– Я призываю сторонников Церкви Друга воздержаться от агрессии. Я призываю избежать насилия в отношении Эмбер, ее студии и поклонников. Я хочу напомнить верующим в Истину, что есть Друг. Он всеведущ и могуч, и в его руках – меч отмщения. Друг покарает виновных.
Здесь тоже не обошлось без психотроники. Сам ли он додумался, или ему кто-то написал текст, но звучало это убедительно и даже завораживающе. И придраться не к чему. Формально Энрик против насилия. После этого с извинениями в адрес Церкви Друга и Минобороны выступили директор канала и сам Доран. Директор был сух и сдержан, а Доран – нервно улыбчив. Движения у него были резкими и ломкими, голос звенел, а глаза отливали диким блеском, словно он обкурился подохника. Хиллари с удовольствием констатировал, что Дорану сильно не по себе. «Должно быть, – думал Хиллари, досматривая, как Доран сам освещает собственные неурядицы, – ему дирекция пистон вставила…» Злорадство придало Хиллари еще большую уверенность, и он, подойдя к окну и полюбовавшись густым цветом неба, почувствовал себя победителем. Не так страшен Доран, как его малюют. Колосс оказался на глиняных ногах…
В 09.50 Хиллари уже сидел в малом конференц-зале, где обычно проводились совещания, опознания, выездные заседания комиссий и встречи гостей из Минобороны. Свой собственный кабинет у него был маловат для таких сборищ; Хиллари разместил в нем библиотеку, пару стендов и еще кучу полезной техники, а кроме всего прочего Хиллари там работал. По неписаному, но твердо установленному правилу, когда Хиллари находился в кабинете, он был словно в сейфе, а когда сидел за своим столом в лаборатории – он был открыт, доступен и даже демократичен, и это было знаком, что к нему можно лезть с любым вопросом.
В 10.00 Хиллари поднял голову от бумаг и, улыбнувшись, сказал:
– Здравствуйте, – это сигнал к началу; все уже сидели на своих местах. Все готовы, кое-кто успел поболтать и поделиться новостями. Гаст – о диво! – в белой рубашке, с узким черным галстуком и тщательнейшим образом причесан! Его и не узнать, как подменили, словно клерк из солидного банка. То-то все взгляды невольно скрещиваются на нем…
– С добрым уик-эндом!
М-да. У шефа сегодня хорошее настроение. Все вразнобой закивали, весело, но вкратце и вполголоса обсуждая нынешний уикэнд – на рабочем месте и в обстановке, приравненной к боевой. Хиллари наклонил к себе стебель с маленьким микрофоном:
– Чак?
– Слышу тебя прекрасно; здравствуй, – по тону голоса Хиллари понял, что на том конце сплошные неприятности, и решил отложить доклад Чака на потом.
– Так, с кого начнем? Кто у нас больше всех занят?
– Я, – тотчас вылез Гаст, – я тороплюсь…
– Куда?
– У меня на 10.30 свидание назначено. Я даже волосы причесал. Не смотрите на меня осуждающе, я их потом опять взлохмачу.
– Судя по твоим открытым заявлениям на TV, – расставив локти и тяжело глядя в упор, проговорил Туссен, – тебе незачем спешить…
– …к шефу безопаски, – ядовито прибавил Гаст, а Хиллари отстраненно подумал: «Вот, он и с Туссеном повздорил…»
– Достойный партнер, – кивнул Туссен. – Надо же когда-то начинать…
– Ты мне открыл глаза, – парировал Гаст, – а то я, по наивности, не понял, что ему от меня нужно.
– Мы уже достаточно проинформированы о твоих личных проблемах, – бумажным голосом вмешался Хиллари, – но, может быть, ты что-нибудь скажешь и о делах в исследовательском отделе?
Гаст энергично вскинул голову. Если у Хиллари и была по уходе Томсена мысль назначить Гаста шефом исследовательского отдела, то с ней пришлось быстро расстаться; Гаст от возложенной на него должности старшего системщика ничуть не пострадал – он так же не мылся, не стригся, одевался как попало, только приходить на работу стал не к 12.00, а к 09.30 – из чего Хиллари заключил, что злостное многолетнее нарушение графика было вызвано подсознательной ненавистью Гаста к Томсену, с которым Гаст не хотел видеться. Так ли, иначе ли, но Гаст остался сам собой, и Хиллари приходилось искать мало того что кибер-системщика, но еще и менеджера – а тем временем на совещания ходил Гаст.
– Я же говорил, – бодро понес Гаст, – что у нас плохо поставлена реклама и маркетинг ни к черту!
Хиллари еле сдержался, чтоб не шарахнуть Гаста ноутбуком по башке, чтобы тот сразу же упал под стол и не издал больше ни звука. У сотрудника по связям с общественностью Анталя Т.К. Дарваша, очень изысканно одетого молодого человека, округлились от обиды и глаза, и рот. Он потерял над собой контроль и в совершенном изумлении переводил взгляд с босса на Гаста.
В каждом учреждении есть блатные места, на которых сидят очень кому-то нужные люди. Этот Анталь Т.К. Дарваш достался Хиллари вместе с проектом как обязательное условие. Если ты берешь проект, то ты берешь и этого парня, а иначе – никак. Парень, тогда еще совсем юный, был сыном корга-миллиардера, если не хуже.
Нельзя было представить себе более полярное соотношение, чем Анталь и Гаст. Когда-нибудь они должны были сцепиться, это был только вопрос времени. Анталь всегда был безукоризненно одет, причесан, вежлив. Он жил в Белом Городе Элитэ и каждый вечер летал домой на флаере (у него был личный, свой собственный пилот), чтобы каждое утро, без единого опоздания, являться на рабочее место – притом что его работа была синекурой. Именно он распределял по регионам Сети отрытые сведения об «Антикибере», освещал деятельность проекта и предлагал к продаже «Роботеху» их защитные программы. Это именно его эффективность так беспощадно откомментировал Гаст. Еще Анталь организовывал и проводил праздники, поздравлял сотрудников с днями рождения и прочими радостными семейными событиями. В конце концов, к нему привыкли, тем более что держался он очень мило и приветливо. Привыкли и к тому, что Хиллари всегда приглашал его на совещания, где Анталю делать было совершенно нечего, и наравне со всеми выслушивал его отчеты и планы о ничтожнейших делах. Мудрые люди уже кое о чем догадались, однако молчали, но Гаст!.. Только Хиллари точно знал, сколь жестоко обошлась судьба с этими двумя ребятами – высокоодаренный умница Гаст родился в манхле, в грязи, где невозможно было привить навыки опрятности, а сияющий Анталь, рожденный в семье корга, воспитанный гувернерами с тремя дипломами, был умственно отсталым от рождения. Исходный IQ Анталя равнялся 65, и педагоги пролили не один декалитр пота, поднимая разум зрелого парня на уровень 15-летнего подростка.
Казалось, что Анталь сейчас заплачет; губы у него задрожали, и он опустил голову.
– Пожалуйста, – бросился спасать положение Хиллари, – не надо больше шокирующих признаний, только факты.
– Вот и факты, – Гаст, ничуть не смутившись, вытащил из папки несколько листов и протянул их боссу. – Вот как подскочил уровень продаж наших программ после моего выступления в «NOW». Я и графики для наглядности составил, – линии круто уходили вверх. – Я попросил «Роботех», чтобы они дали мне цифры почасовых продаж, и проанализировал их – программы покупают киборги. Не хозяева, а именно киборги – уровень возрастает в ночные часы. Людей надо основательно запугать, чтобы они побеспокоились о безопасности своего имущества, а угоны высококлассных киборгов случаются гораздо реже, чем кражи драгоценностей, вот хозяева и не особенно заботятся. И вдруг такая убойная реклама в «NOW» – все киборги всполошились, я же их по Третьему Закону ударил, они в панике – боятся угона. Вот как надо строить рекламу!
Хиллари оцепеневал медленно, но неудержимо. Гаст, радуясь своей победе, просто не замечает, ЧТО он говорит. Киборги смотрели TV; реклама, ориентированная на КИБОРГОВ. Резкий рост продаж!
– У нас проект прибыль принес, – ликовал Гаст, – мы в неделю распродали запас программ, рассчитанный на два года! Феноменальный успех!
Киборги-ПОТРЕБИТЕЛИ! Хиллари похолодел. Да, для киборгов покупают запчасти, одежду, еду, но все это делают хозяева. Чтобы киборги стали покупать сами… надо подобрать ключ к их мозгу! Инстинкты, если они, согласно выкладкам Пальмера, есть у них, сработают автоматически. Три миллиона потребителей, стоит только особым образом сказать несколько фраз! Хиллари уже представил, что в «Роботехе» сейчас сидит комиссия из компетентных спецов по маркетингу и обсуждает, почему это стремительно пошла вверх кривая продаж защитных программ «Антикибера» – военного проекта из Баканара. Есть же множество фирм, торгующих защитными и развивающими программами, и посолиднее «Антикибера» – они тоже все анализируют и сопоставляют, – что, если они поймут, в чем причина? Формирование нового рынка потребителей… Из-за этого войны начинают и планеты захватывают!..
– Надеюсь, Гаст, ты не все пустил на продажу?
– Да, оставил особый резерв для важных персон. Но, босс, спрос намного превышает предложение. Я задействовал всю свободную технику в отделе под копирование, но мы все равно не успеваем. Я ввел пономерную запись. Счет идет уже на десятки тысяч.
– Может, подключить к копированию «Роботех» или еще какую-нибудь частную фирму?
– BIC! Они уже предлагали свое содействие. Вот факс, – Гаст протянул еще одну бумажку, – у них мощности – фантастика!
– Что-то поздновато они спохватились, – Хиллари уставился в текст. – Содействие… Обойдемся без них.
Хиллари твердо решил встретиться с представителями BIC на нейтральной территории, под охраной безопаски, как сходятся криминальные лидеры в Ровертауне, и договориться о включении антиугонной программы в базу основных на этапе создания мозга киборгов. Все равно они уже по костям разбирают ее, чтобы создать свою собственную. Шпионы проклятые, хуже ЛаБинды! Да и зачем ЛаБинде наши кибер-секреты, они киборгов не делают; вот Форрэй или Атлар – другое дело. Но они далеко, пока разберутся, что к чему, и где он – проект «Антикибер»? A BIC – вон она, рядом, каждый шаг караулит. И инженеров своих предлагает, и помощь в копировании… Научно-технический шпионаж – штука страшная.
– Не хотелось бы мне связываться с плохо оснащенной фирмой, – заныл Гаст. – У нас же качество – отменное, а то перепишут с пробелами, а рекламации – на нас пойдут…
Гаст очень гордился, буквально любовался детищем своих рук, и очень страдал, если что-то терялось при перезаписи, буквально исходил от ревности. Прочие слушали молча, проблемы исследовательского отдела были очень узкоспециальными и изрядно засекреченными.
– Я свяжусь, – медленно проговорил Хиллари, – с проектом «Сефард». У Джомара Дагласа мощнейшая аппаратура, и он входит в систему Баканара – меньше уйдет времени на получение допуска.
Гаст улыбнулся, а прочие насторожились, Туссен даже головой покачал.
– Есть сомнения? Возражения? – спросил Хиллари.
– Шпионов из BIC ты боишься, – все-таки укоризненно сказал Туссен, – а если форские шпионы полезут? Надеюсь, ты помнишь, что «Сефард» курирует Форрэй?
– Гаст прав, – Хиллари приподнял брови, – нам не хватает настоящей рекламы. Если нашим проектом заинтересуется Форрэй и у нас поймают их шпиона, – я буду знать, что мы работали не зря. Но ты можешь быть спокоен – к вам, в ремонтный отдел, они не полезут.
Туссен откинулся на спинку кресла с безразличным видом. Хиллари посмотрел на Анталя – парень вроде бы успокоился.
– Анталь, что у нас по связям? Большой переполох?
– Да, сэр, – Анталь расслабился, словно радуясь, что босс уже в курсе. Он достал распечатанные листки и, чуть заметно волнуясь, доложил: – За последние два дня у нас было 308 352 посещения региона, 17 раз хакеры портили информацию. Я обращался к Адану, он мне помог все исправить. Еще поступило 7026 запросов от газет и телеканалов на интервью с Хиллари Хармоном, 9657 – на интервью с Огастусом Альвином, 25 014 – с Селеной Граухен, в том числе 615 предложений сняться в голом виде.
– Кому? – скорчил рожу Гаст.
– Не тебе, – серьезно покачал головой Анталь, – тебе поступило 158 предложений от фирм и клиник воспользоваться их услугами для восстановления потенции с последующим правом рекламы. Контракты на очень выгодных условиях.
Раздался дружный хохот, даже Хиллари смеялся, закрыв лицо рукой. Анталь, настороженно вскинувшийся в первую секунду – не над ним ли? – в следующий момент уже сам развеселился. Гаст счел за лучшее посмеяться вместе со всеми.
– Спасибо, дружище!
Когда смех утих, Анталь продолжил, обращаясь к Хиллари:
– Я дал им стандартную информацию, которая у меня имелась, но многие повторили запрос…
Тут он замялся. Анталь хорошо работал по неизменному графику, но принимать важные решения в сложной и быстро меняющейся обстановке не мог. Взгляд его молил о помощи.
– Я не смог доложить раньше, босс. Вас полтора дня не было в проекте, – голос вял и угасал.
«Это я здесь днюю и ночую и по ночам работаю, – подумал Хиллари, – а он улетает домой с окончанием смены. Раньше он был не нужен, а теперь, когда мы оказались под прожекторами, он не способен нести ответственность. Еще одна проблема на мою шею; он даже обвести вокруг пальца никого не сможет. Сидел и ждал меня. Хотя – это я зря; догадался же он дать им открытую стандартную информацию. Значит, не полный дурак. Иногда даже умные люди ведут себя хуже дебилов. Зря я к парню придираюсь». А вслух Хиллари сказал:
– Хорошо, Анталь. Сейчас ты со всеми запросами пойдешь вместе с Гастом в отдел безопасности. Там решите с Гастом его дела, а потом проработаешь с начальником все вопросы – что нам можно говорить, а что нельзя, а то Гаст создал печальный прецедент, – Гаст было собрался открыть рот, но Хиллари остановил его движением руки. – После подойдешь ко мне со списком. Поскольку все указанные тобой персоны работают в исследовательском отделе, там мы и поговорим.
Анталь поблагодарил его взглядом, в глазах же Гаста читалось: «Спасибо, босс! Удружил ты мне!» С тем они и ушли.
– Что у нас дальше? – Хиллари сделал новую отметку. – Аналитический отдел.
Малютка Кирс повернула свою точеную головку. Ей было 65 лет, и в ней было 142 сантиметра роста – это была очень маленькая, изящно сложенная женщина с правильными чертами лица, еле тронутого морщинками, с тонкими бровями и с негромким, но неизменно серьезным голосом. Пунктуальность, исполнительность, ум и огромный опыт решительно не вязались с ее миниатюрной фигуркой, но были ее неотъемлемыми качествами, словно, наделив ее талантом, природа хотела таким образом компенсировать ее рост.
Малютка Кирс была очень деловита.
– Найдены хозяева Дымки, проведено первичное опознание. Это телевизионная студия на канале IV. Они предъявили техпаспорт и страховку на киборга. Данные совпадают. Они хотели бы после следствия и суда получить киборга назад и настаивают на ремонте.
Хиллари повернулся к Туссену:
– Мозг разрушен не по нашей вине, пусть требуют компенсацию с баншеров, а вот ноги… Туссен, ты не мог бы сменить ей ноги из своих запчастей? У нас ведь было несколько сломанных кукол.
Туссен утвердительно кивнул:
– Есть парочка из той же серии. Сменить-то мы можем, но без участия мозга это будет… – Туссен составил какую-то комбинацию из пальцев, словно ощупывая воздух.
– А, неважно, – отмахнулся Хиллари. – Мозг испортили не мы, наше дело – вернуть им целую куклу с ногами, а как она там ходить будет после смены мозга – не наша забота. Займешься ею после того, как сделаете Кавалера. Мы с Пальмером прозвонили его прошлой ночью – жалоб на мозг теперь быть не должно.
Это Хиллари сказал непроницаемым тоном. Туссен сделал такое же лицо:
– Будем работать.
Хиллари вновь повернулся к Малютке Кирс.
– Продолжайте.
– Мы свели воедино данные, полученные с мозга Чайки и Дымки, плюс данные по фотографиям, и сделали анализ предметов из найденной квартиры. Визуализированы все киборги семьи Чары, сама Чара – все это передано в оперативный отдел и в кибер-полицию.
– Тьянга Габар дал на допросе еще кое-какую информацию, – кивнул Хиллари. – Я пришлю к вам Денщика, под акт снимете с него протокол допроса, и в работу. Раскрашенная кукла, что вчера утром объявила нам войну, – это Маска из этой же семьи. Что еще?
– Мы опознали Фанка, – тут Малютка Кирс позволила себе улыбнуться краешками губ. Она была очень горда. – Мы взяли записи его выступлений в театре, определили рост, тип, аналог, дали запрос в архив General Robots – там ведется отдельная картотека на малые серии киборгов – обзвонили несколько сот владельцев о том, на месте ли их куклы, и… – тут Кирс улыбнулась по-настоящему и взяла паузу, чтобы все хорошенько прислушались к ее голосу, – 89 процентов того, что это киборг Хлипа – Файри.
– Файри?!! – Хиллари чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно – это он! Легендарный киборг легендарного певца. «Как же я сразу не узнал его… Это узкое лицо, большие глаза…» Постер – Хлип и два его киборга Файри и Санни – до сих пор висел на стене комнаты Хиллари в доме его родителей. Но мудрено его узнать – Хлип выкрасил киборгам волосы в кричащие цвета, а на глаза поставил фильтры-«металлик» с черными зрачками. Иногда Файри был одет в ярко-красный латекс и закован в титановые кандалы. Сильный, энергичный, он даже в цепях танцевал так мощно, что все газеты той поры орали о подставе, а TV-папарацци изучали пленки в замедленном режиме, отыскивая дыхательные движения. И находили! Дебаты о том, люди или киборги танцуют у Хлипа, затмили тогда даже скандал с дракой в зале заседаний парламента. «Весь этот мир – дерьмо, – нагло заявлял Хлип, – если никто не может отличить киборга от человека», записывая новый диск. «Мы все запрограммированы», – бредил Хиллари вместе с остальными. Никаких сомнений – это был Файри. Только теперь он – сжавшийся, осунувшийся, с бегающими глазами, в простой одежде, без грима. Память, уникальная человеческая память подвела и Хиллари – при встрече он не опознал Фанка, а то бы он поговорил с ним иначе…