Левская Яна
Кор-Унтару. Книга первая
Книга первая
АННОТАЦИЯ
Книга первая
Название: Кор-Унтару
Издательство: Самиздат
Год: 2012
Страниц: 647
Формат: fb2
АННОТАЦИЯ
Дочь деревенского кузнеца, сын трактирщика, отпрыск графа и девчонка полугоблин - всех связывает общее проклятие. На них ведет охоту страшная тварь, преследует по пятам. Как они очутились на пути дикого гона, и где найти убежище от измученного неизбывным голодом Зверя? Да и так ли уж бездушен охотник?
1 глава. Вдова
Дикими тропами в ночь.
Страхи сотрет голод.
Запах травы - мед.
Крови дурман - солод.
Дышит во тьме лес.
В кронах не спит ветер.
Жертва твоя путь
Жизни теплом метит.
Резкий удар, вздох.
К ране - сухой пастью.
Смерть - это смысл жить,
Вывернутое счастье.
2
Шаг - и за ним след
Красной двойной нитью.
Заново весь путь
По лоскутам сшить бы...
Только к чему ложь?
Не развернуть реки -
Как не сомкнуть сну
Каменные веки.
Пропасть пустых зим
Холодом снов веет.
Страх и за ним - боль
Делают взгляд злее.
3
Днем на губах тлен
Тонким лежит слоем.
Раной былых лет
Слабо душа ноет.
Гадкий, гнилой вкус -
По языку ядом.
Жить вопреки всем!
Жить через смерть. Надо.
Взгляд на показ нем.
Сердце стучит глуше -
Вместо него жив
Зверь, что пожрал душу.
В тишине полутемной кожевенной лавки раздался резкий тройной стук. Невысокий сухой мужичок лет пятидесяти в кожаном переднике со множеством карманов и петлиц вынырнул из соседней комнаты и прошел к двери. Прежде чем открывать, он прильнул к глазку, затем без видимого восторга отодвинул два засова, снял цепочку и подался назад, пропуская запоздалого гостя внутрь. На лице его мигом растеклась заискивающая улыбка, от чего небольшие крысиные глазки стали еще меньше, спрятавшись в сети морщин.
- О-о, Вдова сегодня с добычей! Проходи, уважаемая, проходи.
Порог переступила высокая черноволосая женщина в мужском охотничьем костюме и епанче с высоким воротом. У ее пояса висели два длинных ножа в чехлах, а через плечо был перекинут увесистый сверток.
- Вечер добрый, Микаль. Я не поздно?
- Да о чем ты! Всего-то... хм. А который час уже? За работой и вовсе позабыл, который час.
- И такое бывает, - гостья вышла на середину комнаты, сбрасывая куль с плеча на соломенную подстилку, укрывавшую пол. При падении ткань сбилась в сторону, открыв взорам крупную звериную лапу в сером мехе.
- О! Да тут целый волк! - кожевник уже распеленал тушу животного и теперь разглядывал его, отмечая каждую деталь. - Самец. Года три, судя по клыкам. Правое ухо, гляди-ка, разорвано под самый корень! И заросло как попало. Ну, это мы подправим... Мех отличный. Отличный, да.
Микаль завелся и бубнил не прекращая.
Та, кого он назвал Вдовой, уже зацепила единственный в доме стул, поставив его рядом со своей добычей. Усевшись, вольготно развалясь, она водрузила ноги прямо на перевернутого к верху брюхом волка. Последнее ее действие оборвало поток слов Микаля, чем гостья не преминула воспользоваться:
- Потом рассмотришь. Сначала купи, - Вдова достала из-за пазухи кошель и протянула его скорняку, распутав перед этим тесемку и раскрыв нутро пошире.
Старик, невнятно крякнув, побрел в боковую комнатушку, из которой пять минут назад вышел на стук. Обращаясь уже к его спине, гостья скупо добавила:
- Тридцать готлемов.
Микаль сбился с шага, но промолчал. Скрылся в подсобке, стукнув дверью. Не прошло и десяти секунд, как он снова высунулся, умоляюще воззрившись на Вдову.
- Нечего меня завораживать, - ответила та, носком сапога поддевая волчью голову.
Уже не закрывая дверь, Микаль продолжил рыться на полках.
- Ты его где выискала-то, уважаемая?
Вдова пнула волка чуть сильнее и криво ухмыльнулась.
- Звал.
Кожевник решил, что она имеет в виду весенние игры и призыв подруги, услышав который, охотница взяла след. Но сама Вдова подразумевала кое-что другое.
Жжение в груди и зов... Настойчивый и такой мощный, что все тело стонало на грани боли. Покой не приходил, лишь бессонница и лихорадочное желание отозваться, подчиниться этому притяжению, позволить вести себя. Быть ведомой, чтобы найти и поглотить. И вот рывок! - барьеры взломаны... Впереди тьма ночи, за спиной - пустой и темный дом. В нос ударили восхитительные запахи весеннего леса, доведенные до кристальной чистоты ночной сыростью и прохладой. Она помчалась, как пущенная стрела, к своей цели, не обращая внимания ни на скользкий мох под ногами, ни на ветви деревьев, хлещущие по лицу - ветви, усеянные липкими, влажными почками. Важен был только след. След и Зов. Что же это? - жжет, как никогда! Кто он, кто этот огромный сгусток силы? Моей силы!.. Волк...
- Та-ак, - хриплый голос Микаля вырвал гостью из колодца воспоминаний, куда она чуть не нырнула с головой. Кожевник вернулся, неся в руке потяжелевший кошель Вдовы. - Вот, держи. Твои кровные, как говорится.
Вдова натянула подол нижней рубашки, и одним махом вытряхнула над ним мошну. Передвигая монеты пальцем, быстро пересчитала выручку.
- Дружок, мы же условились. Или ты думаешь, я двадцать от тридцати не отличаю? - в голосе прошелестели недобрые нотки.
- Ничего подобного я не думаю! Просто хотел, чтоб ты своими глазами увидела, какая это куча денег - двадцать готлемов! Уж что говорить про тридцать. Что говорить про тридцать, - последнюю фразу Микаль добавил уже тише.
- Тебе никто не сообщал, что ты просто бесподобный жмот, уважаемый? - сощурив глаза, зашипела Вдова. - Тебе староста за чучело шестьдесят, а то и семьдесят отвалит. Весь околоток в курсе, что нашему Дорму не хватает волка для коллекции. Он за такого зверя душу жору продаст! Так что, дражайший, давай сюда еще пятнадцать монет.
- А что так расценки скачут?
- Ой, кто бы говорил.
Пожевав губы, кожевник протопал в подсобку и по возвращении добавил десять монет к уже имевшимся двадцати. Поймав вопросительный взгляд, он лишь нахмурился сильнее.
- Хитрый ты лис, Микаль, - зашипела Вдова. - Попадет однажды и твое чучело на стену старосте.
- А угрожать мне не надо.
- А кто угрожает?
Тихо бряцали готлемы, падая на дно кошелька.
- Я лишь образно подвожу тебя к мысли о том, что совесть надо иметь... и не как жену, только по праздникам.
На лице кожевника не осталось и следа улыбки, которую он так ловко нацепил при виде охотницы на пороге дома - только глухая неприязнь и твердое решение своего не отдавать. Мрачным взглядом он проследил, как женщина поднялась со скрипнувшего стула, пряча туго набитый кошель за пазуху, и пошла к выходу.
- Тихой ночи тебе, Микаль.
Вдова вышла, бухнув дверью.
Микаль только сейчас заметил, что нервно сжимает край фартука в кулаке. С досадой выпустив передник и отряхнув руку, чтобы избавиться от напряжения в суставах, он перевел взгляд на волка. Мысленно желая камнепада Вдове на голову, опустился на колени перед мертвым зверем. Что-то смутно беспокоило скорняка, пока он ощупывал труп, приподнимая по одной лапы. Что-то было не так. Наконец, он понял, в чем дело - в ране, ставшей причиной смерти. Она отсутствовала. Шкура - цела целехонька, мех - чистый и сухой. Только на морде виднелись три тонкие царапины, кровь вокруг которых уже запеклась. Перевернув тушу, Микаль обследовал волка еще раз с тем же успехом и, сбитый с толку, сел на тощий зад, обдумывая одну тревожную мысль: "Как она его убила?".
- Трит, погоди. Идет ктой-то, - прошептали, тяжело дыша в темноте. Слабые попытки оттолкнуть прильнувшего к вырезу рубашки парня ни к чему не привели. Он продолжал жадно зарываться в манящие глубины, скрытые тонкой, сладко пахнущей разгоряченным девичьим телом, тканью. Марика с досадой выдохнула и слегка пнула кавалера, куда пришлось. А пришлось как раз туда, куда надо было.
- Уй... Ты чего!?
- Тише, ну! Тебя, котяра эдакий, ничем не отвадить! Сюда идут. Что коли отец из кабака топает? Хоч и пьяный, а все сразу поймет. Не вчера ведь родился! - пальцы Марики проворно зашнуровывали рубашку. Трит подал ей легкое пальтишко, сброшенное под горячие поцелуи на скамью, и оба торопливо выскользнули из беседки.
Идти к домам напрямую было опасно - там лежал пустырь, откуда их будет видно любому прохожему-перехожему, несмотря на темноту. Решили притаиться в кустарнике, что окружал старую, видавшую под своей крышей еще молодыми теперешних дедов, беседку.
Человек, чье появление спугнуло парочку, быстро приближался. Вскоре замершим в своем укрытии Марике и Триту стал виден темный силуэт в тяжелом плаще нараспашку, полы которого бились о ноги незнакомца на каждом шагу. Девушка невольно попятилась, когда поняла, что человек идет в их сторону. Возможно, он просто хотел выбраться из бурьяна на дорогу, которая проходила как раз мимо беседки, а, может быть, он заметил их с Тритом, пока они прятались в кустарнике, и теперь направлялся именно к ним. Чем меньшее расстояние разделяло их и незнакомца, тем большее волнение охватывало девушку. Ей чудилось что-то тревожно знакомое в этой высокой тонкой фигуре, в бодрой пружинистой походке...
- Вдова, - шепнул Трит на ухо подружке - и все стало на свои места: и холодящее душу беспокойство, и неприятные предчувствия.
В Малом Наре Вдову недолюбливали и побаивались все от мала до велика, даже охотники. Хотя, ясное дело, ни один из них в этом не признался бы. Что-то присутствовало в нелюдимой бабе такое, от чего мороз шел по коже. Она была не местная - пришла в поселок лет десять назад с кое-каким скарбом, что умещался в двух седельных сумках, ведя в поводу белого замученного коня. Поговорив со старостой, она осталась жить в Наре, и получила в полное владение заброшенную хижину у подножия Северной Кручи. Ласанда(*) на два вокруг не было больше ни одного домишки - только пустырь, поросший бурьяном и яр, отрезавший все поселение от ветхой развалюшки. Вроде бы там раньше жил странный нелюдимый тип, про которого говорили, что он наедается каких-то трав и грибов, которые собирает в Дубовом лесу, а потом лежит днями без движения под действием дурмана. Сидя в кабаке в непогоду за пятой кружкой пива шептались, что он и вовсе ведьмак. Вдову вынужденное одиночество и слухи, витавшие вокруг ее нового жилища, нисколько не расстроили. Сперва она часто появлялась в поселке, закупала домашнюю утварь, инструменты - видно, имела с собой кое-какие сбережения. Потом вообще наняла людей, чтобы помогли подлатать домишко. Когда обжилась и разузнала все, что хотела, про соседей, отдалилась ото всех и дни напролёт бродила по окрестностям, иногда пропадая неделями.
Со временем к ней привыкли, как привыкают к бородавке где-нибудь за ухом - как рукой наткнешься, неприятно, а пока не видишь, то и не думаешь о ней. Изредка Вдова заходила в Малый Нар купить муки, соли, молока или меду. Позже начала заглядывать в кожевенную лавку - продавала добытых охотой зверей. Шло время. Вроде бы все оставалось по-прежнему, но что-то все же менялось. Постепенно год за годом росла людская неприязнь к ней. В присутствии Вдовы у людей холодела спина, хотелось побыстрее избавиться от ее общества. Словно невидимый туман растекался от нее во все стороны, обвивая, ощупывая окружающих. Не было никаких оснований для суеверных страхов, но любой, кто оказывался рядом с Вдовой, нутром чувствовал гнетущее дуновение этого тумана. Окрестности Северной Кручи пользовались дурной славой и до приезда незнакомки, теперь же при одном упоминании о той местности людей передергивало.
Женщина ступила на порог беседки и остановилась. В свете луны молодые люди четко видели каждую черточку ее лица - не молодого, хмурого, расчерченного тонкими нитями шрамов. Вдова моргнула и обвела взглядом кустарник за перилами. Губы еле заметно дрогнули, будто в усмешке. Тихо выдохнув, она развернулась и зашагала в сторону домов.
Марика перевела дух и глянула на Трита - тот стоял с широко раскрытыми глазами, и рот его кривился, словно парень хотел заговорить, но не мог.
- Что с тобой? - девушка коснулась его лица, ласково поглаживая.
- Ты разве не видела?
- Чего?
Трит покачал головой, опуская глаза.
- Быть не может, чтоб мне почудилось!
- Что почудилось-то?
- Да в глазах у ней свет луны блеснул - ровно, как у кошки. Когда уходила, обернулась и...
Марика смотрела на него со смесью недоверия и страха. Потом оглянулась за спину, туда, где по дороге шла, удаляясь, Вдова.
- Ну и пусть ее. Лучше нам не соваться, - прошептала девушка. - Погодим, пока она скроется, потом отведешь меня к Радме. Я мамке сказала, что пробуду до утра на ее девичнике.
Трит кивнул в ответ, продолжая пялиться в сторону деревни. Женщины видно уже не было.
Потихоньку, стараясь не шуметь, будто их еще могли услышать, ребята выбрались из кустов на дорогу и вернулись в беседку, честно намереваясь отправиться по домам минут через десять.
Полчаса спустя разгоряченные и довольные с блестящими глазами оба сидели рядышком, приводя одежду в порядок - подгоняла предрассветная сырость и прохлада.
Чуть позже Трит обнимал Марику, стоя на пороге Радминого дома. Поцеловавшись на прощанье они, наконец, разошлись. Когда за девушкой затворилась дверь, скрыв от глаз Трита хохочущих и лукаво поглядывавших на любовников подружек Марики, он потоптался пару мгновений в нерешительности, а затем быстрым шагом двинулся в сторону Северной Кручи.
Стоя на тропинке, уводящей через яр и пустырь к дому Вдовы, Трит смотрел на слабо светящиеся прямоугольники окон. Из трубы тянулся дым. Хозяйка не спала. Он сам не мог сказать, какая нелегкая сила привела его сюда, и зачем ему так необходимо знать, что представляет собой Вдова на самом деле. Он уже не был так уверен в том, что видел два часа назад, прячась в кустарнике за беседкой. "Мож, и правда, показалось? А если нет?" В общем, он не мог уйти, не выяснив, что не так с этой бабой. Наверное, взыграла кровь непоседливого деда, в свое время занимавшегося поисками сокровищ в развалинах ларвьевских монастырей. Богатства он не раскопал, зато лишился ноги, пропустив одну из тайных ловушек, оставленных древними монахами. Пожалуй, его внуку стоило обратить внимание на наследственность и отказаться от своей затеи, но, как видно, судьба уже распорядилась иначе. Трит шагнул на тропинку, ведущую вниз ко дну оврага.