меня были.
– Эрик, а если я соглашусь артефакт сделать? – спросила я. – Так, из дружеских побуждений.
Сразу стало понятно, что путь к нужной информации я выбрала правильный. Глаза курсанта заблестели, сам он задумался. Наверное, не предаст ли он мужскую солидарность, если поможет нам в выяснении личностей возможных преступниц.
– Я из них никого не знаю, – сделал он последнюю попытку сохранить информацию от нас в тайне. – Они могут быть и не из вашей академии.
Грета азартно придвинулась к нему поближе. Все, осталось лишь немного его подтолкнуть, чтобы он нам рассказал нужное.
– Вы внешность опишите, – предложила она. – Вдруг мы кого узнаем.
Курсант сопротивлялся недолго. Когда я твердо пообещала сделать ему защитный артефакт, он описал трех девиц, которых он видел рядом со Штаденом. Очень было похоже, что все они отсюда. Информатора нужно было вознаградить, и я предложила Крастену прийти, как только найдет походящую подвеску, но не раньше конца недели. Он поблагодарил и ушел, а мы с Гретой засели над листком, на котором были записаны приметы, позволившие нам безошибочно определить ту самую злосчасную Ингрид, так удачно покрашенную в комнате Штадена, девицу с первого курса, виденную мной на осеннем балу в компании Кэрста, и пятикурсницу, про которую я не подумала бы, что она может бегать за парнем, который к тому же еще и чужой муж.
– Никогда не понимала тех, кто вешается мужчинам на шею, – размышляла Грета на ту же тему. – Я замечала, что индивид в военной форме может лишить остатков мозгов не сильно умных инорит, но до недавних пор была уверена, что в нашей академии таких нет. Особенно среди тех, кто доучился почти до выпуска.
– И это только те, которых видел Крастен, – заметила я. – Поскольку они сейчас учатся на разных курсах, то он может и не знать о большей части. Тем более что Штаден живет не в общежитии, а в собственной квартире. Кто туда приходит, знает только сам Штаден.
– Неправильно это, – заявила Грета. – Курсанты должны жить в общежитии казарменного типа, под постоянным наблюдением старших офицеров, правда, Эрна? Никаких квартир, в которых их контролировать нельзя.
Я согласно покивала, пока не поняла, что она надо мной подшучивает. После того как я встала на защиту Штадена от Фогель, подруга время от времени начинала подтрунивать над моим отношением к «мужу». Сильно она этим не увлекалась, поэтому сразу переключилась на более насущные вопросы.
– Как думаешь, – сказала Грета, – какая из этих трех могла бы такое сделать?
– Близко я никого не знаю, поэтому судить, какая из них способна на подобное, никак не могу. А вот возможность… Строго говоря, у них у всех она была, – задумалась я. – Ингрид на нашем этаже живет, ей проделать такой финт проще простого. Да и оставшиеся две, если бы тут прошлись, не привлекли бы внимания.
– Значит, придется всех трех проверять, – печально заключила подруга. – Проверяем по одной или одновременно всех?
– Одновременно не получится – их три, а нас две.
– А третью будет Марк проверять.
С ее стороны это было неоправданно самонадеянно. Нет, как только пришел ее жених, ему сразу попытались дать задание. Но Марк Гретиной идеей не вдохновился. Напротив, он ужасно разозлился, и почему-то больше на меня.
– Эрна, я смотрю, для твоей головы не прошло даром общение со Штаденом, – заявил он. – Ладно Грета, она всегда думает только после того, как делает, но где твое обычное благоразумие? Кого и как вы собрались выслеживать? Вы что, думаете, Штаден не сообщил, кто к нему приходил, и их уже не проверили? Вы что, с ума здесь посходили? Или у вас так много свободного времени, что некуда его девать? Сделайте для меня запас эликсиров, все пользы больше будет. А слежки и обыски оставьте тем, кто это умеет. Поймите, шутки с ментальной магией опасны, вы от нее защищаться не умеете. А если эта магиня решит, что вы на нее вышли? Мало ли что ей в голову взбредет. Я совсем не хочу, чтобы моя невеста, к примеру, внезапно влюбилась в нашего дворника или потеряла остатки мозгов. Вам еще три с половиной года учиться. Подумайте об этом.
Грета разочарованно признала правоту Марка. Наверное, представила себя на месте Фогель и испугалась. Воображение у подруги всегда было богатым. Поэтому от обыска и тщательной проверки подозреваемых пришлось отказаться. Но сидеть без дела в такой ситуации не хотелось, поэтому мы решили обращать внимание на странности, касающиеся этих трех и заодно Фогель, а дилетантских слежек не устраивать.
Грета пережила разочарование, успокоилась и даже оказалась способна разговаривать на другие темы, когда совершенно неожиданно для нас опять пришел Крастен.
– Эрна, вы не могли бы артефакт сегодня сделать? – смущенно попросил он, протягивая подвеску. – Нас на внеплановые сборы отправляют. Только сейчас узнал, когда в общежитие вернулся.
– Весь шестой курс? – удивилась я.
– Нет, только магов с пятого и шестого, – ответил он. – Первый раз такое, чтобы отправляли посреди учебы, да еще на целый месяц.
– Куда вас отправляют?
– На границу со Степью. Наши там новые форты ставят, вот орки и зашевелились. Чтобы другие места границы не оголять, решили нами дырку заткнуть.
– Вас же убить могут, – охнула я.
Крастену мой испуг понравился, он сразу горделиво приосанился, снисходительно на нас посмотрел и сказал:
– Эрна, не волнуйтесь. Не так просто нас убить. Всего парочка боевых магов, не особо напрягаясь, дадут отпор отряду орков, а нас там будет два курса. Если они на нас полезут, мы популяем в них с приличного расстояния, и все. В глубь Степи нас же никто не отправит. Да и отправили бы, не страшно. На практике мы там мелкими группами сутками выживали, до сих пор потерь не было.
Он больше старался покрасоваться перед нами, чем меня успокоить, поэтому моя тревога никуда не ушла. Даже когда я занималась артефактом, мне не удавалось отвлечься от мыслей о Кэрсте. Я нервничала, постоянно сбивалась, поэтому в конце концов заставила себя выбросить из головы все постороннее и сосредоточиться только на том, что делаю, иначе уже отлаженный процесс грозил затянуться до завтрашнего дня. И все равно, когда я отдавала артефакт Крастену, чувствовала себя совершенно опустошенной.
– Эрна, как, собираешься с ними ехать для окраски орков в синий цвет? – спросила Грета сразу после его ухода. – А то кто там бедного Штадена спасать будет? Он такой беззащитный…
– Грета, это не смешно. Их действительно могут убить.
Но мое беспокойство в этой комнате никто не разделял.
– Это их работа, – философски заметил Марк. – Их жизненный выбор. Поступая в Военную академию, они знали о рисках, что бок о бок пойдут с ними по жизни. – Наверное, я выглядела слишком расстроенной, так как он добавил: – Надо признать, выпускники
Военной академии действительно редко дают себя убить.
Его слова меня не успокоили. Внутри меня бушевала буря из всевозможных страхов. А ведь каких-то полгода назад я не только не стала бы переживать за Штадена, но надеялась бы, что он из этой поездки никогда не вернется.
Глава 37
К моему огромному недоумению, ни Штаден, ни Ведель попрощаться не зашли. И если бы не Крастен, то я бы не узнала, что Кэри не приходит не потому, что не желает меня видеть, а потому, что надолго уехал. Мне показалось настолько обидным такое отношение, что я решила все ему высказать. Пусть только приедет!
Первые несколько дней я была как на иголках, постоянно вздрагивала от каждого звука и покупала оба выпуска «Гаэррского Вестника» – утренний и вечерний, – лишь только их начинали продавать. Ничего устрашающего там не было, но меня это не убеждало – что-то могли и скрыть, чтобы не волновать обычных жителей. Я понимала, что сделать что-либо не в моих силах, но меня угнетало бездействие. Я даже в храм сходила и поставила свечку Богине, попросила ее присмотреть за моим мужем. Потом подумала и поставила свечку за Веделя. Ведь не виноват же он в том, что я его не люблю. Пусть с ним тоже все будет хорошо, и пусть он найдет свое счастье, но с кем-нибудь другим.
Дни тянулись и тянулись, как вязкая патока. Зольберг, который заметил, что Штаден не приходит, опять осмелел, начал садиться рядом со мной в аудиториях и караулить возле нашей двери, позабыв, как и говорила Грета, про бедную Фогель. Та, на удивление, встретила пренебрежение выдержанно и не бросалась на меня с воплями и банками кислоты. Не считать же нападением ту жалкую попытку в столовой, когда она, проходя мимо, решила вывернуть на меня тарелку с супом? Защита сработала на «отлично», на мою одежду даже капельки не попало, а вот Лизу заставили все убрать. После этого никакой агрессивности с ее стороны не было, что нас безмерно удивляло.
– Может, менталист ей тогда в голове что-то на место поставил? – предположила подруга. – Или случайно убрал часть дури вместе с наведенной любовью?
Что там творилось в голове у бедной Лизы, мне было не слишком интересно. Главное, чтобы она к нам не лезла. Я очень надеялась, что она наконец поняла – ее Олаф мне не нужен, и поэтому решила терпеливо дождаться, пока эта нехитрая мысль дойдет и до него. Хотя терпение и Фогель – вещи несовместимые, так что оставлять ее совсем без внимания тоже не стоило.
В нашу комнату больше никто не пытался проникнуть, но я все равно, прежде чем взять в руки какой-либо предмет, внимательно его рассматривала особым образом, позволявшим заметить вложенные заклинания. Ведь того, кто проделал тот фокус с браслетом, так и не нашли. А если он или она умеет обходить сигналки? Нет, расслабляться никак нельзя.
Но красной нитью через все ожидания проходила тоска. Тоска по Штадену с его дурацкими шуточками, странными вопросами и поцелуями. Тоска по поездкам к его отцу. Тоска по совместным ночевкам. Мне это казалось уже настолько необходимым, что для себя я решила следующее. Если Кэри опять меня спросит, хочу ли я, чтобы брак наш стал настоящим, ответить согласием. Пусть он меня не любит, но я сама так больше не могу, хочу быть с ним, и все тут. Это решение меня несколько успокоило, и ожидание показалось уже не столь страшным.
Первым пришел Ведель. Он похудел, его лицо обветрилось и получило красновато-коричневый оттенок. Но его глаза при виде меня засияли так, что мне стало ужасно стыдно, что ждала я совсем не его.
– Дитер, вы вернулись, – оживленно сказала я. – Как прошли ваши сборы? Все в порядке?
– Все было замечательно! У нас никто не пострадал! Такое насыщенное получилось время! – ответил он, целуя мне руку. – Мне там только вас не хватало!
– Некому было красить орков в синий цвет? – хихикнула Грета.
Ведель вопросительно посмотрел на нее, потом на меня.
– Не обращайте внимания, Дитер. – Я укоризненно взглянула на подругу. – Я однажды рассердилась на Фогель и пообещала ее покрасить в синий цвет, но не всю, а только волосы. Вот Грета теперь это вспоминает при каждом удобном случае.
– Вы не поверите, но у нас действительно некому было красить орков в синий цвет, – усмехнулся курсант. – Ваша помощь была бы весьма кстати. И вот вам на память о нашей маленькой военной кампании – оркский талисман удачи.
– Предыдущему владельцу он не помог, – сказала я, с сомненьем глядя на эту резную костяную штуковину и не торопясь ее брать.
– Не поверите, из их отряда он единственный, кто сбежал. Заклинанием как раз шнурок с талисманом срезало. Я подумал, что он такой интересный и должен вам понравиться.
После пристального осмотра никаких следов магии я не нашла, но как обнаруживать орочье шаманство, я не знала и потому решила не рисковать.
– Извините, Дитер, но я не возьму, – твердо сказала я и даже руки спрятала за спину. – После общения со следователем я боюсь брать подарки у кого бы то ни было. Хотя талисман очень красивый, согласна.
Ведель немного расстроился, но настаивать не стал. Он убрал талисман назад в карман и в красках начал описывать свои приключения. Мы с Гретой только успевали ахать от сменявших друг друга картин, по большей части веселых. Думаю, Дитер специально подавал все так, чтобы у нас сложилось впечатление – эта поездка была не более чем развлекательной прогулкой, поэтому замалчивал все трудности, которые наверняка у них были.
Уходил он с таким явным нежеланием, что я с трудом удержала рвущееся приглашение заходить. Но я твердо была уверена – чем скорее Ведель меня забудет, тем лучше. Грета закрыла за ним дверь и спросила:
– Почему ты отказалась брать этот талисман? Для Веделя твое объяснение сошло, но я в жизни не поверю, что из-за следователя.
– Не знаю, – ответила я. – Может, потому, что шаманство мне непонятно и пугает. Вдруг этот талисман был сделан только для конкретного орка, а всем остальным будет приносить несчастье? И потом, после случая с браслетом я действительно боюсь подарков Веделя. Но не говорить же ему это?
– Да, он и без этого расстроился, – согласилась Грета. – Уходил такой несчастный.
Беспокоиться о душевном комфорте Веделя я не стала, и без этого у меня хватало поводов для волнений.
– Странно, что Ведель пришел, а Штаден – нет, – грустно отметила я. – Он ведь тоже должен был приехать.
– Вдруг их курс задержали? – предположила подруга. – Придет он, никуда не денется. Не волнуйся.
Кэрст пришел только через два дня и сразу спросил:
– И где поцелуй от любимой жены?
– Там же, где письма