В любом случае, чтобы туда попасть, надо умереть.
Работа продолжалась. Гвоздарь продолжал чистить кабель, выкидывая снятую изоляцию через борт. Солнце жарило. Их кожа стала блестящей от пота. Соленые капли пота блестели, как камешки, свисали с волос, стекали в глаза. Руки стали скользкими, татуировки на щеках сверкали на раскрасневшихся лицах. Они еще недолго болтали и перешучивались, но постепенно все умолкли, ритмично работая и растя рядом с собой кучки очищенного провода, который отправится тем, кто за него заплатит.
— Босс идет!
Крик донесся снизу, от кромки воды. Все пригнулись, делая вид, что работают еще усерднее, и ожидая, кто появится у борта. Если это чужой босс, можно будет расслабиться…
Бапи.
Гвоздарь скривился, увидев, как их босс, пыхтя, поднялся на борт судна. Его черные волосы блестели от пота, брюшко мешало ему лазать, но, когда дело касалось денег, этот ублюдок был готов на все.
Перегнувшись через рейлинг, Бапи остановился, переводя дыхание. Надетая на работу майка потемнела от пота. Она была заляпана желтым и коричневым, от карри или сэндвича, который он съел. От одного взгляда на эти пятна Гвоздарь почувствовал голод, но еды ему до вечера не видать, так что нечего и думать о той, которой Бапи никогда не поделится.
Проворные карие глаза Бапи оглядели их всех, готовые увидеть любой признак лени и отсутствия сосредоточенности на том, чтобы выполнить норму. Хотя никто и так не филонил, под взглядом Бапи они принялись работать еще быстрее, стараясь продемонстрировать ему, что их стоит держать в команде. Бапи сам когда-то был в команде по легким грузам, так что он знал все трюки и ухищрения. Это и делало его опасным.
— Что собрали? — спросил он Пиму.
Пима подняла взгляд, прищурившись, против солнца.
— Медь. Немало. Гвоздарь нашел короба, в которых не побывала команда Красотки.
Белые зубы Бапи блеснули. В середине была дыра. В драке ему выбили средние резцы.
— Сколько?
Пима мотнула головой в сторону Гвоздаря, давая ему знак говорить.
— Пока что килограмм сто, может, сто двадцать, — сказал он. — И там еще достаточно.
— Да ну? — переспросил Бапи и кивнул. — Тогда поспешите и вытащите побыстрее. Не возитесь с зачисткой. Главное, заберите весь кабель.
Он поглядел в сторону горизонта.
— В «Лоусон энд Карлсон» сказали, что будет ураган. Сильный. Пару дней не сможем работать на кораблях. Наберете достаточное количество кабеля, а потом будете его чистить, на песке.
Гвоздарь сдержал гримасу отвращения при мысли о том, что ему снова придется лезть во тьму, но Бапи уловил его настроение.
— Есть проблемы, Гвоздарь? Думаешь, если шторм, то можно будет сидеть на жопе?
Бапи махнул рукой в сторону протянувшихся вдоль кромки джунглей рабочих лагерей.
— Думаешь, я не найду там еще сотню паршивцев, каждый из которых не прочь занять твое место? Там есть такие, которые дадут мне им глаз вырезать, только чтобы я взял их работать на корабли.
— Никаких у него проблем, — вмешалась Пима. — Тебе нужен кабель, мы его достанем. Без проблем.
Она жестко глянула на Гвоздаря.
— Мы твоя команда, босс, — продолжила она, снова переведя взгляд на Бапи. — У нас нет проблем.
Все дружно закивали. Гвоздарь встал и отдал остатки кабеля Тик-току.
— Без проблем, босс, — повторил он за Пимой.
Бапи мрачно поглядел на него.
— Ты точно можешь за него поручиться, Пима? А то я вполне готов резануть ножом ему по татуировкам и выкинуть отсюда.
— Он хороший добытчик, — ответила Пима. — Благодаря ему мы перекрыли норму.
— Да ну? — переспросил Бапи, слегка помягчев. — Ладно, ты над ними главная. Не буду вмешиваться.
Он оглядел Гвоздаря.
— Следи за собой, парень. Я знаю, о чем думают такие, как ты. Все время ждут, что сорвут куш, как Лаки Страйк. Найдут большой нефтяной карман и больше ни дня в жизни не будут работать. Твой старик был таким же ленивым ублюдком. Видишь, что с ним стало теперь.
Гвоздарь почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Я о твоем отце ничего не говорил.
Бапи рассмеялся.
— Что? Хочешь со мной подраться, мальчик? Ткнуть мне ножом в спину, как попытался бы сделать твой старик?
Он коснулся ножа.
— Пима за тебя поручилась, но я не думаю, что ты понимаешь, какое большое одолжение она тебе сделала.
— Хватит, Гвоздарь, — приказала Пима. — Твой отец того не стоит.
Бапи глядел на все, слегка улыбаясь. Его рука повисла рядом с ножом. У него все козыри, и они оба это знают. Гвоздарь склонил голову, сдержавшись.
— Я принесу добычу, босс. Не вопрос.
Бапи отрывисто кивнул Гвоздарю.
— Значит, ты умнее, чем твой старик.
Повернулся к остальным.
— Слушайте, все. У нас мало времени. Если успеете побольше собрать до урагана, с меня надбавка. Сюда скоро придет еще одна команда по легкому грузу. Мы же не собираемся оставлять им легкой добычи, так?
Он хищно оскалился, и все закивали.
— Никакой легкой добычи, — хором ответили они.
2
Гвоздарь забрался внутрь танкера глубже, чем когда-либо в жизни. Никаких светящихся меток, оставленных другими командами по легким грузам, никаких признаков того, что здесь кто-то лазил, разгребая пыль и крысиный помет.
Над головой шли три кабеля с медным проводом, хорошая находка, означающая, что они перекроют норму, но Гвоздарю было не до того, чтобы радоваться. Респиратор забился, а еще он, в спешке бросившись в тоннель, забыл подновить светодиодную пасту на лбу. А теперь, когда темнота начала сжиматься вокруг него, с горечью вспомнил об этом.
Оторвал еще кабеля. Проход становился все уже, а меди становилось все больше. Он осторожно пополз вперед, и короб скрипнул, еле держа его вес. Легкие обожгло парами бензина. Очень хотелось бросить все и вылезти. Если он развернется сейчас, то минут через двадцать выберется наружу и вдохнет свежего воздуха.
Но что, если он собрал мало?
Бапи и так его недолюбливает. А Ленивка уже готова встать на его место. Я раз в двадцать больше его соберу. Ее слова все еще стояли у него в ушах.
Предостережение. У него появился конкурент.
Без разницы, что Пима за него поручилась. Если Гвоздарь не наберет нормы, Бапи резанет ему ножом по щекам, перечеркивая рабочие татуировки, и даст шанс Ленивке. И Пима ничего не сможет возразить. Никого не станут держать в команде, если это вредит делу.
Извиваясь, Гвоздарь пополз вперед. Слова Ленивки будто придали ему сил. Он срывал со стенок все больше медного кабеля. Светодиодная паста почти потухла. Он был один, в темноте, и единственной путеводной нитью ему был оборванный кабель. Впервые в жизни он испугался, что не сможет найти обратной дороги. Танкер огромный, рабочая лошадка нефтяной эпохи, почти что плавучий город. А он у него в самом нутре.
Когда умирал Малыш Джексон, его так и не нашли. Слышали, как он колотит по металлу коробов, зовет на помощь, но так и не смогли найти его между стенками двойного корпуса, куда он забрался. Спустя год, когда команда по тяжелым грузам резала корпус, на них внезапно вывалился мумифицированный труп маленького паршивца, как таблетка из пачки. Сухой, как прошлогодние листья, он зашуршал, упав на палубу. Высохший и обгрызанный крысами.
Не думай о нем. А то призовешь сюда его призрак.
Тоннель становился все теснее, и Гвоздарь едва не упирался в него плечами. Представил себе, что застрял, как пробка в бутылке. Застрял во тьме, и никогда не выберется. Протянул руку вперед и оторвал еще кусок кабеля.
Достаточно. Более чем достаточно.
Гвоздарь нацарапал код Бапи ножом вслепую, по крайней мере, попытавшись застолбить территорию на будущее. Сжался в комок. Колени к подбородку, локти и хребет уперлись в стенки тоннеля. Он начал разворачиваться. Сжался еще туже, выдохнув, выбрасывая из головы мысли о бутылках и пробках, о Малыше Джексоне, умирающем во тьме и одиночестве. Еще сильнее. Разворот. Скрип короба, когда он снова уперся в металл.
Развернулся и вытянулся, вздохнув с облегчением.
Еще год, и он станет слишком большим для такой работы. Тогда Ленивка точно займет его место. Может, он и не слишком большой для своего возраста, но все становятся слишком большими для команд по легким грузам рано или поздно.
Гвоздарь пополз обратно по тоннелю, скатывая кабель перед собой. Самым громким звуком было его хриплое дыхание под маской респиратора. Остановившись, он ощупал уходящий вперед кабель, убеждаясь, что он на месте и выведет его к свету.
Не паникуй. Ты сам его оторвал. Просто надо лезть вдоль него…
Позади послышалось шуршание, эхом отдаваясь в тоннеле.
Гвоздарь замер, и у него пошел мороз по коже. Наверное, крыса. Но что-то слишком громко. Перед глазами сразу возник другой образ, непрошеный. Малыш Джексон. Гвоздарь вполне мог себе представить, что призрак мертвого парнишки может блуждать здесь, во мраке. Ища его. Чтобы схватить за лодыжки костлявыми пальцами.
Гвоздарь попытался пересилить панику. Это просто воображение. Пусть паранойей страдает Девочка-Луна, но только не он сам. Но страх был с ним, здесь и сейчас. Он уже начал сдвигать в сторону кабель, отчаянно желая поскорее выскочить наружу, на свет, к свежему воздуху. Выползет, обновит пасту на лбу, вернется и разберется, что здесь такое. На хрен Ленивку и Бапи. Дышать очень хочется.
Гвоздарь принялся обползать моток медного кабеля. Короб угрожающе заскрипел под суммарным весом его тела и мотка кабеля. Глупо было так много набирать. Надо было порезать на куски, и пусть Пима и Ленивка их вытягивают. Но его торопили, поэтому он столько и набрал. Гвоздарь полез вперед, сдвигая кабель в сторону. Обрадовался, когда стряхнул спутанные кольца с ног.
Короб громко заскрежетал и задрожал.
Гвоздарь замер.
Короб продолжал скрежетать и дребезжать. Слегка просел и наклонился. На грани того, чтобы развалиться. Лихорадочная возня Гвоздаря и дополнительный вес в виде кабеля оказались для него велики.
Гвоздарь распластался и замер с колотящимся сердцем. Попытался почувствовать, что дальше станет с коробом. Металл умолк. Гвоздарь ждал и прислушивался. Снова пополз вперед, осторожно перенося свой вес.
Металл взвизгнул, и короб ухнул вниз. Гвоздарь замахал руками, ища, за что ухватиться. Окружающий мир рушился, в буквальном смысле слова. Он схватился за оторванный кабель. Секунду кабель держал его вес над бездонной ямой. А потом оторвался, и Гвоздарь рухнул вниз.
Не хочу, как Малыш Джексон, не хочу, как Малыш Джексон, не хочу…
Он плюхнулся в жидкость, теплую и вязкую. Чернота поглотила его, едва колыхнувшись.
3
Плыви, ублюдок, плыви, ублюдок, плыви, ублюдок…
Плыви!
Гвоздарь камнем пошел ко дну сквозь теплую вонючую жидкость. Плыть в ней было все равно будто пытаться плыть во влажном воздухе, не в воде. Как он ни старался, теплая жижа не давала опоры, будто засасывая его.
Почему я не могу плыть?
Он хорошо плавал. Никогда не боялся утонуть в океане, даже в сильную волну. А сейчас тонул. Рука запуталась в чем-то твердом. Медный кабель. Он все еще держался за него в надежде, что кабель не до конца оторвался от короба там, наверху.
Кабель скользил в руке, тонкий и скользкий.
Нефть!
Гвоздарь попытался отогнать страх. В нефти невозможно плавать. Она тебя просто засасывает, как зыбучие пески. Вцепившись в кабель, он обмотал его вокруг руки, чтобы тот не выскальзывал. Перестал погружаться. Начал потихоньку вытягивать себя вверх из вязкой жижи. Легкие жгло, хотелось вдохнуть. Перехватывая руками кабель, он вытащил себя повыше. Подавил желание вдохнуть поглубже, сдаться, наполнив легкие нефтью. Это было бы так просто…
Вынырнул из нефти, как кит из воды. Нефть вязким каскадом стекла с лица. Открыл рот, чтобы вдохнуть.
Ничего. Только странное давление на лицо.
Маска!
Гвоздарь сорвал с лица респиратор и судорожно вдохнул. Пары бензина обожгли легкие, но дышать можно. Изнутри респиратор остался чистым, и он протер им глаза. Открыл, и их сразу же начало сильно жечь. Хлынули слезы. Он заморгал.
Вокруг царила темнота. Непроглядная.
Он оказался в каком-то нефтяном резервуаре, может, нефтяном кармане, образовавшемся в результате утечки, или запасном хранилище, или… Он понятия не имел, где он. Если ему действительно не повезло, то это один из главных резервуаров. Закончив протирать глаза, Гвоздарь выкинул респиратор. Теперь от него толку нет. От нефтяных испарений подташнивало. Он постарался дышать неглубоко, продолжая держаться за кабель. Кожу жег содержащийся в нефти бензин. Вдалеке слышался грохот кувалд. Рабочие команды по тяжелым грузам колотили по кораблю без малейшего понятия о том, что здесь человек в беде.
Руки начали соскальзывать с кабеля. Гвоздарь попытался ухватиться получше, продел руку в петлю провода. Над головой снова заскрежетал короб. Гвоздарь почувствовал укол страха. Несколько жил кабеля, тянущихся к техническому коробу высоко над головой, — вот все, что держит его на поверхности. Но это временно. Скоро короб не выдержит, и он снова пойдет на дно. Легкие наполнит нефть, он начнет захлебываться и барахтаться…
Успокойся, идиот.
Гвоздарь подумал насчет того, сможет ли он плыть, но отбросил эту мысль. Мозги фокусы выкидывают, будто жидкость вокруг — вода и в ней можно плыть. Это нефть, она другая. Она не удержит на поверхности человеческое тело, как ни старайся. Просто поглотит тебя. Гвоздарь видел, как мужик из команды по тяжелым грузам утонул в нефти. Бешено барахтался, крича от ужаса, но недолго. Просто ушел вниз, прежде чем кто-нибудь успел бросить ему веревку.
Не паникуй. Думай.
Гвоздарь выставил руку вперед, в черноту. Попытался нащупать хоть что-нибудь — стену, кусок плавающего мусора, хоть что-то, чтобы понять, где он оказался. Но не мог нащупать ничего, кроме воздуха и вязкой поверхности нефти. От его шевелений короб наверху снова заскрежетал. Кабель слегка подался. Что-то там не выдержало. Затаив дыхание, Гвоздарь уже был готов к новому погружению в нефть, но кабель снова натянулся.
— Пима! — заорал он.
Голос метнулся эхом, быстро вернувшись к нему.
Гвоздарь удивился и вцепился в кабель покрепче. Судя по эху, вокруг не так много места, как он предполагал. Стены рядом.
— Пима!
Снова лишь мгновенное эхо.
Это не большой нефтяной резервуар. Много, много меньше. Ободренный близостью стен, Гвоздарь снова потянулся в сторону, но не рукой, а ногой. Она длиннее.
С третьей попытки нащупал пальцами ног шершавый металл. Стена, и что-то еще… Гвоздарь вдохнул, чувствуя облегчение, пусть и небольшое. Тонкая труба идет поперек. Где-то сантиметр в диаметре, но она прочная, куда лучше, чем спутанный кабель, свисающий с готового обрушиться короба.
Не раздумывая, Гвоздарь бросился в сторону стены.
В то же мгновение короб над головой заскрежетал и сломался. Гвоздарь начал погружаться, барахтаясь и стараясь ухватиться за тонкую трубу. Покрытые нефтью руки коснулись стены и заскользили по ней. Поймал. Подтянул себя к стене, вцепившись пальцами в трубу. Пальцы задрожали от напряжения. Нефть отказывалась держать его на поверхности. Он уже устал. И долго так не продержится.
Гвоздарь начал пробираться вдоль стены, перебирая руками по трубе и ища место, где ухватиться получше. Если повезет, то может попасться и лестница. Но труба внезапно сделала резкий изгиб, уходя вниз, под поверхность нефти.
Гвоздарь едва сдержался, чтобы не расплакаться. Он умрет, тут.
Не паникуй.
Если расплачется, ему крышка. Надо думать, а не хныкать, как младенец, но мысли уже путаются, как у пьяного. Эти жуткие испарения. Понятно, как все это окончится. Он еще недолго сможет держаться, продолжая вдыхать отравленный парами воздух, как жук на стенке, но устанет, и его начнет вырубать от паров бензина. И он просто сорвется вниз.