Степан с наслаждением вдыхал лесной воздух.
Живешь одним заводом и не замечаешь, как проходит весна. Оказывается, на березках уже листва… И сколько оттенков зелени, если сравнивать сосны и ели, березы и траву… Хорошо бы пойти в лес с ружьем, не думать о колошниках и мартенах… Поспать бы на мху… или выкупаться в Светлой… Впрочем, конечно, купаться еще рано.
Может быть, действительно пойти в лес и там выспаться? Позвонить об этом заместителю? Со времени промерзания Светлой и установки насоса на пруду, после десяти дней и десяти ночей, которые провел Степан без сна на льду, старый директор стал относиться к своему молодому помощнику лучше, сердечнее. Да, десять суток без сна!.. Трое суток до первого пуска воды по трубе… и еще семь суток после объявленного Степану выговора за срыв срока и остановку насоса, который он сам же и надумал установить…
Пришлось отлить и обработать новые патрубки…
И все-таки завод пошел!..
Теперь Степан стал другим — давал сроки «с запасом», а потому больше их не срывал.
Зазвонил телефон. Степан снял трубку.
Говорил директор Веков. Он требовал, чтобы Корнев немедленно явился к нему.
Не в привычке Векова справляться, спал ли главный механик… и не в правилах Корнева напоминать об этом.
Превозмогая головную боль, Степан Григорьевич пошел в заводоуправление.
Веков ждал его. Был он теперь в штатском, мирный.
— Ну, главный механик, славный механик! — встретил он его, выходя из-за стола и идя навстречу. — Кто старое помянет — тому глаз вон! За выговор «насосный» зла не имеешь?
— Не имею, товарищ генеральный директор, — сухо ответил Корнев.
Директор усмехнулся:
— Ну, давай руку, поздравляю! С правительственной наградой. С орденом «Знак Почета», которым наградила тебя Москва за пуск завода зимой… наградила по моему представлению.
— Орден? — удивился Степан.
— Да, брат! И выговор и орден — за одно и то же. В этом, так сказать, диалектика… Сумей понять. Выговор тебя кое-чему научил. Орден — тому признание.
— Признание?
— Да, Корнев, признание. Садись. Разговор серьезный. Инженерное образование ты получил, но знай — образование без воспитания как колесо без оси. Вот эту ось мы старались приладить к твоему колесу. И теперь…
Низенький директор вернулся на свое место за столом и уселся в вертящееся кресло. Степан сел на жесткий стул. В кабинете директора стояли только жесткие стулья с высокими неудобными спинками, как на железнодорожном вокзале.
— Признание, — продолжал директор, — и в первую очередь мое признание. Я приказал заготовить тебе документы. Поедешь в Москву.
— В Москву? А как же завод?
— Это хорошо, что ты не представляешь себе завода без себя… и себя без завода. Вижу — мой ученик. Все же поедешь в Москву получать орден. И явишься к нашему министру. Только что с ним о тебе говорил по прямому проводу.
— Обо мне с министром? — настороженно спросил Степан.
— Да, Степан Григорьевич, о вас. Наш главный инженер, как вы знаете, безнадежно болен. Едва ли в строй вернется. Вот министр и хочет с вами, товарищ Корнев, познакомиться. По моему совету, конечно… — Перейдя со Степаном на «вы», директор подчеркнул особое значение того, что он сказал.
Степан понял все и почувствовал, как жар приливает к лицу.
— Разве я могу быть главным инженером такого объединения? — воскликнул он.
— Ну, не главным инженером, — поправил директор, — а исполняющим обязанности главного инженера, а там посмотрим. Вот так. — И он впился острыми, близко поставленными глазами в зардевшееся лицо молодого инженера. — Мне показалось, что ты научился со мной работать, — снова перешел директор на короткую ногу со Степаном. — Себя, да и других не жалеешь. Не рисковать. Чувствовать, что важно. Стену не ломать, а обходить. Запретов не нарушать. Держать помощников в неослабном напряжении. Знать, что работа — цель жизни. Все мы — для нее! Ты это понял. Хвалю!
— Михаил Сергеевич! Спасибо! — срывающимся голосом выговорил Степан.
— В напряженной обстановке выдвигаются быстро, — поучал генеральный. — В другие годы тебе бы долго пришлось выбиваться. А сейчас, получив признание, знай: первое дело — дисциплина, производственная и финансовая. Помните, товарищ будущий главный инженер, о бухгалтере. Он и первый помощник вам, он же и «недремлющее око государства» одновременно! До сих пор вы были только инженером, а предстоит вам стать руководителем. Многое понять придется.
— Пойму! — Степан неожиданно встал с жесткого стула.
В позе его было что-то торжественное.
Директор тоже поднялся.
— Когда ехать? — спросил Степан.
— Сегодня.
— Но ведь пассажирский поезд уже ушел.
— Для тебя к товарному экспрессу прицепят служебный вагон. К министру едешь! Пассажирский поезд ты еще перед Прудовкой обгонишь. Кстати, проследи за быстрым продвижением наших грузов.
— Понятно.
— Иди готовься к отъезду. Имей в виду: на тебя курс держу, потому что на молодежь у меня ставка. Ночь-то спал?
— Не спал.
— В пути выспишься.
— Есть выспаться в пути! — весело ответил Степан и почти выбежал из кабинета.
Он ликовал. Да, ликовал! Получить в его годы, с его небольшим инженерным стажем такое высокое назначение, стать главным инженером крупного объединения с рудниками, металлургическим заводом и машиностроительными цехами — это неслыханная победа!
Степан забыл об усталости, он даже насвистывал что-то, хотя отличался редким отсутствием музыкальности.
Идти сразу домой было нельзя, пришлось заглянуть на завод, чтобы передать заместителю дела «на время отъезда» — ведь говорить о возможном назначении на пост главного инженера недопустимо!
Степан вернулся домой почти одновременно с Андрюшей и, как только тот показался, объявил ему о своем отъезде.
— В Москву? — удивился Андрюша. — Зачем?
Степан пожал плечами:
— Я не могу сказать тебе всего. Но кое-что скажу. Получу в Москве орден, которым меня наградили.
Андрюша даже подпрыгнул:
— Орден? Ленина? За что?
Степан рассмеялся:
— Нет. «Знак Почета». За установку насоса.
— Так ведь тебе же за это выговор объявили!..
— Выговор — за опоздание. А за пуск завода — орден. Такова диалектика, дорогой мой братец Андрюша! — И Степан взъерошил волосы у него на голове. — Достань из-под кровати чемодан.
Андрюша сначала торжественно пожал брату руку, а потом бросился исполнять приказание. Никогда еще мальчик не был так горд, как в этот момент, стоя на четвереньках перед кроватью и вытаскивая из-под нее пыльный чемодан. Степан — орденоносец! Там, в Москве, одобрили его идею, оценили, что он не спал десять суток и пустил завод! Значит, из Москвы виднее!
— Подожди! — вдруг вскрикнул Андрюша и сел на пол, смотря снизу вверх на брата. — А как же бак?
— Бак? — нахмурился Степан Григорьевич.
Нефтяной бак, на котором давно стерлись буквы «Нобель», старый, никому не нужный, стоял, примыкая к новому школьному зданию. Огромный, наполовину врытый в землю, он занимал часть предполагаемой спортивной площадки, Андрюша от имени пионерской организации школы — он был председателем совета отряда — приставал к брату, настаивая, чтобы он, как главный механик завода-шефа, распорядился убрать бак. Сначала брат обещал это сделать, хотя и говорил, что поднять бак очень трудно и дорого. Но он все-таки обещал. И вот теперь он уезжает, а в школе скоро начнется спортивный сезон…
— Бак? — повторил Степан, отворачиваясь. — Видишь ли… положение несколько изменилось. Ты не знаешь, что такое финансовая дисциплина. Я не могу оплатить работы, связанные с подъемом бака, ибо подобные расходы нигде не предусмотрены.
Андрюша не верил ушам:
— Но ведь ты обещал!
Степан поморщился:
— Я не могу послать рабочих за пределы завода. Подобное распоряжение повредило бы делу… и мне… И вообще это недопустимо. На месте главного инженера я бы этого не позволил.
Андрюша вскочил, тонкий, бледный, со взъерошенными волосами. Глаза его сверкали, на скулах выступили красные пятна.
— Ты не можешь так говорить! Что подумают ребята и директор, которым я от твоего имени обещал!
Степан усмехнулся:
— Что ж… очевидно, ты поторопился, ибо…
— Что — ибо? — почти плачущим голосом закричал Андрюша. — Ибо мой брат не умеет держать слово!
— Ну как ты не понимаешь? — не обращая внимания на Андрюшину резкость, мягко сказал Степан. — Обстоятельства изменились. Не всегда возможно поступать опрометчиво. Расходы, деньги… А что я скажу бухгалтеру?
— Сын главного бухгалтера завода у нас в школе учится, — наивно сказал Андрюша.
— Какой он еще ребенок! Я начал его любовно воспитывать, а он на меня смотрит гневными глазами! В кого это ты такой огнеопасный? Не беда, постоит еще перед школой ваш бак. Горючего в нем давно нет. Вот кончится год, предусмотрим специальные расходы на ваш дурацкий бак, тогда…
— А мы не будем ждать! Не будем! — топнул ногой Андрюша. — У нас ребят много… Тысяча! Алексея Денисовича Денисюка попросим, он нам скажет как… Все возьмемся, так вытащим!.. И пусть тебе будет стыдно!
— Ну и дурак! Тысяча ребят! Это тебе не сказка про репку. Даже если Жучка в штаны тебе вцепится — не поможет! Здесь не просто люди нужны, а деньги, ибо потребуется построить целое сооружение… козлы такие здоровенные, к которым тали и подъемные блоки можно привесить… Иначе бак не вынешь.
— Нет, вынем, — твердил Андрюша.
На шум из-за перегородки вышел хозяин квартиры Денисюк. Сощурившись, теребя свисающий ус, он озорно посмотрел на Андрюшу:
— То же кочет! Кочеток! Чи правда, чи нет, Денисюка тут поминали?
— Да вот, — пренебрежительно махнул Степан рукой, — с твоей помощью школьники хотят нефтяной бак вытащить.
— То ж можно, — неожиданно заверил Денисюк.
— Пустой разговор, Алексей Денисович, — сказал Степан, укладывая вещи в чемодан. — Тут ты ничем не поможешь. Сейчас время трудное. Денег у завода нет строить целое сооружение, чтобы проклятый бак вынуть. Пусть стоит пока…
— Нет, не пусть стоит! — перебил Андрюша.
— Когда ты научишься вежливости? — повысил голос Степан.
Алексей Денисович погрозил Андрюше пальцем и пригладил у него на голове озорной хохолок.
— Раз грошей немае, так и не треба никаких грошей, — сказал он.
— Без затрат не сделаешь, — буркнул Степан.
— Можно и без грошей, — упрямо повторил Денисюк и подмигнул Андрюше. — Про тот бак я еще от моего хлопца, от Дениски, слышал. Зараз бак выну.
— Так ведь нет же ни людей, ни средств! — раздраженно отмахнулся Степан.
— Да я ж так разумию: не треба ни рабочих, ни талей. Я бак так вытащу. Один.
— Нет у меня сейчас времени для шуток.
— Та я ж без шуток, Степан Григорьевич. Один выну.
Андрюша, полуоткрыв рот, смотрел на Денисюка. Степан сердито снова махнул рукой. Потом все-таки спросил:
— А как вынимать станешь?
— Так то ж вам виднее, Степан Григорьевич, — лукаво сощурился Денисюк. — Вы инженер, вам и решать, как вынимать, раз Денисюку не поверили. А он вынет.
— Некогда мне спорить, — сказал Степан. — Вон машину за мной прислали. Андрей, поедешь меня провожать?
— Не поеду, — опустив голову, сказал Андрюша, потом поднял глаза на Денисюка. — А вы взаправду бак один вынете?
Тот рассмеялся:
— Тильки ты ж мне и поможешь заодно с Дениской.
— Да мы всей школой, Алексей Денисович! Я уже говорил…
— Э-э… нет! Один я буду подымать. Вы с Дениской мне трошки поможете. Тильки втроем будемо.
— Зачем ты ребенка дразнишь, Алексей Денисыч? — сердито сказал Степан и с силой захлопнул чемодан.
— То ж вы дразните, Степан Григорьевич, то не я. Вы насос на пруду поставили — то добре! А мы вам бак зараз вынем без всяких средств — и то добре!
И Денисюк вышел из комнаты.
Степан хмуро посмотрел ему вслед.
— Поглядим, — решительно сказал он и распорядился: — Андрей, снеси чемодан в машину. Я позвоню директору, попрощаюсь.
Андрюша взялся за чемодан и сердито поволок его на улицу. Лицо его было напряженным, сосредоточенным, как у брата, когда тот шел по пруду к будущему месту установки насоса. Андрюша тоже пытался решить непостижимую для него задачу: как это можно вынуть бак из земли без людей и приспособлений?
Глава четвертая. БАК
По всему светлорецкому заводу прошла молва о том, что старый Денисюк с двумя парнишками взялся вынуть из земли нефтяной бак. Никто не мог понять, как ухитрится он это сделать.
Андрюша, взволнованный и гордый предстоящим участием в поднятии бака, тщетно ломал голову, но отгадать замысел Денисюка не мог. Дениска тоже ничего не знал об идее отца.
— И не пытай, — сказал он Андрюше. — Батьку знаю — не скажет.
А Денисюк молчал. Только рано утром, когда поднял ребят, чтобы идти с лопатами к баку, сказал:
— Я так разумию, Андрей: догадаешься, как бак поднять, — чоловиком станешь.
Андрюша промолчал. Но одно дело — решить быть таким же изобретательным, как Денисюк, другое — разгадать замысел старого такелажника, который в прошлом был и матросом и сапером.
Начатая у бака работа показалась Андрюше, который ждал всяких чудес, скучной. Пришлось окапывать врытый в землю бак. Конечно, не окопаешь — не вынешь!..
Денисюк после ремонта домны взял отгул. Завтра было воскресенье. Дениска отпросился из ремесленного училища, куда перешел учиться из школы.
Андрюша получил разрешение от директора школы пропустить субботние уроки. К выходному дню предстояло закончить все подготовительные работы.
Школьники вызвались помочь, но Денисюк отказался. Хитро посмеиваясь, изредка поплевывая на руки, он с покрякиванием выбрасывал землю лопату за лопатой, постепенно окапывая весь бак.
К обеду бак окопали, но до дна было еще далеко.
Неожиданно пришел сам Веков.
— Ты что задумал, товарищ Денисюк? — спросил он, осмотрев место работ.
Андрюша, искоса поглядывая на директора, продолжал выбрасывать землю.
Денисюк выбрался из канавы, отер рукавом пот со лба, поздоровался с генеральным за руку и оперся о лопату:
— Бак вынимаем, Михаил Сергеевич.
— Вот что, товарищ Денисюк. Не годится такая кустарщина. Я пришлю с завода людей с талями и блоками, бревна для козел. Надо делать по-настоящему. Школа — наша подшефная.
— Никак не можно, товарищ директор. Бак мы одни подымать будемо.
— Что за чепуха? Почему одни?
— Об заклад ударили, Михаил Сергеевич, — сказал Денисюк и выразительно подмигнул, — с инженерами… Дозвольте заклад выиграть, — и он указал на канаву.
— Ага, понятно, — сказал Веков, словно догадавшись. — Ну, добре, добре!
По-хозяйски обойдя бак, он не спеша подошел к ожидавшей его «Волге».
Денисюк посмотрел ему вслед, подмигнул Андрюше и взялся за лопату.
Дениска, широкоплечий, крепкий, признанный силач среди мальчишек, работал весело и, казалось, ни о чем не думал.
Скоро жена Денисюка, тетя Оксана, принесла всем троим поесть. Когда они обедали, из школы выбежала шумная гурьба мальчишек. Они остановились и молча смотрели, открыв рты, как обедают трое героев дня. Никто не понимал, как будут поднимать бак.
К вечеру канава вокруг бака стала глубокой, как траншея. Старый Денисюк приказал подкапываться под дно бака…
Под дно! Андрюша просиял. Под дно!.. Так вот зачем нужно дно! И Андрюша сразу понял все… Как же он раньше не мог догадаться!.. Только так и можно поднять бак без всяких усилий! Ох, и голова же у старого Денисюка!
Мальчики продолжали яростно подкапываться под бак.
Андрюша шепотом сказал Дениске о своем предположении. Тот удивленно посмотрел на него:
— Да что ты! Ай да батька!
Андрюше стало немного обидно. Дениска похвалил не его за догадку, а отца. Но в следующий миг Андрюша уже возмущался собой. Он только догадался, а старый Денисюк придумал. Даже Степан не мог придумать, а Денисюк придумал! А если он, Андрюша, догадался, когда увидел, что под дно подкапываются, это значит, что и он когда-нибудь станет изобретателем… Только он больше никому не скажет о том, что догадался: пусть не подумают, что он хвастается…