Дэн взглянул на него удивленно, а Курт спросил:
– Это… серьезно?
Стивен посмотрел на него строго:
– Мы военные, если ты еще не забыл, слоняясь по кабакам.
Курт кивнул, незаметно подтянулся, едва не отдал честь, глаза стали серьезными.
– Да, но… просто все ожидали другого.
– Что просто туристическая поездка?
Курт снова кивнул:
– Честно говоря, и сейчас ожидаем.
– Но вести себя должны так, – подчеркнул Стивен, – словно ежеминутно готовы к военным действиям.
Дэн подал голос:
– Я смотрел кино, там даже не в последнюю минуту, а в последнюю секунду удалось избежать войны!
Стивен молчал, что кино – это кино, а жизнь – это жизнь, но в последнее время жизнь идет за кино, а не наоборот, так что и сегодня, возможно, случится это спасение в последнюю минуту. Даже секунду, как сказал Дэн.
Шумно топоча и оглашая зал звонким почти детским смехом, ввалилась группа великовозрастных мальчиков и девочек, ярко и крикливо одетых, лица в пирсинге, волосы торчком, на шее и на груди яркие бусы, даже не поймешь сразу, кто из них самец, кто самочка. Они заняли место поближе к сцене, благо там свободны три столика, соседями у них оказались двое мужчин явно арабской внешности, судя по одежде, хотя Стивен так и не научился их отличать от евреев, только по одежде и пришибленной манере держаться, точь-в-точь как евреи в фашистской Германии.
Юнцы, напротив, на арабов посматривали сочувствующе и с симпатией, явно выходцы из Западной Европы, что так печется о всех униженных и оскорбленных.
Вайс Клемент наклонился к Стивену и шепотом сообщил, что, по сообщению Людвига, в том доме, где он заготовил тайник со снаряжением, в последние два дня обосновалась некая группа. Не столько арабы, как он ожидал, сколько сами израильтяне, но он отчетливо слышал и арабскую речь.
– Некстати, – сказал Стивен раздраженно.
– Да ладно тебе, – ответил Вайс, морщась, – нас здесь столько, а ты хочешь, чтобы нигде никаких проколов!
Стивен смолчал, Вайс чересчур чувствителен, для него ситуация щекотливая: его, как сына левита и выходца из ортодоксальной семьи, специалиста по еврейской мафии, после долгих проверок зачислили в особую группу, которая должна была внедриться в самом Израиле, подготовить плацдарм для групп другого уровня, пониже, эти будут готовить оружие и складывать в особые тайники, которыми воспользуются уже группы третьего уровня: суперэлитные коммандос. И вот сейчас, когда эти коммандос прибыли, у него что-то не в порядке, как бы не подумали, что он подъевреивает своим.
Они все с ожиданием смотрели на него, Стивен перевел дыхание, сказал ровным голосом:
– Вероятно, можем обойтись и тем, что у нас есть. Но можем и не обойтись. Снайперские винтовки класса «А-3» есть только там. Полагаю, что мы успеем изъять свое оружие.
Курт буркнул:
– Если те парни его не отыскали. Иначе и дивизия не приблизится к той вилле.
Стивен повернулся к Вайсу:
– Что скажешь?
Тот мотнул головой:
– Не отыщут.
– Почему?
– Чтобы отыскать, – ответил тот, – надо знать, что оно есть. А они просто заняли виллу под свои делишки.
Дэн спросил сердито:
– А как ты вообще мог прятать оружие на вилле, что принадлежит мафиози? Или боевикам?
Вайс окрысился:
– У меня нет сотни вилл по Израилю! Пользовался всеми, куда мог получить доступ. Эта была сравнительно чистая, доступ на нее через одного знакомого зубного врача. Откуда я знал, что еще у кого-то на нее виды?
Стивен сказал примирительно:
– Выходим по двое-трое. Вайс укажет адрес, соберемся на подступах через сорок минут. Там на месте все и решим.
По ночным улицам Курт вел машину виртуозно, но все в пределах правил, Стивен несколько раз проверился, но при нынешней технике это вообще-то устаревшая и бесполезная процедура. За ними могут наблюдать, сидя в далеком кабинете, рассматривать то издали, то крупным планом.
Городские кварталы как ножом отрезало, машина выметнулась на простор, по обе стороны замелькали невысокие холмы, дорогу освещают только автомобильные фары.
Стивен взял в руки карабин, это шоссе считалось ранее безопасным, а к тому, что в автомобили время от времени бросают камни, уже привыкли. Привыкли и к гвоздям на дороге, как и к огромным булыжникам за поворотом, поставленным так, чтобы наткнулся, если не сбавишь скорости, а справа – обрыв… Но с недавних пор здесь снова вернулись к более серьезным забавам: коктейлям Молотова, прицельным выстрелам издалека по машинам, затем пошли в ход гранаты и мины, дважды ухитрились установить даже фугасы.
Израильская армия подключилась с опозданием: нечто подобное началось на всех шоссе почти в один и тот же час, что не оставляет сомнений в скоординированности действий всех этих аль-аксов, фатх и хисболлах, а также групп, что возникают чуть ли не ежедневно, потрясают крикливыми лозунгами и оружием, но так же быстро исчезают.
Хуже всего, что шоссе очень часто идет внизу под карнизами обрывов, откуда и камнем можно убить, а уж если засядет человек с винтовкой или автоматом, то остается только гнать на предельной скорости и крутить руль из стороны в сторону, не давая прицелиться. Но шоссе здесь узкое, чуть перекрутил руль и – с обрыва…
– Я все это знаю, – повторял Курт, – шеф, не надо мне говорить, как держаться за баранку…
– Он тоже еврей, – сказал из-за спины Дэн злорадно. – Вот и знает…
– Сам еврей, – обиделся Курт.
– А откуда дорогу знаешь? Память предков, значит…
– Знаю, потому что уже поездил, – ответил Курт с немецкой обстоятельностью, – пока ты местных шлюх снимал. Не понимаю, чем они лучше твоих французских?
– Фламандских, – поправил Дэн.
– Да какая разница! Разве Фламандия – не во Франции?
– Пальцем в небо. Фламандки – толстые и мягкие, к тому же блондинки. А еврейки – темные и жилистые, все худые, как стервы…
– И чем лучше?
– Не лучше, – объяснил Дэн наставительно, – но кто знает, придется еще когда-то пощупать настоящую иудейку?
Они хохотали, веселые и довольные, Стивен стискивал челюсти, заставлял себя думать только о задании. У него всегда все получалось… кроме дел с женщинами. Но должно же когда-то хотя бы просто повезти?
По машине звонко щелкнуло. Стивен подавил импульс моментально ответить очередью в направлении, откуда бросили камень.
– Арабы, – вздохнул Курт.
– Я бы их всех утопил в Средиземном море, – ответил Дэн зло. – Нет, зачем море портить? Всех бы зарыл в их вонючие пески!
– За что? – удивился Курт.
– Да хотя бы за этот же камень!
– Откуда они знают, что в машине те, кто их освободит от еврейского засилья? Они уверены, что здесь одни юды! Ты что, не знаешь, что арабы в Израиле не имеют даже права голоса на выборах?
– Как это? – удивился Дэн. – Ты что-то перегрелся на этом солнце. У них даже свой депутат в кнессете!
Курт покачал головой:
– Я же говорю, поменьше бы по бабам, хоть что-то узнал бы о стране, куда попал. Уже не имеют. Когда Израиль убрал поселенцев из Газы и отгородился железной стеной, арабским боевикам стало почти невозможно проникать в Израиль. И тогда они попытались ускорить дестабилизацию с помощью демографии. Как известно, арабы в Израиле плодятся быстрее, чем евреи. А сейчас, когда другие способы вредить перекрыты, они начали плодиться втрое быстрее. В ответ на это правительство Израиля хоть со скрипом, но приняло закон, что право голоса имеют только чистокровные евреи.
Дэн покачал головой:
– Сволочи! Это же нарушение всех прав и свобод своих же граждан… Мы хоть ущемляем иракцев, да и то временно, но чтоб своих… Хотя, конечно, израильтянам ничего другого делать не остается, я бы тоже так сделал, но… нарушение прав человека! Нет, за это их нужно снова рассеять… как песок по ветру.
Они остановили машину на Хореши, в Беньямине это самая высокая гора. Прекрасно видно прибрежную равнину к западу, отсюда можно достать из дальнобойного оружия взлетно-посадочную полосу аэропорта Бен-Гурион, высотные дома Тель-Авива, кварталы Петах-Тиквы, пляжи Нетании, даже трубы электростанций. Но если взглянуть в сторону Иерусалима, то там все еще не усмиренная Рамалла, там под международным контролем дышащие ненавистью Бетуния, Мазра-эль-Кабалия и десятки других деревушек, где длится неостановимый демографический взрыв, в каждой семье по десять быстро подрастающих детей, и каждый мечтает о героической участи шахида…
Стивен осмотрел в цифровой бинокль окрестности, отсюда виден в окружении деревьев трехэтажный особняк, который Вайс упорно называет виллой. Там сады, между ними узкие тропки…
Он хмуро усмехнулся. Израильтяне недоумевают, как это шахидам удается проникать на территорию Израиля. Все-таки в интересах поддержания мира уже во всех арабских странах находятся американские войска, и хотя войска стараются ни во что не вмешиваться, но они сдерживают попытки разжечь большие конфликты. Впрочем, армейские патрули проверяют все автомобильные дороги, никто не провезет оружие или взрывчатку…
…но если группу арабов с оружием будет сопровождать человек из разведки, то армейский патруль лишь козырнет и отступит в сторону. В таких случаях вопросы задавать не положено. Это либо «наши» арабы, либо спецоперация под видом арабов.
А ведь и в самом деле приходится прибегать к спецоперациям. Арабы слишком неумелы, а именно теперь понадобилось усиление терактов, более жестокие и кровавые взрывы, только так удастся замаскировать скрытое проникновение в страну новых тысяч специально обученных коммандос.
Он еще раз сверился с картой, Курт тронул машину бесшумно с места, некоторое время катили по спирали, все больше приближаясь к цели, наконец Курт послушно погасил свет, в полной темноте свернул, остановил. Машину прикрыли ветвями в сторонке от дороги.
Стивен выбрал место повыше, вновь осмотрел окрестности. Для кого-то глухая ночь, но не для биноклей шестого поколения: радиочастоты, сигма– и альфа-волны, тепловые и еще какие-то сигналы сдают информацию во встроенный микрочип, тот обрабатывает все и выдает такую изумительную картинку, словно окрестности освещены мощными прожекторами.
Он всмотрелся, все верно, справа поселение, охраняют резервисты, их видно и слышно за милю. Армия не может заткнуть все дыры, помимо призванных на службу резервистов, охранные функции на себя взяли еще и сами поселенцы, дежурят по очереди, хотя вояки хреновые. Правда, в последнее время додумались нанимать сторожей со стороны. Это и дешевле, да и сторожа, как ни крути, все же вояки получше, чем землепашцы. Тем более что многие из них в самом деле недавно из армии.
Стивен поглядел на сторожей даже с сочувствием, хотя сейчас они перекрывают ему дорогу. Оборону села нужно держать как от Рамаллы, так и от двух арабских деревень по соседству, не говоря уже про одиночных боевиков, что пробираются далеко из глубины арабских территорий, чтобы, так сказать, поохотиться на проклятых иудеев на свой страх и риск.
– Обходим слева, – сказал он, – хотя сторожа наверняка спят, но двигайтесь так, будто там настоящие ветераны.
Курт хмыкнул:
– А так быть не может?
– Ветераны в армии, – ответил Дэн.
– Не все, – сказал Стивен, – тут немало таких, что с армией расплевались. Мол, нельзя обижать арабов.
– Правильно поступили, – сказал Курт. – С соседями надо жить в мире. И дружбе… по возможности.
Высокие деревья не закрывают виллу полностью, даже свет пробивается через ветви довольно заметно. По небу ползет небольшая туча, из темноты послышался голос:
– Вайс с вами?
– Нет, – ответил Стивен, рука инстинктивно дернулась к оружию, он не сразу узнал голос Людвига, – идет следом, держит дистанцию. Что в доме?
В окнах уже виден свет, по шторам пару раз мелькнули тени. Голос из темноты ответил негромко:
– Добавилось пятеро, а сколько было – неизвестно.
Стивен сказал тихо:
– Я зайду с тыла. Когда прибудет Вайс, пусть действует в открытую. Будто хозяин вернулся.
– А нам? – спросил Курт.
– Тоже с главного входа. Под командой Вайса. Дэн, на тебе правая половина, Курт – твоя левая. Вайс пусть подъедет открыто, свет не гасит, у ворот просигналит. Охрану убирайте сразу, затем все по обстановке через главный вход.
Курт сказал заботливо:
– Береги себя, командир.
– Постараюсь, – буркнул Стивен. – Не хотелось бы в последней войне на свете свернуть шею.
Он отступил в темноту и двинулся к дому, медленно обходя его по длинной дуге. На небе мигают звезды, луна еще не взошла. Под ногами ритмично поскрипывал песок, потом подошва ощутила плотно уложенные камни. Вряд ли здешними хозяевами, это могли сделать как турки, когда-то это были прекрасные строители, так и римляне. Или великолепные эллины, когда окультуривали здешний дикий народ. Могли даже сами иудеи, когда еще были народом строителей, а не жуликов, как сейчас.
Тихонько зайдя с задней стороны здания, он приблизился, насколько мог, обходя лазерные и тепловые камеры. На одних он выглядит как пробежавшая мышь, на других просто ветер колыхнул ветку, на третьих в кустарнике сонно завозилась птица, но нигде не было характерного силуэта человека, так же точно не среагировали детекторы живой массы: одни смолчали, другие выдали параметры пробежавшего зайца.
Свет горит на верхнем этаже, горит нагло, уверенно, как маяк. Зато нижний этаж в полной тьме, хотя обычно с верхних достигает рассеянный свет через лестницу, а снаружи, тем более из ночи, это было бы заметно. Он прислушался, вроде бы доносятся голоса, даже пахнуло каким-то запахом, узкий лучик света…
Он начал подкрадываться, стараясь не показываться на свет, сперва в тени стен построек, а потом вдоль высоких деревьев. Хлипкую будку охранника окружают массивные бетонные блоки, горькая примета времени, появившаяся благодаря исламистам. Теперь такими блоками окружены все полицейские участки, правительственные здания, казармы. Причем все стараются разместить их подальше от охраняемого объекта, чтобы начиненный взрывчаткой автомобиль взорвался от удара о такую стену, унося с собой только жизнь самого камикадзе.
Он присмотрелся к шлагбауму, хорош, выполнен идеально, но если ничего не подозревающий лихач попробует на полном ходу врезаться в него, а в кино летят во все стороны белые щепки разломанного дерева, то этот шлагбаум даже не дрогнет, потому что из высокопрочной стали, зато от автомобиля останется куча разбитого железа с кровавыми ошметками внутри.
Он подкрался так близко к кабине охранников, что увидел, как оба с любопытством следят за красным теплым сгустком, что перемещается по экрану в сторону дома.
Один громко хихикнул:
– Вот так и в наших краях совы охотятся!.. Выпугнут из кустов какого-нибудь зайчишку…
Второй отпил из банки пива, глаза лениво следили за экраном.
– Дурак, – заметил он. – Сидел бы в кустах, никакая сова оттуда не достала бы.
– Это верно, – заметил первый. – Мы вот тоже… могли бы сидеть в своей деревне.
– И горя бы не знали? – спросил второй скептически. – Но не знали бы и радости. Все-таки здесь с нашими считаются, уважают…
Говорили на скверном иврите, но старательно, как будто постоянно совершенствуются.
Хорошо, мелькнула мысль. Молодец Курт, поставил даже не помехи, а дал ложный образ, что технически сложнее. Но пусть лучше думают, что пробежал заяц, чем насторожатся по поводу качнувшейся ветки.
Он дождался, когда тучка краем наползет на сверкающий диск луны, сразу же ринулся, пригнувшись, между деревьями, а когда край уползающей тучки начал светиться, сделал прыжок вперед и упал на роскошную клумбу, прячась за розовый куст.