Берегом со стороны дальнего конца городка, где они и вытащили на берег длинную лодку, под светом звезд прошли двое крепких взрослых мужиков с веслами и ружьями за спиной. Свадьба затихла, наоравшись песен, народ спрятался в помещении. Там только что открылась дверь, звуки музыки вырвались наружу. Кто-то вышел на улицу и сразу согнулся в три погибели в рвотном позыве. Перебрал, болезный.
Дышалось легко, свежий речной воздух ласкал ноздри после недавнего прохода мимо мусорной кучи, песок тихо шуршал под подошвами. Район был все так же пуст, я оказался наедине с ночным городом. Пройдя недалеко по главной улице, заглянул на параллельную и вскоре понял, что никаких патрулей нет. Непорядок, товарищи полиционеры! В Доусоне шериф такого безобразия не допустит. Ведь даже у нас, в спокойном регионе, патруль периодически заезжает с дороги в Посад, контролируя ситуацию до Замка, где секторы со стен контролируют часовые Бероева. Да и людям так спокойней. Восемь человек, где вы притихли? Хорошо, пусть один сидит в дежурке, кто-то болеет. В любом случае один парный патруль должен кататься по улицам или работать в пешем порядке.
Не вижу и чрезвычайной ситуации, все идет своим чередом. Ну и отлично, есть где развернуться. Пора возвращаться к барже, определяться окончательно с планом действий и начинать основную фазу операции.
Оставалось пройти один переулок, когда я заметил тревожный объект. С правой стороны улицы вдалеке стояла фигура в темном балахоне. Чуть снизив скорость, начал рассматривать, кто там маячит. Подозрительный тип замер, склонив покрытую капюшоном голову и опустив плечи, длинные руки плетьми свисали чуть ли не до колен. Я бодрым шагом двинул вперед, в сторону временной резиденции табора и спуска к реке. Мутный мужик стоял, все так же опустив башку, но теперь его кулак что-то сжимал.
А через несколько шагов я заметил и второй силуэт: слева и чуть ближе к домам прятался толстяк, сидящий на куче хвороста. Да не просто толстяк, а очень толстый человек, килограммов под сто пятьдесят. Ну и рожа у тебя, приятель! С тупой улыбкой и пустыми, безжизненными глазами дурачка. Можно решить, что человек был пьян или накрыт наркотой. Одежда тоже на загляденье: удлиненная куртка без воротника и рукавов, из-под которой на огромном пузе нелепо выпирала рубашка, порванные сандалеты… И он тоже что-то держал в руке. Похоже, железный штырь.
Ясно с вами, идиотами. Вы думаете, что нашли подходящую жертву, и теперь поставите меня на классический гоп-стоп. Гоп не случится, будет Гоб.
Если бы рядом с вами оказался мудрый друг, он объяснил бы, что та улица, по которой двигается Михаил Сомов, на время прохождения становится его улицей. Во мне сейчас столько злости, обиды на себя и выплескивающегося адреналина, что вам стоило бы убежать километров на сто.
Толстый с трудом поднялся. Мужик вдалеке, кажется, тоже пришел в движение, вздрогнул всем телом и начал медленно поднимать голову.
Слева и справа, смотри в оба! Не сбавляя темпа, я приближался к обоим, машинально считая сокращавшиеся между нами метры дистанции. Толстый пока что стоял на месте, нас разделял широкий прогал в заборе и узенькая тропинка, пересекавшая двор по диагонали. Немного стремно проходить мимо такого черта из фильмов ужасов, но делать было нечего, надо. Вот он посмотрел на меня, и в этот момент я смог рассмотреть его полностью. Да, брат, неважнецки ты выглядишь. На меня уставилось покрытое синюшными пятнами одутловатое серое лицо с мешками под глазами. Кожа натянулась, омерзительно облепив череп жировым шаром, а вот губы почему-то провалились. Я смотрел на эту харю, на которой не угадывалось ни единой эмоции мыслящего существа, и, лапая на ходу кобуру, с трудом удержался, чтобы сразу не всадить ему пулю в лоб.
Второй, одетый так же неряшливо, ожил и, подняв голову, начал двигаться навстречу с громким болезненным дыханием. На сморщенном и остроносом лице со впалыми щеками лунным светом горели зрачки ввалившихся глаз. В его руке появился средних размеров арабский кинжал с изогнутым клинком. Этот что-то может, он немного опасней, Сомов, внимание!
Наконец я, не сворачивая, поравнялся с толстым, оставляя его за спиной, некоторая опаска внутри все же зашевелилась. Хотя вряд ли этот кусок жира мог наброситься на меня пантерой и порвать глотку.
Сердце заколотилось сильней, тело в любой момент было готово разжаться пружиной.
Пятнадцать метров… десять… начали.
Тот, что был впереди, остановился, я же двигался все быстрей. Ближе. Ближе! Мы пристально смотрели друг на друга, словно пытаясь друг друга загипнотизировать.
И тут человек в балахоне открыл рот.
— Табак… Динары. Соль тоже годится. Вы же, мистер, наверняка щедры и обязательно поможете двум несчастным, оставшимся без гроша? — И он вновь замолк, привычно пытаясь придавить меня взглядом.
Второй на меня не бросится, пока не закончится весь этот гнилой базар, таков у них обычно уговор. Знаете, чем отличаются банальные гопники всех стран и народов мира от настоящих квалифицированных душегубов? Душегубы никогда не предваряют действия словами, они предельно рациональны и режут сразу. Гопникам же всегда нужно поболтать, и в этом их беда.
Свое требование он произнес бесцветным могильным голосом, тяжело выхаркивая из легких каждое слово. В ответ жертва нападения неизвестных громко и страшно рявкнула, оглушая оторопевшего противника. Перед тем как взмахнуть левой рукой с удобно перехваченной дубиной, я успел заметить, что кожа на руке, в которой был зажато его оружие, бледная, даже серая, сухая и потрескавшаяся. Дубина летела снизу, инстинктивно убрать кисть вправо он не мог — боевой посох доставал, а на большее не хватило отработанных рефлексов. Кривой кинжал упал на землю.
Делая следующий длинный шаг, я мощно воткнул боуи ему под ребра и опять не остановился, перешагивая через падающее тело и просто удерживая освобождающийся клинок в руке. Еще два шага вперед, и только теперь разворот.
Жирное чудовище стояло неподвижно, замороженно глядя на Первое Кайеннское побоище и тоненько повизгивая. Подскочив к нему в четыре прыжка, я наискось махнул тесаком, разваливая жировой шар на части. Визг прекратился. Естественно, никто из обывателей и не подумал высунуться: чего особенного? Рядом свадьба, завтра воскресенье, гуляют люди, мужчины развлекаются.
Зато с дальнего конца улицы раздался совершенно лишний в этой ситуации топот. Елки-моталки, значит, свидетели все-таки будут! Я со всей решимостью повернулся и увидел, что первой в мою сторону неслась Сесилия с колесцовым пистолетом в руке, следом за разъяренной предводительницей летели три воинственного вида товарки.
— Милый! Я так и знала, что ты кого-нибудь из этого сброда прирежешь! — радостно констатировала горячая женщина с безумным взглядом готовой к бою тигрицы, пыхая через губу и отбрасывая со лба упавшую прядь.
— Наркоманы какие-то, — молвил я смиренно, убирая в ножны тесак, уже очищенный от крови балахоном убитого, — попробовали выбить из меня денег на дозу.
— Ха-ха, ну и как, попробовали? — смешливо выдохнула растрепанная красавица, на которой из одежды была лишь светлая юбка до колен и узкая полоса ткани вместо лифчика. Блеснула фикса, на боевом правом предплечье звездочками в лунном свете играли витками три одинаковых браслета. Раскраска, разумеется, самая боевая. Когда они успевают напомадиться, на бегу, что ли?
— Так вот… — развел я руками.
— Какой у тебя внушительный посох, Гоб! — хохотнула красавица, глядя вовсе не на дубину, а на штаны. — Ночью он мне очень понравился.
— Сесилия! — возмутился я. — Трупы кругом, а ты…
— Трупы всегда мешают любви. Сейчас девушки их уберут, отволокут в свинарник, — буднично заявила пышная ведьма. — Крови ты пустил не так уж много, скоро будет дождь, он смоет все следы.
— Куда отнесут?! — не поверил я.
— Не волнуйся так, у моей верной подруги семь голодных свиней, — подтвердила она без тени смущения, для пущей ясности показав пальцем в сторону длинного дома с сараем. — Обглодают за пару дней, и следов не останется.
Я сглотнул.
— Скажи мне, что это шутка…
— Что тебя так взволновало, дорогой мой? Или ты не знал, что все свиньи жрут человечину? Да ведь они все жрут, перерабатывая в отличное нежное мясо!
— Твоя верная подруга пирожками на местном рынке не приторговывает? — спросил я напряженным голосом.
В ответ матрона заржала во весь голос.
— Ты же ешь грибы, растущие на останках падших животных, даже не задумываясь об этом! И ловишь в реке деликатесную донную рыбу, обгладывающую утонувших. Это вечный круговорот всего вкусного!
К горлу подкатил горький комок.
— Мертвый человек — это просто мертвый человек, как жареный олень — мертвый олень, — продолжала она разглагольствовать. — Если люди не брезгуют питаться мертвыми животными, почему бы и животным не питаться мертвыми людьми? Все дело в том, как на это смотреть, и ты вполне можешь…
— Хватит!
И она осеклась, наконец-то поняв, что подобные речи от женщины вряд ли вызовут у мужчин любовные чувства, да и нечего на ночь глядя философию разводить.
Чертова язычница, хорошо, что у меня пустой желудок! Я торопливо нащупал в кармане маленькую плоскую фляжку с коньяком, которую мне вручил исландец на предмет придания оперативной бодрости похищенным после их освобождения, отработанным движением открутил пробку на стальной планке и опрокинул содержимое в рот. Шумно выдохнул.
— Клево тут у вас…
— Что ты сказал?
— Говорю, что все отработано, — перевел я, помаленьку успокаиваясь.
— Еще бы. Ты сейчас к нам?
— Извини, мне нужно на берег.
— К своей ржавой барже?
— Нет, Сесилия, это не моя баржа, судном командует старина Эйнар. Мне больше по душе пароходы, люблю я их разгонять до полной скорости. Себе бы купил, но маленький, такой, как «Сайпан», что стоит по соседству.
— «Сайпан» очень быстрый, — одобрила она мой выбор, — недаром на нем постоянно ездит шериф Бизерты.
— Может, поможет мне купить эту посудину? — задумчиво спросил я, внимательно наблюдая, как ляжет поплавок.
— А ты поговори с ним, богач! Этот шериф на самом деле обыкновенный бандит средней руки, плевать ему на Бизерту и ее нужды. А вот на деньги может клюнуть. Сейчас он наверняка в «Глобусе», пьет с коллегами местный ром. У нас, между прочим, есть не только ром, но и отличное домашнее вино.
— Коллеги — это полицейские? А почему они не на улицах города?
— «Глобус» — главный бар. Если здесь и случаются какие-нибудь инциденты, то чаще всего внутри баров или около них. Им там удобней: заходят проверить и почему-то застревают в дверях при выходе.
— Конечно, все инциденты случаются только там, — съязвил я, оглядывая поле боя.
— Так ты заглянешь? — с надеждой спросила она.
— Непременно. Но позже, — негромко напомнил я.
— Исчезнешь, — вздохнула она. — Женщина всегда чувствует, когда мужчина вот-вот исчезнет неизвестно куда… — и вдруг по-бабьи всхлипнула.
«Тебе ли не знать, дорогая, — подумал я, с искренней нежностью целуя Сиси в пухлую щечку, — они в свинарниках пропадают».
Красотка, отдав последние распоряжения товаркам, на прощанье сильно прижалась шикарной грудью и с пугающий энергетикой вампирши впилась в мои губы, не забыв в высшей степени соблазнительно огладить мои мужские контуры.
— Приедешь еще раз в Кайенну — оставь здесь для меня записку.
— Непременно!
Быстро у меня копятся новые друзья и знакомые, вот что значит интенсивное проведение оперативно-розыскных мероприятий… Даже слишком интенсивное. После этой короткой прогулки я почувствовал, что основательно устал от местной экзотики, и испытывал острейшее желание до самого отъезда домой не сходить с баржи.
А ведь основная фаза еще впереди.
***
За время моего кратковременного отсутствия шкипер не терял времени зря, успев получить важнейшие сведения.
Первое: хитрый исландец сумел разговорить молодого капитана «Сайпана» от осторожных междометий до стадии пьяного хвастовства, для чего в нужный момент вслух позавидовал более удобному, чем у «Амели», месту парковки зеленого пароходика. На что шкипер-сосед начал надувать щеки и тут же рассказал о том, что у него имеется еще одна привилегированная стоянка — убежище в тихом заливчике небольшой речушки, почти ручья, впадающего на окраине городка севернее, выше по течению. Обычно пароход шерифа прячется там только во время очень неприятных речных штормов, ведь оттуда слишком далеко топать к центру, да и мостик через ручей хлипкий.
— В этот раз вышло так же. — Эйнар Дагссон с удовольствием хвастался отлично выполненным заданием. — «Сайпан» сначала зашел в бухту, что-то выгрузил, а потом встал к центральному причалу. Шериф действительно ушел в кабак.
— Ручей, говоришь? Понятно. Что-то выгрузили. Или кого-то.
— А у тебя как? Все прошло спокойно?
— Не совсем… — уклончиво молвил я, теребя мягкое ухо довольно хрюкающего поросенка, которого наконец-то отвязали. — Расскажу, конечно, но всухую такая история не пойдет, а пьянствовать вдумчиво пока что нет возможности.
Сейчас переоденусь, соберусь и пойду в «Глобус», посмотрим, насколько там весело. Пока что все действующие лица где-то здесь, и я не буду ждать, когда они, как тараканы, опять расползутся в разные стороны. Да, театральный занавес не должен упасть в самом интересном месте пьесы, отправив зрителей в буфет, настало время впечатляющей динамики. Хорошо сказал, не так ли?
— Хрюна привязывай получше, чтобы опять не удрал. Понял меня, пятачок? Сиди здесь, а то местные свиньи научат тебя… Всякому плохому.
— Ты о чем, Гоб? — не понял исландец.
— Лучше тебе не знать, старина, — ответил я, качая головой и не желая даже в памяти освежать недавние свинские события. — Лучше не знать.
ГЛАВА 11
РОК-Н-РОЛЛ ПО-АМАЗОНСКИ
Кайенна город серьезный, его на саечку, на испуг не возьмешь.
Даже хороший пожар вряд ли оттянет на себя большую часть населения, они тут всего насмотрелись, опытные, да и не буду я жилье людское палить, меру знаю… Тут хорошо бы сработала имитация разрыва на окраине тактического ядерного боеприпаса, большой силы инсценировка. Одни, что поглупей, помчатся глазеть, другие, что поумней, драпанут полуголыми в лес. Но подходящих средств у меня не имеется, да и возиться с такой шнягой долго. Тем не менее, ошиваться здесь в ожидании неизвестно чего я не собираюсь, надоела мне эта история.
Главное, определить, где находится логово с зинданом, а там уже дело техники, как говорится, я эту банку вскрою быстро и грубо, как топором, пусть хоть дюжина охранников ошивается рядом. Самый простой способ найти вражью базу — проследить перемещения шерифа Бизерты. Не будет же он до утра сидеть в кабаке, ему нужно предпринимать дальнейшие шаги согласно плану, который пока не ясен. Не ясен, и не интересен.
В этом районе, где в разбросанных повсюду кругах тусклого света открывалась вся панорама местной ночной жизни, народу было больше всего. Две таверны в одном месте, настоящая тусовка. «Глобус» считается заведением престижным, названия второй, где собирается народ попроще и пошумней, я даже не стал выяснять, не для того пришел.
Впереди меня брела, пошатываясь, компания полупьяных горожан, которые общались между собой исключительно руганью. За ними следовал отставший мужичок, спотыкающийся и постоянно что-то роняющий на землю. Чем ближе была площадь, тем сильней становились звуки музыки, крики ночных забулдыг и звонкий женский смех — все это поднималось в ночной эфир, словно туман над болотом, над улицами плохо освещенного города.
Висящие над городом темно-серые низкие тучи обещали, что погода быстро не изменится. Несколько минут, и дождь, постоянно усиливаясь, начал хлестать зарядами по крышам домов, миниатюрным огородам и садам.
Я ускорил шаг, прижимаясь левей и торопясь спрятаться под свес кровли. Компашка свернула направо.
— Рад вас видеть, мистер!
Уличный вышибала размером со шкаф моментально оценил все нужное и важное и склонил голову, приветствуя появление солидного человека, прибывшего издалека. Я еще шире расправил плечи. А то! Разве я выгляжу несолидно? Две кобуры с короткостволом — уже статус, хотя напоказ выставлять их не стал, прикрыв полами легкой куртки с закатанными по локоть рукавами. Еще и в чистое переоделся! Морда, как утверждают некоторые гражданские, подкачала… Однако свирепая харя вышибалы была ничуть не лучше моей, так что меня он принял как родственную душу.