Но их всех взяла оторопь, когда они увидели Фирензе, возвышающийся на выдвинутой в море скале, на фоне закатного неба. Во всяком случае ирония, которая звучала в голосах местных при произнесении фразы: «…и пожаловал ему Фирензе», теперь выглядела оправданной. Ни черта это была не честь!
Ближайшая деревня, оказавшаяся беднейшим рыбацким поселением, приютилась на песке в нескольких милях от замка. Добраться туда по извивающейся среди камней подъездной дороги, смахивавшей на горную тропу, зачлось бы за подвиг. Замок был обращен к морю, туда, где в миле от берега маячил крохотный скалистый островок с башней маяка, предупреждающей о рифах. Даже сейчас, при относительном покое, видны были белые бурунчики возле его берегов. Монументальность творения свидетельствовала, что Фирензе знал и лучшие времена, когда был единственным оплотом морских пиратов из рода Брогау. Наверное, именно сюда основатель рода альтеррских Брогау привел королевскую дочь, законный брак с которой давал ему право навечно закрепиться на землях, где прежде он держался лишь силой своего меча.
Замок господствовал над своей собственной уютной бухтой, а тылом прижимался к черной скале, из которой частично был вырублен. Наверное, ему исполнилась уже тысяча лет, потому что выглядел он, честно говоря, обветшавшим, и его незастекленные окна показались Аранте слепыми. Ни огонечка! В зимнюю стужу на них, наверное, навешивают несколько слоев тяжелых занавесей, чтобы хоть немного укрыться от сквозняка. Вспомнить только, какие тут ветра! Неподходящее место для ребятишек.
Уровень прилива здесь был высоким. Кеннет, в глазах которого восходящая луна зажгла волчьи огоньки, молча указал ей на скальную полку, где лежали прикованные лодки. Их влажные борта говорили о том, что отойти от стены Фирензе можно только в прилив. Но — можно. Вода в это время года туда достигала. Отлив обнажал узкую полоску песка под нагромождением камней. На полку выходила полукруглая дверь, утопленная в скалу и вся в заклепках. Ночная тьма скрыла бы ее совсем. И все же это был явный вход, а стало быть, его охраняли не хуже, чем главные ворота, оборудованные всеми причиндалами, включая поднятый мост и опущенную решетку: все усаженное здоровенными шипами. Мост имел такой вид, будто его и днем не поднимали. Больше всего Фирензе походил на стервятника, взгромоздившегося на скалу и взирающего, склонив голову набок, не найдется ли там, внизу, поживы.
— Нам нужно войти, — сказала Аранта, — и выйти. Потому что если мы не выйдем, то не стоило и входить. Нам не нужно погибнуть героически, нам надо вытащить детей.
— Хорошо, — согласился Кеннет. — Давайте условимся на берегу: женщины и дети должны покинуть замок в первую очередь, невзирая на то, чем будут заниматься прочие члены экспедиции. Потому что, похоже, без вас обеих ребятишкам не справиться. Под руку мне прошу не соваться, и боже упаси мне помогать.
Грандиоза отошла и демонстративно уселась на камень. Она была как переводчик: к сожалению, совершенно необходима.
— У тебя есть по этому поводу хоть одна мысль? — спросила Аранта, кивая головой в сторону замка.
— Скорее чувство, — неохотно признался Кеннет. — Посмотри, как он стоит. Держать его в осаде ничего не стоит. Зачем же его вообще сюда взгромоздили? Неужели лучше места не нашлось? И бухта, я уверен, вся в опасных камнях. Допустим, — он бросил беглый взгляд на левую руку, еще не до конца восстановившую былую силу и цепкость пальцев, — я мог бы взлепиться по кладке до первого окна. Но вы-то за мною не влезете. А я не уверен, что мне удастся убрать стражу бесшумно и отворить вам хотя бы одну из дверей. Тем более… — он поглядел на Аранту, — у них уже сейчас есть на руках заложники, которые в состоянии обеспечить им наше хорошее поведение. Едва ли Уриену Брогау представится лучший случай умертвить детишек: вроде бы как несчастная случайность при попытке похищениями вот они мы, виноватые.
— Силой мы их все равно не отвоюем. Значит, надо хитростью.
— Или… — он помедлил, — волшебством.
— Как ты себе это представляешь? — озадачилась она.
— Не знаю. Надо подумать.
Они благоразумно отошли подальше, чтобы не быть видимыми от замка. Кеннет предоставил женщинам заниматься лошадьми, заметил только, чтоб не спутывали. Мало ли, может, придется торопиться, бежать с детьми на руках как можно быстрее; или наоборот, если им не суждено выйти из замка, чтобы лошади могли сами добрести до обжитых мест, не став легкой добычей голодных хищников. Сам же, не взяв и куска хлеба, отошел к берегу, облюбовал там валун и сел. Сказать, что у Аранты возникло при этом странное ощущение, — это ничего не сказать. Нелепым и странным здесь было все! Но вот родилось у нее чувство, что фосфоресцирующее море, черные груды камней, похожие в темноте на выползших на берег сивучей, и силуэт Кеннета, обрисованный на одном из них по контуру голубоватым светом, рокот плоских волн, монотонно набегающих на берег, похожий на гул в ушах, громада замка над головой, уже невидимая, но давящая, как ладонь, — все это не принадлежит миру, в котором осталась она и в котором не может быть никаких чудес. Ей даже не было страшно. Скорее она испытывала странную ревность к волшебным существам, прикидывающимся клочками тумана и собирающимся на берегу, где в молчаливом уединении размышлял ее возлюбленный.
— Готова спорить, — подала чуть слышный голосок Грандиоза, — эта каменная горбушка источена ходами, как червями.
— А вот об этом я и думаю, — отозвался Кеннет.
— Мы никогда не найдем их в этом каменном месиве! — Это Аранта.
— Но это же я нашел, — сказал ее возлюбленный с изрядной долей самодовольства в голосе, указывая на прибрежные камыши. — Мне кажется, это было не легче. Проще найти то, что заведомо есть, чем заставить появиться то, чего не было прежде. Не так?
Аранта не поленилась встать и подойти к воде. Там, покачиваясь на зыби, ворочалась, как живая, длинная весельная лодка. Весла были вдеты в уключины и чуть постукивали о борта. Тут же, под банкой лежал большой камень, обвязанный цепью: самодельный якорь. Борта просмолены недавно — запах был резкий. Веревка, которой нос привязывали к причальному кольцу или столбу, перетерта. Все говорило вроде бы за то, что отливом ее унесло, а вот прилив выбросил ее обратно. «Я не знаю, как я это делала, но однажды я подставила кружку воды своему королю. И тогда это не казалось мне хитрым фокусом. Наутро я выиграла ему битву».
— Ты используешь магию как инструмент? — удивилась она.
— А что, мне молиться на нее, что ли? — по-детски искренне удивился Кеннет. — А лодочка даже лучше, чем мне хотелось. Понимаешь, без нее — никак. Мне упорно кажется, что все чаяния этих людей, — он указал подбородком на замок, и Аранта догадалась, что он имеет в виду его древних строителей и владельцев, — были связаны с морем. Значит, придется поплавать.
— А если облажаешься? — ласково спросила его Анелька.
— Значит, попробуем придумать что-нибудь другое. Покамест серьезно облажаться мы можем только в двух случаях: если позволим себя поймать и если позволим себя засечь.
Аранта с Анелькой, прошлепав босыми ногами по воде, неуклюже забрались в это шаткое раскачивающееся корыто. Кеннет чуть оттолкнул лодку от берега и вскочил сам.
— Ты умеешь грести? — поинтересовалась Аранта для порядка, и не была слишком удивлена, услыхав в ответ:
— Сейчас научусь.
— Учись, — обронила ехидная Грандиоза. — Потому что я плавать не умею.
Но, в общем, учиться не пришлось. Течение мягко влекло лодку по гладкому посеребренному полотну. Кеннет только чуть-чуть подправлял ее, пошевеливая веслом, чтобы неукоснительно следовать изгибу береговой линии. Однако оставалось загадкой, что он собирается отсюда увидеть. Берег, почти отвесный, казался нависающей стеной, луна, выбираясь из-за нее на своем пути с востока на запад, заливала его серебром, стекающим в море, и все было одинаково. Камни и их тени, словно чеканка по металлическому блюду. И тени эти были непроглядны. К тому же клочья тумана над самой поверхностью воды как будто задались целью непременно сопровождать их в поисках. Интересно, сколько людей в замке у Брогау, и смотрят ли они по ночам вниз, в сторону бухты? Ну, если сегодня и смотрят, то видят только обманчивую рябь… и туман! Если Кеннет предусмотрел это, он молодец. Им куда безопаснее искать в темноте, чем на свету, где скорее обнаружат их самих, чем они сами найдут хоть щербинку в этой мрачной скале. Вот только что они найдут?
Рокот массы воды у подножия скальной стеньг, трепет теней, скрывшаяся полоска песка подсказали, что начался прилив. Кеннет заметно напрягся, а туман, словно в насмешку, отцепился от их лодчонки и прилип к стене, расползаясь и повисая на ней длинными языками.
— Что ты надеешься здесь разглядеть? — шепотом, зная, насколько туман усиливает звук, спросила она. — Туман же сплошной.
— Не сплошной, — поправил ее Кеннет. — В том-то и дело. Я хочу увидеть то, что мне нужно. Для этого все, что не нужно, следует скрыть. Логично?
Аранта поперхнулась, отыскивая очевидную прореху в этом безупречном по форме построении. Которое, кстати говоря, могло и сработать, потому что кому, как не ей, было знать, что их дар не подчиняется никаким логическим законам. Закрыто было почти все, зато безмерно усилились даже почти неразличимые звуки.
— Ты это специально? — запоздало изумилась Грандиоза.
— Да. Помолчи.
Звук изменил свой характер. Теперь уже не ровный шорох и плеск воды, набегающей на камень, доносился оттуда, куда был направлен нос лодки, а характерное журчание бегущего потока. Завеса тумана раздернулась, и лунного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть зев, уходящий под скалу.
— Страшно, — по-взрослому спокойным голосом сказала Анелька, когда каменный свод накатился на них. Аранта молчала. В конце концов, это нужно было именно ей. Хотя не факт, что будь она одна, она сюда бы сунулась. Очень уж страшно было скользить в темноту, словно проваливаясь в глотку неведомого зверя. Кеннет, казалось, уловил ее чувства, потому что негромко произнес:
— Ну вот, теперь можно и при свете…
Нашарив в темноте неровную поверхность, женщины удерживали лодку руками, пока он возился с кремнем и огнивом. Лодка оказалась полна смоляных факелов. Наверное, на ней ходили на ночной лов, а может… Аранта обнаружила, что не может сказать, когда они тут появились и были ли здесь, когда она увидела суденышко в первый раз. Оставалось только верить, что ее стрелок знает, что делает, и следовать за ним. По возможности — молча, даже если придется стиснуть зубы.
Вспыхнувший огонь показался им желаннее солнца и осветил грубый каменный туннель явно естественного происхождения, проточенный водой в недра скалы. Узкий, как труба. И звук воды, теперь, когда они были уже сравнительно глубоко в жерле этой трубы, усилился и напоминал скорее рев. И едва ли они теперь могли противиться движению вперед, даже если бы всеми силами налегли на весла.
— Кеннет, — позвала она, с усилием разомкнув губы. — Если этот туннель вымыт водой, не значит ли это, что она заполняет его весь? Мне кажется, та полка с лодками была выше, чем…
Он понял, но хуже было то, что поняла Грандиоза, от ужаса почему-то онемевшая, что как-то не вписалось в сложившееся о ней представление.
— Ты полагаешь, это ловушка?
Аранта промолчала. Это и так было ясно. Течение стремительно несло лодку в неизвестность, и с каждым вдохом выглаженный водой свод казался все ближе. Что, если там, впереди, обрыв? Впрочем, достаточно и простого тупика, куда их зажмет надвигающейся холодной массой, и будет поднимать. все выше, пока не прижмет к самому своду так, что придется лечь на дно. А потом их зальет.
— Там, впереди, должно быть возвышение, — пробормотал Кеннет, утирая лоб, вспотевший, несмотря на то что здесь было, мягко говоря, прохладно. — Иначе как они пользовались этим ходом?
— Да кто тебе сказал, что они им пользовались?! — воскликнула, негодуя, Анелька.
Кеннет одарил ее быстрым взглядом.
— А вот это — вопрос веры в магию, — огрызнулся он. Аранта не стала напоминать, что и маги, вообще говоря, лажаются. Ее дело было — ждать.
И они дождались. Их бег приостановился, и суденышко даже слегка завертело, как будто лодчонку с размаха выплеснули на середину стоячего пруда. Кеннет поднялся на ноги, пытаясь осветить себе для обозрения как можно больше места. Свод над головой поднялся и ушел во тьму, туннель, откуда они прибыли, уже почти скрылся под черной, внезапно ставшей совершенно беззвучной водой. Наверное, это играло с ними внезапно расширившееся пространство. Вода прибывала, но немедленное утопление им сейчас, кажется, не грозило, и отражение факела в зеркале бездны буквально завораживало. Что-то это напомнило Аранте. То же самое, но скованное льдом.
— Как вы думаете, — спросила Анелька дрожащим голоском, — тут не живет какое-нибудь голодное чудовище?
— А как же! — откликнулся Кеннет сквозь зубы. — И сверху ему бросают маленьких детей и попользованных аппетитных служанок. Вы костлявые, оно таких не ест.
Он передал факел Аранте, чтобы она светила, а сам взялся за весла, помаленьку объезжая каверну. К вопросу о вере в: магию; зрелище, представшее их глазам, было поистине волшебным.
Более всего пещера напоминала опрокинутую чашу в форме полусферы, причем в момент, когда чашу опрокинули, в ней явно находилось что-то вязкое и липкое. Множество каменных столбиков, зауженных книзу, подпирали свод, словно стекая с него, дробя пространство на части, а потому всю пещеру нельзя было обозреть одним взглядом, даже если бы нашлось достаточно света. Проскальзывая то под одной аркой, то под другой, они словно перемещались из одной комнаты в другую, подчиняясь не столько движению весел, сколько чуть заметному круговороту черной прибывающей воды.
— Что-то она не останавливается, — пробормотала Анелька. — При всем моем почтении к магии…
Аранта подняла факел повыше, и лодка оказалась словно в шатре теплого света, выхватывающего на своде фрагменты фантасмагорического смешения рытвин, шипов, бородавок… чем-то напоминающего плохо промешанное и окаменевшее тесто для блинов.
— Вот оно! — Взгляд лучника, ищущего цель, не подвел.
Свет факела, до того отражавшийся сводом, неожиданно ухнул в глубину шахты, уходящей вертикально вверх. Буквально в человеческом росте над их головами виднелся скальный выступ, в точности такой же, как снаружи, и, надо думать, на этой же высоте. На нем гнили останки лодок. Видимо, именно эта черта отмечала высшую точку прилива. Однако спасительная шахта была хоть и достаточно широка, чтобы вместить их вместе с лодкой, но заперта решеткой с замком, едва различимым под наплывами окаменевшей соли, и прибывавшая вода подняла их настолько, что Кеннет, встав в лодке во весь рост, мог дотянуться до решетки. Что он и сделал, и даже остервенело ее потряс. Чем, естественно, мало помог делу.
— Что, — подала голосок. Грандиоза, — запас чудес на сегодня исчерпан?
— Мысли о том, что я дурак, мало помогут делу. Думаешь, — он указал подбородком на Аранту, — больше всего на свете я хотел бы ее утопить?
— Но, может быть, ты мог бы остановить эту проклятую воду?
— Приливами распоряжается луна, — вздохнул Кеннет. — Разве я властен над луной?
Аранта молча кивнула. Один момент сомнения вырубал возможность под самый корень. Признаваясь в беспомощности, он тем самым возводил ее в непреложный закон.
— Шпилька есть? — спросил молодой маг.
— Это еще что за новые фокусы?
— Это не фокусы, — возразил Кеннет, принимая от Аранты шпильку и погружая ее в замок. — У меня, знаете ли, довольно гибкие пальцы.
— Как у лучника? — глупо поинтересовалась Грандиоза. Ей, похоже, было все равно о чем говорить, лишь бы не видеть, как поднимается вода.
— Как у однорукого калеки.
Аранта снова кивнула. Кеннет мог завязать узел одной рукой, и она однажды видела, как он вдел нитку в иголку.
— А-а, без толку. Все, к чертям, заржавело… Заржа… Аранта, милая, подай-ка мне тот камушек с кормы!
На их несомненное счастье с ними был не только начинающий маг, но молодой мужчина с мышцами, напряженными, как натянутый лук. Увесистый камень ударил в решетку, отозвавшуюся надтреснутым звоном, еще и еще раз, осколки соляных натеков брызнули в стороны.
— Эй! Девушки, чуть помогите!
Решетка чуть стронулась, но только чуть-чуть, как зуб, начинающий шевелиться в десне. В принципе ее готовность расшататься была очевидна, и дело стояло лишь за временем, которого у них не было. Ах, если бы она откидывалась вниз!