Олег достал часы и внимательно их рассмотрел.
— Они не из магазина, — буркнул он.
— Да, я снял их с покойника, — мрачно ответил товарищ. — Тебя это смущает? Ты разве не тем же самым собирался тут заниматься? Считай, что с ходу поймал джекпот.
— Я, наверно, не смогу… — через силу выговорил Гарин.
— Сколько квартир ты планировал обшарить, чтобы набрать барахла тысяч на двадцать хотя бы? Это может занять неделю, а может и целый месяц. Я избавил тебя от этого унизительного занятия. Прими как подарок. И будь здоров.
Михаил решительно встал и вышел из комнаты.
— Ну нельзя же так! — крикнул ему в спину Олег и, не дождавшись ответа, отчаянно повторил: — Нельзя так, нельзя…
В коридоре было слышно, как Столяров собирается уходить: надевает ботинки, достает что-то из шкафа, негромко позвякивает чем-то металлическим.
— Не знаю, не знаю… — пробормотал Гарин, обращаясь неизвестно к кому. — Так нельзя, это неправильно. Все неправильно…
Он приложил ладонь ко лбу, словно пытаясь определить на ощупь, скоро ли новый приступ. Боль оказалась близко — гораздо ближе, чем Олег ожидал. Пульсирующая точка, затаившаяся где-то в глубине, стремительно выросла, разбежалась в мозгу ударной волной и врезалась изнутри в черепную коробку так, что у Олега перехватило дыхание. Казалось, еще немного, и голова взорвется перезревшим арбузом, а в стены полетят набухшие семечки. Олег явственно услышал, как по полу что-то защелкало. Это капала на паркет кровь из носа — почему-то с сухим звуком, будто и вправду сыпались семечки.
Приступ был необычайно сильным, раньше Гарин такого за собой не помнил. В глазах постепенно темнело, вскоре мир стал черно-белым и разделился на отдельные квадратики, как пазл. Затем элементы картинки задрожали — независимо друг от друга, каждый сам по себе, и вдруг осыпались вниз, образовав темный холмик где-то за пределами видимости. Олег вытянул руку вперед, наткнулся на бесполезную бутылку, уронил ее со стола и через секунду свалился сам. Он с размаху ударился головой, и одна эта мысль несла в себе столько боли, что Гарин должен был умереть от ужаса, но к этому моменту он уже перестал что-либо чувствовать.
Глава четвертая
Из кухни струился аромат яичницы с колбасой. Слышался жирный клекот на сковородке, и это подтверждало, что запах еды — не иллюзия.
Олег осторожно, в несколько приемов, поднялся на диване и сел. Самочувствие было отличным, но все же резких движений он пока побаивался.
Кровь на паркете была старательно затерта, осталась лишь бледная полоса — от стола к дивану. Гарин взглянул на окно и обнаружил, что солнце не опустилось, а наоборот, взобралось выше.
Зверски хотелось есть.
Олег отрешенно вспомнил, что ни яиц, ни тем более колбасы в холодильнике перед отъездом он не оставлял. Еще через мгновение он сообразил, что плита у него электрическая, а напряжения в московской сети нет уже несколько месяцев.
Яичница за стенкой продолжала аппетитно скворчать, разрушая уверенность Гарина в том, что он на самом деле проснулся. Впрочем, щипать себя за ноги Олег не стал. Вместо этого он нагнулся и подвинул на полу пластмассовый серый кейс. Это оказалась аптечка — большая, нестандартная. Гарин таких никогда не видел. Все пазы и гнезда в чемоданчике были заняты — похоже, Столяров просто не знал, чем колоть друга, и решил не рисковать. Правильно решил. Обезболивать было уже поздно, а приводить в сознание — скорее всего бесполезно.
Михаил неслышно вошел в кабинет и сел в кресло.
— Как можно было отсюда выпасть? — спросил он, покрутившись из стороны в сторону.
— Я… нагнулся, — нелепо пояснил Олег. — Я вот так вот наклонился вперед, и…
— Зачем?
— У меня адские головные боли, — пожаловался Гарин. — И здесь они усилились, хотя и стали пореже вроде. Не думал, что меня так прижмет… Знал бы заранее — никуда бы не поехал. Который час? — встрепенулся он.
— Ты день спал и ночь спал. Былинные герои в роду были?
Олег невольно рассмеялся, но вдруг помрачнел.
— Опять ты их напялил?! — воскликнул он.
— Кто первый встал, того и тапки, — слышал, нет?
— Не надо понимать это так буквально.
— Отдам, отдам, — неискренне пообещал Столяров. — Пойдем, а то омлет сгорит.
— Ты где яйца-то нашел? — поинтересовался Олег, отлепляясь от дивана.
— Это яичный порошок.
— А колбасу?
— Ветчина в банке, — отмахнулся Михаил.
— Запасливый. Медикаменты с собой привез или тоже здесь раздобыл?
— Это аварийный набор на первое время. — Столяров закрыл серый кейс и аккуратно прислонил его к стене. — Надо будет рейд по аптекам сделать.
— Думаешь, там что-то еще осталось?
— Пока народ хапает антидепрессанты и все такое. Недавно видел чудака с коробкой виагры, — усмехнулся Михаил. — Пройдет еще немного времени, и Зона расставит приоритеты. Люди начнут охотиться за перевязочным материалом и антибиотиками. И даже активированный уголь будет цениться выше, чем какой-нибудь валиум или трамадол. Сейчас нужно не упустить момент и хорошенько затариться. А вот хлеба нет, — объявил он, пропуская Олега на кухню.
На плите, покрытой листом асбеста, сопел туристический примус вполне современного вида. Гарин уже ничему не удивлялся.
— Можно будет сделать блины, муки навалом, — добавил Столяров. — Хотя это, конечно, та еще морока.
— А с тобой можно жить, полковник! — сказал Олег, снимая сковороду.
— Я предпочел бы это услышать от хрупкой брюнетки с короткой стрижкой.
— Почему обязательно с короткой? — не понял Гарин.
— На длинную воды не натаскаешься.
— Поэтому и хрупкая? — предположил Олег. — Чтобы мылась поменьше?
— Чтобы поменьше ела, — отрезал Столяров. — Но к тебе это в данный момент не относится. Так что давай позавтракаем, пока не остыло, а потом дела наши обсудим.
После долгого пути и суток в отключке аппетит у Гарина проснулся волчий. Судя по всему, Михаил и сам давно не ел: омлета он приготовил столько, что хватило бы на пятерых. Друзья уселись на табуретки и принялись уплетать завтрак прямо из сковороды. Жареная ветчина, даром что консервированная, показалась Олегу очень даже неплохой. Орудуя вилкой, он попутно оглядывал кухню — все пространство на полках, вдоль стен и под столом было заполнено съестными припасами. Коробки стояли так, что этикетки были на виду, а там, где они отсутствовали, Столяров сделал подписи маркером: «гречка», «шпроты», «чернослив». В отличие от Гарина Михаил четко представлял, с чем ему придется столкнуться в Москве. Что лес, что город — ему было все равно. Борьбу за выживание он начинал с первой минуты, это включалось в нем само, как что-то естественное. Это и было естественным для полковника Столярова.
Олег наелся до отвала и, еще дожевывая, разыскал в шкафу полпакета молотого кофе. Испытывая наивную гордость за то, что и сам может чем-то угостить друга, он достал турку и машинально поднес ее к раковине. Кран даже не зашипел, вода в Москве пропала вместе с электричеством.
— Кстати, а куда ты ходишь… — нерешительно начал Гарин.
— В соседнюю квартиру, — охотно отозвался Михаил. — В двадцать седьмую.
— И где там…
— Сам найдешь, — заверил Столяров.
— Бедный Юрий Иваныч… — покачал головой Олег.
— Там нет никого.
— Я не об этом. Человек всю жизнь коллекционировал книги, в основном, насколько я помню, европейскую интеллектуальную прозу, и вот…
— Лучше бы он собирал газеты, — высказался Столяров.
Гарин налил воды из большой пластиковой бутыли и поставил турку на примус.
— Объясни, что у тебя с головой, — неожиданно проговорил Михаил.
— Это после травмы. Мигрени. Достали уже, вымотали напрочь.
— А что за травма? — нахмурился собеседник.
— Да было дело… — Гарину не хотелось говорить, но если Столяров спрашивал, проще было рассказать сразу, чем полчаса отнекиваться, а потом все равно рассказать. — Попал в аварию. Не в тот день за руль сел.
— У тебя была машина? — удивился собеседник.
— Недолго, — усмехнулся Олег. — Месяца не проездил. Тачка в хлам, как сам уцелел — не представляю. Ничего не повредил, головой только приложился. С тех пор и побаливает. Ну как — побаливает… Иногда хоть волком вой. А вчера вообще… ну, ты в курсе. Такое со мной впервые случилось, раньше я сознание не терял.
— И что врачи говорят? — требовательно произнес Михаил.
— Сотрясения мозга не было. Вроде все в порядке. Да что они могут сказать-то, врачи эти…
— Ты к ним даже не обращался, — угадал Столяров.
— Меня после аварии осмотрели. Как положено.
— Это «скорая», что ли, тебя осмотрела? Для них все, что шевелится, считается не только живым, но и здоровым.
Гарин кисло промолчал. Спорить смысла не было, соглашаться — тем более. «Дружище, не учи меня жить», — как бы говорило его выражение лица, однако Михаил этого принципиально не замечал.
— Ну а что Марина? — продолжал он с нажимом.
— А что Марина… — недоуменно повторил Гарин. — Сидит с Бориской в Новосибирске. На месяц им денег хватит, а потом… — он замялся, — потом, если что, родня поможет.
— Я про твою головную боль, — уточнил Столяров. — А, ясно. Марине ты тоже ничего не рассказывал, — снова предположил он и снова попал в точку. — Не хотел волновать? Хорошо, это я допускаю. Но почему в больницу не съездил? Мог бы тихо, без шума, записаться на прием и пройти томографию. А ты все сидишь и ждешь, когда само болеть перестанет.
— Не перестанет. Возможно, тот удар во время аварии послужил поводом, толчком для чего-то… — Олег тихо вздохнул. — Для каких-то глубинных изменений в моем организме.
— Ты это серьезно?
— Я уверен.
— Так-так… — Михаил опустил голову, взъерошил жесткую щетку волос и снова посмотрел на друга — быстро, внимательно, с нескрываемым интересом. — Да… — обронил он наконец. — После Припяти это нормально. Тебя там звери, случайно, не кусали?
— Мне не до шуток. Если врачи найдут у меня что-нибудь такое… нечеловеческое… они неизбежно свяжут это с моими прошлыми сталкерскими историями. А на фоне того, что происходит в Москве… ведь все только начинается, мы-то знаем, что будет хуже, правда? В общем, если я попаду в больницу, я из нее уже не выйду.
— И значит, напоследок, пока ты окончательно не превратился в мутанта, ты решил рвануть в Москву, чтобы обеспечить семье будущее, — заключил Столяров. — Героический ты человек, студент. И вовсе никакой не мутант.
— Ну конечно, тебе виднее, — с сарказмом ответил Олег. — Черт!..
Он бросился спасать убегающий кофе, но не успел. В попытке схватить турку Гарин опрокинул примус и чуть не устроил пожар.
Михаил, наблюдавший за товарищем, не пошевелил и пальцем, чтобы помочь.
— Иногда я думаю, что немного звериной ловкости тебе бы не повредило, — невозмутимо проговорил он.
— Пош-шел ты… — прошипел Олег. — Тут еще осталось, не все убежало. Давай чашку.
— Некогда. Вылей, и пойдем.
— Куда?
— Нам нужен бензин. Да не для примуса! — раздраженно сказал Михаил, угадав следующий вопрос. — Для тачки нужен. У меня литра два, далеко мы на этом не уедем.
— А зачем нам далеко? — осведомился Гарин. — Мы куда собрались-то? И вообще почему «мы»? Ты спросить меня ни о чем не забыл случайно?
— Уже спрашивал, — буркнул Столяров. — Довезу тебя до Кольцевой, прослежу, чтобы ты перебрался на ту сторону. Может, помощь какая потребуется. А то по пути снова в обморок грохнешься, чего доброго. У меня тоже совесть имеется, между прочим. И котлы не забудь, — предупредил он, вставая из-за стола. — Смотри только, чтоб тебя не надули. Камешки на корпусе — это реально бриллианты.
Гарин растерянно замер с облитой туркой в руках. Он ожидал совсем другого. Столяров, насколько Олег его знал, быстро от своих идей не отказывался. Впрочем, и не быстро — тоже. Если полковник принимал какое-то решение, то изменить его уже не представлялось возможным. Если он чего-то хотел от человека, тому было проще застрелиться, чем отказать. Гарин ни секунды не сомневался, что сегодня Михаил вновь попытается убедить его присоединиться к операции. Но полковник больше не пытался. Похоже, то, что он услышал о травме Гарина, внесло коррективы в его планы.
«Тем лучше», — решил Олег.
— Ну, ты идешь? — окликнул его Столяров из прихожей. — Надо управиться до заката, ночью я тебя не повезу.
Гарин выплеснул остатки кофе в раковину и молча последовал за Михаилом.
По лестнице спускались тихо, не дыша. На первом этаже Столяров приготовил пистолет и выглянул на улицу сквозь мутное вертикальное окошко рядом с парадной дверью. Что он надеялся узреть сквозь ребристое стекло, было неясно, но вякать под руку Гарин не стал.
Во дворе не было ни души. Тем не менее Столяров пригнулся и скользнул за бетонную клумбу с пучком бурьяна. Олег открыл дверь пошире, всего на пару сантиметров, но этого оказалось достаточно, чтобы металлические петли скрипнули на всю округу. Михаил раздосадованно цыкнул и перебежал к соседнему цветнику. Гарин занял освободившееся место.
— Когда успел сноровку-то растерять? — прошептал Столяров. — Вон тачка, видишь? — Он показал на старую синюю «вольво» около перевернутого мусорного контейнера.
— Ты ездишь на этом рыдване? — не поверил Олег. — Специально, что ли, похуже машину выбирал?
— Почему это «похуже»? — сварливо произнес Михаил. — Девятьсот сороковой «вольвешник», голубая мечта детства!
— Твое детство давно прошло, а мечта потемнела от времени. Вот же нормальная «ауди» стоит. И «лексус» рядом приличный.
— Ты этот «лексус» заведешь, умник? Только шума наделаешь. Бегом, я сказал!
— Хоть бы поближе свой тарантас припарковал… — буркнул Олег, собираясь перед броском на добрую сотню метров.
— Ага, и намекнул бы всем отморозкам района, в каком подъезде у меня база.
— Это не «база», это моя квартира! — процедил Гарин и, не дожидаясь ответа, сорвался с места.
Когда он пересек открытое пространство, Столяров тоже покинул укрытие и догнал его возле мусорки.
— Моя бабушка — и та быстрее бегала, — проворчал Михаил, открывая дверь машины. — Ну что ты встал?! В тачку, живо!
Олег торопливо уселся на переднее сиденье, попутно отмечая, что «Вольво-940» только кажется устаревшим автомобилем, но на самом деле это вовсе не автомобиль, а побитый жестяной ящик. Отделка салона давно выгорела на солнце и пропиталась пылью, как дачный диван. От нее и пахло соответственно — не то клопами, не то средством против клопов. Допотопная приборная панель из черной пластмассы треснула в нескольких местах — скорее всего не от ударов, а сама по себе, от времени.
— Эта машина похожа на гроб для несмешного клоуна, — заявил Олег.
— Значит, в ней тебя и похороним, — беззлобно огрызнулся Михаил и, тронув скрипучий руль, сдал назад от мусорного бака.
— Похоже, что подушек безопасности в том году еще не придумали, — продолжал нудить Гарин. — Или правильней говорить «в том веке»?
— Ну, тебе-то подушки не сильно помогли, — парировал спутник. — Может, еще мини-бар попросишь?
— Кстати, да. С напитками ты более разборчив.
— Так напитки, дурья башка, они же внутрь. А тачка — снаружи.
Столяров тихонько придавил педаль газа и направил машину к выезду из двора. Он как раз доехал до конца многоэтажки, когда из-за угла прямо навстречу вышла группа молодых людей. Было их не много, человек пять или шесть, но у каждого на плечах болталось по несколько пистолетов-пулеметов — не то «Бизонов», не то «Кипарисов», Гарин всегда путал эти полицейские модели. Олег рассеянно хлопнул себя по поясу, но ничего, кроме ремня, не нащупал.
Какое-то мгновение они оцепенело смотрели друг на друга — отряд молодняка на улице и двое хмурых мужиков в потрепанной «вольво». Автомобиль замер на месте, словно тоже удивился.
Гарин даже зачем-то их пересчитал. Бойцов оказалось семеро. На вид им было лет по восемнадцать, хотя в действительности наверняка меньше: экстремальные условия заставляют быстро взрослеть. Одеты они были кто во что горазд. Те, кто посообразительней, носили спортивные костюмы неярких расцветок, остальные облачились в идиотский гламур, снятый, похоже, прямо с манекенов в первой попавшейся витрине. На одном из парней были просторные брюки песчаного цвета и пронзительно синий клубный пиджак, под которым на фоне зеленой водолазки болталась толстая золотая цепь. Этот самый модный, вероятно и был в банде главным.