И вслушивалась в ночные звуки.
Резкий стрекот.
Низкие стоны.
Пронзительные крики.
Я слышала множество историй о болотных монстрах. И читала кое-какие древние легенды о них.
«Могут ли они быть правдивы? — задавалась вопросом я. — Существуют ли болотные монстры на самом деле?»
Где мне было знать, что скоро я найду ответ на этот вопрос. Самым неприятным образом.
4
— Да. Да. Они живут здесь.
— Быть того не может! — твердила я папе. — Не могут они здесь жить!
— Это их дом, — настаивал папа, пока автомобиль подпрыгивал на узкой песчаной дорожке. — Это дом бабушки и дедушки.
— Не может это быть их дом. — Кларк протирал глаза. — Это болотный мираж. Я читал о таких в «Тварях из грязи». Болотная жижа вызывает обман зрения. Из-за нее мерещится всякая чертовщина.
Ну вот, видите? Кларк действительно верит во все, что читает.
Тут уж и я поневоле начала верить. А как еще объяснить, что у дедушки и бабушки такой дом?
Замок.
Замок посреди болот.
Почти незаметный в роще высоченных темных деревьев.
Папа остановил машину у парадного входа. Я разглядывала дом в свете фар.
Высотой в три этажа. Выстроен из темно-серого камня. Справа торчала небольшая башенка. Слева из черной трубы вилась струйка белого дыма.
— А я думала, дома на болотах гораздо меньше, — пробормотала я, — и строятся на сваях.
— Так они и выглядели в моих комиксах, — согласился Кларк. — А что с окнами? — Его голос дрожал. — Они что, вампиры?
Я посмотрела на окна. Они были крошечные. И я видела только три. Три малюсеньких оконца на весь дом. По одному на каждом этаже.
— Идемте, дети, — сказала мама. — Давайте заберем ваш багаж.
Мама, папа и Кларк вылезли из машины и направились к багажнику. Я осталась стоять возле дверцы с Чарли.
Влажный ночной воздух холодил мою кожу.
Я смотрела вверх.
Вверх, на огромный темный дом. Практически скрытый за деревьями. Посреди глухомани.
А потом я услышала вой. Тоскливый вой. Откуда-то из глубины болот.
Меня охватила дрожь.
Чарли прижался к моей ноге. Я нагнулась его погладить.
— Чтобы это могло быть? — прошептала я псу в темноте. — Что за существо может так выть?
— Гретхен, Гретхен. — Мама помахала мне рукой из дверей. Все остальные уже вошли в дом.
— Бог ты мой, — сказала бабушка, как только я вошла в полутемный дверной проем. — Да неужто это наша малютка Гретхен! — Она обхватила меня своими немощными руками и прижала к груди.
Пахла она в точности, как я помнила — затхлостью. Я взглянула на Кларка. Тот закатил глаза.
Я отступила назад и выдавила улыбку.
— Ну-ка двинься, Роуз! — прокричал дедушка. — Дай-кась и мне на нее взглянуть!
— Он немного туговат на ухо, — шепнул мне папа.
Дедушка сжал мою ладонь своими морщинистыми пальцами. Они с бабушкой казались ужасно легонькими. Ужасно хрупкими.
— Как мы рады вас здесь видеть! — воскликнула бабушка. Ее голубые глаза сияли. — Нечасто нас навещают гости!
— А мы уж думали, вы вовсе не приедете! — кричал дедушка. — Мы вас несколько часов назад ожидали!
— Да менял покрышку, — объяснил папа.
— У тебя одышка? — Дедушка обнял папу рукой за плечи. — Ничего, сынок, проходи, отдыхай!
Кларк захихикал. Мама пихнула его локтем в бок. Бабушка и дедушка провели нас в гостиную.
Комната оказалась огромной. Весь наш дом, пожалуй, мог бы в ней уместиться.
Стены были выкрашены в зеленый цвет. Тускло-зеленый. Я посмотрела на потолок. На железный канделябр о двенадцати свечах.
Большую часть стены занимал огромный камин.
Остальные стены были покрыты черно-белыми фотографиями. Пожелтевшими от времени.
Фотографии были повсюду. Люди, которых я не узнавала. Наверное, покойные родственники, подумала я.
Я заглянула через дверной проем в соседнюю комнату. Это была столовая. Она была такая же большая, как и гостиная. Такая же темная. Такая же мрачная.
Мы с Кларком присели на облезлый зеленый диван. Я почувствовала, как старые пружины просели под моим весом. Чарли закряхтел и растянулся на полу у наших ног.
Окинула взглядом комнату. Фотографии. Потертый ковер. Ветхие столы и стулья. Мерцающий свет заставлял наши тени танцевать на стенах.
— Жуткое местечко, — прошептал Кларк. — И душок такой — хуже, чем от бабки с дедом.
Я подавила смешок. Впрочем, Кларк был прав. Пахло неважно. Сыростью и кислятиной.
«Почему эти двое стариков хотят влачить такое существование? — недоумевала я. — В этом темном, затхлом доме. В глубине болот».
— Кто-нибудь хочет чего-нибудь выпить? — прервала мои мысли бабушка. — Как насчет чашечки доброго чаю?
Мы с Кларком отрицательно покачали головами.
Мама с папой тоже отказались. Они уселись напротив нас. Из спинок их кресел лезла набивка.
— Ну, наконец-то вы здесь! — орал дедушка. — Это просто замечательно! Ну-с, теперь выкладывайте — чегой-то вы так припозднились?
— Дедушка! — прикрикнула на него бабушка. — Никаких больше расспросов! — Затем она повернулась к нам. — Проголодались небось, с дороги. Идемте на кухню. Я пирогов с курицей напекла, для вас специально.
Мы последовали за бабушкой и дедушкой на кухню. Она ничем не отличалась от остальных комнат. Темная и грязная.
Зато там, в отличие от других комнат, не так пахло затхлостью. В воздухе плыл острый аромат куриного пирога.
Бабушка извлекла из духовки восемь маленьких пирогов. По одному на каждого — и еще парочку на случай, если мы окажемся очень уж голодны, догадалась я.
Она положила один на мою тарелку, и я тут же набросилась на него. Я и впрямь проголодалась.
Как только я поднесла вилку ко рту, Чарли вскочил и начал принюхиваться.
Он обнюхал наши стулья.
Кухонную стойку.
Пол.
Он запрыгнул на стол и принюхался.
— Чарли, прекрати! — скомандовал папа. — Кыш!
Чарли соскочил со стола. Затем он остановился перед нами и вздернул верхнюю губу.
Он зарычал.
Низкое, угрожающее рычание переросло в громкий лай.
Злобный лай.
— Ради Бога, что с ним такое? — нахмурилась бабушка.
— Не знаю, — ответил папа. — Он никогда раньше так себя не вел.
— В чем дело, Чарли? — спросила я. Отодвинула стул и поспешила к нему.
Чарли принюхался.
Залаял.
Снова принюхался.
Меня охватил вдруг холодный страх.
— В чем дело, мальчик? Что ты почуял?
5
Я схватила Чарли за ошейник. Погладила его. Попыталась успокоить. Но он вырвался у меня из рук.
И еще громче загавкал.
Я снова ухватила его за ошейник и потянула к себе. Его когти царапали пол.
Чем настойчивее я тянула его за ошейник, тем сильнее Чарли сопротивлялся. Он яростно замотал головой из стороны в сторону. И опять зарычал.
— Спокойно, мальчик, — тихо приговаривала я. — Споко-о-ойно…
Ничего не помогало.
Наконец, Кларк помог мне оттащить Чарли в гостиную, где тот, мало-помалу, начал успокаиваться.
— Как ты думаешь, что с ним такое? — спросил Кларк, когда мы вместе поглаживали пса по голове.
— Понятия не имею. — Я пристально посмотрела на Чарли. Теперь он наворачивал круги по гостиной. Потом садился. Потом снова круги наворачивал. И так без конца.
— Ничего не понимаю. Он никогда так себя не вел. Никогда.
Мы с Кларком решили посидеть с Чарли, пока мама с папой не поедят. Есть нам больше не хотелось.
— Как там ваша собака? — Дедушка вошел в гостиную и присел рядом с нами. Морщинистыми пальцами он пригладил редеющие седые волосы.
— Спокойнее, — ответил Кларк, поправляя очки.
— Спеть для нее? — взревел дедушка. — Еще чего! По-твоему, это поможет?!
* * *
После ужина мама, папа, бабушка и дедушка говорили и говорили — обо всем, что произошло со времени последнего их визита. То есть, за восемь лет.
Мы же с Кларком маялись скукой. Отчаянно маялись.
— Можно мы, э-э, посмотрим телик? — спросил наконец Кларк.
— Ой, прости, дорогой, — виновато сказала бабушка. — Телевизора-то у нас нету.
Кларк свирепо воззрился на меня — будто это была моя вина.
— Почему бы тебе не позвонить Арнольду? — предложила я. Арнольд — первейший зануда во всей округе. И лучший друг Кларка. — Напомни, чтобы он взял для тебя новый комикс.
— Ладно, — буркнул Кларк. — Э-э, где здесь телефон?
— В городе, — слабо улыбнулась бабушка. — Мы мало кого знаем… из ныне живущих. Нет резону за телефон платить. Мистер Доннер… он из универмага… принимает для нас сообщения.
— Впрочем, я не видел Доннера уж неделю, — добавил дедушка. — Колымага наша сломалась. Скоро починим. Со дня на день.
Телевизора нет.
Телефона нет.
Машины нет.
И посреди болот.
Тут уж настал мой черед воззриться свирепо — на маму и папу.
Я состроила самую негодующую мину. Я была уверена, что уж теперь-то они возьмут нас с собою в Атланту. Абсолютно уверена.
Папа посмотрел на маму. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Потом повернулся ко мне. И виновато пожал плечами.
— Кажись, пора на боковую! — взглянул на часы дедушка. — Вам обоим завтра вставать спозаранку, — сказал он маме и папе.
— Завтра вы так славно проведете день! — заверила бабушка нас с Кларком.
— Да, верно, — согласился дедушка. — Для исследований этот большой старый дом — самое то, что надо. У вас будет настоящее приключение!
— А я спеку свой знаменитый пирог с ревенем! — воскликнула бабушка. — Вы, деточки, мне поможете. Вам понравится. Он такой сладкий — язык проглотишь!
Я услышала, как Кларк шумно сглотнул.
Я застонала — причем громко.
Мама с папой не обратили на нас внимания. Они пожелали всем спокойной ночи. И откланялись. Завтра им предстояло уехать ни свет ни заря. Возможно, даже раньше, чем мы встанем.
Мы последовали за бабушкой вверх по темной, скрипучей старой лестнице, а потом вниз по длинному, извилистому коридору к нашей комнате на втором этаже.
Комната Кларка находилась рядом с моей. Мне не представилось возможности посмотреть, как она выглядит. Как только Кларк вошел, бабушка тут же препроводила меня в мою комнату.
Мою комнату. Мою унылую комнату.
Я поставила чемодан возле кровати и огляделась. Комната была размером со спортзал! И при этом — ни одного окна.
Единственный свет давала тусклая желтая лампочка в небольшом ночнике возле кровати.
Пол устилал ручной работы ковер. Истершийся, в пятнах, узор его выцвел от времени.
У стены напротив кровати стоял покосившийся старый комод. Он кренился на один бок. Ящики торчали наружу.
Кровать. Ночник. Комод.
Вот и вся обстановка этой огромной комнаты без окон.
Даже стены были голые. Ни одного изображения не было на их унылой поверхности, выкрашенной серой краской.
Я села на кровать. Привалилась к прутьям железного изголовья.
Пробежалась пальцами по одеялу. Колючая шерсть. Колючая шерсть, пропахшая нафталином.
— Ни за что не укроюсь этим одеялом, — произнесла я вслух. — Ни за что на свете. — Но я знала, что придется. В комнате было довольно промозгло, и я уже начала дрожать.
Я поспешно переоделась в пижаму и натянула на себя вонючее одеяло.
Я ворочалась и извивалась. Пыталась устроиться поудобнее на комковатом матрасе.
Я уставилась в потолок и прислушалась. Вслушивалась в ночные звуки жуткого старого дома. Таинственные скрипы эхом разносились в ветхих стенах.
А потом я услышала завывания.
Страшные, звериные завывания по другую сторону стены.
Тоскливые завывания, которые раньше слышала на болотах.
Я села.
Неужели они доносятся из комнаты Кларка?
6
Я изо всех сил прислушивалась, боясь шелохнуться.
Еще один протяжный, тоскливый вой. Снаружи. Не из комнаты Кларка.
— Прекрати! — упрекнула я себя. — Это у Кларка буйное воображение. Не у тебя!
Но я ничем не могла заглушить жуткие завывания с болот.
Было ли это животное? Был ли это болотный монстр?
Я прижала к лицу подушку. Мне понадобился не один час, чтобы уснуть.
Проснувшись, я не могла взять в толк — утро уже или еще середина ночи. Без окон определить было невозможно.
Посмотрела на часы: половина девятого. Утро.
Я перерыла весь чемодан в поисках своей новой розовой футболки. Мне нужно было чем-то себя подбодрить, а розовый — мой любимый цвет. Я натянула джинсы. Всунула ноги в перепачканные кроссовки.
Одевалась я второпях. Комната напоминала темницу. Мне не терпелось ее покинуть.
Я открыла дверь и выглянула в коридор.
Никого.
Но здесь, напротив моей спальни, я обнаружила маленькое окошко. Вчера ночью я его не заметила.
Яркий солнечный луч пробивался через запыленное стекло. Я выглянула наружу — на болота.
Густой туман стелился над красными кипарисами, озаряя сырую землю нежным розовым светом. Мерцающая дымка придавала болоту вид загадочный и нереальный.
Что-то фиолетовое затрепетало на ветке дерева. Фиолетовая птичка. Фиолетовая птичка с ярко-оранжевым клювом. Таких я еще не видела.
А потом снова послышались эти звуки.
Ужасающие завывания. Пронзительные вопли.
Их издавали животные, таившиеся в глубине болот — всеразличные твари, каких я, наверное, никогда не видела раньше.
Болотные твари.
Болотные монстры.
Я вздрогнула. Отвернулась от окна и направилась к комнате Кларка.
Постучала в дверь:
— Кларк!
Нет ответа.
— Кларк?
Тишина.
Я ворвалась в комнату и издала крик.
Простыни на кровати Кларка были смяты и перекручены — словно после отчаянной борьбы.
А от самого Кларка ничего не осталось — ничего, кроме скомканной пижамной рубашки на кровати!
7
— Не-е-е-е-ет! — в ужасе завизжала я.
— Гретхен, ты чего?
Кларк вышел из кладовки.
На нем были футболка, бейсболка, кроссовки и пижамные штаны.
— Э… д-да н-ничего, — с все еще колотящимся сердцем выдавила я.
— Тогда чего ты так орала? — допытывался Кларк. — И почему ты так странно выглядишь?
— Это я-тостранно выгляжу? На себя посмотри, — огрызнулась я. И показала на его пижамные штаны. — Где твои брюки?
— Не знаю. — Он покачал головой. — Подозреваю, мама сунула их к тебе в чемодан по ошибке.
«Нельзя позволять этому огромному, старому дому меня пугать. Это у Кларка буйное воображение — не у меня», — снова напомнила я себе.
— Пошли, — сказала я брату. — Давай зайдем ко мне и поищем твои джинсы.
По дороге вниз, на кухню, Кларк остановился посмотреть в окошко. Туман рассеялся. Умытые утренней росою растения блестели в лучах солнца.
— Выглядит здорово, правда? — пробормотала я.
— Угу, — отозвался Кларк. — Здорово. Здорово жутко.
Кухня тоже выглядела «здорово жутко». В ней было темно — почти так же темно, как вчера ночью, даром что наступило утро. Но дверь черного хода была приоткрыта, и немного солнечных лучей все же просачивалось внутрь, освещая стены и пол.
Через открытую дверь до нас доносились звуки болот. Но я старалась не обращать на них внимания.
Бабушка хлопотала у плиты: в одной руке — лопатка, в другой — огромная тарелка черничных блинов. Отложив лопатку и тарелку, она вытерла руки о выцветший фартук в цветочек. Затем она, в качестве утреннего приветствия, по очереди крепко обняла каждого из нас, перемазав Кларка блинным тестом.
Я показала пальцем на его футболку в пятнах и захихикала. Потом взглянула на собственную футболку. Новехонькую розовую футболку. Заляпанную пятнами от черники.
Я оглядела кухню в поисках чего-нибудь, чем можно было бы очистить футболку. Однако кухня являла собой одну сплошную катастрофу.
Сгустки блинного теста стекали с плиты. Тесто покрывало кухонную стойку и липло к полу.