Рядом с желчным, подозрительным, сухим в обращении королем Орвье казался средоточием доброжелательности – и люди тянулись к нему. Ему не требовалось завоевывать сердца дворян – они благоволили юному наследнику без малейших усилий с его стороны. Да что там усилий – он и сам не мог бы сказать, как это у него получилось. Зато его величество Аженк понимал происходящее отлично – и одно лишь это понимание утишало его тревогу, когда он думал о будущем сына. «Балбес, любимый своими подданными, имеет побольше шансов усидеть на троне, чем непопулярный умник», – бывало, говаривал Аженк сам себе, глядя, как вспыхивают среди придворных улыбки неподдельной симпатии, когда Орвье гордо выпрямлялся, закладывая левую руку за спину, как того требует четвертая фигура старинного танца рейнот, и кланялся танцующей напротив него даме. Орвье даже не дурак – он всего-навсего дурачок… но при виде него у людей теплеют глаза… он отцарствует свое без помех.
Эти мысли отца, само собой, оставались для Орвье неведомы. Зато во время бала он находился в своей стихии – и уж это он знал преотлично. Пожалуй, он и счастлив-то бывал исключительно осенью, сам не понимая, отчего. Еще с весны он предвкушал нынешний бальный сезон… и на ж тебе! Бросать все только оттого, что у отца так некстати задрался нос выше короны, и ехать – ехать не куда-нибудь, а в Найлисс… туда, где ему неизбежно придется заседать в Совете Королей бок о бок с Лерметтом… и Сейгденом… вот уж рядом с кем Орвье чувствует себя полнейшим ничтожеством. Если перед эттармскими волками Орвье всего-навсего робел – а ты попробуй не сробей перед оборотнем! – то умница Сейгден… и Лерметт – его сверстник Лерметт… ровесник, одногодок – вот что невыносимо! Никогда, никогда, ни в чем Орвье не сровняться с королем Найлисса, с мучительным образом его неисполнимой мечты… сколько же месяцев Орвье придется ежедневно глядеть ему в глаза вместо того, чтобы отплясывать на балах? Променять три месяца счастья – единственные в году! – на три месяца непрерывного унижения…
Принц Орвье не мог бы сказать, кого он сейчас ненавидит больше – отца, равнодушно отсылающего его в унизительную поездку, или Лерметта, засветившего беглые огни. И почему эти двое вздумали терзаться амбициями?
Если бы Орвье сказали, что его ненависть больше всего похожа на сочувственную симпатию – нипочем бы не поверил.
Надо же, какая теплынь выдалась! Созвездие Певца вот уже неделю, как поднялось над горизонтом – значит, пора настала осенняя. А солнцу будто и невдомек – жарит, словно в середине лета. Даже здесь, в тени Храмового Холма, никакого спасу нет, а что на солнцепеке делается, страшно и подумать. Пару сотен лет назад в это же самое время дожди лупили день и ночь без передышки, и королям в те минувшие столетия не раз случалось пропустить восход Певца из-за сплошных облаков. Сейчас в это даже и поверить трудно. Урожай давным-давно убран, а сушь стоит совсем еще летняя, да и жарко. Арнет не любила обманчивую осеннюю жару: от земли уже вовсю тянет прохладой, особенно по ночам, а поверху стелется душное тепло, словно от остывающей печи. Осень – это время простуженных послушниц, девчонок с распухшими от насморка и облезлыми от солнца носами. Осеннее солнышко коварное… вот только девчонкам никто не указ, даже и Верховная предстоятельница. Бегают босиком и с непокрытыми головами, а потом чихают на весь храм.
Арнет вздохнула и подняла голову. Затылок ломило от жары, перед глазами роились маленькие черные мушки. Оказывается, тень Холма уже накрыла ее, и давно… сколько же времени она провела возле грядки, пытаясь понять указания Богини? Обыденное дело, работа для старших послушниц и младших предстоятельниц – не для Верховной. И справляются они с этим неплохо… вернее, справлялись. До нынешнего дня.
Утром одна из Старших предстоятельниц отвела девочек на Круглое Поле, как и в любой другой из гадальных дней – как всегда, как обычно. Как всегда, послушницы, даже и приблизившись к Рукояти Веера, отнюдь не желали хранить почтительное молчание, а болтали и пересмеивались вполголоса. Как всегда, предстоятельница прикрикнула на них – тоже вполголоса, чтобы не оскорблять Богиню – и присмиревшие на мгновение девушки принялись тянуть жребий: кому в какой черед подойти к борозде нынешнего года, чтобы сорвать тысячелистник для гадания. Как всегда, девушки одна за одной сорвали тысячелистник, получили из рук предстоятельницы мешочки с гадальными бирками и книги и уселись на расстеленное возле Рукояти полотно. А вот дальше… дальше не было ничего обычного.
Не растут два цветка одинаковыми, лист в лист – не бывает и двух одинаковых гадальщиц. Вот потому и приходит к бороздам Священного Веера не одна послушница и не две, а трижды по пять, потому они и жребий тянут, кому какое растение достанется. А Старшей предстоятельнице положено не только проверить результаты их гадания, но и соединить – потому что не бывает двух гаданий, чтобы слово в слово пришлись. Полностью все пятнадцать предсказаний не совпадут… не совпадали. Никогда не совпадали. Только сегодня.
Сначала одна послушница пихнула другую локтем в бок: дескать, зачем мое предсказание списываешь – свое составляй! Девушка обиделась и призвала предстоятельницу в свидетели: мол, как листья отсчитаны, так и записано. Предстоятельница обомлела: два предсказания действительно совпали дословно. Спустя самое недолгое время ей пришлось уже не изумиться, а не на шутку испугаться, потому что еще три девушки, управившись со своими бирками и листьями, показали ей в точности такое же предсказание. А когда работу закончили все пятнадцать…
Ничего подобного никогда еще не случалось. Напротив, бывали годы, когда среди пятнадцати гаданий не оказывалось ни одного совпадения. Значит, гадальщицы старались впустую. Значит, не желает Богиня изъявлять свою волю. Значит, ничего судьбоносного ближайшее будущее не сулит. Ни существенных потрясений, ни неисчерпаемой благодати. Как правило, все же хоть парочку совпадений, пусть даже и слабеньких, весьма и весьма сомнительных, отыскать удавалось. Но ведь не дословных! И не пятнадцать! Никогда еще послание Богини не бывало таким повелительным, таким несомненным и грозным… и таким невнятным.
Оно просто-напросто не поддавалось истолкованию.
Старшая предстоятельница трясущимися руками сорвала шестнадцатый тысячелистник, взялась за бирки – и в шестнадцатый раз записала те же самые слова.
А Верховная предстоятельница храма Земли Арнет только что записала их в семнадцатый раз.
Было отчего прийти в смятение. Арнет надеялась получить хоть какое-то указание – как именно следует понимать предначертанное. Девчонки-послушницы могут запечатлеть на свитке очередную волю Богини, и только – с этим никто не спорит – но ей-то, Верховной предстоятельнице, должно же быть ниспослано толкование. Ведь если не ей, то… кому?
По всему выходило, что никому.
Разве что Мавер справится. Мавер всегда и со всем справлялась. Таких, как Мавер, больше и нет вовсе. А ведь так сразу и не скажешь. Вид у Мавер самый что ни на есть простецкий – круглолицая толстушка, носик колобком… вот только высокая, стройная, изысканно красивая Арнет всегда чувствовала себя рядом с ней неуклюжим подростком. Ничего не поделаешь – даже и сейчас, в свои тридцать два года, Арнет все еще робела перед собственным призванием: Верховная предстоятельница всего Окандо, шутка ли сказать! При одной мысли о подобной ответственности оторопь берет. А вот Мавер в бытность свою Верховной предстоятельницей никогда не робела, и с божественным призванием своим управлялась, как хозяйка с немытыми полами: рукава засучить, юбку подоткнуть, да дресвой, да щелоком, да кипятком… хоть белым платком после полы продерни, а ни пятнышка не останется на белоснежной ткани. Мавер была замечательной Верховной предстоятельницей и, когда бы не бесплодие, осталась бы ею и посейчас. Но если предстоятельница до тридцати пяти лет замуж не вышла и ребенка не родила, Верховной ей не бывать. Замуж Мавер вышла рано, едва окончив послушничество, а вот детей завести ей не удалось. Лишь поэтому ее сменила Арнет… незамужняя бездетная Арнет – еще три года, и саму Арнет в ее служении сменит другая… потому что последняя надежда обвенчаться с тем, кого любит, покинула Арнет уже давно, а никто другой ей не нужен – даже ради служения Богине. Выйти замуж за кого попало и родить ребенка, лишь бы сохранить власть… какая немыслимая чушь! Жизнь такого не прощает. И Богиня не простит своей служительнице подобного лицемерия перед своим алтарем. Никогда.
Еще три года, и нынешнее знамение пришлось бы толковать совсем другой Верховной предстоятельнице.
Арнет откинула назад густую темную прядь, в которой несколько серебряных волосков терялись совершенно, и вновь склонилась над разложенными по полотну бирками и листьями. Рядом с ней Мавер выкладывала листья четными и нечетными рядами. Глядя на уверенные округлые движения ее крепких рук, Арнет внезапно ощутила невесть откуда взявшееся спокойствие.
– Благослови, матушка, – отрешенно пробормотала Мавер, вглядываясь в листья.
– Да осенит тебя благодать, дитя мое, – ответила давно затверженной формулой благопожелания Арнет и прикусила губу. Смешно, что ее называет матушкой женщина, которая ей самой в матери годится. За столько лет своего служения Арнет так и не привыкла к этому обращению – но ритуал есть ритуал.
– Так что там у тебя, детка? – поинтересовалась Мавер уже попросту, без чинов, внимательно разглядывая ряды листьев.
От ее голоса, такого надежного, такого уютного, Арнет показалось на миг, что решение уже найдено, просто они обе почему-то его позабыли – но сейчас они его вспомнят, и все будет хорошо, раз и навсегда. Хаос в мыслях, вызванный предсказанием, улегся, словно котенок у очага. Не только на нее так действовало присутствие Старшей предстоятельницы. Круглая, как шаровая молния и спокойная, как овца на лужайке, Мавер неизменно в любое дело вносила эти два на первый взгляд противоположные свойства своей натуры – энергию и спокойствие.
Арнет заглянула через плечо Мавер, пытаясь разобрать окончательный расклад.
– То же самое, что и у девочек, – вздохнула она. – Слово в слово.
– У меня, кажется, тоже, – молвила Мавер. – «По слову огня Земля и Небо вместе сойдутся вдали. Спасение держит в своих руках Хранитель чужой земли». Оно?
– Да, – отозвалась Арнет.
Лучшей мастерицы предсказаний, чем Мавер, во всем Окандо нет, а может, что и не было никогда. Если и у нее сложилось то же самое, значит, другого способа прочесть волю Богини не существует. Однако былое отчаяние, покинув Арнет, отнюдь не спешило возвращаться к Верховной предстоятельнице. Взамен пришло усталое терпение – и решимость разобраться с божественной вестью во что бы то ни стало.
– Я не понимаю, как это истолковать, – произнесла Арнет. – Как предотвратить?
– А ты уверена, что нужно что-то предотвращать? – пытливо всмотрелась в нее Мавер.
– Катастрофы предотвращать всегда нужно… и иногда возможно. – Арнет провела рукой по лбу, откидывая назад прядь волос – и рука ее почти не дрожала. – Если Земля смешается с Небом, да еще и по приказу огня – что это, как не катастрофа? Это даже не конец Окандо – это просто конец света… и о каком спасении может идти речь? Кто такой этот Хранитель? А хуже всего, что земля чужая – это как понимать? Что нас всех спасет – завоевание? И кто же тогда завоеватель? Со степью мы замирились – значит, не совсем? Или на нас Риэрн зубки точит? Больше ведь вроде некому. Поневоле задумаешься – а стоит ли принимать такое спасение? Не лучше ли честно умереть, чем бесчестно выжить? Мало нам было прежних дурных знамений, теперь еще и это… и ведь у всех одно и то же, слово в слово, у всех!
– Ну, – осторожно начала Мавер, – я бы на твоем месте рассматривала весть несколько иначе…
– А как? – жадно спросила Арнет.
– Пока не знаю, – призналась Мавер, – но если принять во внимание…
Что именно она собиралась принять во внимание, так и осталось неизвестным. Возможно, оно и к лучшему. Зато Мавер успела посторониться, и набежавшая на нее растрепанная девчонка-послушница не сбила ее наземь.
– Что случилось, детка? – мягко спросила Мавер.
Именно этим и отличается великая предстоятельница, пусть даже и бывшая, от всего-навсего Верховной. Арнет хотела спросить о том же самом – но совершенно в других словах и тем более совершенно другим тоном.
– Беглые огни! – выпалила девчонка, едва переводя дыхание. – Найлисс зажег беглые огни… приглашение на Совет Королей. Его величеству уже сообщили… в Храме Неба уже начинается напутственная служба… а нам что делать?
– Молитвы читать! – почти рявкнула Арнет.
– Благодарственные, – невозмутимо добавила Мавер.
Арнет показалось, что она ослышалась.
– Во всяком случае, я считаю приличным возблагодарить Богиню за то, что сразу же после вести Она ниспослала и толкование, – добавила Мавер. – Иди, детка. И приведи себя в порядок.
Смущенная послушница удалилась почти так же быстро, как и прибыла.
– Просто от сердца отлегло, – улыбнулась Мавер. – Вот оно, твое толкование. И никаких катастроф. Слово огня – это беглые огни, призыв на королевский Совет, тут и вопросов быть не может. Хранитель чужой земли – один из королей… по всей очевидимости, его следует на Совете поддержать… вот только которого? Впрочем, там видно будет. Главное, чтобы вы не ошиблись.
– Мы? – удивленно переспросила Арнет.
– Именно что вы, – безмятежно отпарировала Мавер. – Если вдали сойдутся Небо и Земля – значит, ехать следует не только королю, но и тебе. Ведь это ты у нас Верховная предстоятельница храма Земли – или я ошибаюсь?
– Но… почему они сойдутся вместе? – запинаясь, еле выговорила Арнет.
На сей раз она была почти уверена в ответе. Не уверена она была в другом: чего она страшится больше – того, что Мавер уничтожит все ее надежды… или того, что подтвердит?
– Тебе вслух сказать? – прищурилась Мавер. – Вообще-то когда говорят, что мужчина и женщина сошлись вместе, это означает только одно… правда, я думала, что тебе это известно.
Сердце Арнет обратилось в содрогающийся сгусток кипятка… а потом кипяток растекся по жилам и плеснул изнутри в жарко зардевшиеся щеки.
– Детка, – ласково молвила Мавер, – эта весть не для его величества – ему обо всем сказали беглые огни. Эта весть для тебя.
Если бы! Если бы только Мавер оказалась права, и весть действительно предназначалась ей… и значила именно то, что сказала старшая предстоятельница! А даже если и нет – Арнет уже была готова к любому исходу. В конце концов, двадцать лет безнадежной любви могут кого угодно измучить и состарить до срока.
Впервые Арнет увидела короля едва ли не в самом начале его царствования. Двенадцатилетняя девчонка прыгала, как маленькая, и хлопала в ладоши в ожидании небывалого праздника – подумать только, жребий пал на их провинцию! Именно здесь новый король проведет свою первую борозду в ритуале весенней вспашки! Между прочим, говорят, что король совсем еще молодой, едва восемнадцать исполнилось… вот бы посмотреть – ну хоть одним бы глазком взглянуть… увидеть, как обнаженный до пояса юный государь, налегая на ручки плуга, проводит свою первую борозду – такую же безупречную, как и он сам… увидеть – и потерять себя, потерять бесповоротно, расстаться со своим сердцем… потому что оно уезжает в столицу вместе с королем, а голенастая провинциальная девчонка стоит возле королевской борозды, пугало-пугалом, и не знает, как сойти с места.
Именно поэтому Арнет решила стать послушницей в Храме Земли. Призвание? Да бросьте вы… это у Мавер – призвание, а у Арнет ничего, кроме любви и смутной надежды. Ведь если она когда-нибудь станет младшей хотя бы предстоятельницей, ей может выпасть возможность съездить в столицу, в главный Храм, а то и отправлять в нем службу – опять-таки если жребий падет на их провинцию… и тогда она сможет снова увидеть короля, сможет даже говорить с ним – пусть даже несколько мгновений – разве их не достаточно, чтобы посвятить им всю жизнь?
Действительность превзошла полудетские грезы Арнет с невиданным размахом. Она была взята в столичный храм в самом начале своего служения. Она стала предстоятельницей – не младшей, и даже не Старшей, а Верховной. Она виделась с его величеством Аккарфом почти ежедневно и говорила с ним. Но к любимому все это не приблизило ее и на единый миг.
А все из-за того, что наследным королем Аккарф не был. После того, как моровое поветрие в одночасье скосило всю королевскую семью, не оставив ни одного наследника прежней династии, Аккарф был возведен на престол по закону. Если наследников нет, новую династию начинает сын Верховной предстоятельницы. Одна беда – предшественница Мавер была замужем за служителем Бога Смерти. Вот уже двадцать лет минуло, а Аккарф до сих пор не женился и детей не завел. Он не знал, достоин ли он начать новую династию – или же его сменит сын следующей предстоятельницы, как он когда-то принял бразды правления из мертвых рук прежней династии. Дитя смерти, смертью возведенное на трон – не дурное ли это знамение для всей страны, особенно в лихую годину, когда храмовые предсказательницы хорошими вестями не балуют? Не стоит ли уйти в могилу бездетным, уступив венец более достойному? Аккарф не единожды молился о ниспослании ему знака – но Отец-Небо не спешил отвечать своему Верховному предстоятелю.