно воздействовала на мыслительный процесс, хотя, возможно, просто у дураков мысли схожие. В общем, до них практически одновременно дошло, что все это жу-жу неспроста и что корабль, пытавшийся приземлиться, очень похоже, как раз в районе их убежища, вполне мог везти именно того, кого так ждал почивший с их помощью в бозе Иракли. Похоже, им так или иначе придется заняться Магистром, как и завещал покойный. Оставалось только выругаться и ускорить шаг — конечно, Адалия клятвенно обещала, что пристрелит любого, кто попытается приблизиться к дому, но все же спокойнее, когда этим занимаешься сам.
К счастью, за время их отсутствия ничего не произошло, и вечером, обильно ужиная, они спорили по поводу дальнейших планов. Что делать что-то надо, считали оба, а вот что…
Игорь настаивал на том, что необходимо искать капсулу. Лучший способ обороны — нападение, а раз так, стоит вытрясти Магистра из его спасательного гроба, благо вряд ли он мог упасть очень уж далеко. На вполне резонный вопрос, как он найдет капсулу, Игорь лишь ухмыльнулся: корабль, тип которого вследствие общей измельченности и перемятости обломков он так и не смог определить, был, тем не менее, построен на верфях Земной федерации. Уж на то, чтобы понять это, знаний отставного пилота было вполне достаточно. Ну а раз корабль земной, то соответственно спасательная капсула построена по земным стандартам. Следовательно, имеется на ней маяк, который позволяет в случае нужды быстро ее обнаружить. Конечно, его можно отключить, но сделать это не так просто — не обладая специфическими навыками, до маяка практически невозможно добраться. Ну а раз так, то достаточно запеленговать маяк — и все, вперед. В том, что маяк работает, Игорь легко убедился — тот орал на своей, выделенной аварийной волне, и пеленг брать по такому маяку было милое дело.
Эспозио возражал, указывая на то, что маяк-то работает, вот только в капсуле, очень вероятно, никого уже нет. Или не будет до того момента, как они до нее доберутся — неизвестно еще, где она упала. Ну кто в подобной ситуации будет в ней отсиживаться? Нет, Эспозио был вовсе не против того, чтобы распутать образовавшийся вокруг них, точнее, в первую очередь, вокруг него самого клубок непоняток. Просто он считал, что лучше подождать. Ежели неведомому Магистру и впрямь требуется попасть сюда, он придет сам. Ну, если кто-нибудь не сожрет его по дороге — желающих подкрепиться на халяву, надо сказать, на этой планете хватает. Ну а когда он придет, то его в тот момент и за жабры можно будет взять.
Когда спор и перебор аргументов пошел уже по третьему кругу, вмешался мелодичный женский голос:
— Если он не появится этой ночью, я полагаю, надо будет идти.
Мужчины синхронно повернулись, несколько секунд внимательно глядели на тихонько подошедшую и нагло вмешавшуюся в мужской разговор Адалию. Эспозио хотел что-то сказать, даже рот открыл, но Игорь опередил его на доли секунды:
— Почему ты так считаешь?
— Капсула приземлилась в восьми, может, девяти километрах от нас. Вот здесь, — девушка подошла к столу с лежащей на нем картой, ловко реквизировала из нагрудного кармана отца тонкий, остро отточенный карандаш и обвела на карте небольшой кружок. Кстати, был он с противоположной стороны от места падения корабля. — Погрешность есть, конечно, но, думаю, километр — это не так уж много.
— Откуда ты знаешь?
— Аварийная волна ваших капсул секретом не является, — чуть покровительственно усмехнулась Адалия. — Вы с помощью пеленгатора определили направление, а я подумала-подумала и взяла его с двух разных точек. Если точно, то от въезда к дому, ну, где вы машины жгли, и с берега. Разница в семьсот метров. Соединила две линии — и все. Конечно, будь он дальше, ничего бы у меня не получилось, но на таком расстоянии определить положение источника сигнала — это обычная геометрия. На всякий случай сделала трижды, результаты практически совпали.
— Уела, — смущенно поаплодировал ей Игорь. — А я, признаться, о таком простом варианте и не подумал. Слышь, имперская морда, а дочка-то у тебя умная, вся в отца.
Эспозио, внимательно разглядывающий карту, только хохотнул и широко улыбнулся. Потом, еще раз изучив место, поднял голову:
— Тут как, проходимо?
— Так себе. На машине, конечно, не проедем, но пешком дойдем свободно. Лес густой, но болот нет, почва довольно плотная.
— Значит, утром.
— Угу. Адалия, ты уж извини, но завтра опять будешь начальником охраны работать.
Девушка не успела ни согласиться, ни возразить. Скрипнула дверь, и гневный, пронзительный голос Софьи выдал:
— Это куда вы опять собрались?
— Тебе не все ли равно? — досадливо ответил Игорь, поворачиваясь. Подругу свою он изучил неплохо и прекрасно понимал — так просто от нее не отвяжешься. К сожалению, он был прав.
Следующие несколько минут были абсолютно бездарно потрачены на выслушивание мнения женщины о том, какие мужики сволочи, как ей здесь хреново, какой опасности она подвергается и какая нахальная эта сопля, которая не далее как вчера запретила ей сходить на реку искупаться. Еще и по лицу дать пригрозила, и пистолетом размахивала. При этом совершенно не принималось в расчет, что с момента своего прибытия Софья ни хрена не делает, даже готовить или убирать ее не заставляют, что живет на всем готовом, ее оберегают-защищают. Даже простой факт низкой температуры воды, в которую не было желания лезть даже у куда более тренированных и морозоустойчивых мужчин, как-то игнорировался. В общем, обычный бред, вполне объяснимый на фоне перенесенного недавно стресса. Эспозио попытался вначале что-то сказать, но его заткнули, грубо и совершенно безапелляционно, то же произошло и с Адалией, только еще грубее, и теперь она стояла, сжимая и разжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться Софье в волосы или, на худой конец, не закатить ей оплеуху. Сунувшиеся было к ним на шум жена и сын Эспозио тоже получили свою порцию слов и сочетаний… Игорь сидел спокойно. Внешне спокойно — внутри него все бурлило. И когда давление подошло к верхней точке, а предохранительный клапан вполне закономерно не сработал (ну зажал его Игорь, не желая орать при женщинах и тщетно надеясь, что Софья все же выговорится и уйдет раньше), произошло то, чего можно было ожидать — у чайника сорвало крышку.
Игорь медленно встал, обвел тяжелым взглядом помещение, поочередно задерживая его на всех присутствующих, а потом звезданул кулаком по столу, непроизвольно задействовав импланты. Удар был такой силы, что толстые доски столешницы не выдержали и проломились. А потом он заорал на Софью, да так, что та заткнулась мгновенно, только глазами испуганно хлопала. Хорошо еще, что какие-то остатки самоконтроля у Игоря сохранились, и он не врезал подруге, иначе, наверное, снес бы ей башку, но все равно высказал многое. Все, что о ней думает, высказал, а думал он сейчас исключительно нецензурно, пообещав до кучи вовсе ее вышвырнуть на улицу — пускай там приманкой для зверья работает. Словом, очень много сказал, о чем утром жалел, хотя, конечно, никто, кроме него самого, об этом так и не узнал.
Закончив пламенную речь конкретным посылом подруги в… В общем, к себе в комнату, с пожеланием не выходить оттуда, пока не проспится, а то перегаром за километр несет. Как ни странно, послушалась Софья мгновенно, испарившись, словно по волшебству. Сам же Игорь, чувствуя, как начинают дико болеть голова и ныть от случайного включения имплантов мышцы, извинился перед собравшимися и, пошатываясь, медленно побрел к себе. Для полноты ощущений он еще и порезался, когда брился — руки дрожали от злости на глупую бабу, на самого себя и свою несдержанность. В общем, тот еще вечерок у него выдался, и внутренне Игорь был готов к тому, что неприятности на этом не кончатся.
Утром выяснились сразу две печальные новости. Во-первых, никто так и не пытался ночью проникнуть на территорию их жилища. Камеры наблюдения зафиксировали местную живность, но вся она держалась на приличном отдалении, а больше никого вблизи дома не было, и сигнализацию никто не тревожил. Впрочем, Игорь и не сомневался, что так будет — на месте спасшегося при кораблекрушении он постарался бы дойти до жилья засветло, благо времени было в избытке. Ночью же, в одиночку, без транспорта и серьезного оружия, по этой планете ходить было противопоказано. Для здоровья вредно. И для жизни. А Магистр был не дурак, и с чувством самосохранения все у него было в норме — вон как шустро ухитрился с корабля свинтить. При этом, если насчет оружия еще можно было что-то допустить, в конце концов, капсула просто обязана иметь на борту стандартный комплект выживания, включающий не только удочку, но и охотничий лучемет, то транспортом она своего пассажира обеспечить просто не могла. Капсула — это спасательная шлюпка с прочным корпусом и системой жизнеобеспечения, минимум комфорта, максимум безопасности. Именно шлюпка, а не шикарный прогулочный катер. Транспортных средств на нее не грузят, а собственные двигатели способны доставить ее к планете, медленно и неспешно, и затормозить падение, да и то в этом случае их роль вспомогательная — основную роль при посадке играет парашют. Поднять же капсулу вновь двигатели могут разве что с какого-нибудь астероида, на большее их мощности просто не хватит.
Однако если «во-первых» было вполне ожидаемым, то «во-вторых» оказалось не только неприятным, но и крайне внезапным. Если конкретно, Эспозио заболел. Все же здоровая жизнь на фоне дикой природы, с речными круизами, пробежками по пересеченной местности, стрельбой и нервотрепкой, оказались ему противопоказаны. А может, это был просто отходняк после нервной и физической перегрузки — трудно сказать. Во всяком случае, температура, боль в мышцах и суставах и прочие сопутствующие прелести имелись в наличии полным комплектом. Ничего смертельного, автоматический медкомплекс сразу же накачал имперца кучей уколов, но примерно сутки ему стоило воздержаться от физических нагрузок. Во всяком случае, пробежки по лесам ему сейчас были точно противопоказаны. Категорически — в противном случае электронная начинка медицинской аппаратуры грозила нарушителю всеми карами небесными. Соответственно на участии Эспозио в походе к капсуле был моментально поставлен жирный крест.
Надо сказать, Игорь не видел ничего смертельного в том, чтобы прогуляться в одиночку. Ну, марш-бросок по пересеченной местности, восемь километров туда и столько же обратно — ерунда, в общем-то. Опасной живности не так уж и много, а та, что может встретиться днем, против огнестрельного оружия все равно не устоит. Был бы лучемет — вообще можно считать себя в шоколаде, но и карабин тоже аргумент весомый. Единственно, на обратном пути надо будет пленного волочить, но это уже, скорее, проблемы того самого пленного — своими ножками пойдет, никуда не денется. Правда, его придется вначале скрутить, но Игорь, трезво оценивая свои возможности, полагал, что уж это-то он сделать сумеет. Есть, конечно, риск нарваться на профессионала с имплантами не хуже, а то и лучше, чем у него самого, но это вряд ли — даже во флоте мало кому их вживляют, по сути, только пилотам и спецназу, слишком дорогое, а главное, опасное удовольствие получается. Хрен богатый человек, который в состоянии иметь частный крейсер, позволит вживить себе какую-то дрянь, учитывая, что, по статистике, восемь-десять процентов людей, которым это было сделано, операцию не переживают и еще столько же остаются калеками — вступающие в конфликт с организмом железяки за пару месяцев превращают их мышцы в желе. Он же не фанатик неба и не мальчишка с окраины, для которого воинская служба — единственный шанс вырваться из нищеты, точнее, единственная альтернатива уличной банде. Конечно, случайности бывают всякие, но тут уж слишком много должно выпасть совпадений.