— А я целый день заседал с большим боссом, — медленно проговорил он. — Я словно вернулся в школу. Не успевал я решить одну из его задач, как он задавал мне новую!
— Что за задачи?
— Рутинные в своем большинстве. Сколько нитро нужно, чтобы вскрыть такой-то сейф, вполне конкретно и детально описанный? Что случится, если заклинит замок сейфа? Ничего волнующего. Именно о такой работе я и подумал, получив приглашение Саммерса.
— Но что-то все же волнует тебя, приятель? — догадался я. — Я могу видеть это в твоих побитых молью глазах.
— Ты взрываешь боковую стену здания! — неожиданно произнес Дьюк, понизив голос так, чтобы стоящий другом конце немой маньяк не мог его подслушать. — Вернее, Макс желает сделать это! Потом он аккуратно измеряет результаты, проверяет эффект на строении, имея при этом данные о типе использованного кирпича, о естественных напряжениях в здании… Собрав все возможные данные, он передает их мне.
— Я чего-то не понимаю, — беспомощно сознался я.
— Это потому, что ты не дослушал до конца! — самодовольно усмехнулся Дьюк, разыгрывая теперь свою собственную утонченную сценку. — Когда я уже перегружен данными об этой стене, Макс решает перейти к вопросам: «Скажем, ты хочешь обрушить всю стену наружу, Дьюк. Сколько нитро потребуется для этого и где его нужно заложить?» Затем он откидывается в кресле и не успокаивается до тех пор, пока я не отвечу в течение двух минут. Сукин сын!
— О стене, — заинтересовался я. — Она-то тебя и волнует?
— Ты даже не лаешь мне перевести дух, — горько посетовал он. — Меня взволновал вопрос, который он задал позже. Он хотел знать: если я обрушу стену наружу на улицу, могу ли заранее определить с точностью четырех футов, какую часть улицы шириной в шестьдесят футов заблокируют обломки? Потом он превзошел самого себя! Следующий вопрос: если я уроню стену внутрь здания, какую опасность это будет представлять для находящихся в нем?
— Это резонный вопрос, — не мог не признать я.
— Это дурацкий вопрос, — зло поправил он меня, — если прежде не увидишь здание и не будешь знать точное расположение людей в момент взрыва.
— Ты так и сказал Максу?
— Я высказался гораздо грубее, — проворчал он. — Я мог ожидать, что наемный убийца туп и задаст дурацкие вопросы, но чтобы это сделал сам босс, организующий все дело! С того момента, как он спросил об этом, у меня играет очко. «Самое крупное дело!», — сказал он в первую ночь. — «Это будет опасно! Вы, четверо, — ключ ко всему плану!» Когда он сказал все это в первый раз, я подумал, что он просто трепался, и меня это обеспокоило. Теперь же меня беспокоит еще больше то, что он, видимо, не трепался.
Дьюк внезапно наградил меня холодным, пристальным взглядом.
— Ты хоть задумывался обо всем этом, Джонни? О деле, которое нам предстоит провернуть? Для которого ты целыми днями тренируешься со слоновой винтовкой с оптическим прицелом! Когда Макс начинает спрашивать, что случится с людьми в большом здании, если обрушить взрывом на них одну стену. Бог знает, какую дьявольщину готовит слюнявый Сэм! У меня жуткое предчувствие, и оно меня беспокоит. К тому времени, когда Макс раскроет свои карты, будет уже поздно!
— Забудь об этом! — пожал я плечами. — Ты хочешь спокойно дожить до старости, пойди в дворники!
— Не хохми со мной, Джонни, мой мальчик, — тихо пробурчал он. — Мне уже сорок семь лет, и тринадцать из них я провел в тюрьме. Я не собираюсь возвращаться туда. Но меня не устраивает и альтернатива быть обвиненным в массовом убийстве.
— Полегче, приятель. Я просто пошутил!
— За такие шутки ты однажды получишь по морде!
— Перестань, Дьюк, — попросил я. — Если ты когда-нибудь сунешь мне в руку хоть каплю своей прелестной дряни, клянусь, я впаду в истерику аж на несколько секунд…
— На самом деле нет ничего особенного в обращении с нитроглицерином, если знаешь, что делаешь! — проурчал он.
— А ты это знаешь, приятель, поскольку это твой бизнес, — ровно проговорил я. — Как бить морду — мой бизнес.
Я наблюдал за его судорожно сжатыми кулаками на стойке, пока они не разжались, и я решил, что он успокоился. Но через пару секунд Дьюк встряхнулся телом в приступе неудовлетворенной ярости и вскочил на ноги.
— Это заведение смердит! — вскричал он. — Доном воняет! — Он слепо уставился на меня. — Ты смердишь! Весь проклятый свет провонял! Ты меня слышишь? Воняет!
Он неожиданно нырнул за почти полной бутылкой кукурузного, но я его опередил.
— За это заплатил я, — шепотом напомнил я ему. — Если ты хочешь разнести заведение, купи себе другую бутылку.
Долгие пять секунд он стоял с затуманенными убийственной красной дымкой серыми глазами, дрожа во своим огромным корпусом. Затем глубоко в его горле возник вопль отвращения, он повернулся и, тяжело ступая, вышел из бара.
Я взобрался снова на табурет и закурил с ощущением радости от того, что в этот момент мы не катались с ним по полу, пытаясь выдавить друг другу глаза. Просто Дьюк страдал от нервного желудка. Если бы я провел тринадцать лет в заключении, у меня было бы, я полагаю, такое же ощущение. Прогулка на свежем воздухе пойдет ему на пользу, и он, может быть, вернется уже минут через пятнадцать.
Сорока минутами позже я решил, что он уже не вернется, и налил себе стремянную на дорожку перед тем, как пойти в гостиницу. И тут услышал то, чего никогда не слышал в баре Донована и, судя по выражению его маниакального лица, не слышал и он. Это было чудное пощелкивание туфелек на шпильках, быстро приближавшихся к стойке. Она уселась через три табурета от меня и заказала себе коктейль, и я успел хорошенько разглядеть ее.
Она удобно разместилась на табурете, скрестив свои стройные ножки и не обращая внимания на то, что подол задрался на добрые четыре дюйма над ее украшенными ямочками коленками. Шикарная прическа образовала из глянцевитых прядей густых бело-золотистых волос светящийся ореол вокруг ее треугольного лица, казавшегося одновременно смышленым и соблазнительным. Конечно же, подумалось мне, она была девочкой из Манхэттена, иначе никогда не осмелилась бы зайти в такое омерзительное заведение, как бар Донована.
Восхитительный изгиб ее широкого рта источал высокомерие, волнующе компенсируемое распутной влажной мягкостью выпяченной нижней губы. На ней был дорогой костюм, украшенный абстрактным бежевым рисунком по тускло-золотому фону. Блуза обтягивала высокие груди бесконечно более интригующего рисунка.
— Вот ваш «старомодный», леди! — Донован опустил стакан на стойку перед ней, и я мысленно содрогнулся: «старомодное» что?
Блондинка попробовала напиток, и рот ее перекосило. Затем, пожав плечами, она прикончила его одним большим глотком, словно ее обуревала жажда. Возвращая стакан на стойку, она поймала мой взгляд и бледно улыбнулась.
Я продемонстрировал ей левый профиль — он чуточку лучше правого — и ухмыльнулся в ответ.
— Могу я предложить вам повторить? — спросил я, соскальзывая, полный оптимизма, с табурета.
— Благодарю вас, — она слегка склонила голову в сторону, размышляя. — Вот что, — произнесла она низким, очаровательным сипловатым голосом, — кинем монету: проигравший платит.
— Чудесно!
Я выхватил четвертак из кармана, шлепнул им о стойку и прикрыл его ладонью. Она порылась в сумочке, достала нечто похожее на новехонькие полдоллара и тоже шлепнула его на стойку.
— У меня решка, — сказал я. — А у вас?
Ее губы дрогнули.
- Посмотрите сами, — предложила она и мановением руки подтолкнула монету по стойке ко мне.
Я остановил ее пальцем и пригляделся.
- Орел, — сказал я. — Так что… — Тут я более внимательно посмотрел на блестящую монету под моим пальцем — на ней была ярко сверкающая голова короля Эдуарда VII. Да и как ей было не быть на британской полукроне? Я повернул ее и, увидев, что она была отчеканена в 1907 году, вытаращился на блондинку.
Губы ее снова дрогнули, и она с легкостью произнесла:
— Можете вы выставить пару?
Я сунул палец в кармашек для мелочи, выудил парную полукрону, положил ее на стойку и подтолкнул в сторону блондинки. Она внимательно изучила монету и улыбнулась.
— Я, пожалуй, не буду больше пить. Я немного устала и хотела бы вернуться в отель.
— Я как раз собирался это сделать. Может, я мог бы…
— Я не возражаю против вашей компании, — степенно ответила она.
Я громко пожелал спокойной ночи Доновану, но он или опять играл в молчанку, или соображал, как набрать денег на билет до пустыни Гоби, чтобы проверить версию с верблюдами.
Мы вышли на улицу, и она расхохоталась.
— В какой-то миг я почти поверила в то, что вы скрытно передадите мне секретный план московской забегаловки или еще что-то в этом духе! — Она взяла меня за руку и посмотрела на мое лицо притворно застенчивыми глазами. — Как поживаете, мистер Бойд?
— Дутуд! — прорычал я. — Дж. Дугуд, пожалуйста, в крайнем случае Джонни Бенарес, но никогда Дэнни Бойд в этом городе. Даже у стен есть стены, у которых есть уши!
— Ужасно сожалею, — тут же раскаялась она. — Я просто не подумала и сморозила глупость. Больше это не повторится.
— О'кей! Забудьте об этом.
— О! — Она внезапно остановилась с тревогой на лице. — Я еще кое-что забыла! — Я — Лаура.
— Прекрасное имя. Однако при вашей внешности и фигуре, золотце, никто бы не споткнулся даже на имени Элзи Бабблгам!
— Благодарю вас!
— После десяти дней, проведенных в этом занудном городишке, вы даже представить себе не можете то удовольствие, которое вы мне доставили, появившись в притоне Донована, — не мог скрыть я свой восторг. — Снова увидеть пару красивеньких ножек! Эти милые коленки с ямочками и…
— Где вы находились в тот момент? — спросила она ядовито. — Валялись на заплеванном полу бара?
— Ну и повезло же мне, — блаженно вздохнул я, — что вы забрели к Доновану как раз, когда я…
— Черта с два повезло! — неэлегантно выразилась она. — Я набила мозоли на ногах, шляясь два часа по городу, в попытке найти вас! Этот бар был последним местом, где я еще не побывала!
— Ну, — тоскливо промямлил я, — мне просто хотелось обнаружить хоть какую-то романтику в нашей первой встрече.
— Зарубите себе на носу! — выразительно произнесла она. — Не будет ничего романтического ни в одной из наших встреч! Только бизнес! К тому же Миднайт рассказала мне все о вас!
— Неужели она рассказала вам правду?
— Насколько я могу судить о вас, это была стопроцентная голая правда! — ответила она ледяным тоном.
— Что я не сыграл роль самца-жертвы в ее игре и черную вдову? — поинтересовался я. — И что вместо этого я вмазал ей по челюсти?
— Заткнитесь! — внезапно вспыхнула она. — Миднайт — самая удивительная личность, которую я когда-либо знала в своей жизни! И я даже отказываюсь упоминать ее имя в вашей компании!
— Чудесно! — проскрежетал я зубами и вежливо убирая ее руку с моей. — С этого момента мы связаны только бизнесом, как вы и настаиваете. Позвоните мне утром до девяти, и я посмотрю, смогу ли выделить вам время в моем плотном расписании!
Я ускорил шаги и быстро оставил ее позади. Примерно через минуту я резко остановился и прислушался: откуда-то сзади меня раздалась безнадежная визгливая мольба о помощи. Я развернулся и увидел ее, прислонившуюся к витрине магазина, снявшую одну туфлю и усиленно массирующую подъем ноги.
— Давайте не будем ссориться! — слезно попросила она, когда я подошел. — Доставьте меня в больницу или еще куда-нибудь, где мне заменят мои ноги — они меня просто убивают!
Тут-то в Суинбэрне, штат Айова, случилось маленькое чудо: на Главной улице появилось свободное такси. Я подсадил Лауру в машину, и мы классно проехали три квартала до гостиницы. Через пять минут я столкнулся с классическим примером демократии в действии. Я пробыл в этом отеле уже десять дней и жил в омерзительной комнате, выхолившей на железнодорожный двор, а Лаура появилась здесь самое большее четыре часа назад и получила люкс на верхнем этаже с окнами на Главную улицу.
Как только мы вошли в гостиную ее люкса, она рухнула на диван и скинула туфли, издавая при этом негромкие, булькающие вопли, свидетельствовавшие об экстазе. Если бы это проделывал какой-нибудь мужчина, кисло размышлял я, все соседи кинулись бы к своим справочникам по психиатрии.
— Ах! — блаженно вздохнула она. — Замечательно. Теперь я бы не отказалась от стаканчика. Распорядитесь, пожалуйста, Дэ… Джонни!
— Что вам заказать?
— После бара Донована я думаю, что смогу лишь через несколько лет попробовать снова «старомодный», — она содрогнулась от одного воспоминания. — Шотландское виски со льдом!
Обслуживание оказалось весьма спорым для ковбойского притона. Или все дело было в люксе? Когда официант исчез в ночи, я расслабился в кресле напротив дивана, на котором возлежала Лаура. Возлежала — иначе не скажешь, ибо для девушки, желавшей ограничиться только бизнесом, она была удивительно небрежна со своим подолом.
С того места, где я сидел, открывался интересный, даже очаровательный вид.
— Миднайт посвятила меня во все, — оживленно заговорила Лаура. — Так что мне нет нужды задавать дурацкие вопросы. Не желаете ли доложить мне, Джонни?
— Есть, мадам! Можно мне не отдавать сейчас салют? Я сломал руку в трех местах, загоняя Миднайт на флагшток, а она, к несчастью, свалилась на меня!
— О, господи! — Она закрыла глаза и изобразила мучительное страдание, которое пришлось впору ее лицу. — Неужели мне придется еще выносить ваш инфантильный юмор?
— Я припасу его на потом, если желаете, — пообещал я.
— Пожалуйста!
Я довольно подробно доложил ей обо всем, что случилось со времени моего прибытия в Суинбэрн до настояшего момента. Лаура сидела уже выпрямившись, когда я закончил, глаза ее взволнованно сверкали.
— Обворожительно! — Она глубоко вдохнула. — Вы тренируетесь убивать людей из винтовки, Дьюк рассчитывает взрыв зданий с находящимися в них людьми, а Слюнявый Сэм превращает в мины-ловушки все, до чего он может добраться! Я горю желанием узнать, что случится дальше.
— И я хотел бы знать, — проворчал я. — Когда вы свяжетесь с Миднайт?
— Я позвоню ей завтра утром, — счастливо ответила она — Миднайт полагает, что мне следует задержаться здесь — быть на месте на случай, если все придет в движение. Понимаете?
— Я-то в этом живу, — выразительно проронил я.
— О! Простите! — Она закрыла рот рукой. — Я просто не…
— Я знаю, золотце, — тускло проговорил я, — знаю!
Лаура откинулась на диване, и ее юбка снова услужливо задралась. Меня бы это должно было зачаровать, но нет, не на этот раз.
— Как долго вы работаете на Миднайт, Лаура? — небрежно спросил я.
— Я вовсе не работаю на Миднайт, — холодно ответила она. — Скорее мы с ней дружим.
— Лаура Триветт! — воскликнул я.
— Кого еще вы ожидали? — удивилась она.
— Однажды ночью я одолжил вашу машину, — тепло улыбнулся я ей. — Я же чувствовал, что был хороший повод для нашей встречи!
— Опять вы за старое! — простонала она. — Я вам; сказала, что меня не интересует ничего, кроме бизнеса. Пожалуйста, никаких ухаживаний!
— Да никто и не думает ухаживать! Я даже не пытался больше смотреть украдкой на ваше темно-голубое белье!
Она резко выпрямилась и судорожно натянула юбку на колени. Лицо ее покрылось темным румянцем.
— Не пошлите!
— Я всего лишь хочу знать, какое место вы занимаете в организации Миднайт, — правдиво сказал я. — В ту ночь ваша машина находилась у ее дома, а где были вы?
— Вероятно, у себя дома. Миднайт чаще пользуется машиной, чем я. Это имеет какое-нибудь значение?
— В ту ночь был убит настоящий Джонни Бенарес. То же самое случилось с одним из подручных Миднайт — Джадом Стоуном.
— Я… я ничего об этом не знаю! — Говоря это, она отвернулась.
— Вы знаете, сколько заплатила мне Миднайт за работу?
— Это меня абсолютно не интересует! — раздраженно ответила она.