В середине ночи небо впервые за два дня прояснилось. Я выбрался в окно и отправился в резерват пешком.
Карабин и все прочее снаряжение богатого охотника я оставил в мотеле, решив, что они мне не понадобятся. В конце концов, я ведь киборг. У меня есть фонарик с узким лучом и набор электромагнитных отмычек. Я обладаю хорошим чувством направления. И не боюсь темноты.
А еще у меня был с собой амулет на счастье -- старый отцовский охотничий нож, сбалансированный для метания (а это у меня получалось даже лучше, чем стрельба из винтовки) и с зазубренным вблизи рукоятки лезвием, так что им удобно резать, например, веревки. Я всегда прихватывал его с собой, отправляясь в охотничьи резерваты, и несколько раз он спас мне жизнь. Им же я добивал несчастных животных, покалеченных капканом или неудачным выстрелом. Теперь он был спрятан на поясе под одеждой и немного прибавлял уверенности в себе.
Я шел в резерват, чтобы тайком взглянуть кое на что. Например, на ветеринарную лечебницу Парацельса или загоны для разведения животных. И на архив Ашре. Мне действительно не хотелось возвращаться туда утром и узнавать то, что мне надо, самым тяжелым способом. Лучше уж рискнуть в темноте.
До резервата я добрался примерно за час и присел в кустах возле дороги спланировать дальнейшие действия. Свет в бараках и офисном здании не горел, но на посадочной площадке возле ховеркрафтов ярко светил розовый газоразрядный фонарь, и у меня возникло сильное искушение погасить его -- просто чтобы ощутить себя в большей безопасности. Но потом решил, что это станет равносильно заявлению о том, что я здесь, поэтому оставил фонарь в покое.
В бараки я тоже решил не лезть. Может, смотрители животных живут вовсе не там, а как раз наоборот -- Парацельс держит там животных. Но даже если это жилое здание, у меня будет очень глупый вид, если меня застукают. Лучше уж не рисковать.
Поэтому я решил пробраться в офисное здание. Подкравшись к нему в тени от барака, я обогнул его и оказался между задним входом и оградой. Там, примерно в том месте, где, как я предположил, находилась ветеринарная лечебница, отыскалась подходящая дверь. Мне хотелось взглянуть на эту лечебницу. Что бы там ни говорил Ашре, она казалась мне отличным местом для создания "дичи". Я выключил языком передатчик, чтобы снова не нарваться на глушилку, и принялся открывать дверь -- да так, чтобы не сработала сигнализация.
Одна из отмычек подошла к замку, но я лишь приоткрыл дверь на пару сантиметров и направил в щель луч фонарика. Коридор за ней выглядел вполне безобидно, но мне в это не верилось. Я снова достал отмычку и настроил ее так, чтобы она реагировала на магнитные сканнеры (самая распространенная нынче система сигнализации), и лишь после этого просунул ее в дверь. Если отмычка натолкнется на поле сканнера, я почувствую сопротивление в воздухе -- причем раньше, чем сработает сигнализация (во всяком случае, так утверждала теория).
Разве не замечательная штука эта технология (сказал киборг)? Никакого сопротивления отмычка не обнаружила, и через минуту-другую я приоткрыл дверь пошире и скользнул в коридор, затем закрыл дверь и привалился к ней спиной.
Я провел по коридору лучом фонарика, но обнаружил лишь, что в него выходит несколько дверей. Вытянув перед собой собой отмычку на манер магического жезла, я двинулся по коридору, в любую секунду ожидая, что отмычка дернется в руке и тут начнется кромешный ад.
Но этого не случилось. Я подошел к первой двери и открыл ее. И увидел оборудование для чистки полов -- электростатические щетки и прочее. Ночь была холодная, да и в здании было не жарко, но я уже вспотел.
За следующей дверью отыскался встроенный шкаф для белья, а за третьей -- душевая.
Я стиснул зубы, чтобы не заговорить вслух. Описывать свои текущие действия для магнитофонов Бюро давно уже стало для меня привычкой.
Четвертая дверь и оказалась той, что я искал. За ней было большое помещение, пахнущее лабораторией.
Я закрыл за собой дверь и долго стоял, убеждаясь, что не произвожу никакого шума, потом расширил луч фонарика и провел им по комнате.
Точно, лаборатория. Четыре рабочих стола, заставленных горелками, микроскопами, всевозможными гласценовыми аппаратами -- я и половины не смог идентифицировать. Не разобрал я и того, какие реактивы стоят рядами на полках, или что находится в сосудах для образцов у противоположной стены. (На кой черт Парацельсу все это нужно?) Но один предмет я распознал безошибочно.
Хирургический лазер.
Такой навороченный, что лазер в операционной казался по сравнению с ним безделушкой.
Когда я его увидел, что-то у меня в груди дрогнуло.
И то была лишь половина помещения. Проверив лабораторное оборудование, я осветил вторую половину комнаты и увидел крематор.
Он был вмонтирован в стену и напоминал огромный хирургический стерилизатор, но я сразу понял, что это такое. Мне доводилось видеть крематоры, но такой большой я видел впервые. В него запросто поместился бы медведь. А это странно, потому что охотничьи резерваты обычно не держат столь крупных животных. Уж слишком они дороги.
Но почти немедленно я заметил нечто еще более странное. Перед крематором стояла каталка наподобие больничной. А на ней лежало накрытое простыней тело, по очертанием вроде бы человеческое.
Но я не бросился к нему, а вместо этого заставил себя проверить остальные двери лаборатории. Их было четыре -- по две на противоположных концах комнаты. Поэтому что бы я ни делал, я всегда буду находиться спиной минимум к одной из них.
Но с этим я ничего поделать не мог. Я подошел к двери напротив и прижался к ней ухом на долгую минуту, пытаясь определить, нет ли кого-нибудь с другой стороны. Затем проделал ту же операцию с остальными дверями, но услышал лишь биение собственного сердца. Если здесь вместо полевых сканнеров используют звуковые сенсоры, то я крепко влип.
Я так ничего и не услышал, но когда я подошел к каталке, мои нервы все равно были напряжены, как у кота. Кажется, я даже затаил дыхание.
Под простыней лежал мертвый мужчина. Он был обнажен, и я ясно увидел на его груди отверстия пулевых ран. Их было много. Слишком много. Он выглядел так, словно его обработали из пулемета. Но произошло это давно. Тело было холодным и окоченевшим, а крови не было.
Теперь я понял, зачем Ашре и Парацельсу потребовался крематор. Они просто не могли посылать родственникам тела в таком состоянии.
Минуту я просто стоял, думая о том, что оказался прав. В этом резервате люди охотились на людей.
И тут все лампы в лаборатории вспыхнули, а я едва не рухнул на пол от удивления и паники.
Эвид Парацельс стоял у той же двери, через которую вошел я. Его рука еще касалась выключателя. Было вовсе непохоже, что он только что поднялся из постели -- на нем по-прежнему был белый халат, словно находиться в лаборатории в час ночи для него дело обычное. Что ж, может, так оно и есть. Почему-то при таком освещении он выглядел более крепким и еще более опасным.
И он был ничуть не удивлен. На меня он смотрел так, словно у нас тут назначена встреча.
Первые несколько секунд у меня в голове вертелась лишь одна мысль: "Вот и полагайся на технику". Наверное, их сигнализация была основана на других принципах.
Потом Парацельс заговорил, и его высокий старческий голос прозвучал почти самодовольно:
-- Ашре заметил вас сразу. Мы знали, что вы вернетесь сегодня ночью. Ведь вы нас проверяете.
От его слов мне почему-то стало легче. Все-таки отмычка меня не подвела и не отказала. И мое оборудование по-прежнему надежно. Быть может, я лучше приспособился к существованию в виде киборга, чем мне думалось. Парацельс был явно безоружен, а у меня есть бластер, и он никаким мыслимым способом не сможет помешать мне пустить его в ход. Пульс у меня постепенно становился нормальным.
-- И что теперь?-- поинтересовался я, изображая браваду. Спецагентам полагается быть храбрыми.-- Вы намерены меня убить?
-- Я уже ответил на этот вопрос утром,-- вспылил Парацельс.-Я врач. Я не отнимаю у людей жизни.
Я пожал плечами и махнул в сторону каталки.-- Ваши слова его наверняка утешат.-- Мне захотелось уязвить доброго доктора.
Но он словно не услышал меня.
-- Прекрасный образец,-- подмигнул он.-- Его гены мне очень пригодятся.
-- Он же мертв. Какой толк от мертвых генов?
Парацельс едва не улыбнулся:
-- Некоторые части его тела еще не мертвы. Вам это известно? Они будут живы еще два дня. А потом мы его сожгем.-- Кончик его языка аккуратно прошелся по губам.
Вероятно, это должно было меня насторожить. Но я наблюдал за ним так, будто кроме него мне тревожиться не о чем. И не услышал, как за моей спиной открылась дверь. Услышал я лишь последний быстрый шаг. Потом меня что-то ударило по голове, и мир выключился.
5
Все это лишь показывает, что быть киборгом вовсе не означает вести себя так, как задумано. Киборги оказываются в беде, едва начинают приспосабливаться к тому, что они есть. Отныне они больше полагаются не на себя, а на свое оборудование. И затем оказываются в ситуации, когда им требуется нечто помимо бластера, а этого "нечто" уже нет.
Два года назад ни зверь, ни человек не смог бы подкрасться ко мне сзади. Резерваты научили меня остерегаться нападения со спины. Животные ведь не знают, что я на их стороне, и они всегда голодны. И я, чтобы выжить, научился беречь тылы. А сейчас разучился. Теперь я Сэм Браун, спецагент, киборг-стрелок. И, судя по всему, практически покойник.
Руки у меня были связаны за спиной липкой лентой, и я лежал лицом вниз в том, что некогда, пока не засохло, было грязью, а солнце меня медленно поджаривало. С трудом разлепив глаза, я увидел лишь веточку в паре сантиметров от носа. Прошло немало времени, пока я набрался сил приподнять голову и посмотреть вперед. Оказалось, что лежу я на тропинке, тянущейся через заросшее низкими кустами поле. Вдалеке за кустами виднелись деревья.
И еще слабо пахло кровью. Моей кровью. С затылка.
Болел затылок страшно, и я снова уткнулся лицом в грязь. В такой ситуации полагается выругаться, но даже на это у меня не было сил -- я понял, что произошло.
Ашре и Парацельс связали меня и бросили посреди своего резервата. Пахнущего свежей кровью. Они не собирались меня убивать... сами. Я стану просто очередным погибшим охотником.
Что ж, по крайней мере, я узнаю кто и на кого здесь охотится.
Прошло несколько минут, пока я накопил сил проверить, связаны ли у меня ноги. Оказалось, что нет. Ах, как благородно и спортивно. Интересно, чья это идея -- Ашре или Парацельса?
Должно быть, удар по голове сдвинул мои мозги набекрень (а если не он, то боль в затылке -- точно). Я целую вечность провел в размышлениях о том, кто решил не связывать мне ноги, а потратить это время мне следовало бы совсем иначе. Собраться с силами. Встать. Попытаться найти воду и смыть кровь. Поразмыслить над тем, как выжить. Прошло еще больше времени, пока я вспомнил, что в голове у меня передатчик и можно вызвать помощь.
Но помощь прибудет не сразу. Возможно, меня даже не успеют спасти. И все же стоит хотя бы попытаться ее вызвать. Тогда "Шэрон пойнт" гарантированно закроют. Ашре и Парацельса обвинят в преднамеренном убийстве -- а это верный смертный приговор. Так что попробовать стоит.
Язык словно превратился в губку, но я сосредоточился и сумел отыскать во рту выключатель передатчика. Потом попробовал заговорить. На это времени ушло больше. Пришлось несколько раз сглотнуть, смачивая пересохшее горло. Но наконец я сумел произнести кодовое слово, означающее срочный вызов в аварийной ситуации.
И ничего не произошло.
А должно было произойти вот что: кодовое слово включит автоматические мониторы в аппаратной. Мониторы передадут сигнал тревоги в комнату дежурных. Немедленно. Должен примчаться инспектор Морганстарк (или кто-то другой) и ответить мне (правда, не словами -- голоса мое оборудование не принимает. Только модулированное гудение. Но я это гудение умею читать). Словом, мой передатчик должен сейчас загудеть.
А он молчал.
Я ждал, но он упорно молчал. Я повторил кодовое слово, а он все равно молчал. Я произнес все кодовые слова, но он и теперь молчал. Я ругался, пока не выбился из сил.
Ничего.
И тогда я понял (отдохнув и подумав), что мой передатчик не работает. Может, удар по голове вывел его из строя. А может...
Я проверил и убедился, что правая рука не заслоняет ладонь левой. И нажал языком спусковой выключатель бластера.
Снова ничего.
Изогнув правую руку, я провел ее пальцами по левой ладони. Бластер был цел, скрывающая его мембрана на месте. Просто он не работал.
Вот теперь я точно покойник.
Эти сволочи (наверное, инженер-электронщик Ашре) отыскали способ отключить мою батарею. А вместе с ней и меня.
В этом выводе имелась своя зловещая логичность. Ашре и Парацельс уже кремировали одного спецагента. Вероятно, исследовав его тело, они и получили необходимую информацию. Батарея Кольча не расплавилась в крематоре, а заполучив ее, Ашре не торопясь изготовил магнитный щуп и выключил ее. Ему надо было лишь экспериментировать, пока не подберется нужная комбинация магнитов.
Зато нелогичными стали чувства, которые я испытал, поняв это. Вот он я, выведенный из строя киборг со связанными за спиной руками, лежу лицом вниз в охотничьем резервате, где уже погибли сорок пять человек (нет, сорок шесть, если добавить мужчину в лаборатории Парацельса) -- и внезапно я начинаю понимать, как мне следует поступить. Я вовсе не ощущал себя выключенным киборгом -- наоборот, меня охватило чувство, что я вновь оживаю. Мускулы постепенно наливались силой, в голове прояснялось. Скоро я буду готов действовать.
Ашре и Парацельс заплатят мне за это.
Эти сволочи оказались настолько самоуверенными, что даже не обыскали меня. Нож был на месте -- я ощущал его ладонями.
Интересно, как, по их мнению, поступит Бюро, когда мониторы обнаружат, что мой передатчик мертв? Будет спокойно посиживать и позволит им развлекаться дальше?
Я попробовал встать -- это следовало бы сделать давным-давно. А может, никакой разницы бы и не было. Сейчас это не имело значения. Поднявшись на колени, я уже опоздал. Я был в беде.
В серьезной беде.
Из кустов всего в метре от меня выскочил кролик. Вернее, я решил, что это кролик. Обычный длинноухий зверек. Самец -- они у кроликов гораздо крупнее самок. И тут он перестал походить на кролика -- уж больно крупные у него оказались челюсти, как у собаки. Да и передние лапы были слишком широкими и сильными.
Что за чертовщина?
В челюстях он держал за кольцо ручную гранату.
Времени он терять не стал. Положил гранату на тропинку и уперся в нее лапами. Потом дернул головой и выдернул кольцо из чеки. И сиганул в кусты.
А я стоял на коленях и пялился на чертову штуковину. И очень долго в голове вертелась лишь одна мысль: это боевая взведенная граната. Они ее украли из арсенала в Прокьюретоне.
Где-то в затылке чей-то отчаянный голос вопил: "Да шевелись, придурок!"
И я сбросил оцепенение. Вскочил, прыгнул к гранате, пинком отшвырнул ее подальше на тропинку. Я не стал смотреть, далеко ли она укатится, а забежал на пару шагов в кусты и рухнул ничком. Уж лучше такое укрытие, чем никакого.
Плюхнувшись на землю, я довольно сильно ударился, но сокрушаться было некогда -- через секунду граната рванула. Грохнуло так, словно в бетонную стену шарахнул стенобитный таран. Чугунные осколки с визгом пронеслись сквозь кусты.
Ни один меня не задел.
Но на этом дело не кончилось. Вдоль тропы от того места, где взорвалась граната, пробежала цепочка новых взрывов. Четвертый раздался настолько близко, что взрывной волной меня швырнуло на кусты и засыпало землей. Потом громыхнуло еще трижды.
И стало тихо, как в могиле.
Я долго лежал, боясь шелохнуться и прикидываясь мертвым и похороненным. И лишь убедившись, что мой запах забит вонью взорвавшегося гелигнита, задрал на спине рубашку и вытащил нож.