— Предварительные перестают действовать… успокойте его.
— Но не слишком глубоко, — предостерег лысый. — Мне нужен доступ к его реакциям.
Я еще раз рванулся, сдался и поплыл по океану света. Я услышал голоса, почувствовал, что каталка поехала, и понял, что мы вошли в операционную, когда появились большие круглые лампы. С лязгом боковые бортики опустились. Я почувствовал по бокам руки, они держали простыню подо мной, и голос скомандовал:
— На счет три. Раз… два… три.
Меня подняли в воздух и опустили на операционный стол. Дальняя часть разума велела мне сделать что-нибудь, но я был не в состоянии ответить.
Я ловил обрывки разговоров. Речь шла о «местной анестезии», о «подготовке головы» и о «нейтральных интерфейсах». Все это было пустым звуком. А потом начался кошмар. В меня как будто что-то хлынуло: слова и числа валились на меня, чтобы построить огромные информационные структуры, настолько большие и сложные, что их можно было сравнить с городами, за тем исключением, что я не в состоянии был постичь их во всей полноте, как ни пытался, не мог отодвинуться настолько далеко, чтобы увидеть и понять их назначение и цель.
Но по мере того, как город все рос и рос, сам я все уменьшался и уменьшался. Вот он уже громоздился вокруг меня, высился надо мной. Воздух загустел от слов и чисел, и стало нечем дышать. И тогда я решил бежать, решил оставить эту махину позади и существовать где-нибудь в другом месте.
И едва я подумал так, как меня там не стало. Незаметно всплыв, я реял под потолком, глядя, как лысый и его персонал, выкрикивая друг другу приказы, борются, чтобы меня вернуть. Мое тело подпрыгнуло, когда пропустили электрический ток через мое сердце, и тут же я увидел, как вводят лекарство мне в вены. Свет стал ярче. Он манил меня, но я не мог решиться. А затем врачи втянули меня назад, как рыбаки вытаскивают свой улов, наматывая леску на катушку. Моя голова была переполнена. Настолько переполнена, что показалось: сейчас взорвется. Я закричал…
* * *
…и с криком проснулся, и обнаружил себя сидящим в кровати на мокрых от пота простынях.
Это был ужасный сон, ставший еще ужаснее от сознания, что что-то в этом роде действительно произошло и навсегда оставило меня калекой. Я боялся снова заснуть и провел остаток ночи, уставясь на рубиновый огонек — детектор дыма. Он мигал над головой с машинным терпением.
Первый день моих отношений с Линдой Гибсон обошелся без серьезных разговоров. Но к середине следующего дня я захотел знать о ней больше. Перкинс уже утвердил наши костюмы, до бала оставалось несколько часов, и Линда согласилась выпить со мной.
Мы сидели в Зале Созвездий — прозрачном дюрапластовом пузыре, соединяющемся с корпусом корабля переходом, похожим на трубу. В полупустом зале звенели бокалы, жужжал разговор. Линда была прекрасна. Звезды украшали ее волосы, в ушах мерцали бриллианты, и от ее духов у меня кружилась голова. Я поднял бокал.
— За нас.
Линда улыбнулась.
— За нас.
Мы отпили по глотку и поставили бокалы на стол.
— Расскажи мне о Линде Гибсон. Откуда она и куда идет. Ну, не считая Европы.
Линда засмеялась.
— Что рассказывать? Папа с мамой были высокооплачиваемыми нештатными, из тех, кто получает много работы, но не желает идти на жертвы, требуемые от пожизненных.
— Были?
Глаза Линды затуманились.
— Они погибли, когда установка ядерного синтеза «Мандо Тек» взорвалась и уничтожила Каракас.
— Прости.
Она пожала плечами.
— Такова жизнь, ничего не поделаешь.
Я кивнул.
— А потом?
Линда чуть помолчала. Казалось, она смотрит сквозь меня в прошлое.
— Я училась в колледже. Денег немного было, хватило, чтобы окончить его, и я окончила. Тут началась война, и меня призвала «Дженерал Электрик». Служила я довольно хорошо и кончила капитаном.
Я почтительно кивнул.
— У «ДЭ» есть крутые отряды… В каком подразделении ты была?
Линда улыбнулась.
— Материально-технического обеспечения… Я провела всю войну за компьютером, перемещая припасы из одного места в другое. А ты? Где ты провел войну?
Я схватился за бокал, чтобы оттянуть время. Вино холодило горло. Насколько честным я должен быть? Думаю, наполовину — самое то.
— Я был в Морской пехоте «Мишимуто», как мне сказали. После ранения в голову я потерял память.
Линда улыбнулась и указала бокалом.
— Вот, значит, чем объясняется твоя необычная прическа.
— Точно.
Линда наклонилась вперед. Ее груди образовали восхитительное ущелье. Ее ладонь коснулась моей головы. Я представил, что чувствую ее там, чувствую ее тепло через одну восьмую дюйма полированной стали. Она принимала то, что отталкивало от меня всех других, — ничто не могло значить больше для меня. И мне было жаль, когда рука отдернулась. Линда кивнула, как будто удовлетворенная.
— Мне нравится черепная пластина. С ней ты выглядишь опасным.
— Тебе нравятся опасные мужчины?
— Нет, — задумчиво отозвалась Линда. — Мне нравятся мужчины, которые выглядят опасными. Это не одно и то же.
Я не силен в игре словами. Не с тем газиллионом мегабайт бог знает чего, что оккупировало мой мозг. Я перевел разговор.
— Ну а чем занимался специалист материально-технического обеспечения после войны?
Одна тщательно выщипанная бровь поднялась выше другой.
— Материально-техническим обеспечением… чем же еще? «ДЭ» нравится моя работа, и меня наняли как нештатного.
— Значит, это деловая поездка?
Линда засмеялась.
— Конечно. Такой роскоши я себе позволить не могу. Мой босс на Палубе А, проводит время с равными. Ты познакомишься с ней на балу. А как насчет тебя? Что бывший морской пехотинец «Мишимуто» делает на пути к Юпитеру?
Я как можно беззаботнее пожал плечами.
— Я выиграл в Северо-западное региональное лото. Несколько лет не был в отпуске. Решил, будет весело.
Если Линда и подумала, что это чистое вранье, она не подала виду и подняла бокал.
— За веселье!
Хрусталь зазвенел, когда наши бокалы встретились, и разговор свернул на менее опасные темы. Время шло, бал приближался. Мы встали. Слегка наклонившись, я почувствовал губы Линды на своих губах и задохнулся ее духами. Ярко-голубые глаза пробежали по моему лицу.
— Жду тебя в 19.45. Не опоздаешь?
— Пираты пунктуальны.
— Ну а леди — нет, но я постараюсь. Наш вход назначен на 20.17. Перкинс умрет от негодования, если мы опоздаем.
— Боже упаси!
Я проводил Линду по трубе перехода, а там мы расстались. Я смотрел ей вслед. Боже, что за походка! Когда Линда скрылась, я повернулся и направился к своей каюте. Неожиданно сбоку возникла Саша. Она поджидала меня. Голос девочки звучал решительно.
— Нам надо поговорить.
— Очень в этом сомневаюсь.
— Твоя подруга, если можно ее так назвать, солгала тебе.
Я остановился и повернулся к Саше лицом. Идущие сзади с недовольным видом обошли нас.
— Да неужели? Откуда тебе это знать?
Саша смотрела серьезно, и было в ее лице что-то еще. Сочувствие? Печаль? Нет, эти эмоции из разряда человеческих, ее мать никогда бы их не одобрила.
— Я знаю потому, что она «зеленая».
Я нахмурился.
— Кто это говорит?
— Да вся пропаганда, валяющаяся в ее комнате.
У меня челюсть отвисла.
— Ты обыскала ее каюту?
— Не я. Джой. Вентиляционные трубы для нее как коридоры. Эта женщина не просто «зеленая». Она — босс Траска и здесь для того, чтобы заманить тебя.
В любом случае что-то из этого было правдой. Не прикажи ей обратного, Джой сделает все, что бы ни попросила Саша. И, учитывая ее весьма необычную программу, слежка была вполне в ее возможностях. Меня охватили обида, страх и ярость одновременно.
— Ты врешь!
Саша сказала, словно ребенку:
— Нет, я не вру. Думай что хочешь о моих мотивах, но я говорю правду.
Я не знал, что думать и чему верить, поэтому молча повернулся и ушел. Я все еще пребывал в смятении, когда приказал двери каюты открыться. Джой бегала уже в наряде миниатюрной леди, а мой костюм Перкинс оставил на кровати. Пора было одеваться, и я позволил инерции нести меня.
Сам не заметив как, я оказался в белоснежной рубашке, черном жилете, черных бриджах, алом поясе, в сапогах до колен, с парой кремневых пистолетов и алюминиевой саблей на ремне и в широкополой шляпе с пером. И хотя я несколько циничен, когда дело касается моей внешности, я и то был потрясен, когда посмотрел в зеркало.
И Джой — веселая, как всегда, — великолепно смотрелась на моем плече: волосы собраны наверху в «улей», вокруг ног расположились нижние юбочки, на плече — крошечный солнечный зонтик. Она счастливо захихикала.
— А мы здорово выглядим, босс… Считай, приз у нас в кармане.
Но если уж мы выглядели хорошо, Линда выглядела еще лучше. Она была почти готова, когда мы пришли. Волосы она подняла вверх в такую же прическу, как у Джой, а декольте на ее платье было настолько смелое, что едва прикрывало соски. Должно быть, я уставился, как идиот, потому что Линда засмеялась и показала за плечо:
— Будь так добр, застегни мне платье.
Я обошел ее и с удовольствием обнаружил на месте пуговиц или крючков, которые были на платье настоящей леди восемнадцатого века, самую обыкновенную молнию. Замечательное изобретение, которое сокращает время, нужное женщинам, чтобы одеться и раздеться. Второе важнее.
Застегивая Линде платье, я быстро оглядел каюту, ища улики, которые якобы обнаружила Джой, но ничего такого не увидел. А раз так, решил подождать и посмотреть, что будет.
Мы вышли из каюты Линды и попали в самую настоящую пробку. Все, буквально все шли на бал, и коридор был битком забит людьми в фантастически разнообразных костюмах. Наше появление было встречено радостными криками, и все мужчины в пределах десяти футов стали протискиваться поближе, чтобы заглянуть в вырез Линды. Поскольку я был ближе всех, то имел самый лучший обзор.
Очередь рывками продвигалась в салон. В салоне нас рассортировали и переставили в соответствии с временем входа. И в должном порядке посылали в лифты. Подъем на Палубу А занял секунд пятнадцать. Двери раздвинулись, одетый в форму член экипажа указал налево, и мы послушно отправились туда.
Поток двигался уже равномерно, когда гостей по очереди запускали в бальный зал. Порядок был такой: как только назовут твое имя, сделать три шага вперед, принять позу, а затем пройти по свободной середине зала на другую сторону. Это давало жителям Палуб А и Б время посмотреть на костюмы, сравнить с уже увиденными и сообщить, сколько голосов они отдают этой паре, через маленькие коробочки, которые они держали в руках. Каждый имел тридцать голосов и мог распоряжаться ими как угодно. Хотя победа абсолютно ничего для меня не значила, я чувствовал в животе странную пустоту, и сердце колотилось. Мой рукав под ладонью Линды стал влажным, и я понял, что она тоже нервничает.
— Фрэнк Стентон и Мэри Томари! — зычно объявил голос, и пара перед нами — полноватый султан в сопровождении стройной танцовщицы — шагнула в зал. Музыка сменила тему, и султан стоял, скрестив руки, пока его более изящная спутница услаждала толпу сносным танцем живота. Аплодисменты были легкие, но долгие. Я не успел собраться с духом, как настала наша очередь.
— Макс Смит и Линда Гибсон! — громогласно возвестил голос.
Держась за мою руку кончиками пальцев, Линда подняла голову и улыбнулась. Я сделал три положенных шага вперед, вытащил саблю и оперся на нее, как на трость. Джой — уже на ногах — одновременно с Линдой сделала реверанс. Неслабый трюк, когда стоишь на чьем-то плече. Мои совершенно одинаково одетые дамы заслужили рев одобрения. Мы уже шли через зал, когда объявили следующую пару.
Когда мы добрались до противоположной стороны зала, я испустил гигантский вздох облегчения и, убедившись, что никто не смотрит, вытер рукавом лоб.
— Уф, слава Богу, кончилось.
Линда взмахнула ресницами и посмотрела поверх веера.
— Кончилось, милорд? О чем это ты говоришь? Танцы еще не начинались!
Я обмер. Даже если допустить, что когда-то я умел танцевать, это умение бесследно сгинуло вместе с остальными воспоминаниями. От предчувствия новых мучений по моим вискам заструился пот.
Следующие два часа были сущей пыткой. Я не меньше пяти раз наступил Линде на ногу и запнулся о собственную саблю, сбросив Джой на пол. Но на этом унижения не кончились. Мы столкнулись в танце с другой парой, естественно, по моей вине, я пролил вино на платье Линдиного босса и выдал капитану корабля математическую тарабарщину секунд на пять.
Но как раз тогда, когда я собрался признать вечер совершенно погибшим, произошло чудо. Объявили победителей, и мы заняли третье место, следом за сестрами-жонглерами Ринальдо и парикмахерами-андроидами. Линда пришла в восторг и помчалась за нашим призом — довольно красивым куском пластика. Все мои грехи были прощены, и в этом приподнятом настроении, да еще подогреваемые вином, мы высадили Джой у моей каюты, а сами направились к Линде.
О том, что случилось дальше, даже пират не стал бы излишне распространяться. Достаточно сказать, что Линде потребовалось гораздо меньше времени, чтобы выбраться из платья, чем надеть его, а я, как мог, помог ей. И я бы сам с радостью скинул с себя все, но Линде нравился пиратский костюм, и по ее настоянию я остался, в чем был, избавившись только от шляпы и громоздкой сабли.
Следующий час был одним сплошным наслаждением, и не только для меня, но и для Линды, я это ясно чувствовал. У нее были восхитительные груди, и мне понравилось, как они покачивались, когда Линда передавала мне стакан с вином.
— Я замечательно провела время, Макс. Спасибо.
Я сделал глоток и улыбнулся.
— Нет, это я должен благодарить тебя. Особенно твои ноги… которым действительно здорово досталось.
Она засмеялась, но как-то неохотно, как будто ее мысли унеслись к чему-то другому. И такому, от чего она погрустнела. Я сделал еще глоток, и у меня закружилась голова. Я хотел пошевелиться и не смог. Какой-то наркотик зажал меня в паралитические тиски. Я мог видеть, мог слышать и даже думать, хотя мысли еле брели. Я попробовал говорить, но только квакнул. Линда печально улыбнулась.
— Мне очень жаль, Макс, действительно жаль, но у нас нет способа убрать из твоего мозга то, что хранит там доктор Касад, не уничтожая при этом и всего тебя. Да, наши агенты побеседовали с Куртом, долгий и несколько неприятный был разговор. Мы много чего узнали, в том числе и то, что хотя «Транс-Солар» понятия не имеет, что спрятал искусный доктор в твоем сером веществе, они точно знают, что оно стоит биллионы, и пожертвовали бы чем угодно, чтобы его получить. Но в мире уже и так достаточно технозла, к чему творить новое? Подумай об этом, Макс, подумай о том, что они сделали с твоим мозгом, подумай о своем Урбоплексе и о состоянии нашей несчастной родной планеты. Это нужно остановить.
Я рванулся из химических пут, но мои конечности лишь слабо дернулись. А по подбородку потекла слюна.
Линда грустно покачала головой. В ее глазах блеснули слезы.
— Как бы я хотела, чтобы был какой-то способ помочь тебе, вернуть то, что они отняли, но такого способа нет. И между прочим, никто не велел мне заманивать тебя в постель. Я сама этого хотела.
Приятный комплимент, самый приятный за долгое время, но легче от него не стало. Оставив меня пускать слюну, Линда надела комбинезон, кому-то позвонила и принялась восстанавливать мой костюм. Да, в предусмотрительности ей не откажешь. Больше всего проблем доставили обтягивающие брюки, но, как следует попотев, Линда и их натянула на меня.
Дверь сообщила о посетителях. Линда приказала ей открыться. Вошел мой старый приятель Найджел Траск, встал у кровати. За его спиной маячил Филипп Бей, парень, с которым я познакомился на «Старосе-3». Оба были в совершенно непримечательных костюмах. Неудивительно, что Линда захотела пойти на бал с кем-то более красочным. Я приказал своим конечностям двигаться, и они судорожно дернулись. Траск сочувственно покачал головой.
— Сожалею, мистер Максон… ничего личного. Если бы вы только согласились тогда работать с нами, а не против нас! Но, боюсь, теперь уже слишком поздно. Филипп, помоги.