— Лука женился на Марии. Они во всем преуспевали. Прошло несколько лет. Появился на свет твой отец, Генри. Все, казалось, было в порядке. Но ненависть Эмилии не угасала. Она терпеливо ждала, когда чаша гнева наполнится до краев, ждала особой ночи, когда сможет заманить Луку в такое место, где не действуют никакие современные законы. Эта традиция еще более древняя, чем даже вендетта. Это место доступно только немногим избранным — тем, кому даровано видеть невидимое. Эмилия имела такой дар, как и твой дед. Как и я.
Паскалин пристально уставилась на внука, взгляд ее выражал одновременно жалость и ужас.
— О чем вы? — мягко спросил Скай.
— Путь маццери, призрачных охотников. Эти избранные — одновременно благословенные и проклятые — по ночам выходят из своих тел и отправляются на охоту. И сама смерть является их добычей.
«Бабушка ведь говорит о фюльгиях, — взволнованно подумал Скай. — Только другого рода».
Теперь он понял значение ее взгляда.
— И у меня тоже есть этот дар? Это благословение? Это проклятие?
— Есть. — Она перекрестилась. — Да поможет тебе Господь, есть у тебя этот дар.
Скай попытался говорить непринужденно, как обычно, хотя при последних словах его желудок сжался.
— Этим маццери… Им, то есть нам… Нам трудно выходить из своего тела?
— Трудно? Стоит тебе только узнать, как это делается, и выход станет для тебя не сложнее выдоха.
Вот оно! Вот причина, по которой он оказался на Корсике. Сигурд мог обращаться в двойника, когда пожелает. Это умение давало ему силы, позволяло размножиться, появляться и исчезать в любой момент, принимать любой облик. Для Ская же обращение было трудным, всегда требовало проведения ритуала жертвоприношения, боли и… Сигурда. Сигурда, контролировавшего весь процесс. Но если научиться перевоплощаться самостоятельно… Так же легко, как он дышит…
Но было и кое-что еще.
— Вы говорили, что Эмилия использовала какое-то место для отмщения.
— Да. И тем самым осквернила само предназначение маццери. Но ее это не волновало, так сильна была ее ненависть.
Скай не мог больше сидеть на месте. Вскочив, он воскликнул:
— Говорите же. Я хочу знать все!
— Я не могу.
— Вы должны! — Он едва не кричал на свою бабушку. — Ради этого я и приехал сюда! Мне это необходимо.
Паскалин встала, подошла к внуку и взяла его руки в свои. Скай еле сдержал рвущееся наружу недовольство, но что-то в ее прикосновении, во взгляде остановило его.
— Я не могу рассказать, потому что подобное нельзя «рассказать». Если я попытаюсь объяснить, это только собьет тебя с толку и запутает. Единственный способ понять — испытать самому. Единственный способ стать маццери — отправиться с ними на охоту.
Слушая бабушку, юноша испытал некое подобие дежавю: Сигурд при первой их встрече говорил, что Скай должен встретиться со своим предком Бьорном, чтобы научиться кое-чему, «испытав это сам». А научился он тогда убивать. Воспоминания — о том, как убивали викинги, как он стал соучастником убийства Олава в горах Норвегии, — разом обрушились на Ская. Его передернуло.
— Вы сказали, что их добычей является смерть?
Паскалин коснулась пальцами щеки внука, будто пытаясь измерить силу бушующих в нем страстей.
— Не в том смысле, в каком ты подумал. Это… — Она покачала головой. — Нет! Говорю тебе, это невозможно объяснить. Ты должен пойти со мной. Сегодня вечером. Тогда и узнаешь ответы. Ну, или, по крайней мере, хоть что-то для тебя прояснится.
Паскалин внимательно смотрела на внука, на лице ее отражалась внутренняя борьба.
— Доверься мне, Скай. Раз ты прибыл на остров, чтобы что-то познать, сегодня будет преподан первый урок. Когда ты отправишься охотиться в качестве ученика маццери.
ГЛАВА 6
УЧЕНИК
Они договорились, что Скай вернется на закате и принесет свои вещи; у бабушки была свободная комната, в которой он мог поселиться и сэкономить на проживании в хостеле, пусть стоило оно и недорого. Скай не стал говорить, что мог бы при желании позволить себе самый лучший отель Сартена, что на банковском счету в Лондоне у него десять тысяч фунтов, вырученных от продажи одного из бриллиантов Сигурда. Но шестнадцатилетний юноша, сорящий деньгами, привлек бы ненужное внимание. Он догадывался, что родители станут его искать, хотя, конечно же, в оставленном для них послании Скай не уточнял, куда направляется. Он написал только, что с ним все в порядке, что ему требуется побыть какое-то время наедине с собой, и прочий юношеский вздор. Они вполне могли поверить, а Скай планировал просить туристов отправлять родителям открытки, будто бы от него, из их родных стран: Италии, Швеции и других. Только вот Сигурд знал, что внук поехал на Корсику, а возможно, и что именно в Сартен. Этот факт серьезно беспокоил молодого человека. Ему совсем не хотелось снова повстречаться с дедом. До тех пор, пока он не будет готов к встрече.
Скай выбрал длинный путь к хостелу, лишь бы не проходить снова мимо дома покойного адвоката. Дважды Скай оказывался рядом с ним, и оба раза происходило нечто, мягко говоря, странное. До места он добрался слегка уставшим, вспотев от длительного подъема в гору, и в смятенных чувствах… Он оказался совершенно не готов к тому, что (или, вернее, кого) увидел на скамейке под каштаном.
Прошлой ночью она показалась Скаю хорошенькой, но сейчас, при свете дня, выглядела настоящей красавицей. Никаких черных одежд — на ней были белые джинсы и голубая блузка, выгодно оттенявшие загар. Она сидела на скамейке и болтала босыми ногами, сандалии валялись на земле. Следы от ремешков образовывали на загорелой коже букву V, и Скай сразу подумал о руне Кеназ, ассоциирующейся с факелом. Означала руна инициацию. Или ученичество, о котором говорила Паскалин? Он вдруг подумал: а не может ли узнать больше от этой девушки, чем от своей лысой бабки, пусть та ему и родня? Ощущение это только усилилось, когда Скай заметил что-то блестящее на стройной лодыжке — золотой ножной браслет.
Он оторвался от ног и посмотрел в ее глаза. Когда он только подходил, девушка читала, теперь же уставилась на Ская. Они играли в гляделки довольно долго, пока он наконец не шагнул вперед.
— Bonjour, — поздоровался Скай.
Она подняла руку и прикрыла глаза от солнца.
— Bonjour.
— C’est Jacqueline, n’est-ce pas?
Она кивнула.
— Jacque. Et vous? — Она указала большим пальцем в небо.
— Oui. — Скай кивнул на скамейку. — Puis-je…?
— Je vous en prie.[15]
Он последовал приглашению. Жаклин отложила книгу и посмотрела на юношу. Даже сидя, Скай на фут возвышался над ней. Теперь он видел, что глаза у девушки не черные, как показалось прошлой ночью, а темно-карие. И очень густые ресницы, черные, как вуаль, которая накануне скрывала ее лицо, и как волосы, сегодня аккуратно обрамлявшие лицо. Когда Жаклин кивала, они падали ей на глаза.
Накануне Скай убедился, что девушка говорит по-английски намного лучше, чем он — по-французски, и не хотел сейчас оказаться в невыгодном положении.
— Вы ждали здесь меня?
— Ждала? Почему же? Разве это не прелестное местечко?
Он улыбнулся.
— Разумеется. Но наверняка здесь много прелестных местечек, где, как вы знали, меня можно встретить.
Девушка пожала плечами, но не в знак отрицания. Множество вопросов, вертевшихся на языке, казались слишком прямыми. Трудно вести непринужденную беседу с человеком, с которым познакомился только накануне ночью, прячась от толпы призраков. Поэтому Скай просто сказал:
— Вы хорошо владеете английским.
— Не так уж и хорошо. Но я ходила в школу в Борн-Муте. — Она произнесла название Борнмут так, будто оно состояло из двух слов. — Там я училась. А как вам удалось освоить французский?
— Немного занимался в школе. А этим летом прослушал курс на компакт-дисках. Pas bien.[16]
— Тогда, возможно, если вы задержитесь здесь на некоторое время, станете говорить лучше.
Она смотрела прямо в глаза Ская, и ему хотелось ответить: «Да, если вы будете моим учителем». Но желательно было произнести эти слова на французском, но, пока Скай раздумывал над ответом, послышался грохот. На площадь выехал мотороллер, сверкающий полированной сталью и зеркалами. Глушитель был неисправен, или же его специально сняли, так или иначе, мотор издавал громоподобный рев. Особенно громко он рыкнул, когда мотороллер остановился возле скамейки, после чего седок выключил двигатель.
Волосы вновь прибывшего были черными, как у девушки. Уложенные гелем, они торчали, словно петушиный гребешок, над загорелым лицом и зелеными глазами, перебегавшими со Ская на Жаклин и обратно. В них плескалась неприкрытая ярость.
— Брат? — с тревогой спросил Скай.
— Кузен, — ответила Жаклин на французский манер. — Его зовут Джанкарло.
Она не представила молодых людей друг другу, только что-то пробормотала, так быстро, что Скай не разобрал ни слова. Юный Джанкарло — Скай предположил, что ему лет восемнадцать, — кинул на него сердитый взгляд, сплюнул, чуть не попав Скаю на ботинок, завел мотороллер и с форсом, на одном заднем колесе, вылетел с площади. Звук ревущего мотора быстро стих вдали.
— Хм, кузен? — Скай осознал, что на несколько секунд задержал дыхание, и теперь шумно выдохнул. — Это хорошо.
— Почему хорошо?
Настала очередь Ская пожимать плечами.
— Значит, он не может быть вашим парнем.
— Почему нет?
Скай заерзал под прямым взглядом девушки.
— Ну, вы не можете… Я хочу сказать, что, по крайней мере, в Англии, девушка не может… Вы понимаете… Встречаться со своим двоюродным братом.
Скай почувствовал себя крайне неловко, когда память услужливо подбросила мысль о его собственной кузине. Нет, он никогда не думал о Кристин в таком духе… Почти никогда. Не очень часто…
Жаклин, казалось, наслаждалась его смущением.
— Но здесь не Англия. На Корсике люди иногда женятся на кузинах.
— Не допускать чужих?
— Что?
— Такое выражение. — Скай улыбнулся. — Но не будут ли в результате дети немного…
Он прикрыл глаза, высунул язык и скорчил идиотскую гримасу. Когда же снова открыл глаза, то увидел, что Жаклин не поддержала шутку.
— Как я, вы хотите сказать? Мои родители приходились друг другу кузенами.
— Приходились?
— Они погибли, когда я была маленькой. Разбились в аварии.
— Простите.
Скай откашлялся, отчаянно желая сменить тему разговора. Но на уме у него была только семья Жаклин.
— А как ваша бабушка? С ней все в порядке? В смысле, ночью она казалась немного… Расстроенной.
— Расстроенной? Это неподходящее слово. Я помню, в Борн-Муте англичане всегда говорили меньше, чем хотели сказать.
Она наконец отвела взгляд от Ская и уставилась прямо перед собой.
— Она была… Désolée. — Жаклин снова посмотрела на него. — Как это будет по-английски?
— Désolée? — Скай задумался. — Это как несчастная? То есть очень печальная?
Она покачала головой.
— Нет, опять недостаточно. Слишком слабо. Многие годы она думала, что не осталось ни одного Маркагги. Кроме лысой. А потом появляетесь вы.
— Но я не… На самом деле не… — Скай взглянул на нависшие над скамьей ветви. — Я англичанин. Наполовину норвежец. Моя фамилия — Марч.
— Для нее вы корсиканец! Как будто вы родились и прожили здесь всю жизнь. — Жаклин наклонилась и пристально посмотрела в его глаза. — Понимаете? Вы Маркагги и напоминаете ей обо всем, что она потеряла.
Скай решил прикинуться дурачком.
— Потеряла? — переспросил он. — Но я у нее ничего не забирал.
Девушка нахмурилась.
— Вы не знаете?
— Не знаю о чем?
Она уставилась на Ская.
— О вендетте.
— Что это такое?
Это был уже перебор. Или же актер из него никудышный.
Жаклин покачала головой.
— Нет. Я думаю, что вы все-таки знаете… Маркагги! Вы бы не оказались здесь, если бы не знали. И вы бы не обнаружили нас этой ночью. — Она встала со скамейки. — Вот что я хочу сказать вам — что бы вы здесь ни искали, забудьте! Уезжайте! Уезжайте с Корсики! И никогда не возвращайтесь.
— Но это же безумие! — в ярости воскликнул Скай. — Вы же должны это понимать!
— Я должна?
— Да! Эта вендетта, которая началась так давно, что сейчас никто даже не может вспомнить когда, к чему она? Двадцать первый век на дворе, слава богу.
Очень медленно Жаклин произнесла:
— Но не здесь.
Она приложила пальцы к губам и громко свистнула. Сразу же откуда-то послышался звук заводимого мотора. Через несколько секунд на площадь влетел мотороллер и резко затормозил перед скамейкой. Жаки забралась на заднее сиденье.
— Разве вам обоим не нужно надеть шлемы? — спросил Скай.
Молодой человек сердито посмотрел на него и разразился длинной тирадой, из которой Скай не понял ни слова, но смысл был вполне очевиден.
Скай поднялся.
— Может, ты слезешь, приятель, — произнес он спокойно, — и мы поговорим об этом?
Джанкарло посмотрел на него так, будто все понял и принял предложение. Изрыгнув еще одно ругательство, он поставил мотороллер на подножку. Неизвестно, чем бы дело закончилось, но Жаклин произнесла что-то и стукнула кузена по голове. Рыча от ярости, тот врубил мотор.
— À bientôt,[17] — бросила девушка, и они умчались.
Скай знал это выражение — обычное, стандартное прощание. «Увидимся». Вот только сказано это было не совсем обычным тоном. И Скаю показалось: он точно знает, что девушка имела в виду.
Паскалин велела вернуться на закате, однако, когда Скай достиг ее улицы, солнце уже село. Вышел он из хостела вовремя, но багаж с каждым шагом, казалось, все тяжелел. Скай с трудом волочил ноги мимо кафе и их посетителей, наслаждавшихся последними погожими деньками. Молодой человек обнаружил, что замедляет шаги, чтобы поглазеть на отдыхающих. Люди пели, ели, смеялись; парочки держались за руки, за некоторыми столиками целые семьи, от маленьких детишек до стариков, что-то отмечали. Все казались такими беззаботными, ни о чем не волновались и могли спокойно развлекаться, в то время как он… Интересно, хоть кто-то оторвался от веселья, чтобы посмотреть на бредущего мимо паренька, и известно ли кому-нибудь, что тот собирается на охоту за самой смертью?
— Ты опоздал, — строго заметила Паскалин, открывая дверь. Она была одета так же, как и при первой их встрече, — в черное, только на голове не платок, а шарф.
— Прошу прощения. Я…
— Ничего страшного. — Она втянула Ская в квартиру. — У тебя есть черные вещи?
— Кажется, да. Джинсы и…
— Хорошо. Надень их. И захвати свитер — к ночи похолодает.
Паскалин указала на спальню, и он занес багаж туда, затем достал все необходимое и спросил бабушку через прикрытую дверь:
— Мы куда-то идем?
— Маццери охотятся близ деревень своих предков. Деревня Маркагги недалеко отсюда.
Переодевшись, Скай вышел из комнаты.
— Так сойдет?
Паскалин едва удостоила его взглядом.
— Нормально. А теперь — в путь! И возьми вот это. — Она указала на деревянный ящик.
Внутри Скай обнаружил какие-то свертки, буханку французского хлеба и бутыль вина без этикетки, заткнутую пробкой из фольги.
— Пикник?
Бабушка, казалось, не услышала вопроса. Амлет, слишком резво для собаки в почтенном возрасте, выписывал круги у ног хозяйки.
— Отправляемся сейчас! — Она придержала дверь, выпуская пса наружу. — Пойдем.
Ее древний «Ситроен 2CV» желтого цвета кое-где поржавел. Рычаг коробки передач торчал из приборной доски и отчаянно скрипел при каждом включении скорости, пока «ситроен» полз вверх по крутым холмам, взбираясь все выше над Сартеном. Складывалось впечатление, что машина работает не на бензине вовсе, а вперед ее толкает резиновый двигатель, приводимый в действие эластичной лентой, которую бабушка, меняя передачи, натягивает, а затем высвобождает. Амлет сидел у нее на коленях, высунув морду в окно. Поскольку Паскалин и не думала воспользоваться ремнем безопасности, Скай также не стал пристегиваться, хотя переживал чуть ли не самую безумную автомобильную поездку в своей жизни и теперь сидел, крепко вцепившись в ручку двери.