Передо мной, закрыв ладонью глаза, стояла маленькая женщина.
— Клянусь геенной огненной! Меня сослали в карликовую зону Акаши? Мало того, что я в человеческом облике, так еще и среди карликов!
Личико маленькой женщины исказила гримаска раздражения, и она опустила руку.
— Этот оскорбительный термин демонстрирует твое архаичное и невежественное мышление. Мы предпочитаем термин «маленький народец». Впрочем, такой зоны в Акаше все равно нет. — Она сделала глубокий вдох и, натянув на личико улыбку, которая все равно показалась мне весьма раздраженной, продолжила: — Если ты пообещаешь не наклоняться, когда я буду позади тебя, я готова забыть о том факте, что на тебе нет одежды. Так о чем я говорила? Ах да, вот брошюра, подробно описывающая устройство Акаши, включая ее краткую историю и выдающихся обитателей, а также все, на что ты сможешь рассчитывать в ближайшие столетия. Поскольку ты выглядишь очень растерянным, я кратко опишу тебе сложившуюся ситуацию. Акашская низменность — это место, известное смертным под названием «лимбо», хотя на самом деле это слишком примитивное определение. Сюда для вечного искупления без малейшей надежды на побег или помилование ссылают как темные, так и светлые сущности.
Она сунула брошюру мне в руки. Открыв книжонку, я увидел, что она богато иллюстрирована: на меня смотрели лица самых разнообразных сущностей, искаженные вечными муками.
— Акашей управляют Хашмалимы, представляющие собой нечто вроде потусторонней полиции, хотя они и не связаны никакими правилами, не считая этикета, принятого в Суде Божественной Крови. Ты с ним знаком?
— Не могу поверить, что эта чертова Масляная Жопа не просто сослала меня сюда, а еще и превратила в человека! Она сделала это специально, точно знаю. Какое коварство! Что же мне теперь делать? Я не могу разгуливать в таком виде! — причитал я. Тут мне в голову закралась жуткая мысль, и я взглянул вниз. — Тысяча чертей! Мое хозяйство! Оно… оно…
Крошечная женщина уделила моему хозяйству должное внимание.
— Мне на ум приходит слово «не впечатляющее». И это еще мягко сказано.
— О черт! Я человек с крошечной котомкой!
— Сэр!
— Что? Ах да, я когда-то был эльфом, — кивнул я. — Я знаком с Судом. Так когда это Акаша успела обзавестись швейцарами?
— Несколько лет назад, когда стало ясно, что многие прибывают сюда без малейшего понятия, что им делать дальше. — Она поджала губы. — А некоторые кажутся мне особенно безмозглыми.
— Поскольку это место вечного искупления, то, надо понимать, на повестке дня стоят только невообразимые мучения и страдания, — пожал я плечами. — Но это действительно ужасно! Я не могу оставаться в таком виде до тех пор, пока Айслинг не заметит, что я вовсе не в Париже. Я должен что-то предпринять!
— А это ваша личная проблема, сэр. Должна вас предупредить, что отсюда нет выхода. Разве что вмешается Властелин, но я не думаю, что он захочет утруждаться ради какого-то демона шестого класса. — Она склонила голову к плечу и сверкнула белозубой улыбкой. — Особенно с учетом того, что упомянутый демон собирается разгуливать по Акаше нагишом. Счастливой вечности в Акаше, сэр. Пока!
Она отвернулась и начала пробираться между камнями и скалами этой безрадостной равнины, пока не скрылась за каким-то особенно зазубренным утесом, торчащим из земли так решительно, словно его вытолкнула наружу немыслимая сила.
— Пока-пока, сестренка, — пробормотал я. — Отлично! Просто бесподобно! В первый же день отпуска я оказываюсь в Акаше, голый и в человеческом облике. Хорошо хоть, что у меня есть мобильный телефон. Я должен позвонить Айс и сказать, чтобы она вызвала меня отсюда к чертовой матери!
Я подхватил свой рюкзак и только успел извлечь из него мобильник, который Айслинг подарила мне на прошлый день рождения, как вдруг на меня налетело стадо вырядившихся в меха и кожу фантомов.
— Хрольф! Гляди-ка, голый демон! — Один из них остановился, чтобы оглядеть меня с ног до головы. — А это что у него такое?
— Эй! — завопил я, когда фантом выхватил сотовый у меня из рук.
— Демон? Здесь? Да ну его на фиг, Рунольф! — не останавливаясь, крикнул другой фантом.
Фантомы помчались дальше.
— Тысяча чертей! Отдай телефон! И рюкзак тоже! Эй ты!
Фантом Рунольф — сосланный в Акашу призрак, не имеющий ни малейшей надежды на то, что ему когда-то удастся снова обрести свою призрачную сущность, — остановился только для того, чтобы ухмыльнуться и издевательски крикнуть в ответ:
— Мы викинги, демон. На свете нет людей, способных нас остановить! Тем более… э-э… демонов. Понял?
— Ты идиот, а не викинг, а речи толкаешь и вовсе пиратские! — завопил я, бросаясь за ним вдогонку.
Вот только основная проблема, когда имеешь дело с фантомами, заключается в том, что они ведут свое происхождение от призраков, верно? Следовательно, в том, что касается телесности, они изначально весьма невелики. А с переходом в разряд фантомов их реальность и вовсе «повисает в воздухе». Так что они могут носиться по миру подобно призрачному викингоподобному вирусу, в то время как те из нас, кто заключен в физическое тело, вынуждены преодолевать ландшафты, наполняющие выражение «изрезать ноги в кровь» новым значением. Банда скрылась из виду в считаные секунды.
— Ой! Ой-ой-ой! Ой! Черт побери! Теперь мне в ногу вонзился осколок камня!
Я присел, чтобы извлечь упомянутый осколок, торчащий между пальцами правой ноги, но тут же, издав очередной вопль, вскочил.
— Что это за вертела для задницы! Да тут хуже, чем в Преисподней!
Я перебрался на площадку, с виду свободную от острых камней и обломков скал, и плюхнулся на землю, чтобы пососать израненные пальцы ног.
— Бог ты мой, а ведь я считаюсь в отпуске. Что-то мне тут совершенно невесело! Я хочу домой.
— У тебя хотя бы отпуск есть, — раздался у меня за спиной чей-то голос. — У меня не было ничего подобного уже… Да, наверное, лет семьдесят, если не больше.
Я покосился через плечо и увидел женщину, примостившуюся сзади на большом валуне.
— Это совершенно не похоже на отпуск, сестренка. А ты кто?
— Меня зовут Титания,[4] — ответила женщина, окидывая меня одним из тех знойных взглядов, которыми славятся нимфы. — А ты голый. Ты демон, и ты голый.
— Да, а ты нимфа. Я не знал, что вас тоже ссылают в Акашу. Я думал, что если вы делаете что-то нехорошее, то у вас просто отрывают крылышки или секут вашим же собственным нимбом.
Она скорчила гримасу.
— Ты говоришь о феях. Это они вечно делают что-нибудь нехорошее. Если мне когда-нибудь попадется этот лживый ублюдок и предатель Оберон,[5] я ему покажу, что меня нельзя просто вышвырнуть на помойку. У меня тоже есть свои права!
— Ух ты, Титания, говоришь? И как же называют тебя друзья? Титти? — ухмыльнулся я.
Она выпрямилась во весь рост и окинула меня взглядом, который, не будь я демоном, растопил бы мои внутренности.
— Они называют меня Титания!
— Понял. Секундочку… Оберон? Титания? — Мой мозг лихорадочно заработал на максимальных оборотах, откапывая старые, полузабытые воспоминания. — «Сон в летнюю ночь»?
Она фыркнула и принялась разглядывать свои розовые ноготки.
— Этот Уилл Шекспир все перепутал. Он назвал меня феей. Можешь себе представить! Он нанес нимфам глубочайшее оскорбление, и, позволь заметить, нас это совершенно не обрадовало.
— Да, я о вас кое-что слышал… Вы… э-э… как бы это лучше выразиться… воинственные дамы, — сказал я, размышляя над тем, не хочет ли она почесать своими длинными ноготками все мои зудящие местечки.
Потом я вспомнил, что у меня нет никаких зудящих местечек. Во всяком случае, в этом омерзительном облике. Я возмущенно уставился на свое хозяйство.
— Что это ты делаешь? — изумилась Титания.
— Возмущенно смотрю на свое хозяйство. Это со мной сделала Попечительница, — вздохнул я, мысленно оплакивая свой бесподобный собачий облик.
Теперь она вместе со мной возмущенно смотрела на мое хозяйство.
— Ей придется за многое ответить.
— Еще бы. К сожалению, не в моих силах ей отомстить. Эй, ты же нимфа! Вы ведь считаетесь скверными воинствующими девчонками, верно? Я бы с удовольствием прибег к помощи твоих подружек, чтобы как следует отметелить Попечительницу, которая так со мной обошлась.
— Мы не любим, когда нас называют воинствующими, и предпочитаем слово «инициативные». — Титания извлекла пилочку для ногтей и начала полировать ноготь. — И если бы тобой всю жизнь пренебрегали так, как пренебрегают нами, ты тоже стал бы инициативным и попытался доказать людям, что с тобой следует считаться.
— Я демон, — со вздохом ответил я, снова усаживаясь и разглядывая израненные ноги. — Меня только и делают, что недооценивают.
— Как бы то ни было, но Шекспир наделал кучу ошибок, — продолжала она. — Никакой Оберон не король фей. Он всего лишь адвокат Суда Королевской Крови.
— Адвокат? Типа юрист?
— Да, только грязный и злобный.
— В самом деле? Так что же ты наделала, что тебя сюда зашвырнули? — поинтересовался я.
— Оберон, мой бывший любовник, отвратительный комок пыли на пузе самых мерзких созданий этого мира, решил бросить меня, жрицу храма Артемиды, ради какой-то наяды. Ты можешь в это поверить? Он променял меня на водяную лахудру! — За долю секунды разъяренное выражение ее лица сменилось расчетливым прищуром. — Но это ему с рук не сойдет. Как только я отсюда вырвусь, я с ним поквитаюсь. От своего фунта мяса я не откажусь.
— Погоди… — Я наморщил нос. — Ты имеешь в виду фунт человеческого мяса или, скажем, мяса из задней части откормленной зерном черной ангусской коровы? Последнее звучит весьма заманчиво. Особенно под соусом барбекю с виски.
— Если бы мне только удалось отсюда выбраться, я собрала бы сестер и мы бы ему отомстили!
— Кому? Шекспиру? У меня для тебя новость, детка. Он умер.
— Да нет, не Шекспиру. Оберону.
Я задумался. Мне всегда думается лучше, когда я сижу.
— Не то чтобы я тебя торопил, поскольку у меня есть еще целых десять дней, пока Айслинг не вернется из круиза и не обнаружит, что эта двуногая ведьма опоила свою начальницу, чтобы отправить меня сюда. Но, видишь ли, я не все догоняю. Насколько я понял, этот парень зашвырнул тебя сюда, когда связался с наядой. Но как это связано с войной, которую ты намерена против него развязать?
— Он Оберон! — заявила она, как будто это хоть что-то объясняло. Когда я наморщил лоб в попытке разобраться в ситуации, она добавила: — Он не просто сослал меня в Акашу. Он всех нимф отлучил от Суда, чтобы своими заискиваниями добиться преимуществ для таких, как он.
— Ах да, — кивнул я, роясь в памяти, — кажется, я что-то об этом читал. Начинаю припоминать. Вас изгнали из города, потому что вы чинили бесчинства.
— Ничего подобного мы не делали. Просто Оберон выставил нас в таком свете! — воскликнула она, вскакивая на ноги и потрясая кулаком. — Он за это поплатится! Он поплатится за…
Внезапно поток ее слов иссяк.
Я приподнял бровь таким же неуловимым движением, каким это делает Дрейк, когда Айслинг произносит что-то возмутительное.
— Ты демон! — заявила Титания.
— Ты попала в точку, детка. Демон шестого класса, — ответил я, подмигнув нимфе. — Но если ты подумываешь о том, чтобы закрутить со мной роман, должен тебя сразу предупредить, что в настоящий момент я состою в отношениях с валлийской корги по кличке Сесиль. У нее самая классная пушистая попка из всех, что я когда-либо видел.
Она посмотрела на меня с таким видом, словно я произнес что-то недопустимое.
— Ты демон, — повторила она. — Это значит, что ты можешь вытащить меня отсюда.
— Если бы я мог кого-нибудь отсюда вытащить, это был бы я сам, потому что мне необходимо как можно скорее свести счеты с коварной ученицей Попечительницы. Но я этого сделать не могу, поэтому сведение счетов придется отложить.
— Нет, можешь. Ты — исчадие ада. Суд не может навязывать тебе свои условия. Это означает, что ты можешь отсюда выйти.
— Суд действительно не может распоряжаться моей судьбой, но меня сюда заслали окольным путем. Это сделала повелительница демонов. Я могу выйти отсюда, только если меня вызовут. Но Айслинг не узнает, что со мной сделала ведьма по имени Масляный Жир, пока не вернется и не поймет, что я не с Амели и не с Анастасией.
— Должен быть и другой способ!
— Ну да. Хашмалимы, охраняющие вход, могли бы меня выпустить, но такого еще никогда не случалось, поэтому об этом и думать нечего.
— О! — воскликнула она, топая ногами и указывая куда-то вдаль. — Не смей мне перечить, демон! Если ты меня отсюда не вытащишь, я превращу твою жизнь в ад!
— Послушай, сестренка, я только что объяснил тебе…
— Сделай это! — взревела она.
Тридцать часов спустя я не выдержал ее чудовищного непрекращающегося приступа гнева и направился к кругу Акаши, ее центру, где стояли три охраняющих вход Хашмалима. Это было очень уродливое место — впрочем, как и вся Акаша. Здесь не было ничего, кроме острых зазубренных скал и низкорослых мертвого вида растений того же рыжеватого цвета, что и окружающая местность.
— Привет, ребята! — сказал я, подходя к ближайшему Хашмалиму.
Если вы никогда не видели этих парней, должен вас предупредить, что это Уроды с большой буквы. Они выглядят как порождение воображения Джима Хенсона после ночи с трубкой опия: их высокие и костлявые фигуры закутаны в черную ткань… только это не настоящий черный цвет, а какой-то живой, постоянно двигающийся и меняющийся черный цвет. И… ах да, еще у них нет лиц. В общем, страшные уроды!
— Как дела, дружище? Конечно, если у тебя есть хоть какие-то дела. Понимаешь, мы с вот этой нимфой… кстати, ее зовут Титания… хотели бы покинуть это гостеприимное место. У нее там какие-то нерешенные вопросы с местью, а мне необходимо задать жару ассистентке Попечительницы.
Хашмалим ничего не ответил. Он просто стоял и пялился на меня. Ну, типа того. Если бы у него были глаза, он бы уже дыру во мне просмотрел, пытаясь запугать меня своим взглядом. Хотя, с другой стороны, может, он пялился на мое хозяйство.
— Понимаешь, я знаю, что у вас тут правила и все такое, поэтому мы с Титти…
— Не смей называть меня Титти! — эхом донесся до меня рев, раздавшийся на одном из ближайших холмов.
— Мы с удовольствием примем к сердцу твои интересы, — продолжал я, несколько понизив голос, чтобы меня не услышал другой Хашмалим. — Надеюсь, ты меня понимаешь. У меня есть кредитка. Ну, вообще-то это кредитка Айслинг, которой она позволяет мне пользоваться, когда я хочу что-нибудь купить в телемагазине. Как бы то ни было, я знаю ее пин-код. Я могу очень быстро раздобыть такую пачку наличных, что даже бегемот подавится. Что скажешь? По рукам?
Хашмалим стоял молча. То есть он вообще ничего не говорил. Ублюдок!
К тому времени, как я перебрал все, что мы с Титанией могли предложить в качестве взятки, вплоть до ее сексуальных услуг и свитера, связанного из роскошной шерсти, вычесанной из моей шкуры, прошло уже два часа, но мы ничуть не приблизились к цели.
— Послушай, я не хочу быть с тобой чересчур грубым. Конечно, если ты меня вынудишь прибегнуть к крайним мерам, я это сделаю, но, поверь, тебе это не понравится.
Хашмалим продолжал молчать, но это было насмешливое молчание, которым он бросал мне вызов, предлагая потягаться с ним силами.
Что ж, я так и сделал.
У меня ушло на это три дня, но в конце концов Хашмалим не выдержал и взмолился. Он надорвал ткань пространства и времени и вытолкал нас с Титанией наружу.
— Не возвращайся, — просипел он своим жутким голосом и захлопнул за нами дыру. — И больше никогда не пой эту песню! — донеслось до меня.
— Это было потрясающе! — воскликнула Титания, окидывая меня пристальным, оценивающим взглядом. — Никогда бы не подумала, что распевание на протяжении семидесяти часов одной и той же песни способно сломить Хашмалима, но ты это сделал! Но что именно ты ему пел?