То, что витус Рекоу не пришел встречать лично, ничего удивительного. Анабиоз штука коварная. Откену посчастливилось почти безболезненно перенести погружение в лед. Но везет далеко не всем. Некоторых в прямом смысле приходиться вытаскивать из капсулы и реанимировать. Препараты для заморозки кого-то усыпляют, а кого-то едва не отправляют на преждевременное свидание с Великим Создателем. Из-за чего заключенных размораживают тюремные медики. Не было никакой гарантии, что Откен не проваляется пару деньков в глубоком беспамятстве. Тогда витус Рекоу, как последний дебил, торчал бы у порога накопителя. Ну не дурак же он.
И последнее — расписание местной подземки. Как раз через десять минут в Финдос, столицу колонии, отходит поезд. Если поднажать, вполне можно успеть.
Закрыв чемоданчик, Откен поднялся с койки. Накопитель — та же тюремная камера, просто так наружу не выйдешь. Тяжелая стальная дверь с массивным замком надежно закрывает выход. Подойдя ближе, Откен заметил на потолке стеклянный глаз видеокамеры. Замок с дистанционным управление громко щелкнул, едва Откен дотронулся до ручки.
Колония на Свалке в прямом смысле закопана под землю. Города и поселки, заводы и фабрики, дороги и фермы укрыты в толще планетарной коры от жестоких ветров, проливных дождей, жуткой стужи и адского зноя. Можно прожить целую жизнь, но так ни разу и не увидеть над головой зеленого неба.
Никакой не поезд, а всего лишь самодвижущийся вагончик быстро довез Откена до Центрального вокзала. Межу космопортом и Финдосом всего четыре с небольшим километра. Случайные попутчики, двое мужчин и женщина в форме техников, с плохо скрываемым любопытством пялились на него всю дорогу. Как будто у него две головы или три уха. Не иначе слух о прибытии нового Главного погонщика разлетелся по всей планете.
Наконец дверцы самодвижущегося вагончика разошлись в стороны, Откен с превеликим облегчением вышел на перрон Центрального вокзала. В глаза бросилась эмоциональная надпись на противоположной стене:
«Дайзен-2 — наша планета! Мы любим его таким, какой он есть!»
Ни здрасьте, ни добро пожаловать, а сразу в лоб — мы любим. И точка. Провинциалы. По Мирему ходят многочисленные слухи и анекдоты о комплексах неполноценности жителей далеких колоний. Так оно и есть. Откен на миг задержался перед эмоциональной надписью. Все они тут дебилы и недоноски. Нормальным людям, законопослушным гражданам, совершенно незачем покидать лоно материнской планеты.
В иной ситуации, будь он простым туристом, то с удовольствием побродил бы по Финдосу. Как ни как, а ни разу не доводилось бывать в подземных городах. Несколько жилых уровней, широкие туннели вместо улиц и купола площадей — наверно выглядит очень здорово. Если путеводитель не врет, столица Свалки располагается на четырех уровнях. Как ни сложно догадаться, первый — самый престижный. Состоятельные граждане предпочитают жить над головами простых смертных. Но, Откен бросил лишь пару равнодушных взглядов на убранство подземного вокзала, бродить с путеводителем и фотоаппаратом по улицам и уровням Финдоса абсолютно не хочется. Заключенного в первую очередь интересует, когда он выйдет из тюрьмы, а не архитектурные изыски тюремного двора. Эскалатор вынес Откена из Центрального вокзала прямиком на Площадь пионеров, центр Финдоса.
Площадь густо засажена высокими елями. Ветер шевелит пушистые кроны. Воздух пропитан запахом свежей хвои. Над головой сияет огромный светильник — жалкое подобие ласковой Геполы, звезды метрополии. Центральную площадь размерами в пол километра аборигены превратили в небольшой парк. На другом конце площади должен быть отель «Зеленая роща», тот самый, самый шикарный. Впрочем, не исключено, что он же единственный.
Да-а-а, Откен обошел площадь по дуге. Вполне естественное желание первых поселенцев перенести в красные пески Свалки частицу родного мира за три столетия выродилось в пустопорожнее подражание. Вместо настоящего трехэтажного здания с крышей и стенами под вывеской «Зеленая роща» находится трехэтажный фасад. Внешне как бы обычный отель, а на деле выдолбленные в основании огромного купала номера и коридоры. Может здесь и лифта нет, за ненадобностью? Вдоль кольцевой дороги понастроены точно такие же липовые фасады ресторанов, правительственных офисов и жилых домов. Господи, Откен недовольно поморщился, какое убожество.
Лифт в местном пятизвездочном заведении все же есть. Напротив входа в отель широкие двухстворчатые двери блестят никелированными ручками. Звон маленьких колокольчиков над входной дверью привлек внимание портье. Над высокой стойкой показалась круглая голова с прилизанными волосами и дежурной улыбкой.
— Добрый день, витус Откен, — портье так и светится поддельной радостью. — Очень рад видеть вас в нашем отеле в добром здравии.
— Благодарю вас, — Откен остановился возле металлической стойки. — Для меня должен быть забронирован номер.
— Конечно, витус, кончено, — закивал портье. — По указанию витуса Рекоу, за счет исправительного учреждения Глот, вам забронирован самый лучший номер в нашей отеле. Номер 37. Прошу вас — ключ.
— Благодарю вас, — Откен взял протянутую пластиковую карточку.
— Пожалуйста, — портье показал холеной ручкой на двери лифта. — Третий этаж налево. Приятного вам отдыха.
Было бы не удивительно, если бы портье вручил самый настоящий металлический ключ, анахронизм, который нужно вставлять в так называемую замочную скважину и проворачивать несколько раз. Но нет, цивилизация на Свалке все же доросла до электронных ключей. Достаточно поднести пластиковую карточку к замку, как он ту же откроется. Даже из бумажника доставать не нужно.
Чтобы не говорила надпись над входом, но «Зеленой роще» ох как далеко до настоящего пятизвездочного отеля. В лучшем случае звезды три, не больше. Внутри лифта никелированные перила, большое зеркало и три кнопки на левой стенке. Будь отель хотя бы на четыре звезды, то из лифта обязательно выскочил бы молодой лифтер в красной ливрее и в прямоугольной шапочке на коротко стриженной голове. Сухим от важности голосом служащий осведомился бы на какой этаж изволит подняться новый постоялец. А так… Войдя в лифт, Откен зло ткнул пальцем в верхнюю кнопку.
У портье не хватило наглости, или глупости, обозвать самый лучший номер в отеле люксом и тем более суперлюксом. Так себе апартаменты: просторная гостиная с диваном, телевизором и баром, уютная спальня с широкой кроватью, ванная и туалет отдельно. О-о-о! Здесь даже окно имеется.
Так-то не плохо, Откен остановился на пороге. Но… В убранстве номера начисто отсутствует налет роскоши и величия древней аристократии, который так нравится в настоящих пятизвездочных отелях старичка Мирема. В спальне Откен бросил чемоданчик на кровать и присел прямо на заправленное покрывало.
Что делать дальше?
В принципе, можно закосить на нездоровье и день — два забить на все дела. Тем более сегодня пятница, канун выходных. Пусть думают, будто он отходит от анабиоза. Или все же пройтись по местным магазинам? В своем послании витус Рекоу ничего не сказал о кредитной карточке. Возможно аборигены пользуются отпечатком большого пальца. Или, Откен выглянул в окно, завалиться в самый дешевый местный кабак и спустить половину подъемных денег. Не — лучше обе половины.
Откен криво улыбнулся. По местным меркам начальник исправительного учреждения Глот — большая шишка. На ровном месте. Крупнее, разве что, самая большая жаба в здешнем болоте — губернатор колонии витус Гажан. На Миреме Откен был незначительным чиновником, а здесь — фигура! Местная элита. Только такое возвышение совершенно не радует. Абсолютно. Лучше быть последним среди львов, чем первым среди шакалов.
Откен наклонил голову. Широкая двуспальная кровать с толстым одеялом и парой взбитых подушек. На таком шикарном ложе грех спать в полном одиночестве. Но. Но. Но.
С учетом космического перелета, с момента назначения на Свалку минуло больше пяти стандартных месяцев. А кажется, будто с того «романтического вечера» и до вселения в этот поганый отель прошло не больше двух недель. Все в этом мире относительно. В том числе и восприятие времени.
Откен тяжело вздохнул. Тана. Некогда любимая, некогда единственная, некогда самая дорогая во вселенной женщина. Тана наотрез отказалась лететь в эту дыру. Как же на самом деле он ее любит. Неужели, чтобы понять это, нужно было забраться за 19 световых лет от родного дома? Черт побери! Откен зло стукнул кулаком по заправленной кровати. Ну почему он не сделал так, как она предлагала: не порвал этот долбанный контракт на мелкие клочки и не швырнул их в Обола?! В его наглую, тупую рожу! Ну и пусть бы с треском вылетел бы с работы! Пусть бы его упрятали в Антал! Пусть! Зато… Вышел бы на свободу через палу лет с чистой совестью и начал бы жизнь заново с чистого листа. И Тана… Она бы ждала его и любила. Обязательно ждала бы. На кой хрен он сразу же после развода рванул в анабиозный центр и потребовал заморозить себя аж за полторы недели до вылета? Ледяной сон длинной в пять месяцев не принес облегчения и не избавил от страданий.
Может, он сморозил большую глупость из-за того, что их так легко и быстро развели? Судья, старая матрона с узлом седых волос на затылке, едва узнала, куда не захотела лететь любимая женщина, тут же вынесла положительное решение о разводе. Тем более никаких имущественных споров у них не возникло. Улетая на Свалку, Откен оставил Тане все без исключения. Алименты на шестилетнюю Руму будет платить Министерство внутренних дел, где он официально работает. Все заранее учли и прописали в договоре. Сволочи!
Больше пяти месяцев. С кем она теперь? Кому устраивает романтические вечера при свечах и с кем пьет дорогое марочное вино? Кто теперь сидит на его диване и любуется черным кружевом ее нижнего белья, которое так соблазнительно просвечивает сквозь тонкое платье с глубоким декольте? На душе так невыносимо грустно, так погано… Да пусть все местные витусы убираются к чертовой матери!!! Откен вскочил на ноги. Он обязательно завалится в местный кабак и спустит все подъемные. Ему все равно нечего и некого поднимать! Он может запросто прожить в этом недоразвитом суперлюксе с видом на убогий сад хоть все двадцать лет! Откен направился к выходу.
Возле распахнутых створок лифта Откен вытащил из кармана наладонник и вывел карту Финдоса. Ближайший кабак с очень выразительным названием «Пьяный горняк» нашелся на другой стороне Площади пионеров, всего-то и нужно пересечь местный парк.
Глава 4. Пейнтбол
Чаг Ратаг, молодой парень 84 местных лет, закинув на плечо рюкзачок, торопливо вышел из дома. Входная дверь мягко спружинила на старом доводчике. А то бабахнула бы на всю улицу.
Суббота, шесть часов утра. Только, только включили дневное освещение. На улицах Финдоса тишина. Отсыпаются пролетарии. После длинной рабочей недели так приято закинуть будильник подальше и поспать подольше, сколько душа пожелает. Но только не сейчас. Всего неделю назад Чаг справил долгожданное совершеннолетие, и теперь — Высшая лига ждет! Дикое нетерпение распирает грудную клетку. Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то! Чаг бодро, чуть ли не бегом, зашагал по Гороховой улице.
Пересекая пустые улицы и площади, поднявшись на эскалаторе на первый городской уровень, Чаг быстро добрался до неприметного технического туннеля на юго-восточной окраине города. Над невзрачной стальной дверью широкая надпись «Песчаная буря», под которой цветной рисунок: на отвесные скалы надвигается огромная темно-красная туча. Вывеска слева от двери более красноречива: «Клуб любителей пейнтбола „Песчаная буря“». Чаг вошел во внутрь.
Когда-то здесь была техническая служба. То ли свет, то ли вода, то ли канализация — никто не помнит. Давно, лет четыреста по календарю Дайзен-2, она переехала на четвертый уровень. Просторный цех, мастерские и душевые власти города передали пейнтбольному клубу. Техническая служба до сих пор напоминает о себе низкими туннелями, кучей труб под потолком и светильниками в металлической сетке через каждые два метра.
Пройдя по коридору, Чаг вошел в круглый зал для собраний. Слева небольшая сцена с маленькой трибуной и широким экраном. Справа ряды потертых кресел с откидными сиденьями. И… никого.
Блин! Ну правильно. Чаг присел в кресло в первом ряду напротив трибуны. Обычно дорога до клуба занимает минут пятьдесят, а то и целый час, если не торопиться. Но сегодня вполне хватило тридцати. Раннее утро, пустые улицы и бешенное нетерпение поддали ускорения. Ничего не поделаешь, придется ждать.
Играть в пейнтбол он начал в 45 лет, или, если перевести в стандартное летоисчисление, в 10. Как-то мама пожаловалась отцу на через чур бойкого и неуправляемого Чага. «И вообще! Ему силы девать некуда!» — заявила родительница. Отец нашел простое и мудрое решение — отвел Чага в «Песчаную бурю».
Это сейчас, спустя много лет, смешно и приятно вспоминать, какой дикий восторг он пережил, когда получил в руки игрушечный автомат и начал гонять сверстников по Лягушатнику, игровому полигону для самых маленьких.
Пейнтбольный автомат стреляет пластиковыми шариками с краской аж на 30 метров, зато огромный боезапас. Целых сорок шариков в специальном бачке, который торчит над стволом, мешает целиться и цепляется за все подряд.
В первый же вечер, после «долгого и кровопролитного сражения», Чаг уснул без задних ног. Ежевечерний ритуал укладывания обошелся без обязательного нытья и яростного нежелания чистить зубы. И понеслась! Папа, а в особенности мама, остались очень довольными. Чаг даже учиться начал с гораздо большим энтузиазмом и прилежностью. Еще бы! За двойку или плохое поведение можно было запросто остаться без очередной игры по выходным дням.
Шли годы. Чаг рос, мужал, умнел. Росли его амбиции, желания и финансовые возможности. Постепенно он вырос из Лягушатника и дорос до Завода — более серьезного полигона, бывшего металлургического завода. Оборудование давно перевезли в другое место, но длинные цеха в несколько ярусов, бесконечные коридоры и лабиринты полутемных туннелей остались.
На Заводе Чаг начал осваивать настоящее искусство войны. Вместо примитивной стрелялки он получил более крутое и серьезное оружие. Новый пейнтбольный автомат со снайперским прицелом и без дурацкого бачка над стволом гораздо больше похож на настоящий электромагнитный автомат космического пехотинца. Но на бывшем заводе восхождение по ступеням боевого мастерства только началось. Круче войнушки красящими шариками может быть только Высшая лига и… красящая пуля.
Пластиковые шарики летят недалеко и бьют совершенно не больно. Даже простая куртка из плотной ткани легко заменит бронежилет. В разгар сражения вражеский игрок может запросто «прошить» автоматной очередью поперек спины, а ты и не заметишь. Подобный конфуз бывал неоднократно. И совершенно другое дело красящая пуля.
Пороховое оружие, в котором расширяющийся газ выталкивает из ствола стальную пулю, устарело более пяти веков назад по стандартному летоисчислению. Еще до того, как на негостеприимном Дайзен-2 появилось первое поселение. Современное электромагнитное оружие, в котором мощный электромагнитный импульс разгоняет вольфрамовую пулю до скорости в несколько махов, бьет архаичный порох по всем статьям.
Пятьсот местных лет назад тогдашний губернатор разрешил использовать пороховые автоматы с простейшими оптическими прицелами. Как и в старинном оружии, красящая пуля состоит из стальной гильзы с порохом и пластиковой пули с краской. Так появился знаменитый игровой автомат «Марка — 4–4» калибра 7 миллиметров. Но разницу между красящим шариком и красящей пулей Чаг прочувствовал на собственной шкуре в первом же бою.
Без дрожи в коленях и боли в груди до сих пор невозможно вспоминать первую игру в Высшей лиге. Да-а-а… Изображая крутого бойца, Чаг выскочил из-за угла с автоматом наперевес. И… И получил три пули в грудь и еще одну в голову.
Словно порывом штормового ветра его отбросило назад и повалило на спину. Такое впечатление, будто три дюжих молотобойца разом жахнули по груди стальными кувалдами, а четвертый промазал и угодил в шлем. Адская боль перебила дыхание. Четвертая пуля отозвалась в ушах диким звоном. Какое там продолжить бой! Его «убили» в самом начале большой игры. Охая и ахая, Чаг с превеликим трудом оторвался от пола и, с грехом пополам, убрался с поля боя. Как награда за проявленную глупость, на груди расцвели смачные синяки. Но синие пятна поперек груди не отбили желания играть в пейнтбол. Наоборот! Только раззадорили и подогрели дикий интерес в очередной игре найти и «пристрелить» обидчика.