Шеррилин Кеньон
— Разве не круто? — Рафаэль Сантьяго вовсе не был религиозен, но, когда прочел рассказ, опубликованный Джеффом Бринксом в журнале научной фантастики, у него возникло сильное желание перекреститься…
Или хотя бы стукнуть студента по голове, чтобы он отключился.
Стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, Рафаэль медленно закрыл журнал и посмотрел в светившиеся от счастья глаза своего оруженосца. Двадцатитрехлетний Джефф был высоким и стройным, с темно-каштановыми волосами и карими глазами. Оруженосцем Рафаэля он был всего два последних месяца, с тех пор, как отец Джеффа ушел на покой. Энергичный юноша достаточно хорошо справлялся со своевременной оплатой счетов, ведением дел Рафаэля и защитой его бессмертного статуса от ничего не подозревающих людей. Но больше всего на свете Джефф хотел опубликовать какой-нибудь рассказ из тех, что постоянно сочинял.
Теперь он это сделал…
Рафаэль попытался вспомнить времена, когда он тоже мечтал о величии. Времена, когда он еще был человеком и хотел оставить свой след в истории.
Как и в его случае, мечты Джеффа вели к неминуемой смерти.
— Ты это еще кому-нибудь показывал?
Проклятье, Джефф напоминал Рафаэлю щенка кокер-спаниеля, желавшего, чтобы его кто-нибудь погладил по голове, хотя он только что от радости описал лучшие туфли хозяина.
— Нет еще, а что?
— Ну, не знаю, — протянул Рафаэль, стараясь смягчить саркастические нотки в своем голосе. — Мне кажется, серия про Ночного Искателя, которую ты начал писать, может оказаться очень плохой идеей.
Джефф сразу помрачнел.
— Тебе не понравился рассказ?
— Дело вовсе не в этом. А скорее в том, что тебе надерут задницу за разглашение наших секретов.
Джефф нахмурился, и по его смущенному взгляду стало ясно, что он понятия не имеет, о чем говорит Рафаэль.
— О чем ты?
На этот раз Рафаэль уже не мог сдержать язвительности.
— Я знаю, что тебя просят писать о том, что тебе знакомо, но, блин, Джефф… Ральф Сент-Джеймс? Ночные Искатели? Ты изложил всю легенду о Темных Охотниках и вампирах-аполлитах, и я готов убить тебя за то, что сделал меня клоном Тэя Диггза [1]. Ничего лично против него я не имею, но кроме бритой головы, цвета кожи и бриллиантовой серьги в левом ухе у нас нет ничего общего.
Джефф забрал у Рафаэля журнал, перелистнул на свой рассказ и перечел несколько строчек.
— Не понимаю о чем ты, Рафаэль. Этот рассказ не о тебе или Темных Охотниках. Единственное, что совпадает, это то, что Ночные Искатели охотятся за проклятыми вампирами, так же как это делают Темные Охотники. И все.
Ага, как же. Рафаэль вновь взглянул на текст, и, хотя он смотрел на разворот вверх ногами, глаза сразу же нашли нужный эпизод.
— Как насчет того куска, где как две капли воды похожий на Тэя Диггза Темный Охотник сталкивается с даймоном, который только что украл человеческую душу, чтобы продлить себе жизнь?
Джефф раздраженно фыркнул.
— Ночной Искатель повстречал вампира, которого надо было убить. Это не имеет никакого отношения к Темным Охотникам.
Ну да, конечно.
— Вампира, который чисто случайно, чтобы продлить свою жизнь, забирает человеческую душу в противовес обычным голливудским историям о том, что они живут вечно благодаря крови?
— Это всего лишь клише. Гораздо лучше, когда у вампиров жизнь очень короткая и они вынуждены против своей воли, а также из-за ненависти, вызванной завистью, набрасываются на человечество. Это гораздо интереснее, ты не согласен?
Не совсем. Особенно учитывая, что он был одним из тех, кто участвовал в этой войне.
— Это тоже реальность, в которой мы живем, Джефф. Ты только что описал даймона, а не вампира.
— Ладно, может, я немного и позаимствовал у даймонов, но все остальное я придумал сам.
Рафаэль перевернул страницу.
— Так, посмотрим. Что ты скажешь о проклятой расе тиберов, разгневавших скандинавского бога Одина, которые теперь обречены жить только двадцать семь лет, если только они не станут вампирами и не начнут забирать человеческие души. Замени «тиберов» на «аполлитов» и «Одина» на «Аполлона», и ты получишь все ту же историю про то, как раса аполлитов превратилась в даймонов.
Вздохнув, Джефф сложил руки на груди и отрицательно помотал головой.
— А как насчет той части, где Ночные Искатели, чтобы отомстить тем, кто их убил, продают свои души скандинавской богине Фрейе, которая является ярко-рыжей роковой женщиной, одетой во все белое?
— Никто не догадается, что Фрейя — это Артемида.
Рафаэль зарычал от досады.
— К твоему сведению, в отличие от Артемиды, Фрейя — рыжеватая блондинка. Но в одном ты прав. Она прекрасна и очень соблазнительна. Ей очень тяжело сказать «нет».
— О, — нахмурившись еще сильнее, Джефф посмотрел на него. — Откуда ты все это знаешь?
Рафаэль умолк, вспомнив ту ночь, когда он встретил скандинавскую богиню и она обратила свои чары на него. Это был определенно тот еще денек…
— Богиня Фрейя собственноручно отбирает воинов, попадающих в Валгаллу. В моем случае она хотела забрать меня в свой личный дворец и добавить к своему гарему.
Джефф открыл рот от удивления.
— И ты вместо этого предпочел сражаться за Артемиду? Ты что, дурак?
Иногда паренек был до жути прав.
— Да, оглядываясь назад, я могу сказать, что сглупил. Но в то время Артемида предложила мне возможность отомстить моим врагам, и это показалось мне гораздо более привлекательной перспективой нежели стать секс-рабом Фрейи… Что возвращает нас к тому, что в твоей истории Артемида замаскирована под Фрейю.
— Но ты только что сказал, что она не Артемида и что она тоже приходит за воинами. Так что такое возможно. Она могла заключить сделку вроде той, что описана в моем рассказе.
Ага, а на солнце растут сосульки. Фрейя забирала воинов, а не посылала их обратно в мир смертных бороться с даймонами-вампирами. Это делала Артемида. Однако, не желая больше об этом спорить, когда было ясно, что Джеффа не переубедить, Рафаэль перешел к следующему сходству.
— А как насчет этого? Ральф — господи, парень, ты что, не мог придумать для меня имя получше? — был карибским пиратом, сыном эфиопской рабыни и бразильского торговца… — Он вновь обратился к тексту: — Ростом шесть футов шесть дюймов, Ральф вселял ужас во всех, кто с ним встречался. С бритой головой, на которой одним шаманом, встреченным им в странствиях, были вытатуированы африканские ритуальные символы, он шел по земле, словно был ее хозяином. Более того, черные татуировки иногда сливались с его темно-коричневой плотью, так что казались неотличимыми друг от друга, словно на нем была кожа какого-то пришельца.
Не в силах больше читать описание, которое было настолько жутко похоже на него самого, что ему захотелось придушить своего оруженосца, Рафаэль раздраженно вздохнул.
— Хотя я одновременно и польщен, и в высшей степени оскорблен, уверяю тебя, премий «Хьюго» [2]или «Небьюла» [3]ты за это не получишь.
Джефф снова нахально выхватил журнал у него из рук.
— Ты ничего не понимаешь. Это отличная история. Да и татуировки у тебя не совсем такие, верно?
У Рафаэля от досады задергался правый глаз.
— У меня на шее вытатуирован сложный узор из завитков, и, как и у Ральфа, — прорычал он имя, — такой же у меня на руках. Они достаточно похожи на те, что ты описал. Неважно, как ты сформулировал этот банальный бред, но это моя жизнь, Джефф, причем не слишком хорошо изложенная. Это то, что я не хочу видеть напечатанным черным по белому. Тебе повезло, что за эти триста лет я размяк. В то время, когда я еще был человеком, я бы перерезал тебе глотку, вытащил язык через надрез и оставил тебя привязанным к дереву на съедение волкам.
— Фу, как противно!
— Верно, зато эффективно, — заметил Рафаэль, делая шаг в сторону подростка-переростка. — Поверь, никто не мог меня предать дважды.
— Как насчет парня, что тебя убил?
Глаза Рафаэля вспыхнули, пока он боролся с порывом убить мальчишку. Тому чертовски повезло, что Рафаэлю нравился его отец, верой и правдой прослуживший ему более двадцати лет. В противном случае Джеффа поджидал бы «несчастный случай» прямо… гм, сейчас.
Глубоко вздохнув и стараясь ничем не выдать свой гнев, Рафаэль спросил:
— У меня только один вопрос. Какой тираж у этой газетенки?
Джефф пожал плечами.
— Не знаю. Думаю, около ста пятидесяти тысяч по всему миру.
— Все, ты труп.
— Да ладно тебе, — сказал Джефф, не придавая значения очень реальной угрозе. — Ты слишком остро реагируешь. Всем плевать. Лучший способ спрятаться — на виду у всех. Неужели никогда о таком не слышал? Вылезай из Темных веков, Рейф. Вампиры повсюду, есть даже целая субкультура. Если откроешь рот и покажешь женщине клыки, она будет просто умолять тебя ее укусить. Поверь мне, у меня есть накладные, и я довольно часто ими пользуюсь, надевая на вечеринки. Сегодня за бессмертие не убивают. Оно просто помогает быстрее затащить девицу в постель.
Рафаэль покачал головой.
— Этот спор достиг высшей степени идиотизма.
— Пожалуйста, послушай меня, старый мудрец. Существует целое направление, касающееся того, как лучше всего вас, парни, защитить и спрятать. Если мы начнем рассказывать людям о Темных Охотниках, но позволим им думать, что это серия книг или какое-то городское фэнтези, то, когда они на самом деле встретят кого-то из вас, просто решат, что вы актеры или ролевики. В худшем случае они подумают, что вы психи, но никогда не поверят в то, что вы настоящие.
Рафаэль всерьез подумывал отправить Джеффа на компьютерную томограмму, чтобы убедиться, что у парня вообще есть мозг.
— И какой Эйнштейн до этого додумался?
— Ну… изначально это была идея Ника Готье.
— И теперь бедняга умер. Не лучше ли вам, ребята, последовать чьему-нибудь еще совету?
— Нет, все абсолютно логично. Вылезай из подпола, Рейф, и туси с новым поколением. Мы знаем все об экстренной помощи.
Рафаэль фыркнул.
— Для справки, Джефф, ты ни черта не знаешь. Но когда эта история дойдет до Совета, тебе самому понадобится экстренная помощь.
— Поверь, все будет в порядке. Мы с Ником не единственные, кто сейчас так думает.
Едва он произнес эти слова, как зазвонил мобильник Рафаэля. На экране высветилось: «Эфания». Древняя амазонка умерла почти три тысячи лет назад и определенно была специфической личностью, но все равно очень ему нравилась. Сняв телефон с пояса, он ответил на звонок.
— Что случилось, амазонка? — спросил он, отходя от Джеффа, который продолжал восхищаться своим рассказом в журнале.
У парня напрочь отсутствовало чувство самосохранения.
— Привет, Рейф. Я… м-м-м… Не знаю, как и сказать, но ты знаешь, чем в последнее время занимался твой оруженосец?
Решив действовать спокойно, Рафаэль бросил предупреждающий взгляд на Джеффа.
— Писал великий американский роман, что же еще?
— Ага. Ты когда-нибудь читал то, что он пишет?
— До сегодняшнего дня нет. А что?
Она тяжело вздохнула.
— Я так полагаю, у тебя тоже есть экземпляр «Второй космической скорости» [4]с его рассказом?
— Да.
— Отлично, значит, тебя не удивит тот факт, что моя оруженосица только что отправилась прямиком к тебе, чтобы провести с Джеффом разъяснительную беседу. На твоем месте я бы…
— Больше ничего не говори. Пока мы с тобой разговариваем, он уже покидает страну. Спасибо за звонок, Эф.
— Без проблем, амиго.
Повесив трубку, Рафаэль с прищуром посмотрел на Джеффа.
— Это была Эфания. Она предупредила, что жить тебе осталось около двадцати минут.
Джефф побелел как полотно.
— Что?
Рафаэль кивнул.
— Ее оруженосица Селина, мисс Кровавый Ритуал и «Я-убиваю-все-что-нарушает-правила», на пути сюда, чтобы перемолвиться с тобой парой ласковых. Поскольку в беседах Селина не слишком сильна, полагаю, это эвфемизм к словам «чтобы надрать тебе зад».
Рафаэль замолчал, поскольку у него в голове возник непрошенный образ Селины, показывающей ему все, на что она способна, в любимых шнурованных сапогах на шпильке. И в его сознании на ней не было ничего кроме трусиков-танга… О, да!.. Против такого он бы точно не возражал.
У Селины, уроженки Тринидада, была самая совершенная кожа цвета мокко, которую он когда-либо видел. Она была такой гладкой и манящей, словно умоляла мужчину отведать ее вкус.
А ее губы…
Анджелине Джоли было до нее далеко. Она двигалась медленно и грациозно, как кошка, и он довольно много времени провел в мечтах о том, чтобы это стройное, соблазнительное тело прижалось к нему.
Но, к несчастью, она была оруженосцем, а он был Темным Охотником. По законам их мира она была для него недосягаема, и хотя Рафаэлю было абсолютно наплевать на большую часть правил, Селина ими просто жила.
По его мнению, то, что такую красивую женщину нельзя было склонить к совершению какого-нибудь проступка, было просто преступлением против природы.
— Что же мне делать? — спросил Джефф.
— Что ж, не хочу оскорблять парня, который по сравнению с тобой выглядит просто гением, но… «беги, Форрест, беги!» [5].
— Но я не сделал ничего плохого. Настала новая эра, и…
— Ты правда хочешь поспорить об этом, когда всего через несколько минут здесь появится человек, который вероятнее всего тебя убьет?
Джефф на мгновение умолк, и наконец здравый смысл в нем возобладал.
— Где мне спрятаться?
Если бы не было установлено, что Рафаэль, как любой Темный Охотник, был невосприимчив к болезням, он бы мог поклясться, что у него где-то за левым глазом зарождалась мигрень.
— Иди в подвал и спрячься там. Сиди тише воды, ниже травы и не выходи, пока я не скажу, что можно.
Джефф кивнул и побежал к двери, но спустя пару секунд вернулся. Под хмурым взглядом Рафаэля он долго осматривал комнату, пока не нашел бейсбольную биту, с которой вчера ходил на поле. Он схватил ее и, прижав к груди, опять направился к двери в подвал.
— Что ты делаешь? — спросил Рафаэль.
— Защищаюсь.
Ну да, конечно. Селина была отлично подготовлена и смертоносна. Придурок с битой только разозлит ее, а через мгновение она вырвет ее из рук Джеффа и использует на нем, но Рафаэль решил не говорить этого Гомеру [6].
— Получше спрячься, — сказал он, повышая голос.
Джефф снова кивнул и бросился вниз по лестнице, туда, где находилась спальня и остальные комнаты Рафаэля.
Прижав ладонь к брови, где, казалось, была сосредоточена, вымышленная боль, Рафаэль оглядел гостиную своего викторианского дома, чтобы убедиться, что Джефф не оставил там следов своего пребывания вроде трусов. Парнишка был хорошим оруженосцем в том, что создавал эффект присутствия в доме кого-то живого, но, когда дело доходило до ведения хозяйства, он был просто безнадежен.
По крайней мере комната в кои-то веки была в приличном виде. На полу осталась только игровая приставка, которую Джефф протянул от плазменного телевизора к кожаному дивану. Едва Рафаэль выключил и убрал игру, раздался громкий стук в парадную дверь.
Рафаэль поправил рубашку и неспешно пошел открывать. Сквозь матовое покрытие стекла он уже мог видеть соблазнительные очертания Селины. Фонарь на крыльце высветил каштановые волосы, которые она убирала от лица, заплетая в тонкие косички и собирая их в «конский хвост» на макушке.
Ее совершенные губы были подчеркнуты блестящей темно-красной помадой. У нее были кошачьи миндалевидные глаза и симпатичная родинка слева над губой.
Черт, она была самой привлекательной женщиной, которую Рафаэль когда-либо видел. Открывая дверь, он обольстительно улыбнулся.