Натянув поводья, пятеро всадников остановились, настороженно изучая расстилавшуюся перед ними долину. Узкая речушка шрамом рассекала открытое пространство, за нависавшим над водой деревянным мостом виднелось около дюжины строений. Серые, словно покрытые пылью, они тянулись по обе стороны грязной дороги, змеившейся по долине.
Чуть выше по течению реки, на одном берегу с деревушкой, возвышался холм, казавшийся творением отнюдь не природы. На его вершине хищным зверем припала к земле древняя крепость. Она казалась заброшенной, совершенно безжизненной. Не плескались на ветру знамена, поросли травой разбитые на террасах сады, черными провалами зияли немногочисленные окна квадратных башен.
Лошади путников, все в пятнах засохшей пены, были вымотаны до предела и от усталости склоняли головы к земле. Двое мужчин и три женщины выглядели не многим лучше. Покрытые кровью лохмотья, оставшиеся от брони, и многочисленные повязки указывали на то, что люди совсем недавно побывали в сражении. У каждого был накинут на плечи угольно-серый плащ, скрепленный серебряной брошью в виде головы барана, а лица их скрывали низко надвинутые капюшоны.
Какое-то время всадники стояли на месте, молча обозревая окрестности.
А затем их предводительница, широкоплечая женщина с бледным, словно мел, лицом, покрытым шрамами, направила свою лошадь вниз по каменистому склону. Остальные последовали за ней.
Прибежавший к Грейвзу мальчишка лепетал что-то о чужаках, спускающихся с приграничной дороги. Пятеро, все на лошадях. Солнце блестит на кольчугах и на оружии. У предводителя черные волосы и белая кожа. Наверняка иноземец.
Грейвз допил эль и поднялся, бросив на прилавок две медные пуговицы, которые тут же хищной лапой сгреб Свиллмен. В дальнем углу трактира хихикнула Стройняшка. Впрочем, с ней такое случалось. Никогда нельзя было понять, обращается она к кому-то или разговаривает сама с собой. Может, она ничего и не хотела сказать этим смехом. А может, и хотела. Кто знает, что на уме у столетней шлюхи?
Мальчишка, которого Грейвз привык называть Сопляком за вечно шмыгающий грязный нос, выбежал на улицу, словно резвящийся щенок, и направился в конец Хай-стрит, где Грейвз жил и вырезал каменные плиты из тех глыб, что они с мальчишкой время от времени привозили из старой каменоломни.
Сопляк вошел в маленькую конюшню, всего с одним стойлом, и стал запрягать осла в повозку. Грейвз тем временем с трудом отворил дверь в свое жилище, напомнив себе не забыть скосить выросшую в водостоках траву, и вошел внутрь. Глаза еще не привыкли к темноте, но руки привычно нащупали слева от двери стойку с лопатами и кирками. Он выбрал самую лучшую лопату для себя, похуже — для мальчишки и, поколебавшись, прихватил еще и кирку.
Выйдя наружу, он пару мгновений смотрел на яркое солнце, а затем направился к конюшне, где помощник уже управился с работой. Лопаты и кирка полетели в повозку, подняв облако пыли.
— Пятеро, говоришь?
— Да!
— Принеси нам два бочонка с водой.
— Хорошо.
Зайдя за дом, Грейвз, обозрев груду плит, вытащил пять из них, гладко обтесанных, высотой в руку и шириной в половину человеческой руки. Присев на корточки, он пару мгновений смотрел на чистые, лишенные надписей поверхности.
— С этим лучше подождать, — пробормотал Грейвз и выпрямился, услышав шаги Сопляка. — На этот раз будь осторожней с пальцами, — предостерег он помощника.
— Хорошо.
Мужчина отодвинул в сторону инструменты, освободив место для плит, и они осторожно переложили камни в повозку. Затем Грейвз проверил упряжь мула, ослабив ремни так, чтобы животному было легче дышать.
— Пять, — сказал мальчишка.
— Да, и довольно тяжелые.
— Это точно. Что ты хочешь на них вырезать?
— Увидим.
Грейвз пошел первым, Сопляк отправился следом, ведя мула со скрипучей повозкой и следя, чтобы деревянные колеса попадали точно в дорожные колеи. Колеи, ведшие на кладбище.
Прибыв на место, они увидели Цветика, собиравшую бутоны на могильных холмиках. Легкий ветерок играл ее прелестными светлыми волосами. Мальчишка так и замер, смотря на нее, пока Грейвз не всунул ему в руки лопату похуже.
— Даже и не думай, — предостерег он Сопляка.
— Я и не думаю, — солгал тот, и мужчина решил пока оставить эту тему. На время.
Пару мгновений могильщик оглядывал неправильной формы насыпи, размышляя и что-то взвешивая в уме.
— Начнем новый ряд, — решил он наконец.
Забрав из тележки лопаты, они пошли по кладбищу.
— Пятеро, говоришь?
— Да, пятеро, — отозвался мальчишка.
На спуск в долину у всадников ушла большая часть утра. Ведшая вниз тропа плохо содержалась, никаких работ на ней, судя по всему, не проводилось уже не один десяток лет. Весенние паводки и осенние дожди вырезали глубокие канавки вокруг камней. То тут, то там виднелись змеиные норы, и лошади то и дело испуганно шарахались.
Прохлада горного перевала сменилась удушливой жарой долины. Камни уступили место зарослям ежевики и шалфея. Чем дальше, тем больше попадалось деревьев, пока наконец всадники не очутились в скудном леске из ольхи и чахлых осин. У реки же росли по преимуществу тополя.
Недалеко от моста дорога раздваивалась. Тропа пошире вела к кучке покосившихся каменных строений, похожих на обломки зубов. Вторая заканчивалась деревянным мостом, настолько узким, что по нему могла проехать лишь небольшая повозка. Построенный из горбыля, оплетенного пеньковой веревкой, он немилосердно раскачивался. Путникам пришлось перебираться по нему гуськом.
Сразу за капитаном следовал широкоплечий здоровяк. Его лицо привлекало внимание: сломанный нос, неровная линия рта, торчащий желтый клык, одно ухо сплющено, как капустный лист, другое рассечено в нескольких местах. Неухоженные борода и усы были грязными от засохшей слюны и конской пены. Перебираясь через мост, он разглядел слева в воде опутанные водорослями каменные колонны — опоры первоначального моста.
Вновь очутившись на твердой земле, он встал рядом с капитаном, наблюдая, как перебирались остальные.
В серых глазах капитана Скинт не было и тени волнения. Она спокойно ожидала, когда отряд вновь соберется.
— Год назад у нас ушло полдня, чтобы перебраться через этот мост, — пробормотал мужчина. — Тысяча рэмов, твердых как камень.
Подъехавшая к ним всадница, высокая женщина с алыми прядями в угольно-черных волосах, хмыкнула:
— Что, сержант, опять вспоминаешь о том бардаке?
— Что? Нет. Почему я должен…
— Мы больше не рэмы. Теперь мы козлы отпущения, чертово отребье, — произнесла она и презрительно сплюнула.
К всадникам присоединились Даллбриф и Хаггз, и все пятеро легким галопом поскакали к деревушке. Люди, хоть и не признавались в этом друг другу, отчаянно нуждались в отдыхе.
Постепенно тропа переросла в нечто напоминавшее дорогу.
Они проехали мимо фермы: одинокого домика с тремя каменными загонами. От них разило навозом, а в воздухе черным облаком роились мухи. Вскоре лес закончился, и теперь по левую сторону дороги расстилались небольшие поля, засеянные зерновыми, а справа виднелось кладбище с маленьким храмом в центре.
Среди надгробий всадники увидели мужчину и юношу, копавших могилы. Выбранные места были помечены выцветшими на солнце тряпками, привязанными к молодым деревцам. Под громадным тисовым деревом неподвижно стояли мул и повозка.
— Что-то многовато у них могил, — пробормотал сержант Флапп. — Может, тут чума?
Ему никто не ответил: следуя по тропе за капитаном, всадники не отрывали глаз от мальчишки и мужчины, занятых своим мрачным делом.
— А меток-то пять, — покачал головой неугомонный сержант. — Да это, наверное, добрая половина жителей этой дыры.
Впереди всадников шла маленькая девочка, сжимая в ручке охапку диких цветов. Над ее взъерошенными волосами кружились несколько пчел.
Путники проехали мимо ребенка, который, казалось, их совершенно не замечал.
Стройняшка отошла от двери и, скользнув к стойке, устроилась напротив трактирщика:
— Налей-ка мне стаканчик. Я отблагодарю.
— Каким это образом?
— Они солдаты. И идут с войны…
— С какой еще войны?
— По ту сторону гор, конечно же.
Свиллмен внимательно посмотрел на древнюю шлюху:
— Ты что-то слышала об этом? Когда? От кого?
Она неловко поерзала:
— Ну, Свилли, мы с тобой оба знаем, что тут никто не проезжал уже больше полугода. Но они солдаты и выглядят чертовски потрепанными, так что наверняка были на войне. Где-то далеко. А раз спустились с перевала, значит, война по другую сторону гор.
— Клянусь долиной демонов, а ведь и правда. Никто не уходил и не возвращался. Похоже на войну… Все верно, Стройняшка. Но что бы ты ни говорила, я не собираюсь тебе наливать, если не можешь расплатиться. А платить тебе нечем.
— У меня есть кольцо.
Он в ужасе уставился на женщину:
— Но в нем вся твоя жизнь. Если достанешь его, тебе нечего будет им предложить.
— Ты возьмешь кольцо, когда они уйдут. Или, быть может, мне подвернется работенка.
— Таких смельчаков не бывает, — ухмыльнулся Свиллмен. — Ты сама-то на себя смотрела? Скажем, за последние лет тридцать?
— Конечно. Мое серебряное зеркало всегда чистое, то, что осталось от свадьбы, вот.
Свиллмен расхохотался:
— Ну, тогда давай посмотрим твое кольцо, чтобы я знал, что ты меня не проведешь.
Стройняшка выкашляла на ладонь большое крученое кольцо из меди. Судя по всему, оно было привязано леской к зубу и опускалось в горло.
Свиллмен наклонился, чтобы получше рассмотреть:
— Знаешь, на самом деле я впервые его вижу.
— Правда?
— Клянусь моим обетом безбрачия.
— О да, с тех пор как умерла твоя жена, что и сделало тебя идиотом. Знаешь, мы могли бы договориться.
— Нет уж. Кольцо меньше, чем я думал.
— Большинство мужчин тоже мельче, чем думают.
Трактирщик уселся обратно и взял кружку.
Проглотив кольцо, Стройняшка жадными глазами наблюдала, как сосуд заполнялся элем.
— Это что, трактир? — спросила Хаггз, созерцая развалину с указательным столбом, но без вывески.
— Если там не найдется ничего выпить, клянусь, я прибью хозяина, — простонал Флапп, с трудом слезая с лошади. — Изобью до смерти, попомните мое слово.
С мгновение он смотрел на хибару, а потом принялся стряхивать пыль с одежды и кожаных перчаток, усеянных металлическими заклепками.
— Насколько я вижу, гостиницы тут нет, только задняя комната. Где мы будем спать? И куда поставим лошадей? Проклятие, это место — настоящая дыра.
— На одной из старых карт я видела, как называется этот город, — отважилась встрять Визер.
— Город? Да тут уже тысячу лет нет никакого города! Если вообще когда-то был.
— И тем не менее, сержант.
— Ну и как он называется?
— Триумф.
— Ты надо мной издеваешься, да?
Покачав головой, Визер взяла поводья лошади капитана. Сама Скинт спрыгнула в дорожную пыль и, морщась, направилась к двери трактира. С тех пор как капитан потеряла башмаки, ей приходилось ходить в одних чулках.
Хаггз подошла помочь Визер привязать лошадей к столбу:
— Триумф, да? О боги, как же я хочу принять ванну. Им стоило назвать это место Пастью Дракона! Проклятая жара. Послушай, Визер, у меня наконечник стрелы застрял под лопаткой. Не могу ни вытащить, ни плащ снять. Можешь посмотреть?
Высокая женщина повернулась к ней и расстегнула пряжку плаща:
— Постой спокойно.
— Наверное, там все залито кровью.
— Да. Не двигайся, и если будет больно, не хочу, чтобы мне пришлось это слышать.
— Хорошо, давай.
Обойдя соратницу, Визер медленно, но сильным движением оторвала тяжелую шерстяную ткань от узкой спины Хаггз. Та с треском поддалась, обнажив гамбезон с окровавленной дырой в том месте, куда вонзилась стрела. Визер внимательно осмотрела рану, осторожно прикасаясь пальцами к ее краям:
— Кровь еще идет, но уже несильно. Все не так страшно.
— Отлично. Благодарю тебя.
— Хаггз, я бы не стала принимать тут ванну. В этой реке полно дерьма с фермы, а каждой весной наверняка случается половодье. И я сомневаюсь, что колодцы у них достаточно глубоки.
— Я знаю. Проклятая дыра.
Остальные тоже спешились и последовали за капитаном в трактир. Оттуда, по крайней мере, не доносилось криков: уже хороший знак.
Самая маленькая и худая из женщин, чьи губы, однако, были полнее и сочнее, чем у Визер, дернула ремень, скреплявший гамбезон:
— У меня от пота кожа саднит под грудью. Повезло тебе, Визи, ты плоская, как доска.
— Да уж, точно повезло. Как говорят все женщины, когда жарко: «Вытирайте титьки, если они у вас есть». Давайте лучше выпьем.
Вошедшая в таверну воительница не выглядела человеком склонным к уступкам. Рискнув лишь раз взглянуть на ее бледное лицо, Свиллмен понял, что в выпивке она знает толк. И дело может обернуться плохо, потому что она, похоже, не привыкла платить за то, что хочет получить. Завалившиеся следом за ней двое мужчин выглядели еще хуже, по мнению Свилла, который был всего лишь простым трактирщиком, делавшим свою работу.
Женщина, шедшая без сапог мягко, словно кошка, приблизилась к стойке.
— У меня есть только эль, — объявил Свиллмен прежде, чем воительница успела открыть рот и потребовать что-нибудь такое, о чем он и не слыхивал.
Женщина нахмурилась, и трактирщик предположил, что всадники — иноземцы и не понимают местного языка. Но он ошибся.
Жестким, не терпящим возражений тоном женщина спросила:
— Что это за место?
— Триумф.
— Нет, — отмахнулась она рукой, облаченной в перчатку. — Что это за королевство? Какая империя?
Свиллмен переглянулся со Стройняшкой, которая сидела с таким отупевшим выражением, словно ее лягнула в лоб корова, облизнул губы и пожал плечами.
Женщина вздохнула:
— Тогда дай пять кружек.
— Сначала заплатите.
К вящему изумлению трактирщика, вместо того чтобы перегнуться через стойку и свернуть ему шею, воительница вытащила из-за пазухи маленький мешочек и достала полдюжины прямоугольных монет.
Свиллмен с ошеломленным видом уставился на деньги:
— Что это? Олово? Свинец?
— Серебро.
— Но у меня не будет сдачи с серебра!
— А что вы используете здесь?
Он вытащил из-за стойки деревянный поднос со сдачей, на котором стояли четыре чаши с пуговицами трех размеров и лежали куски необработанной меди, отполированный агат и три прутика сушеного рустлифа.
— И никаких монет?
— Последнюю видел много лет назад.
— А как она выглядела?
— Вытянутая и совсем не похожая на ваши. А еще она была из меди.
— А что на них было выбито? — встрял низкий бородатый мужчина, втиснувшийся между женщиной и Стройняшкой. — Я имею в виду, чье лицо? Или несколько лиц? Например, три? Может, что-нибудь вроде замка в небесах?
— Уж и не припомню, — пожал плечами Свиллмен.
— Тогда одной достаточно, чтобы мы могли остановиться здесь на ночь, — сказала женщина, придвинув к трактирщику серебряную монетку.
— Хватит на эль и еще на еду.
Он видел, что женщина поняла обман, но, похоже, просто не захотела спорить.
Бородатый воин сверлил трактирщика угрюмым взглядом, и тот ответил иноземцу тем же.
Здоровенный мужчина, облокотившийся на стойку по другую сторону от воительницы и с раскрытым ртом смотревший на трактирщика, выглядел глуповатым увальнем — Свиллмен даже слышал его громкое дыхание.
Судя по пустому взгляду и длинному желтому зубу, высовывавшемуся изо рта, он был слишком тупым, чтобы понять, что происходило.
Вытащив три кружки, Свиллмен налил пришельцам эль. Через мгновение в таверну тяжело вошли еще две женщины-воина.
Стройняшка нахмурилась и хотела было ретироваться, подумав о конкуренции со стороны пришедших, но бородатый воин придвинулся поближе.