На лицах Дага и Криса были нарисованы странные символы: черные и красные треугольники, желтые молнии. Их длинные волосы были взъерошены сильнее, чем обычно. — Мы Заксы, — сказали они, и все спросили: «Кто-кто?»
— Закс — это волшебник. Он достает сигареты из воздуха, — ответил Крис.
— Это из какого-то научно-фантастического фильма, который они когда-то видели, — наконец объяснила Сюзан.
Ее перебил неторопливый, ленивый голос Фэй:
— А кем ты будешь, Ник? Человеком в черном? Кэсси в первый раз взглянула на Ника. Он был без костюма, просто в черных джинсах и черном пуловере. Он казался очень красивым, очень спокойным.
— Я, как предполагается, буду ее кавалером, — хладнокровно ответил Ник и, не взглянув на Фэй, протянул руку Кэсси.
Фэй не может возражать, думала Кэсси, когда они шли к ряду припаркованных прямо на улице машин. Фэй он больше не нужен, ей все равно, с кем он будет. Но когда Ник вел Кэсси к машине Армстронгов, в животе у нее клубком свернулась тревога. На заднее сиденье уселись Дебора и Лорел.
На балконах вокруг них дико ухмылялись фонари из тыквы, в отверстиях для глаз плясали огоньки.
— Ночь привидений, — сказала Лорел с заднего сиденья. — Сегодня привидения собираются за всеми окнами и дверями, заглядывая в дома. Мы всегда ставим на окно белую свечу, чтобы помочь им.
— Или тарелку с едой, чтобы их покормить, тогда они не будут пытаться войти, — сказала Дебора глухим голосом.
Кэсси засмеялась, но в ее смехе была легкая фальшивая нота. Она не хотела, чтобы привидения заглядывали в ее окна. А что до того, что Лорел сказала две недели назад, насчет умерших родственников, возвращающихся навестить тех, кто еще жив, — что ж, этого Кэсси тоже не хотела. У нее не было никаких умерших родственников, кроме отца, да и тот, возможно, на самом деле еще жив. Нет, в целом она бы предпочла оставить мертвых в покое, хотя сегодня ночью собиралась сделать как раз обратное.
Спортивный зал был украшен совами, летучими мышами и ведьмами, летящими на фоне огромных желтых лун. Черная и оранжевая гофрированная бумага обвивала брусья и развевалась на баскетбольных кольцах. На стенах были танцующие скелеты, шипящие кошки с выгнутыми спинами и казавшиеся удивленными привидения.
Все это выглядело забавно и безобидно. Обычные школьники, которые пришли потанцевать, поучаствовать в маскараде и выпить фиолетового ядовитого пунша, понятия не имели о настоящей тьме, которая скрывалась снаружи. Даже те, кто ненавидел Клуб, не знали всей правды.
Адам и Диана прибыли вместе, это был, наверное, самый впечатляющий выход, который когда-нибудь видела школа Нью-Салема. Диана, в простом белом платье-рубашке с открытыми руками и шеей, казалась чистой, как кожа ребенка, а ореол ее струящихся по спине сияющих волос был как луч лунного света, случайно просочившегося в спортивный зал.
И Адам... У Адама всегда была харизма, и он внушал уважение всем, кто был достаточно умен, чтобы его заметить. Сегодня вечером, в образе Герна, он сильнее, чем всегда, привлекал к себе общее внимание. Казалось, он действительно был лесным богом, опасным и озорным, внушающим трепет, но не злым. Прежде всего, он выглядел диким. В нем не было ничего домашнего, он словно принадлежал раскинувшимся под звездами безбрежным пространствам. Радж стоял рядом с ним, больше похожий на волка, чем на собаку, и никто из пожилых дам-распорядительниц не стал возражать против его присутствия.
— А знаешь, что случится сегодня ночью? — пробормотал знакомый голос, обдав шею Кэсси теплом.
— Что, Фэй? — спросила Кэсси, не оборачиваясь.
— Ну, вожди шабаша, представляющие богиню Диану и рогатого бога, должны вступить в брачный союз. Они должны... — Фэй помедлила в затруднении... — соединиться, скажем так. Изобразить единение мужского и женского начал.
— Ты имеешь в виду, что они...
— Это может быть сделано символически, — мягко сказала Фэй. — Но я почему-то не думаю, что Адам и Диана удовлетворятся символикой, а ты как считаешь?
11
Кэсси стояла ошеломленная. Ее сердце стучало, как падающий молот, но все остальное в ней застыло.
Адам и Диана... Не может быть. Нет, конечно, может. Диана сейчас смеялась вместе с Адамом, откинув назад прямые, сияющие волосы. И, хотя Кэсси не могла видеть за маской глаза Адама, его губы улыбались.
Кэсси повернулась, чуть не налетев на Ника, который нес ей пунш, и устремилась туда, где было меньше света.
Она нашла темное место под погасшим китайским фонариком. Защищенная струящимся занавесом из желтой и оранжевой бумаги, Кэсси стояла там, пытаясь взять себя в руки и не видеть тех картин, что проносились в ее сознании.
Потом она почувствовала запах дымящегося дерева и океанского бриза, смешанный со слабым, не поддающимся описанию запахом животного и дубовых листьев. Адам.
— Кэсси, — сказал он. Только это, как будто Герн, как во сне, позвал ее сбросить в полночь все покровы и прийти плясать с ним на осенних листьях.
А потом он спросил более обычным голосом:
— Кэсси, с тобой все в порядке? Диана говорит...
— Что? — спросила Кэсси; ее голос звучал бы злобно, если бы не дрожал.
— Она просто беспокоилась, все ли с тобой нормально.
— Со мной все в порядке! — Кэсси боролась с подступающими слезами. — В любом случае, я устала от всех этих разговоров за моей спиной. Фэй говорит, Диана говорит — я устала от этого.
Он взял ее холодные руки в свои.
— Я думаю, — сказал он мягко, — ты действительно просто устала сейчас.
«Да, устала, — подумала Кэсси. — Устала хранить тайны. И устала от борьбы. Если во мне уже зло, какой смысл бороться?»
Сейчас «думать» для нее означало действовать. Прежде чем она осознала, что делает, ее пальцы сжали пальцы Адама. «Ни словом, ни взглядом, ни поступком — просто смешно, — подумала она. — Мы уже тысячу раз нарушили клятву, почему бы не нарушить ее уже по-настоящему?» Тогда у нее хотя бы будет настоящая причина, чтобы расстраиваться. Тогда Диана не получит его первая.
Вот в чем вопрос. Диана может иметь все остальное, но она не получит Адама первая.
«Я могу это сделать», — подумала Кэсси. Внезапно ее мозг начал работать спокойно и рационально, словно отгородившись от скрутившей грудь боли. Адам уязвим, потому что он благороден, потому что никогда не заподозрит, что она плетет интриги, чтобы заполучить его.
Если она начнет сейчас плакать... Если она заставит его подойти поближе и поддержать ее, а потом ослабеет, обмякнет в его руках... Если она положит ему голову на плечо, так, чтобы он мог почувствовать запах ее волос... Если она вздохнет и откинет голову... сможет ли он удержаться и не поцеловать ее?
Кэсси думала, что нет.
И ведь были места еще темнее, чем это. Надежные места — в школе. Кабинет для домашних заданий, к замку которого никто не мог подобрать ключ, склад, где хранились маты для гимнастики. Если Адам ее поцелует, и она ответит на поцелуй, что помешает им туда пойти?
Кэсси думала, что ничто не помешает.
А Диана, неиспорченная, глупенькая, невинная Диана никогда не узнает, как все было. И Адам скажет, что должен был пойти погулять с Кэсси, чтобы ее успокоить.
Нет, ничто не может помешать Кэсси и Адаму... Кроме клятвы. Как там было? Огонь сожжет меня, воздух задушит, земля поглотит, а вода покроет мою могилу. Кэсси это не пугало. Огонь уже сжигал ее тело, а воздух душил — ей нечем было дышать. Ничто не могло остановить ее. Она наклонилась ближе к Адаму, ее голова поникла, как цветок на хрупком стебле, она чувствовала, как подступают такие своевременные слезы. Она ощутила, что ее дыхание задержалось, и пальцы Адама тревожно и заботливо сжали ее пальцы.
— Кэсси, боже мой, — прошептал он.
Неистовое стремление к победе охватило Кэсси. Он не мог ничего поделать. Это сейчас случится. Дуб и остролист, листва и вереск, охватите его тайным огнем...
Что она делает?
Привораживает Адама? Хочет связать его словами, возникшими из какого-то глубинного источника знаний в ее душе? Это было неправильно, неблагородно, и не только потому, что члены Клуба никогда не заколдовывали друг друга, если их об этом не просили.
Это было неправильно из-за Дианы.
Дианы, которая стала подругой Кэсси, когда никто с ней даже не разговаривал. Которая защищала ее от Фэй и всей школы. Даже если Кэсси сейчас не могла быть близка с Дианой, воспоминание о Диане, как звезда, сияло в ее душе. Если она предаст эту память, она предаст все, что для нее важно.
Было в ней зло или нет, Кэсси не могла этого сделать.
Она вырвала руки из сильных пальцев Адама.
— Со мной все в порядке, — сказала она тихим и слабым голосом; она была совершенно раздавлена.
Он снова попытался завладеть ее руками. Вот почему колдовать трудно; начав, не всегда получается остановиться.
— В самом деле, Адам, — сказала она и, уже в отчаянии, добавила: — Тебя ждет Диана.
Упоминание имени Дианы помогло. Он на миг замер, а потом проводил ее к остальным — Герн возвращал заблудившуюся нимфу домой, в Круг. Кэсси в целях безопасности подошла к Лорел. Ника нигде не было видно. Что же, она не могла его осуждать.
Диана разговаривала с Салли Уолтман; эта твердая, словно железо, девушка пришла на бал, несмотря на потерю Джеффри. Адам и Кэсси остановились рядом с Лорел и Мелани, их кавалерами, Шоном и Деборой. Веселая компания ведьм. Неподалеку от них стояла группа чужаков.
Начался медленный танец. Группа чужаков разбилась на пары. Без пары осталась только одна девушка.
Она осталась в одиночестве, окруженная лишь членами Клуба. Девушка была с младшего курса, из французской группы, Кэсси немного знала ее — застенчивая, не красавица, но и не уродина. Сейчас она делала вид, будто ей неважно, что ее не выбрали, будто ей все равно.
Сердце Кэсси рванулось к ней. Бедная девушка. Когда-то Кэсси была такой же, как она.
— Хочешь потанцевать? — Это был голос Адама, теплый и дружеский, но он говорил не с Кэсси, он обращался к этой девушке. Ее лицо осветилось, и она радостно вышла с ним на площадку; чешуя на ее костюме русалки вспыхивала и сверкала.
Кэсси наблюдала за ними с внезапной острой болью. Но это была не ревность — любовь и уважение.
— Прямо благородный рыцарь, — сказала Мелани.
— Что? — спросила Кэсси.
— Это из Чосера, мы проходили по британской литературе. Адам именно такой — благородный рыцарь, — объяснила Мелани.
Кэсси подумала немного. Потом повернулась к Шону:
— Эй, костлявый, хочешь растрясти свои кости? — спросила она.
Лицо Шона осветилось.
Ну, думала Кэсси, когда они с Шоном раскачивались под музыку, одно можно сказать точно — этот танец совсем не похож на тот, с Адамом. Тогда спортивный зал казался прекрасным заколдованным замком. Теперь она видела только нарезанную бумагу и голые трубы над головой. По крайней мере Шон-Мрачный-Скелет не пытался слишком уж прижимать ее к себе.
Потом к ней подошли другие парни, но Кэсси пряталась за спиной Ника, который вновь откуда-то материализовался. Во всяком случае, эта часть ее плана сработала — другие парни отступили. Как странно быть чем-то, чего все хотят и не могут получить. Ник не спросил ее, почему она умчалась, а она не спросила его, где он пропадал.
Они станцевали несколько раз. Ник не пытался ее поцеловать.
А потом настало время уходить. Попрощавшись со своими озадаченными, слегка возмущенными партнерами, члены Клуба собрались у выхода, и никто, даже рыжеватая блондинка — богиня Афродита — не опоздала. Даже два одинаковых Закса с горящими скошенными голубовато-зелеными глазами ждали у дверей на улице. Луна зашла, но звезды, казалось, были охвачены пламенем.
На конечной точке мыса было холодно. Пока Диана и Фэй разжигали костер, остальные сидели на обломках фундамента разрушенного дома или доставали из машин продукты. Кэсси ожидала, что все будут выглядеть торжественно, но Клуб был в праздничном настроении, все шутили и смеялись, бросая вызов опасности, тому, что они собирались сделать через час-другой. Кэсси обнаружила, что наслаждается праздником, не думая о будущем.
Было очень много еды. Сушеные тыквенные семечки (они несоленые, сказала Лорел), тыквенный хлеб и пряники, испеченные Дианой, коробки пончиков с шоколадной и апельсиновой глазурью, которые принес Адам, банка разнообразных леденцов для Хэллоуина от Сюзан, безалкогольные напитки и сидр со специями... Крис принес большой бумажный пакет, в котором что-то гремело.
— Орехи! Да-да! Дают мужественность! — сделав грубоватый жест, заорал Даг остальным парням.
— Каштаны символизируют мудрость, — терпеливо объяснила Мелани, но братья Хендерсоны только насмешливо улыбались.
И еще были яблоки: белый налив, антоновка, макинтош.
— Яблоки символизируют любовь и смерть, — сказала Диана. — Особенно в ночь Хэллоуина. Знаете ли вы, что их посвящали богине Гере?
— А знаете ли вы, что в яблочных семенах есть цианид? — со странной улыбкой добавила Фэй. Такой улыбкой она улыбалась Кэсси с тех пор, как они с Адамом появились из-за развевающегося занавеса.
А теперь, склонившись над куском имбирного пряника, она пробормотала Кэсси на ухо: — Что произошло, когда он пошел за тобой? Ты воспользовалась своим шансом?
— Разве это хорошо — дурачить двух парней одновременно? — устало прошептала Кэсси, как будто разговаривала с пятилетним ребенком.
Фэй захихикала:
— Это нехорошо? Ты бы хотела для себя именно такую эпитафию? «Здесь лежит Кэсси. Она была... хорошей?»
Кэсси отвернулась.
— Я знаю яблочное заклинание, — сказала Лорел. — Срезаешь яблочную кожуру длинной тонкой спиралью, потом бросаешь кожуру через плечо, и, если она не лопнет, кожура принимает форму первой буквы имени твоего настоящего возлюбленного.
Они без особого успеха опробовали это заклинание. Кожура все время лопалась, Сюзан порезалась ножом Деборы, а, когда Диане удалось бросить кожуру через плечо, та просто легла спиралью.
— Что ж, по крайней мере, это яблоко посвящено богине, — сказала Лорел, нахмурившись. — Или Рогатому Божеству, — озорно добавила она, глядя на Адама.
Кэсси нарочно разорвала кожуру своего яблока; ей было не по себе от этого гадания, и вовсе не потому, что Мелани жизнерадостно сообщила: за такую вот ворожбу в ночь Хэллоуина ведьм раньше сурово наказывали.
— Я знаю еще одно гадание, — сказала Лорел. — Бросаешь каштан в огонь, называешь два имени и смотришь, что случится. К примеру, Сюзан и Дейвид Доуни, — добавила она проказливо. — Если орех треснет, они предназначены друг для друга. Если нет, они обречены.
— Если он любит меня, тресни и взлети, если ненавидит — гори и умри! — театрально продекламировала Сюзан, когда Лорел бросила в огонь каштан. Маленький круглый орешек только зашипел.
— Лорел и Даг, — хихикнул Крис, бросая другой орех.
— Крис и Салли Уолтман! — не остался в долгу Даг.
— Кэсси и Ник! — Дебора с усмешкой бросила каштан, но можно было заметить, что Фэй не улыбается.
— Адам и... — сказала она, высоко подняв орех своими пальцами с длинными красными ногтями и ожидая, пока все обратят на нее внимание. Кэсси пристально смотрела на нее, балансируя на обломке кирпича. — Диана, — произнесла наконец Фэй и бросила орех в огонь.
Кэсси, как зачарованная, следила за орехом, лежащим на горящих красных угольках. Она не хотела смотреть на него, но что-то заставляло ее это делать.
— Есть еще много обычаев Хэллоуина, — продолжала Лорел. — В это время вспоминают стариков, людей, к которым приближается зима их жизни, — так говорит бабушка Куинси.
Кэсси все еще смотрела на тот каштановый орех. Казалось, он покачивается, но треснет ли он?
— Уже поздно, — сказал Адам. — Вам не кажется, что пора начать?
Диана стряхнула с ладоней крошки тыквенного хлеба и встала.
— Да.
Кэсси отвела глаза от костра только на миг, но именно в этот миг раздался звук, похожий на орудийный выстрел. Треснули сразу два или три каштана, и, когда Кэсси снова посмотрела на огонь, она не могла разглядеть ореха, который бросила Фэй. Он треснул — или она потеряла его из виду. Кэсси не могла решить, какой вариант выбрать.