– Рэйдэн!!! – закричал я и голосом, и Силой. – Приди ко мне! Я взываю к тебе из тьмы времени, именем твоим, Рэйдэн! И был ответ: «Что ты хочешь, дракон?» Я в изнеможении опустился на стену. О, небо, он ОТВЕТИЛ! «Рэйдэн, скажи, что мне делать?!» «На этот вопрос тебе никто не даст ответа» Нет! «Нет! Не верю! Ты был величайшим магом Вселенной!»
«Мой учитель был величайшим. Был. Даже он не смог победить смерть, дракон.» Крылья мои поникли. «Но почему? Почему нельзя добиться гармонии? Где ошибка?!» Ответа не было долго. «Ошибка… Ошибкой является само стремление стать богом. Ибо понятие бога – единственное невозможное понятие во Вселенной. Богов
нет и не может быть. Любой, кто попытается им стать, лишь усилит хаос, даже имей он желание его уничтожить.» Я вскричал: «Но тогда нет смысла у самой борьбы!» «Есть, дракон. Просто надо помнить, что ты не бог. И что возможности – ограничены. Нельзя создать рай для всех, рай – понятие относительное. Даже в раю есть недовольные, ибо это свойство разума. Абсолютная гармония возможна лишь при абсолютном покое. А покой и разум – несовместимые вещи. Ты выбрал разум, дракон. Остальное пойми сам» Я почувствовал, что контакт слабеет, и из последних сил закричал: «Рэйдэн! Подожди! А как ты сам победил смерть?!» В ответ раздался смешок. «А кто сказал, что я мёртв?» – и медальон вновь стал простой драгоценностью. С тех пор прошло три недели, но я всё ещё не мог осознать последствия своего открытия. Рэйдэн жив. Возможно, живы и остальные Диктаторы. Но в нашем мире их нет. Что же мне делать? Искать их, или продолжать одному?
За минувшие дни, нападения наконец приостановились. Я иногда летал над страной, следя за исполнением своих приказов. Меня боялись, как чумы, но уже не нападали… Ходили упорные слухи, что сам Минас Аннутирит вызван из далёкого похода и везёт некий артефакт, способный меня уничтожить. Я со странным чувством ожидал встречи, продолжая своё дело. И не совсем безуспешно. Орки были выпущены из рудников и поселились на равнине, в городе, который я создал для них за час. Они смотрели на меня, как на бога. Зато я обнаружил, что сконцентрировавшись на ненависти ко мне, люди и эльфы терпимо перенесли освобождение орков. Это произвело на меня гнетущее впечатление, но я давно привык быть мишенью.
Проблем с обучением становилось всё больше. Любые книги, которые я
магически размножал и давал людям, немедленно сжигались, а читавшие их обьявлялись еретиками и изгонялись из Арнора. Немало эльфов и людей покинули страну. Я печально следил за этим и с болью понимал, что многим принёс только несчастье. Часто вспоминал я слова Рэйдэна. Он был прав, говоря о невозможности рая. Но я просто не мог жить, зная, что на Уорре есть ещё живые существа, которые испытывали муки, подобные моим. В первую неделю я совершил огромную ошибку, выпустив на свободу узников короля. Многие из них были настоящими преступниками, и в окресностях дворца начался хаос. Я в гневе призвал их всех обратно, СКАЗАЛ Слово правды и уничтожил повинных в убийствах и жестоких преступлениях. В результате меня только сильнее возненавидели.
Иногда меня пытались убить удивительными способами. Однажды ночью, когда я размышлял в беседке, огромная летающая машина, объятая пламенем, едва не попала в меня и подожгла сад, взращённый во дворе замка. С удивлением и ужасом я обнаружил, что машину пилотировал
пожилой грифон с отрубленными крыльями; он облил её нефтью и поджёг! Я исцелил несчастного, вернул ему молодость и отправил в другой конец Арнора. Но нападение навсегда запало мне в душу. Я даже не предполагал, что ненависть бывает такой неистовой. Размышляя, чем могла быть вызвана столь страшная вражда, я погрузился в историю Арнора. Напрасно я это сделал. Книги, написанные людьми, заставили меня в гневе расшвырять половину библиотеки по замку. Потом я спустился в беседку, лёг на траву и накрыл голову крыльями. Невозможно. Да, невозможно! Ибо причин для ненависти не было! Я прочитал почти все сказания о драконах, имевшиеся в грандиозной библиотеке Замка. Большинство были простыми сказками, но, о боги,
подобную сказку мог написать только маньяк! Считалось нормой, что если в мире есть дракон – его НАДО убить. Без причины! Он дракон, живёт в пещере – значит, его надо зарезать, вырвать печень, сьесть язык, натереть доспехи из его чешуи драконьей кровью. Сказки для ДЕТЕЙ. Я полагал вначале, что это именно сказки, ведь отец никому не говорил о
секретном пути через океан. Но потом понял, что за время существования
ареала путь неизбежно был бы обнаружен. Мой отец явно был не первым… Мне стало плохо, когда я прочитал цикл рассказов о подвигах драконоборца Ажхана Дрэкхана. О, небо, чем же мы столь ненавистны людям, что у них есть профессия – «убийца драконов»?! Первый раз в
жизни я в гневе не смог удержать себя и разорвал книгу. Но ещё долго в голове огнём светились строчки, где рассказывалось, как Ажхан «потоптал конём сотню малых змеёнышей, и вызвал на бой чудовище поганое». Причём у входа в пещеру была устроена ловушка, и несчастный дракон, обезумев при виде смерти своих детей, не заметил её. Огромный ствол дерева упал ему на шею и придавил к земле. Тогда герой спокойно («он был храбр и могуч, великий Ажхан!») подошёл к своей жертве (детская книга!!!), и победил в честном бою, пронзив глаза дракона мечом. Автор с особой гордостью писал про героизм Ажхана – тот убил
беспомощного и едва живого от горя дракона всего одним ударом, «вогнав лезвие глубоко в мозг чудовища». А затем герой снял с несчастного шкуру и съел его язык, научившись тем самым понимать язык зверей и птиц… Что меня шокировало сильнее всего – вовсе не только драконы были объектом подобных извращённых фантазий. Например, в следующих сериях этого цикла, знание языка животных помогало Ажхану охотиться. Теперь он мог говорить со своей верной собакой, и вот что он ей сказал: «Когда завалишь оленя – не убивай его, поскольку мясо испортится на солнце. Порви жилы на ногах и охраняй, пока не подбегу я.» Мне стало так плохо, что целый день я пролежал в углу своих покоев, накрыв голову крыльями и зажмурившись от боли. Это была
детская книга. Это был герой, и человеческие дети мечтали быть на него похожими! В тот день ярость победила мудрость. Я рычал как зверь, круша стены замка, разнося в пыль скалы! Словно дух мщения взлетел я над Кастл-Роком, и молнии сверкали над моей головой, а за спиной собирались грозовые тучи. Ветер завывал как раненный волк, когда я рассекал небо Арнора, оставляя за собой огненный след из взбешенного воздуха. Я хотел крови, я хотел смерти! Это был первый и последний миг моей жизни, когда я отбросил разум
и рассудительность, дав волю чувствам. Мне неприятно вспоминать, что я сделал с Ажханом Дрэкханом, когда нашёл его в шатре Родрика. Оказалось, автором цикла был он сам… Вернувшись и придя в себя, я восстановил развалины замка и задумчиво прошёлся по пустым коридорам. Вдоль стен висело множество
картин, многие так или иначе касались драконов. К примеру, на одной из
картин предок Родрика с гордостью стоял, поставив ногу на шею молодому зелёному дракону, пронзённому десятком копий. На другой – рыцари носили доспехи с нашитой чешуёй… Первые дни в замке были для меня куда худшей пыткой, чем темница Родрика. Тогда, в подземельях, пытали моё тело. Сейчас, в королевском дворце, пытали мою душу. Часто я спрашивал себя, имеет ли смысл моя попытка. Узнав людей ближе, я более не строил иллюзий. Никогда мне не справиться с подобной ксенофобией и нетерпимостью. Никогда.
Единственное, чего я добился – отбросил себя самого на годы назад, ибо вновь познал вкус ярости и ненависти. Часто я с болью смотрел с воздуха на мирные сцены жизни арнорцев, а в голове пылали картины тех же людей, безжалостно убивавших любое непохожее на них существо. Даже если оно ничего им не сделало… Теперь я отлично понимал тех драконов, которые, как вытекало из легенд, сами охотились на людей. Страшно тянуло бросить всё, растоптать свои идеалы и превратить Арнор в кровавую смесь костей и мяса. Удерживало лишь сознание, что мне для этого достаточно щёлкнуть когтями. Не будь Силы, я немедленно бросился бы уничтожать врагов. Иногда мне так хотелось этого, что я улетал из замка и часами бродил по горам, с тоской глядя на чистое, синее, столь прекрасное и жестокое небо. Вновь, как и годы назад, неудержимо тянуло к самоубийству. Я плохо помню те несколько дней. Впрочем, не только ненависть явилась плодом моей попытки. К концу третьей недели стало ясно, что Арнор успокаивается. Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею, хотя теперь люди и эльфы только и говорили, что о драконах и способах их убивать. Мне было тяжело слушать, но я терпел – мои сородичи на Локхе понятия не имеют о коварстве людей. Как скоро выяснилось, я тоже не имел о нём ни малейшего понятия… С ужасом я узнал, что не все драконы моего отца погибли в войне.
Некоторые уцелели, но путь домой был разрушен, и с тех пор люди просто охотились на несчастных! Они выслеживали беглецов в горах, где те
пытались переждать реакцию, и зверски убивали их такими способами, что у меня гребень вставал дыбом. В ход шло всё – от отравленных стрел и ям-ловушек, где жертву сжигали живьём, наливая сверху масло, до кошмарного изобретения неизвестного «героя»: тонкой стальной паутины, которой завешивали вход в пещеру. Несчастный дракон, возвращаясь домой, почти никогда не замечал на тёмном фоне прохода эту жуткую
паутину, окрашенную в чёрный цвет, и она рвала ему перепонку крыльев в клочья. А люди зверски добивали несчастного, не обращая внимания на мольбы о пощаде. Часто я не выдерживал и вызывал к себе наиболее отличившихся драконоборцев. Им я предлагал испробовать своё «исскуство» на мне, а потом всенародно убивал тем же способом, каким они убивали моих родичей. С отчаянием я понимал, как далеко назад отбрасывает меня каждая казнь, но я просто не мог совладать с собой. В конце концов, я был драконом, и гибель родичей жгла меня куда сильнее, нежели
угрызения совести. Хотя по отношению ко убийцам никаких угрызений я не испытывал. Скоро меня стали называть «самым жестоким правителем в истории». Не слишком правильно, но слово «правитель» указывало на огромный прогресс. Грифоны переносили меня хуже людей. Игл, а особенно Старр, постоянно нападали, пока мне это не надоело и я не заключил обоих в
темницу. При этом я ощутил страшную боль, которая была сродни той, что
пронзила меня в ночь, когда я решил, будто Сила мне лишь пригрезилась. По крайней мере, это была ДРУГАЯ темница, и цепей я на них не одевал… Но мысль, что я стал причиной мук, подобных моим собственным, рвала мне душу. Это было недостойно. Однако Игл и Старр наотрез отказались прекратить нападения. Мои доводы о невозможности победы вызывали лишь фыркание. Тем не менее, я уже хотел их освободить, когда… …Часто по ночам, невидимый, летал я над расположением армий Арнора, где в огромном шёлковом шатре экс-король Родрик устроил временную резизиденцию. Разговоры в шатре меня не радовали. День за днём, ночь за ночью люди обсуждали только одну тему – как победить узурпатора Винга, прозванного «Демоном» за цвет чешуи. Интересная деталь: маг Тириох, который остался жить после моего нападения на
Ронненберг, настаивал на массированой магической атаке с участием всех волшебников Уорра, а Родрик возражал… В конце концов они сошлись, что надо ждать Минаса и Крафта с их волшебным артефактом. Хотел бы я знать, что это такое. О тайне не ведали даже личные стражники короля. Время от времени из армии приходили известия: они шли днём и ночью, изматывая лошадей. Принц Минас не мог оставить войско, иначе уже был бы здесь вместе с отрядом грифонов. Вместе с Крафтом… С КРАФТОМ… О, боги… А тем временем орки сообщали, что люди и эльфы медленно, очень медленно, но всё же становятся мягче, спокойнее. Моя программа работала. Медленно, но работала. Я жил в огромном красном дворце, понимая, что каждый день моих мук – это чуть меньше мук для других. Орки тоже жили во дворце. Они так меня боялись, что не осмеливались даже смотреть в мою сторону и сразу падали ниц, стоило мне покинуть библиотеку или выйти во двор. Я не мог ничего с этим поделать и продолжал оставаться одиноким. О, небо, как я был одинок! Я родился в Каэр Мортаре и никогда не посещал Локх. Единственные драконы, виденные мною, были моими родителями. А их я потерял слишком рано и слишком сразу. Мне следовало побывать на Локхе. Уже два года назад я стал достаточно силён, чтобы перелететь океан, но тогда я считал, что драконы бросили моего отца на смерть. Сегодня я знал правду, только время сыграло со мной злую шутку. Я более не был свободным мыслителем. Теперь я стал королём, променяв свободу на рабство. Да, я – раб. Я раб своего дела и своих идеалов,
они держат прочнее любых цепей. Вечное противоречие: тот, кто посвятит жизнь борьбе за свободу для всех, сознательно отказывает себе в свободе. Ибо становится рабом своего дела… В мрачных размышлениях и делах прошла ещё неделя, а затем по Арнору прокатилась весть о возвращении Минаса Аннутирита. Люди смотрели на меня злорадно, предвкушая череп Винга на копье своего героя. Мы встретились на поляне в лесу, среди огромных деревьев. Я, и мои враги.
– Ну, здравствуй, Крафт – спокойно сказал я, глядя в глаза грифону. Тот мрачно ответил:
– Я ошибся, сохранив тебе жизнь. Надо было убить сразу. Милосердие привело только к ужасу.
– Крафт, лишь благодаря тебе я сегодня не истребляю вас тысячами. Вся моя ненависть собрана в точку, и вся направлена на тебя. Ты сам породил ужас, о котором говоришь. Он вздрогнул. Посмотрел на молчавшего Минаса. Кивнув, эльф поднял странное металлическое копьё с изображением змеи и отсалютовал мне, грифон прошептал что-то на родном языке. А затем они бросились в атаку. Я дал им вонзить копьё мне в сердце, ощущая сладкую боль от прикосновения металла.
– Умри! – закричал Минас, вырвал оружие из раны и ударил ещё раз, потом ещё, и ещё, и ещё… Кровь моя окрасила перья грифона в пурпур. Они кричали и били меня в сердце, в горло, под крылья. Скользкое от крови копьё выпало из рук Минаса, тогда он выхватил меч и сломал его об мою шею. Крафт в ужасе на это смотрел.
– Мне больно, – сказал я тихо, когда обессилевший эльф отступил. Издав невнятный, яростный вопль, Минас замахнулся обломком меча и бросился на меня с криком «Демон!». Грифон отвернулся, не в силах смотреть.
– Мне больно, – повторил я ещё тише. Оставив осколок меча в ране, эльф рухнул на колени и уронил голову.
– Будь ты проклята, Ри… – прошептал он. И крикнул: – Теперь рази! Закрыв глаза, я призвал всю волю, чтобы исполнить клятву, данную восемь лет назад.
– Эльф Минас Аннутирит. Я казню тебя во имя всех твоих жертв, чья кровь взывает к отмщению. Прости и прощай, – тихо произнёс я, расправляя крылья. С рогов моих сорвались слепящие потоки алого пламени, испепелив воина за одно мгновение.
Страшно закричав, Крафт с места метнулся в прыжок. Грифон вложил в
атаку всю боль, весь гнев и ярость, на которые был способен, он словно обратился в бело-золотую волну ненависти. Но я остановил его порыв. Крафт был великолепен; грациозный, стремительный, полный грозной силы и хищного очарования, он застыл в прыжке, остановив на мне взгляд гордых орлиных глаз, полных гнева и горя. Я не стал ждать, пока пройдёт срок заклятия. Убийца отца более не жил; пришло время запустить план, придуманный ещё пять лет назад, когда огонь бешенства в моей душе ещё не погас. Это было последнее, что я хотел совершить из мести. Последняя эмоция дракона, победившая разум мага… Мгновение – и я сидел за столом, вместе со своими поддаными: орками, людьми, эльфами. Это не было иллюзией, пир я подготовил ещё неделю назад, узнав о возвращении Крафта. Все пирующие были околдованы: они веселились, наливая друг-другу вино и веря, что празднуют гибель узурпатора Винга. Я, полурасправив крылья, гордо сидел на троне. Гости видели Родрика вместо дракона. Хотя план мести зрел в моей душе более пяти лет, потребовалось призвать всю волю, чтобы совладать с ужасом, который я испытывал при одной мысли о том, что сейчас сделаю. И всё же я справился с собой, победил давний кошмар. Звучный голос дракона нарушил веселье:
– Привести пленных! И их привели: скованных в одну цепь эльфов и людей. В конце шёл Крафт; он плакал. Я взмахнул крыльями, призывая к вниманию. Мгновенно наступила мёртвая тишина. Подняв голову, грифон гордо спросил:
– Ты удовлетворил своё жалкое самолюбие, дракон?
– Нет, Крафт, – ответил я глухо. – Ты пока не видел головы своего отца. Грифон усмехнулся, не отводя от меня глаз.
– Мой отец погиб на войне, дракон. Даже тебе, с твоей демонической силой, никогда не удастся осквернить его память. Я горько усмехнулся.
– Не считай меня столь недостойным, Крафт. Мир твоему отцу. С этими словами я поднял за перья окровавленную голову Игла, с