— Ненаучно Константин Егорович! — смеясь сказала Марина.
— Почему ненаучно? Не я один утверждаю, что планета Земля является живым и в какой-то мере разумным организмом. Ну ладно отбросим наличие мыслительной деятельности…
— Уже отбросили Ї хихикнули школьницы.
— Да вы что ребятки, на полном серьезе говорю. Наша планета есть ни что иное как гигантская по своим размерам система, состоящая в свою очередь из множества подсистем, таких как: атмосфера, биосфера…
— А что такое биосфера? — спросила Аня.
— Все живое, что нас окружает, звери например, деревья, трава. — ответил Константин Ї Так вот, получается, что земной шар есть высокоорганизованная материя. А у любой высокоорганизованной материи есть такое свойство как саморегуляция.
— И? — дружно подхватили увлеченные слушатели.
Потерев подбородок Константин продолжил Ї Мы с вами, наш организм, также является высокоорганизованной материей. Заболев, подхватив например простуду, организм всеми силами пытается устранить болезнь, то есть саморегулируется. Понимаете? А теперь представьте кем для Земли является человек? Разрушающий леса, прожигающий озоновый слой, обнажая все живой для смертоносных солнечных лучей, потрошащий земные недра, высасывающий нефть, эгоистично уничтожающий другие живые вида, слепо подстраивая все под себя:
— Болезнью? — не смело предположила Аня.
Подняв палец Константин воскликнул Ї Именно! Болезнью, вирусом, пожирающую все вокруг опухолью. Теперь вы понимаете, почему это произошло? — спросил он раскинув руки.
— Наказание. — тихо сказал Глеб.
— Нет сынок, мы живем в век науки. Поэтому назовем это просто напросто — саморегуляцией…
Задумчивое молчание прервала Марина Ї Да уж Константин Егорович, умеете мы обнадежить Ї с улыбкой сказала она.
В этот момент произошло то, что должно было произойти. Звук которого так боялись раздался из батарей отопления, булькание воды возвестило об отключении тепла. Рывком подскочив к батареи Миша словно вердикт произнес:
— Холодная.
Раздался крик Глеба:
— Собираемся быстро!
— К чему такая спешка? — удивился Константин.
— Константин Егорович не нам же одним могла прийти идея насчет машин?
Стараясь не скрипеть снегом они осторожно шли через промерзшие дворы. Спереди с дробовиком Глеб, за ними девушки и Константин Егорович, а замыкал шествие Миша с топором на перевес. В соседних дворах то ближе то дальше слышался топот множества ног, и где-то там в морозном тумане периодически раздавались крики.
— В темпе, в темпе! — поторапливал Глеб пригнувшись словно в бою. Но пригибался он в этот раз не остерегаясь пули, а зорко всматриваясь в темное пространство между сваями домов. Двор за двором они продвигались все ближе к своей цели. Пока у ничем не примечательной пятиэтажки не воскликнули школьницы:
— Ой, а вот наш подъезд! Можно мы пойдем?
Родной дом был так близок и не дожидаясь ответа подружки кинулись к своему подъезду. Матерясь на ходу Глеб побежал за ними.
— Стойте! Ї приглушенно крикнул он им вдогонку.
— Все нормально, спасибо вам! — крикнули они на ходу. И тут привлеченные шумом из под домов начали выскакивать зараженные. Один, два, четыре, пять, шесть! Один за одним с гортанными криками они побежали к своей добыче. Почти схватив Машу за куртку, Глеб был вынужден остановиться. Резко вскинув ружье он выстрелил прямо по группе зараженных. Картечь сделала свое дело, двое из шести упало словно подкошенные.
— К гаражам! — крикнул он обернувшись, а сам прикрывая школьниц рванул вперед.
Вот они уже в каких двадцати метрах от своего подъезда, но к ним на пере рез бежит зараженная. Выстрел и путь свободен, девочки заскакивает в подъезд. Оставшиеся зараженные бросаются обратно под дом.
— Ага боитесь, есть еще умишко! — позлорадствовал про себя Глеб. Но тут с противоположной стороны двора толпой выскакивают зараженные. Сделав выстрел Глеб бросается назад.
У гаражей Миша с Константином железной трубой пытаются отогнуть массивные ворота гаража. Подбежав запыхавшийся Глеб задыхаясь крикнул Ї Бегут! Что с замком?
— Изнутри закрыто! — ответил Миша, а в это время топот ног преследующих все нарастал.
Не сговариваясь они побежали дальше, к дороге. — Быстрее! — кричит Глеб. Преследующие ведомые хищными инстинктами все ближе и ближе. И тут Глеб резко останавливается:
— Стойте… — тихо произносит он.
Воздух наполняет гул множества машин слившийся в один сотрясающий рев. Из-за угла темным приземистым силуэтом выезжает бронетранспортер, а за ним один за одним армейские грузовики. Эвакуация! Но что-то не то… В один миг он вспомнил: ощетинившись стволами орудий, на полной скорости проскальзывая по развалинам города, так тогда ездили они в Грозном опасаясь чеченских гранатометчиков… Стреляя во все что движется!
— Ложись! — кричит Глеб и утаскивает на землю Мишу с Мариной. Очередь крупно-калибренного пулемета буквально разрывает застывший воздух. Трассирующие пули, словно красные лазерные лучи пронеслись над их головами. Гул машин, крики зараженных все потонуло в этой оглушающей очереди. Прошла казалась целая вечность, пока гул армейской колонны становясь все тише и тише совсем не исчез. Наступила жуткая тишина.
Глеб склонился над бесформенной темной массой в снегу.
— Константин Егорович! — со слезами на глазах воскликнула Марина.
— Не подходите, убит. — тихо сказал Глеб и сразу же добавил Ї Смотрите к гаражам переход ведет от контор. Это наш шанс! Быстрее!
И снова бег. Зайдя через парадный вход, они оказались в полной темноте, но глаза вскоре привыкли и они двинулись в глубь здания. Во мраке пустых коридоров хрустя битым стеклом они осторожно продвигались к гаражам, пока путь им не преградил завал из офисных шкафов и различной мебели.
— Баррикады Ї произнес Глеб и попробовав на прочность добавил: — Не пройдем здесь.
— Может по сюда Ї предложил Миша указав на дверь с табличкой актовый зал.
Осторожно приоткрыв дверь Глеб шагнул внутрь.
— Значит так, с той стороны дверь есть. Смотрите под ноги и будьте как можно тише Ї шепотом сказал он возвратившись.
— А что там? — спросила Марина.
Не ответив на вопрос, Глеб вздохнув сказал Ї Ну с Богом.
Актовый зал был освещен слабыми лучами лунного света проникающего через большие окна на уровне потолка. Темными силуэтам вдоль стен виднелись, стулья и скамьи сдвинутые из центра зала. На полу же находилось что-то бесформенное ровным слоем покрывающее все оставшиеся пространство. Осторожно ступая Глеб двинулся вперед, за ним нога в ногу Миша и в конце держа его за руку Марина. Шаг в шаг они почти преодолели зал, но тут что-то теплое цепко ухватило Марину за ногу. Чувствую как леденеет сердце она опустила взгляд вниз, где в бледном луче лунного света высветилось оскаленное лицо зараженного. Гортанный крик вырвавшийся из его пасти был тут же подхвачен другими, ведь актовый зал был наполнен спящими зараженными! Не теряя ни минуты Миша ударом топора отсек руку зараженного и под шквал выстрелов Глеба они все втроем выскакивают из зала. Коридор, дверь, еще дверь, заперто! Выстрелом дробовика они выбивают замок и тут же захлопывают дверь за собой. Быстро пододвинув шкаф и упершись ногами об стол Глеб с Мишей пытаются удержать дверь под натиском десятков зараженных.
— Следующая дверь Марина! — кричит Миша и тут замечает, что Глеб ранен. На побледневшем его лице застыла гримаса боли, из под куртки капала кровь. Дверь вздрагивала под ударами зараженных, от чего Глеб болезненно морщился.
— А говорят, что КПВТ[12] либо не попадает либо убивает. — с усталой улыбкой сказал тот.
— Ты же кровью истекаешь. Куда тебя ранило? — с тревогой спросил Миша в перерывах между сильными ударами.
— Чиркнуло бок. Думал в машине перевяжусь.
Сдерживать дверь становилось все труднее и труднее, от потери крови Глеб стремительно слабел и тут возвратилась Марина:
— Машина есть и ключи нашла! — радостно возвестила она.
— Давай Мишка заводи машину и уезжайте. — сказал Глеб.
— Да ну ты брось! — воскликнул Миша. — Идите с Мариной выведите машину, а я пока их тут по сдерживаю, потом дайте сигнал…
— Не успеешь добежать браток. Выбора у нас нет, я кажись все равно не жилец, так что…
— Марина заведи машину Ї сказал Миша и снова попытался уговорить Глеба Ї Можно успеть! Дам выстрел и…
— Миша, слушай это… — прервал Глеб, тяжело дыша он сказал Ї Назови сына Глебом, а? Хорошее имя? Мать думала хорошее… — смотря в пустоту медленно проговорил он.
— Глеб. — тихо сказал Миша. Это было неправильно, его не так воспитывали. Принципы, можно было назвать это кодексом, не прикосновенным сводом правил, которому приучал его строгий отец. Он не мог уйти… Но сейчас он был в ответе не только за себя:
— Назову Глеб, обязательно назову.
— Все давай быстрее. Выводи машину. — с трудом проговорил Глеб.
Выехав на улицу они с надеждой стали ждать, но… Раздался выстрел, за ним еще один и еще, и еще. Всего четыре, Глеб не появился, зато черной толпой начали выбегать зараженные. Миша вдавил педаль газа и оставляя за собой клубы выхлопных газов они понеслись по пустынным улицам прочь из города. За окном словно кадры черно-белого фильма, проносились картины однотонного города. Эти словно вывернутые наизнанку кишки трубы коммуникаций, каменные дома тянувшиеся на своих сваях от мерзлой земли, бесконечные линии проводов, все это одним мигом пронеслось. Сзади остался замерший в предсмертном выдохе город, а спереди их ждало полное неопределенности будущие. Но среди всех вопросов, огнем тревожил один — Четыре выстрела, стал ли один последний предназначен для него самого, их спасителя?
Михаил Григорьев
ШАГИ ПОЗАДИ ТЕБЯ
— Ты не думай, все ж там получилось быстро, как тут среагируешь? Разумом думаю: да, надо было именно так, но вышло, видишь, по-другому.
Макар наклонил ветку тальника, достал из ножен старый, точенный-переточенный нож, задумчиво срезал палку, подцепил отошедший краешек коры и одним движением снял ее, как пленку с сосиски.
Жить ему оставалось секунд триста, не считая времени на ужин.
— Если бы дал Тангара мне еще шанс — возьми, сделай все умнее, на хрена тебе эта боль головная.
Заточив один конец палки, Макар помешал тушняк в котелке. Этой же палкой подгреб стынущие угли ближе к котелку.
Вечер отступал, начиналась ночь. Луна так и не явилась, затянуло небесную канцелярию так, что тучи казались неподвижными мазками на низком, свинцовом небе. Нужно торопиться. Наше время уходит.
Молча сняли котелок, все съели махом, в две ложки. Тарелками не заморачивались.
Макар задумчиво ковырял землю палкой с таким убитым видом, что мне стало противно.
А то я не понимаю, к чему ты клонишь.
Я встал, с трудом разогнувшись. Спина не хотела идти, хотела остаться здесь.
Но наш груз ждать не мог.
Накинул ремень рюкзака, погасил остатки углей старым туристским методом, проверил скотч на грузе. Пока держал.
— Хорош болтать уже, двинули.
Второй день мы передвигались пешком, с крейсерской скоростью в пару километров в час. Двигатель стукнул позавчера уже после заката, надеяться на помощь мы перестали почти сразу, с пятилетним эскудиком здесь никто ничего не сумеет сделать, даже если бы и нашелся кто живой в пределах дневного перехода.
Наша страшная ноша давила, прижимала к земле. Дело даже не в физическом весе, больше давили на психику звуки из-под полиэтилена. Монотонное всхлипывание вперемешку с урчанием словно наливало ноги свинцом. Оставалось только стиснуть зубы, собрав волю в кулак, чтобы не съехала крыша.
Кончались сигареты, спирт мы бахнули еще в прошлую ночевку.
Хуже всего были комары. Эти твари жрали нас не хуже вампиров.
— Может, оставим ее пока здесь? — отчаявшись, прямым текстом спросил Макар. — Позже вернемся, заберем, Саныч, а?
Я промолчал. Выдержав необходимую паузу, бросил:
— Втроем выезжали, втроем и вернемся.
* * *
Нас было трое — я, Макар и Рыжая.
Рыжая — это моя женщина. Познакомились мы с ней пару лет назад, на очередном безликом корпоративе, с тех пор частенько встречаемся. Мне сорок пять, женат, есть дочь, успешен, имею виды на кресло повыше, если не буду дергаться. Умею красиво говорить тосты по-якутски. Дача в СОТ «Алаас» на Песках, рассчитана на вполне комфортное пребывание трех-четырех семей, если учитывать оба флигеля. Года три назад к нам положили асфальт, ездить на дачу в Якутске на новенькой Камри с низким профилем, а не на убитых крузаках, купленных в кредит — очень мне нравилось, стильно. Еще пару сделок пропущу через свое управление — и возьму бэху в фирменном салоне на Западе, седана, тогда самых серьезных буду к себе на шашлыки звать. Многочисленные гости ценили и баньку, строили хоть и наши, но под руководством настоящего финна.
Все было хорошо.
Слишком хорошо.
Недавно поставили мне диагноз. Нехороший, прямо скажу, диагноз, самый страшный для мужчины репродуктивного возраста. Какая-то чертова болячка уже несколько месяцев поедала меня изнутри, а я узнал только сейчас.
В сорок лет, когда жизнь только началась, как говаривала героиня Веры Алентовой, мне шлепнули на лоб диагноз — рак предстательной железы в самой его запущенной форме.
Я же мужчина, негоже мне помирать по такой срамной причине. Рыжая, опять же. Мы ведь уже почти два года встречаемся, не разлей вода. Связь на телепатическом уровне, без слов, понимаем друг друга с полувзгляда. На планерках между нами незримая нить, хотя по протоколу мы сидим на диагонально противоположных сторонах стола, согласно протоколу и табличек.
Официальная медицина в моем случае развела руками. Жить мне оставалось лет 5–7.
Самое трудное было — сохранить рассудок в первые дни после положительных анализов.
Никому не сказал. Аккуратно расспросил супругу. Она у меня в Дом Арчы ходит, общается с кругами со стороны народных целителей. Завуалировал личный интерес и вскоре получил нужную рекомендацию.
Вот так я и узнал про старика Хара Хаана, по слухам, творившего чудеса. За услуги берет очень, очень дорого, но помогает всегда, хотя цифр никто и никогда не озвучивал. В шутку рассказал Рыжей, дескать, можно выехать покататься как бы на пикник, посмотреть на смешного дедушку, как на картинках с добрыми шаманами. Заодно чакры там какие почистить, оформим как командировку, никто ничего не заподозрит.
Идея ей понравилась, милый старик засел в хорошенькой головке. Думала целых три дня, потом решилась. Я свистнул родственнику по материнской линии, заодно и водителю, Макару. Все обернул как развлечение, хотя для меня как раз решался вопрос важнее некуда. Взяли у завгара относительно подготовленный эскудик, бросили в багажник канистру со спиртом, для ускоренного контакта с местными, да и поехали на правый берег Лены в этот никому не известный, забытый Кересиннях — в поисках чудотворца Хара Хаана.
Переправу прошли обычно, как и сотни раз до этого. Нужное нам местечко оказалось деревенькой из трех домов в полусотне километрах от Нижнего Бестяха, в сторону от трассы, поэтому добирались довольно долго, около двух часов по лесной заросшей колее. Жили здесь всего с десяток человек, но вопреки ожиданиям, очень приветливые и хорошие люди. При виде моей пассии, крайне эффектно вышедшей из машины, местные затаили дыхание. Готов поспорить, здесь таких еще не видели, что ж, тем легче будет с ними договориться.