- Я его с собой из Туама привез, - совершенно серьезно ответил мой денщик.
Я поглядел на него. Хельг совершенно спокойно ел, орудуя ложкой, поднял на меня глаза. Ни малейшей искорки веселья в его взгляде не было. Он был убийственно серьезен.
- Ты что, - спросил я, - действительно, его за полком потащил?
- Сам пошел, - заявил Хельг. - В лагерь ему не хотелось. Вот и прибился к нашей кухне. С ним господа из контрразведки поработали, но выдали документ с печатью, по всей форме. Полностью благонадежен. Так что теперь он при нашей полковой кухне, пищемету помогает.
- Да уж, - произнес я. - Ушлый он оказался парень. Хотя уверен, что без тебя не обошлось, верно?
- Ну, - протянул Хельг. - Не то чтобы...
- Ладно тебе, - отмахнулся я вилкой. - Но если твой повар окажется альбионским шпионом, под монастырь угодим оба. Надеюсь, ты это понимаешь.
А вот о такой перспективе мой денщик явно не подумал. Он даже жевать перестал и заметно побледнел. Мне же, как будто собственные слова аппетита прибавили, я взялся за еду с новой силой, словно уже и не насытился вроде бы. Хельг хмыкнул - и, наверное, решил не отставать от меня.
Следующие два дня отдыха прошли примерно в том же расслабленном ритме. Я вяло курсировал между кроватью и столом, конечно, заходя еще в уборную, хотя до нее тащиться было куда дальше, чем до стола. Правда, сигарет за это время я извел, наверное, в два раза больше, чем обычно. Чем еще заняться, когда делать больше нечего? Есть да курить.
А утром четвертого дня меня, как командующего сводной бригадой вызвали в ставку фон Литтенхайма. Я прыгнул в свою машину и отправился в тыл, оставив командовать бригадой во время моего отсутствия полковника Башинского. Ехать нам было достаточно далеко, и ведший машину Хельг не смог удержаться от разговора. Он болтал, по обыкновению, обо всем сразу. Я кивал и вставлял короткие фразы, часто, наверное, невпопад. Сконцентрировать внимание на его словах не было особого желания. Пока денщик не заговорил о демонах.
- А все-таки, ваше благородие, - вздохнул Хельг, - что ни говори, а демоны не такие похожие на нас, как хотят показаться. Мне от их похорон аж не по себе стало. Внутри заледенело все, ей-богу. - И он, держась левой рукой за руль, размашисто по-православному перекрестился.
Я поежился от его слов. Слишком уж хорошо помнил жутковатую церемонию, которую демоны закатили, узнав, что их командир погиб.
Пятеро самых крупных голых по пояс демонов медленными шагами поднялись на верхний этаж здания, где погиб Саргатанас. Они бережно подняли его тело и водрузили на плечи. Из множества мелких ранений, которые нанесли он шипы и острые грани стального тела демона, струйками текла кровь. Они не обращали на это ни малейшего внимания.
Они так же медленно спустились по разбитым лестницам. Каждое движение причиняло им боль. Шипы вонзались в из красноватую плоть, острые грани резали не хуже хирургических скальпелей. А демоны размеренно шагали, поливая каждый шаг собственной кровью.
Они вышли из дома. Там их уже ждали. Несколько десятков разоблачившихся демонов. Они приняли тело Саргатанаса с рук окровавленных товарищей и понесли дальше. Теперь уже демоны шагали по городу. И наши солдаты, собравшиеся поглазеть на зрелище, расступались перед ними. Облаченные в шипастые доспехи демоны выстроились немного дальше длинным коридором. У каждого в руке был чадящий факел. Где они их взяли, никто не знал.
В сгустившейся полуночной темноте это зрелище выглядело зловеще, но как-то завораживающе.
Через равные промежутки, примерно в десять метров, демоны перекладывали тело своего командира на плечи новых товарищей. И вскоре процессия стала довольно большой. Окровавленные демоны шагали вслед за теми, на чьих плечах лежал Саргатанас. Факельщики из живого коридора следовали за ними, сходясь, как только процессия проходила мимо них. И вот уже у нее образовался длинный огненный хвост, словно у кометы.
Это завораживало еще сильнее. Напоминало что-то из древней истории, вот только никак вспомнить не мог что именно.
- Жуткое дело, - отвлек меня от мрачных воспоминаний Хельг. - Все-таки не люди они. Совсем не люди. Пыжатся изо всех сил. Но чуть глубже копни, тут же видно, насколько они другие. И хорошо, что они ушли от нас. Не знаю, как кому, а мне только легче стало.
Все факельное шествие закончилось тем, что демоны покинули нас. В ту самую ночь и ушли - больше ни одного демона никто не видел. И мне, как и Филимону, от этого было только легче.
Ставка Литтенхайма представляла собой основательный укрепрайон. Вместо фортов тут стояли десантные корабли, ощетинившиеся орудиями. Несколько линий обороны. Проволочные заграждения - все под током, о чем сообщали желтые таблички с черепом и костями, дополненными еще и парой молний. Проходы в минных полях, опоясывающих ставку, обозначались стойками с короткой и понятной надписью.
Ехал я по нему не один. Передо мной катился бронеавтомобиль генерал-полковника Волостова. За мной - еще чей-то. Я никак не мог понять по значкам, к какой части тот относился. Через какое-то время движение совсем остановилось. Почему - понять было невозможно. Сколько я ни поднимался, пытаясь разглядеть, в чем дело. Все закрывал высокий бронеавтомобиль Волостова.
В общем, через минное поле мы ехали несколько часов. Затем пришлось куда-то девать мою машину. Слишком уж много их скопилось тут - припарковаться оказалось банально некуда. Словно не на фронте, а в столице империи.
Я выпрыгнул из машины, оставив разбираться с этой проблемой Хельга, и быстрым шагом направился к центральному форту укрепрайона. Внутри было уже достаточно людно - и от сплошного галуна рябило в глазах. Я отошел в угол, чтобы особенно не отсвечивать в столь высоком собрании.
Совещание начало еще спустя почти час, когда прибыли генералы и штаб-офицеры из самых отдаленных участков линии фронта.
Генералы обступили большой стол, устланный картами, мы же, штаб-офицеры, предпочитали только слушать, держась подальше от стола. Вряд ли нам дадут право голоса, а если и выскажемся, кто прислушается к нашим словам. Наше дело - воевать, а вот стратегию войны определяют галунные погоны.
Примерно в таком ключе военный совет и прошел. Первым высказался, конечно же, фон Литтенхайм. Он выпрямился во весь свой немалый рост, оглядел собравшихся генералов, мельком глянув и в нашу сторону.
- Господа, - произнес генерал-фельдмаршал, - операция на Эрине входит в финальную фазу. Наши войска в нескольких сотнях миль от Девелина, - так называлась столица Эрины, - но взять город будет тяжело. Пусть Аркадские острова пали под натиском наших союзников, и теперь гвардейские полки практически уничтожены. Последние Зеленые львы отступили к столице. Однако не гвардейцы беспокоят меня сильнее всего. Во-первых: вражеская авиация до сих пор еще толком не показала себя, и этот факт весьма сильно тревожит меня. Что по этому поводу может сказать наша воздушная разведка?
Он повернулся к генерал-майору в голубой авиационной форме.
- Я потерял уже несколько эскадрилий, пытаясь выяснить это, - ответил тот. - Противовоздушная оборона у альбионцев поставлена отлично. К предполагаемым аэродромам нам не удалось подобраться и на десяток километров. Где нет зенитных батарей, там в небо поднимаются вражеские истребители. Прорваться не удалось. А все имеющиеся в нашем распоряжении военно-воздушные силы поднять в воздух вы разрешения не даете.
- Чтобы угробить их все разом? - покачал головой Литтенхайм. - Нет, Кулеша, таких растрат я себе позволить не могу. И спорить по этому поводу мы больше не будем. - Взмахом руки остановил уже готового возразить генерал-майора. - У врага хорошо поставлена система противовоздушной обороны, мне этого вполне достаточно. Нам и дальше придется жить под этим дамокловым мечом. Раз уж вы, генерал-майор, не смогли обнаружить врага, так теперь сумейте оборонить нас от его атаки. В том, что она воспоследует, - он именно так и сказал "воспоследует", наверное, я впервые слышал это слово, раньше только читать приходилось в романах, - я не сомневаюсь.
Генерал-майор Кулеша щелкнул каблуками. И даже в этом звуке была слышна обида.
- Оставим авиационный вопрос без ответа, - продолжал Литтенхайм. - Ведь этот дамоклов меч пока еще висит на своем конском волосе. Более же насущной проблемой является решительный удар по Девелину. Дорогу к нему перекрывает укрепрайон Серых гор. Его надо преодолеть в кратчайшие сроки. Я хотел бы выслушать ваши предложения по этому поводу, господа.
- Решительный удар, - хлопнул кулаком по столу пожилой генерал-лейтенант в серо-зеленой форме строевика и при роскошных седых усах, - собрать клин бронетехники и тяжелой пехоты - и ударить по этому укрепрайону. Предварительно, конечно же, хорошенько обработать артиллерией, - добавил он.
- И потерять две трети личного состава, - возразил ему столь же пожилой генерал-майор в черной форме с золотым танком в петлице. - Так воевать нельзя. Идти по трупам не только вражеских, но и своих солдат.
- Это - война! - снова хлопнул кулаком генерал-строевик. - И без жертв ее не бывает.
- Отставить пустопорожние споры, - оборвал спорщиков Литтенхайм. - У нас нет столько времени, чтобы тратить время еще и на них. Нам надо принять решение относительно прорыва вражеской линии обороны.
- А какую помощь в этом нам окажут союзники? - задал вопрос генерал-майор в строевой форме.
- Самую непосредственную, - отмахнулся Литтенхайм. - Но постоянно полагаться на нее нам не стоит.
- Через укрепрайон, - задумчиво произнес генерал-лейтенант с танком в петлице, который спорил с седоусым, - есть две, так сказать, дороги. Самая очевидная и хорошо укрепленная, конечно же, по самому краю Серых гор, а точнее между Серой и Пепельной горами. - Он провел рукой линию по карте. Но здесь войска окажутся под перекрестным огнем. С фронта и флангов нас будут обстреливать альбионцы. Однако штурмовать горы куда опасней. Ведь на их склонах против нас будут не только укрепления, но и сама природа.
- К тому же, - добавил генерал-полковник Волостов, - и в горах, и между ними очень мало места. Нашим войскам будет негде развернуться. Будем топтаться в той узости под огнем с фронта и флангов. Альбионцы там давно сектора обстрела разметили, расстреляют нас в два счета.
- Тогда мы можем рискнуть, - заявил седоусый генерал-строевик. - Разделить силы - и ударить по одной из гор, и одновременно в проход между горами. Тогда решится вопрос с ограниченным пространством. С другой же стороны, атакующие гору войска скуют одну из группировок противника. И тот не сможет обстреливать нас хотя бы с одного фланга. Что существенно увеличит шансы тех, кто прорывается мимо подножья.
- Делить силы... - с сомнением произнес танковый генерал-лейтенант.
- Но именно этого противник от нас-то и не ждет, - снова начал распаляться седоусый, - а значит, не будет готов!
- А вы знаете, господин генерал-лейтенант, почему эти горы называются Серыми? - поинтересовался у него танкист.
- Вы о той глупой легенде, - отмахнулся седоусый.
- Именно, - кивнул танкист. - Эти горы уже однажды штурмовали наши войска. Еще в те времена, когда Эрина была спорной планетой. За нее боролись мы с Альбионом. И наши полки, как и теперь уже наступали на Девелин. И как раз через этот самый горный хребет.
- Да, да, да, - не слишком вежливо перебил его седоусый. - Альбионцы любит вспоминать ту кампанию. Мы так активно штурмовали горы, что их склоны посерели от тел в нашей форме.
- Вот именно, - повторил танкист. - И с тех пор альбионцы еще сильнее укрепили горы, превратив их в практически неприступную крепость.
- Неприступных крепостей не бывает, - заявил генерал-полковник в черной форме и со скрещенными пушками в петлице. - Осадные орудия разобьют любые стены, а остальную работу доделают пехота и танки.
- Это вы сейчас хорошо сказали, - усмехнулся Литтенхайм, - однако у нас не слишком много осадных орудий. Нам не хватит их, чтобы обеспечить достаточную плотность огня на всех трех предполагаемых участках фронта.
- Но ведь можно развить идею генерал-лейтенанта Бахмайера о разделении войск, - отлично знакомый мне еще по Пангее Игнатьев, получивший галунные погоны и звание генерал-майора.
- Каким образом? - заинтересовался Литтенхайм.
- Сформировать три дивизии, - ответил Игнатьев. - Ударную, в которую войдет основная часть нашей тяжелой пехоты и все драгунские полки. Она будет штурмовать Серую гору. Вторую ударную, в состав которой включить нашу осадную артиллерию. Она отравится к Пепельной горе и устроит там обстрел укреплений. Третья, самая большая по численности личного состава, пойдет низиной. Устроим правильную позиционную осаду. Будем рыть траншеи, и подводить под вражеский укрепрайон апроши.
- И ждать развития событий на горах, - подхватил мысль командующий. - Штрайт был прав каждым словом, когда говорил о вас, генерал-майор. Не зря я взял вас к себе начальником штаба.
- Вы говорили о потерях, - заметил генерал-майор с обвитым змеей посохом в петлице, скорее всего, главный медик нашей армии, - а они будут при такой операции очень велики. Я не слишком много понимаю в стратегии и тактике, но нам придется штурмовать хорошо укрепленные позиции противника меньшим числом солдат. При этом число раненных и убитых будет очень большим. И насколько разумно разделять штурмовые части и осадную артиллерию?
- Правильный вопрос, на самом деле, - сказал Литтенхайм. - Ответ на него крайне просто. Это запутает врага. Кто подумает, что настоящий штурм возможен там, где нет осадной артиллерии?
- Действительно, - усмехнулся Волостов, - большую глупость, чем штурмовать укрепрайон, да еще и на горе, без крупных калибров, придумать сложно.
Наверное, только он, драгунский генерал, который сам редко отсиживается в тылу, ходит в атаку вместе со своими людьми, мог сказать нечто подобное. К тому же, годами он не сильно уступал генерал-фельдмаршалу и заслуг перед отечеством имел ничуть не меньше. А что еще не получил высшего звания, так тут, скорее, фамилия и происхождение виновато. Ведь среди фельдмаршалов было много фонов, а вот русскую фамилию редко увидишь в этом списке.
- С пушками нам помогут союзники, - не моргнув глазом, ответил Литтенхайм. - Думаю, те, кто прошел Пангею хорошо помнят их обстрелы.
После этих слов сразу можно было понять, кто в зале прошел через Пангею, а кто - нет. Как по сигналу мы опустили головы, кое-кто даже подбородок тереть стал.
- Я уже связывался с командующим союзными войсками лордом Евронимусом, - добавил Литтенхайм. - Он готов предоставить нам два дивизиона карронад и кулеврин.
- Они станут неприятным сюрпризом для альбионцев, - протянул Волостов.
- Генерал-фельдмаршал, - неожиданно даже для самого себя высказался я, делая шаг вперед, чтобы привлечь к себе внимание, чего минуту назад совершенно не хотел, - демонские пушки бьют только прямой наводкой и на не очень большое расстояние. Орудия придется подтащить практически к самым вражеским укреплениям, чтобы разбомбить их.
- Кулеврины бьют дальше карронад, - объяснил мне генерал-фельдмаршал, - так мне говорил лорд Евронимус, когда рассказывал о своих орудиях. - Он поглядел на меня внимательней, и прищелкнул пальцами. - Полковник Нефедоров, если не ошибаюсь? - сказал он. - Вас ведь представляли к наградам, верно? Но я не вижу ни самих наград, ни даже планки. Вы столь скромны, что не носите их?
- Затерялись представления, наверное, - пожал плечами я. - Ни одного ордена, из тех, к которым я был или не был представлен, я не получил.
- Постараюсь исправить эту несправедливость, - кивнул фельдмаршал, делая знак одному из своих адъютантов. Тот сосредоточено покивал в ответ и записал что-то в свой блокнот. - Относительно дальности боя демонских орудий, вы уже поговорите непосредственно с их бомбардирами. Они прибудут к Серой горе либо одновременно с вами, либо немногим позже. Я свяжусь с лордом Евронимусом сразу по окончании нашего совета.
Только тут я почувствовал на себе оценивающие взгляды всех генералов. Они как будто ощупывали меня, оценивали. Что за птица такая? - спрашивали эти взгляды. - Раз сам фельдмаршал знает тебя по фамилии.