Через пару минут лязгнули замки, дверь бесшумно открылась.
– Входите, – сказал голос изнутри.
Группа посмотрела на сержанта.
– Входим, – приказал тот. – Первыми – Петруха и Егорыч…
– Ну ясное дело, кто же еще? – пробурчал Петруха и взбежал на крыльцо. Егорыч уже был там, справа от двери.
– Слышь, ты, от двери отойди, – приказал Петруха. – Во-от туда отойди к стене… А ты Егорыч, входи. Аккуратненько, чтобы не получилось, как вчерась… Ни хрена себе!
– Что там? – насторожился сержант.
– А тут жратва, блин, – ответил Петруха. – Склад у него тут, мать его… Это ж где он столько взял?
Жратвы и вправду было много. Консервные банки, овощные, фруктовые, мясные и рыбные, бутылки с питьевой водой, пакеты с крупами стояли у стены и бросались в глаза сразу.
Люки БМП закрыли, и вся группа вошла в дом.
Максимум, что могли сделать мутанты машине, – добить на ней фонарь и оптику. На всякий случай сержант приказал Петрухе поставить пулемет на втором этаже, чтобы отогнать особо настойчивых мутантов.
– Ну понятно – Петруха. Во всякую дырку – Петруха… – заныл пулеметчик, но, взяв у местного обитателя ключи от квартиры на втором этаже, быстренько взбежал по ступенькам. Егорыч, как всегда, молча проследовал за ним.
Сержант прекрасно знал, что у пулемета будет, скорее всего, Егорыч, а Петруха устроит квартире ревизию, потянет золото и камешки, если найдет. Зачем ему сейчас это могло понадобиться – непонятно, но он даже пачку долларов, найденную в машине, прихватил и таскал с собой в кармане.
Единственный обитатель дома оказался охранником. Ничего особенного – ветеран какой-то силовой структуры, вышедший на пенсию и по блату получивший теплое место. По его рассказу – уцелел чудом. Только несколько обитателей дома стали мутантами, с ними удалось справиться, потом обшарил квартиры, собрал еду и немного оружия. Но стало одиноко, поэтому решил сигнализировать, чтобы вызвать подкрепление или помощь…
– Вот мы и приехали, – засмеялся водитель Крымов. – Что дальше?
– Так это… – Охранник тоже попытался засмеяться, но вышло у него это неубедительно.
Разговор проходил в вестибюле. Большой аккумуляторный фонарь давал довольно много света. В углах царил сумрак, по стенам прыгали черные тени, но освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть выражение лиц.
Исламов вскрыл банку с рыбными консервами и быстро съел ее содержимое.
Крымов ходил по вестибюлю, время от времени поглядывая на склад продуктов. Анюта и Брысь сидели на полу возле входа и о чем-то тихо переговаривались. Охранник говорил громко и торопливо. Было такое чувство, что он очень хочет понравиться пришельцам. И очень хочет понять, что теперь будет, куда поведут его эти угрюмые, давно не мытые мужики.
От самого охранника пахло дорогим шампунем, руки и лицо были чистыми, одежда – целая и даже, кажется, глаженая. Неплохо ему жилось здесь – это было понятно с первого взгляда.
– Тут еще есть еда, – сказал охранник. – И выпивка. Море выпивки. И еда… Еще даже вода есть в трубах, можно даже душ принять… или ванную…
Если охранник хотел понравиться, то выбрал он не совсем правильный тон. Или просто ему не повезло. Не вовремя он встретился с сержантом и его людьми. Было у охранника всего слишком много, и никак не получалось ему сохранить по этому поводу жизнь. В своих людях сержант был уверен, не сдадут. Они уже довольно давно проговаривали между собой, что вся эта затея со сводной мотострелковой бригадой и боевыми действиями в центре Москвы – чушь полнейшая, что нужно уходить как можно быстрее, пока еще не начались обложные ливни, но начальство за каким-то дьяволом выполняет приказы какого-то там штаба, направило броню и людей к Кремлю то ли для защиты, то ли для нападения – хрен разберешь.
Они бы давно ушли, но еда… Продукты выдавались только на сутки вперед, выдавали их в обрез – сэкономить и накопить никак не получалось. Начальство держало людей на привязи, ведь прекрасно было понятно, что без еды, хоть на танке, хоть на БМП, в городе долго не продержишься и за его пределы не выберешься. А шанс выжить есть только за МКАД. Там концентрация мутантов значительно меньше.
То есть сейчас группе немыслимо повезло. Словно в лотерею выиграли. Можно было загрузить продукты прямо сейчас и рвануть из города. А можно – припрятать еду в этом доме, вернуться к комбату, доложить, что ничего здесь такого не было, запастись боеприпасами и горючим, а потом…
При любом из этих раскладов охранник был не нужен. И не потому, что сержанту он не понравился. Ничего личного. Группа будет молчать о находке, а охранник попытается выслужиться, будет трепаться… Ничего личного, мужик. Ничего личного.
Сержант уже почти решил пристрелить охранника, даже кобуру незаметно расстегнул, но тут в вестибюль спустился раскрасневшийся Петруха. Несло от него каким-то вином… неплохим вином. И карманы топорщились. А в глазах – счастье.
– А вы еще стол не накрыли! – возмутился Петруха. – Слышь, хозяин, а ты как-то так… жмот, что ли? Выставляйся, к тебе помощь прибыла… Печка у тебя есть?
– Да, вот, – спохватился охранник, встал со стула, на котором все это время сидел. – Походная печка с газовыми баллонами… Портативная… Что-то сварить?
– Да ладно! – махнул рукой Петруха. – Мы в сухомятку банкет устроим, чего там с кашей возиться… У нас тут вот… и ананасы, и рыбка… Ты, Исламов, всегда был шкурником и сейчас не подкачал… все жрешь и жрешь… Ветчина вот… Давай накрывай…
– Я тебе где сказал находиться? – тихо спросил сержант.
– Так там Егорыч, – искренне удивился странному вопросу Петруха. – И никого там больше нет. Мутанты по сухому не ходят, ты же в курсе. И на пустую машину им наплевать… Егорыча вполне можно сюда звать. Зуб даю, сержант!
Сержант задумался.
Было, конечно, все это вопиющим нарушением дисциплины, но с другой стороны, то, что он собирался сделать, – тоже слабо вписывалось в дисциплинарный устав. Пора потихоньку привыкать к новым отношениям. Не воинское подразделение, а ватага. Бригада дезертиров.
– Ладно, – сказал сержант. – Зови. Исламов и Крымов – займитесь столом. Особо не шикуйте. Вы меня поняли?
– Поняли они, поняли! – засмеялся Петруха, подошел к лестнице, высунул голову в дверной проем и заорал: – Егорыч! Егорыч! Давай сюда. Амнистия вышла!
Сержант, прищурившись, посмотрел Петрухе в затылок. Придется с ним что-то делать. Иначе он совсем развалит группу. И остальным будет неплохой пример дисциплины нового типа.
Парни быстро расставили на столе охраны вскрытые консервные банки, выпивку сержант раскупоривать запретил. Не хватало, чтобы кто-то учуял благоухание, когда группа вернется. А возвращаться придется – хоть на день, хоть на два.
Пришли Петруха с Егорычем, Брысь и Анюта перенесли к столу стулья из подсобки.
Сержант хотел вывести охранника из вестибюля еще до еды, но потом решил, что ладно, пусть поест напоследок. Тем более что он сказал о припасах, которые есть еще где-то в доме. Лучше уж пусть он все сам покажет, чем заново обыскивать квартиру за квартирой.
– А я хотел уже сам уходить, – сказал вдруг охранник.
– Ага, – кивнул Петруха, – пешком. Самое то.
– Почему пешком? На машине. В гараже стоит внедорожник, баки полные. Если поискать, то можно горючку в других машинах найти. – Охранник как-то странно улыбнулся. – Только на колесах сейчас далеко не уедешь. Вы «Уралы» перед домом выдели? Резины на колесах вообще не осталось, все крысы сожрали. Ладно люди с ума от вируса сходят, со зверьем что творится? Птицы меня чуть не заклевали, мыши летучие… Я боялся, что крысы прямо сюда ворвутся… Нет, на колесах далеко не уйдешь. Вот на гусеницах. Как на вашем БМП.
– Это да, наш танк – это классная тачка! – кивнул Петруха, подцепив ножом кусок ветчины в банке. – Как это называется, Анюта?
– Трендовая, – подсказал Анюта.
– Во-во, трендовая. – Петруха прожевал ветчину и полез за следующим куском. – Мы на ней можем… Да куда угодно можем. Она, тварь, горючки жрет до хренища, зато…
– Вот и я так подумал. – Охранник к еде не притронулся, стоял чуть в стороне от стола, скрестив руки на груди. – И прикинул, что если мои сигналы заметят, то пришлют что-нибудь на гусеницах. Вы пришли к Кремлю позавчера?
– Угу. – Петруха вытер руку о штаны. – Позавчера днем, а что? Ты с балкона заметил?
Сержант внимательно посмотрел на охранника – что-то в нем изменилось. Ушла угодливость, желание понравиться, услужить. И тон изменился, стал спокойным, словно не вооруженные парни здесь все контролируют, а этот высокий крепкий мужик в форме охранника. Движения – точные и рациональные, голос… голос не мог принадлежать какому-то охраннику. Голос человека привыкшего, что с его мнением считаются.
– Значит, пришлют сюда что-то гусеничное. Скорее всего – БМП или БМД, так? Могли еще какую-нибудь спецмашину, но это вряд ли. Вероятность небольшая, – спокойно продолжил охранник. – И машина будет одна – незачем для разведки отправлять несколько.
– Целый эскорт для тебя…
– Сколько может быть человек в БМП? Не больше восьми. А в нынешних условиях – наверняка меньше. А если даже и восемь – это будут спецназовцы? Вряд ли, сейчас не до жиру. Вы же все заражены, ведь так? – Охранник усмехнулся, обводя взглядом сидевших вокруг стола. – Каждый из вас подцепил заразу…
Петруха выругался и отодвинул консервную банку.
– Пасть закрой, – посоветовал Анюта. – Что ты про это вообще знаешь?
– А что тут знать? Все, кто не спрятался, заразились. Кого сразу выкосило, кого в уродов превратило…
– В мутантов, – сказал Крымов.
– Что?
– Велено именовать мутантами, так правильнее.
– Хорошо, мутантами. Вот где-то треть народу стало мутантами. И продолжает становиться. У вас как этот вопрос решили?
– Никак. Следим друг за другом… если началось, то…
– Пулю в голову – для лучшего друга, – кивнул с пониманием охранник. – Это очень сплачивает боевой коллектив. Смешно, наверное, когда все это в машине происходит, на ходу. Сидишь, а приятель вдруг биться начинает, пену пускать… А ты прикидываешь, как его грохнуть… Красота!..
– Я тебе сейчас… – начал заводиться Брысь.
Судя по наколкам на руках, в армию он затесался уже после катастрофы. Приткнулся, чтобы выжить в компании. И ему совершенно не нравилось, что какой-то фраер говорит ему прямо в лицо подобные вещи. Заткнуть, чтобы…
– Не мешай ему, – сказал сержант. – Пусть говорит.
– Значит, восемь вооруженных парней, – как бы в задумчивости произнес охранник. – Уверенных в своем превосходстве. А тут им навстречу – туповатый мужичок, не понимающий, какое сокровище по нынешним временам имеет. Кто-то станет ожидать от него подвоха?
– А нужно? – спросил молчавший до это Егорыч.
– А что, можно как-то иначе? – в тот ему ответил охранник. – Меня же ваш командир приговорил почти с ходу. Убрать, чтобы не путался под ногами. Не так, сержант?
Сержант не ответил.
Автомат стоял у стола, кобура была расстегнута, а пистолет снят с предохранителя – все под рукой, все можно использовать через секунду, но как-то это перестало успокаивать. Совершенно не вызывало чувство уверенности.
И похоже, нечто подобное испытывали остальные ребята.
Петруха нож не выпускает из руки, рука Анюты легла на автомат…
– Значит, меня вы убьете, какие проблемы? Совсем никаких. Продукты повезете своему начальству? – Охранник покачал головой. – Нет, не повезете. Себе оставите. А потом… Бежать потом, ясное дело. Что вы в этой армии забыли? Бежать. Только вы не знаете куда. Вы этого не решили. Подальше от Москвы? В деревню, в глушь, в Саратов? Вы – не решили, а я… Я знаю точно, куда нужно прорываться.
– И куда это? – спросил Брысь.
– Тут недалеко. На северо-восток. А потом – дальше.
– Куда дальше? – В голосе Петрухи прозвучала искренняя заинтересованность. – Точно знаешь – куда?
– А иначе зачем бы я затевался со всем этим? Продукты кому попало скармливал? Мне нужна гусеничная машина. В идеале – две машины, но тут выбирать не приходится. Мне нужны люди – в одиночку я, пожалуй, не справлюсь… – Охранник сделал паузу, и в вестибюле зависла тишина, липкая и студеная, тонкими паутинками легла на лица людей, на руки, сковала движения.
Все ждали, что этот странный охранник скажет еще. Ждали, будто от его слов зависела жизнь каждого из них. А может, так оно и было.
– С вами можно было бы договориться… – задумчиво произнес охранник. – Не со всеми – с сержантом, например, нельзя. Он уже принял решение, наметил какой-то план… Я не знаю, насколько этот план хорош, но что-то мне подсказывает, что мой – лучше. Для меня, во всяком случае.
Можно выхватить пистолет и выстрелить, подумал сержант. Только вот выглядеть это будет нелепо – вдруг запаниковать и пристрелить безоружного. Особенно после того, как он четко отделил сержанта от его людей. С ними договориться можно, а вот с сержантом… Кричать, чтобы он заткнулся? Так ведь и самому интересно услышать подробности его плана.
– И я бы договорился со всеми… – Охранник дернул щекой, как от боли. – Времени нет. И нет необходимости… Меня учили, что говорить правду – не всегда лучшая политика. Но вам я скажу – мне не нужна вся ваша группа. Я смогу вывести с собой только двоих. Скажем, вот его… Петруха, да?
– Петруха… – кивнул пулеметчик.
– И, возможно, Егорыча. Вы же в паре работаете? Хотя вот уголовник мне бы подошел больше.
– А остальных что? – хриплым голосом спросил Анюта.
– В расход, – спокойно ответил охранник. – Вы же меня грохнули бы не раздумывая, ведь так? Так что – ничего личного…
Сержант вздрогнул.
Ничего личного. Вот фраза к нему и вернулась.
– Бодливой корове бог рогов не дает, – пробасил Крымов. – Ты так здорово все расписал, только…
– Что – только?
– Вначале нужно считать научиться. Нас – семеро.
– И?
Крымов не успел ничего сказать – охранник вдруг оказался возле него и ударил в горло. Крымов захрипел и стал сползать со стула.
– Шестеро, – сказал охранник, продолжая движение вдоль стола. – Пятеро…
Исламов упал лицом на стол, задергался, разбрасывая банки. Его собственный нож торчал у него из шеи. Кровь потекла на стол.
Сержант рванул из кобуры пистолет, вскинул его, но резкая боль обожгла руку, пистолет выпал, ударился о мраморный пол.
– Не нужно, сержант, не нужно… – Охранник зацепил командира группы за воротник и швырнул прочь от стола. – Четыре…
Нож, непонятно откуда вдруг оказавшийся в руке охранника, описал полукруг, рассекая горло Анюте, который схватил, наконец, автомат, но выстрелить не успел.
– Спать! – приказал охранник. – Остальным я делаю предложение. Мне нужно два человека… Два.
Выстрел. Еще один.
Охранник замер – стреляли не в него, стреляли в Петруху. Брысь сообразил, что вариантов у него немного. Брысь всегда быстро соображал, только вот двигался не очень быстро. Ему бы ножом ударить, как он умел делать раньше, еще в той жизни, до катастрофы. А он решил стрелять. И промахнулся. Два раза промахнулся, хотя до Петрухи было всего метра полтора.
Петруха прыгнул в сторону, пригибаясь, поскользнулся в крови, упал, перекатился, пытаясь дотянуться до пистолета сержанта, но не успевал, не успевал… Брысь что-то закричал, взревел, словно зверь, почувствовавший кровь…
Автоматная очередь пробила его насквозь, пули, прошив живот, разбили несколько декоративных плит на стене вестибюля.
Егорыч так и не встал со стула, стрелял сидя, держа автомат чуть ли не на коленях. Брысь замер, потрясенно глядя на своего убийцу.
– Мы с Петрухой давно в паре, – сказал Егорыч. – Ты уж извини…
Брысь выронил автомат. Потом упал.
– Сука, – сказал Петруха, попытался встать, но поскользнулся в крови снова и приложился лицом о мрамор пола. – Твою мать.
Охранник рывком за ворот поднял его, поставил на ноги.
– Тебе двое были нужны? – задыхаясь, спросил Петруха. – Вот, мы двое…
– Двое, – кивнул охранник. – И еще один.