Уроды — так назвали их обычные люди. Уличные подростки наградили их другими прозвищами — Ящерицы, Хрипуны, Пауки, Кроты. Мутанты. Мерзкие гады. Их обзывали и похуже. Отравленные радиацией и химикатами, они были монстрами нынешнего времени, изгнанными в разоренные земли за стены компаунда и брошенными на произвол судьбы.
Настоящими же врагами были выродки — люди, подвергшиеся не воздействию радиации и химических веществ, а обманутые фальшивыми обещаниями и ложью демонов, вроде таких вот заклинаний: «Вы хотите знать, что предпринять, чтобы выжить? Действовать — вот что необходимо. Мир всегда принадлежал сильнейшим. Слабость же никогда ни к чему не приводила. Вы выбираете, кем вы хотите быть в этой жизни. Или вы с нами, или вы против нас. Сделайте правильный выбор!»
Демоны лгали людям в течение многих веков. Но теперь люди с большей охотой прислушивались к шепоту демонов. Цивилизация оказалась разрушена, и в мире все стало просто: либо ты живешь внутри компаунда, либо не живешь вовсе. Те люди, которые оказались снаружи, понимали, что оставшиеся внутри — слабы и испуганы, они инстинктивно распознали их страх и слабость. Люди снаружи были отобраны из остатков разбитых армий и частей правоохранительных органов, из развалившихся военных и полувоенных организаций, из людей, увлекавшихся оружием и военной техникой, — а также из тех, кто от природы был склонен к ненависти, подозрению и жестокости. Однажды подвергшись пропагандистской обработке со стороны демонов, они быстро впали в бездну черной злобы и окончательного безумия. Они изменились, сначала эмоционально и физиологически, потом физически и умственно. Слой за слоем эти люди сбрасывали человеческое обличье, они выглядели как монстры и ощущали себя монстрами.
Внешне они по-прежнему очень походили на людей — не считая пустых мертвых глаз и полного отсутствия эмоций. Внутри они были чем-то совсем другим, их человеческая сущность была стерта, их индивидуальность разрушена. Внутри они были животными, хищниками, стремящимися убивать все, что движется.
Они были выродками.
Логан Том знал их достаточно близко. Он был знаком с нормальными хорошими людьми, которые изменились, чтобы стать такими; среди выродков находились даже его бывшие друзья. Он видел, как это происходит снова и снова. Логан не мог понять, не мог примириться — однако выбрал для себя, что ему делать. Он преследовал и убивал их, непоколебимо и безжалостно; и он будет преследовать и убивать выродков и сотворивших их демонов до тех пор, пока не покончит с ними или не погибнет сам.
Это была его работа, его служение Слову. Теперь это было целью его жизни.
Логан сознавал, что на самом деле он не так уж отличается от бывших людей. Во многом он был их зеркальным отображением, и это его пугало. Он мог утверждать, что занимает более высокое моральное положение, что делает правое дело, или как-то иначе обосновывать свой выбор, но суть дела от этого не менялась. Логан убивал их так же, как они убивали других. Он просто делал это лучше, чем они.
Логан Том ехал на запад со скоростью тридцать миль в час, осторожно объезжая глубокие выбоины на разбитом дорожном полотне, минуя обгоревшие останки ограждений, обозначавших границы зоны облучения, через груды мусора, гонимые ветром по опустевшим полям. Со вчерашнего дня, с тех пор, как покинул Кливленд, он не встретил ни единой души. Только несколько компаундов, более крупных, чем обычно, и хорошо укрепленных. Демоны и выродки только начинали свое наступление здесь, уничтожив уже почти все более слабые поселения. Весьма скоро они примутся за ликвидацию крупных компаундов. И возможно, это им удастся — если не вмешаются Рыцари Слова.
Если не вмешается он.
Остались ли еще в этом мире такие, как он? У Логана не было возможности узнать. Госпожа в его видениях ничего не говорила об этом — а ему самому уже два года не доводилось встречать никого из Рыцарей. Он знал, что когда-то существовали другие, сражавшиеся, как и он, чтобы остановить наступление демонов. Они были малочисленны, а многие из них погибли. Последний, случайно встреченный им Рыцарь рассказал Логану, что на Восточном побережье, где шли ожесточенные сражения, погибли все.
Полдень миновал. Когда солнце начало медленно клониться к горизонту, расцвечивая небеса буйством золота и пурпура, Логан пересек границу Индианы и Иллинойса. Он горько улыбнулся. Единственная радость от загрязнения воздуха — фантастической, немыслимой красоты закаты. Если тебе приходится жить в отравленном мире, хотя бы наслаждайся этим великолепным видом.
Он остановил «Лайтинг» посреди дороги и, прихватив с собой черный посох, вышел из машины, чтобы полюбоваться насыщенным, глубоким цветом неба. Ступив на твердую почву, несколько раз потянулся, прогоняя усталость и ноющую боль во всем теле от постоянного сидения в кабине. Логан вырос высоким и худощавым, как отец, и в то же время гибким и сильным. Его руки плечи испещряли шрамы — белые рубцы, явно различимые на смуглой коже. Логан был истощен и вымотан до предела, хотя внешне на это ничто не указывало. По большей части его раны относились к ранам душевным. За годы служения Слову он очерствел и ожесточился от боли и страданий, которые ему довелось увидеть, и от постоянного одиночества. Лицо Логана было лицом воина с резкими, заострившимися чертами. И лишь мягкий взгляд голубых глаз, доставшихся ему от матери, слегка смягчал суровое выражение. В них теплилось сострадание — роскошь, которую он не часто мог себе позволить. Демоны и им подобные не давали ему такого шанса.
Логан прикинул на глаз расстояние до прерывистой линии ограждения, огибавшего зону облучения, откуда на окрестности наползала темнота. На востоке уже сгустились сумерки. Поправляя бандану, покрывающую его длинные темные волосы, он отметил, что тени от ограждения тянутся по земле наподобие змей.
Потом порыв вечернего ветерка принес с собой зловоние смерти.
Принюхиваясь, Логан двинулся вдоль обочины и спугнул стервятников. Они черным облаком взвились в небо из канавы с нечистотами, где скрывались до этого. Логан увидел останки тел, которыми питались пожиратели мертвечины. Он пригляделся к ним, пытаясь воссоздать произошедшее. Кажется, несколько семей, шли пешком. Мертвы уже по крайней мере пару дней. Застигнуты на открытом пространстве, убиты и брошены здесь, как падаль.
Трудно сказать, что это было.
«Что-то большое и быстрое. Что-то, с чем бы я не хотел повстречаться прямо сейчас».
Логан вернулся к «Лайтингу», забрался в кабину и включил двигатель, направляясь в сторону ускользающего дневного света. Небо на западе было чистым и все еще ярким, поэтому он выключил передние огни. Через некоторое время взошла луна — узкий серп на ночном небе, тусклый и серебристый. Один раз в ее свете промелькнуло нечто, двигающееся на четырех ногах и низко припадающее к земле. Это могло представлять опасность. Логан взглянул на приборы, но они ничего не показывали, светясь немигающими зелеными огнями.
Меньше чем за час он достиг города. Он проехал почти весь Иллинойс, чтобы добраться до места, в котором никогда прежде не бывал. Но Госпожа объяснила, куда хочет его направить. Она пришла к нему в видении, как часто делала, снабжая его указаниями и инструкциями, принося его душе краткое успокоение от ночных кошмаров о прошлом. Когда-то один Рыцарь рассказывал Логану, что в своих видениях они увидели ужасное будущее, которое наступит, если они, несмотря на все усилия, не сумеют его предотвратить. Теперь для этого не нужны были видения; все ужасное стало явью. И вместо будущего Логан постоянно видел во сне самые страшные моменты своего прошлого, неудачи, упущенные возможности, утраты, столь болезненные, что их трудно было пережить еще раз даже во сне. И сделанный им выбор, навсегда оставивший шрамы в душе.
Он надеялся, что после того, как завершит свое дело здесь и наконец сможет поспать, мучительные сны покинут его хотя бы на одну ночь.
Вдали стали появляться дома, темные коробки на плоском ландшафте. Не было ни света, ни костров, ни огонька свечи, никаких признаков жизни. Но Логан знал, что жизнь здесь теплилась. Всюду в таких городках водились живые существа. Правда, не такие, с которыми хотелось бы повстречаться.
Логан замедлил ход и направил машину к городу по заваленной мусором дороге, минуя разбитые дорожные знаки и здания с искореженными крышами и обрушившимися стенами. Краем глаза он уловил быстрое движение.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Хоупуэлл, штат Иллинойс
Население 25 501
«Двадцать пять тысяч пятьсот один», — повторил Логан мысленно. Он потряс головой. Когда-то, может быть. Сто лет назад! Несколько поколений назад, когда мир еще существовал.
Логан устремился вперед, к цели своего путешествия, стараясь больше не думать о том, что потеряно и ушло навсегда.
Глава вторая
Ястреб миновал место, где обычно появлялись Призраки, выбираясь из своей подземной берлоги под бывшей площадью Первопроходцев, и, не торопясь, направился к центру Сиэтла. До полудня, когда там проходит торговля и обмен, оставался час, но он предпочитал оставлять себе немного времени для подстраховки, учитывая возможность столкновения с Уродами. Обычно при дневном свете их много не бывает, но никогда не знаешь наверняка. Лучше не рисковать. Как вожак, он отвечал за безопасность других.
В городе было тихо, улицы, заваленные камнями и мусором, пустынны и безмолвны. Магазины и жилые помещения с выбитыми оконными стеклами и заколоченными или искореженными дверями тоже пустовали, нигде ни единой живой души. Заржавевшие остовы автомобилей беспорядочно громоздились на мостовой — там, где их бросили владельцы. Некоторые машины еще сохранили что-то из внутренностей, но большинство разобрали на запчасти, и они являли собой лишь металлические каркасы.
Глядя на них, Ястреб подумал: интересно, каким был город, когда у этих машин были шины и колеса, и они мчались на высокой скорости, пролетая одну улицу за другой. Он любил представлять себе, на что должен быть похож город, когда он полон людьми и в нем кипит жизнь. Никто теперь не жил в городах, находящихся за стенами компаундов. Здесь тебя вычислят и подстерегут, если не Уроды, то уличные подростки; и то и другое одинаково плохо.
Он перехватил ребят на перекрестке улиц, отмечавших северную границу Площади Первопроходцев. Для верности Ястреб сразу посмотрел на Свечу. Ясные голубые глаза встретили его взгляд, и она кивнула. Можно двигаться дальше. Свече было только десять лет, но она умела видеть то, чего никто не видел. Несколько раз она спасала им жизнь. Он не знал, как она это делает, — но Призраки были рады заполучить ее в свои ряды, это точно. Ястреб придумал ей хорошее прозвище: она была их светом в борьбе с тьмой.
Он быстро оглядел всех остальных — банда отщепенцев, одетых в джинсы, куртки и кроссовки. Всем им Ястреб дал имена. Он отмел старые имена и снабдил ребят новыми прозвищами, отражавшими их характер и темперамент. Ястреб сказал им: они начинают жить заново. Не следует тащить свое прошлое в будущую жизнь. Теперь все они Призраки, обитающие на руинах разрушенной цивилизации своих предков. В один прекрасный день, когда они перестанут быть беспризорниками и отщепенцами и смогут жить где-нибудь еще, он придумает им имена получше.
Когда их глаза вновь встретились, Свеча улыбнулась парню ослепительной сияющей улыбкой, казалось, озарившей светом все вокруг. Ястреба посетило внезапное чувство, будто она может сказать, о чем он думает, и он быстро отвел взгляд.
— Пойдем, — велел он.
Они направились по Первой Авеню, прокладывая путь мимо брошенных автомобилей и груды всяческого хлама, на север, к центру. Ястреб знал, что улица называется Первой Авеню, потому что на нескольких зданиях на уровне глаз еще сохранились таблички с названием. Буквы на них все еще можно было разобрать, хотя подсветка не работала. Ястреб никогда не видел работающее уличное освещение; да и никто из них не видел. Ягуар утверждал, будто освещение сохранилось в Сан-Франциско, но Ястреб считал, что он выдумывает. Силовые станции, которые обеспечивали города электричеством, перестали работать еще до его рождения — а он был самым старшим из них, за исключением Совы. Электричество являлось роскошью, доступной лишь избранным внутри компаундов, где в изобилии имелись солнечные батареи. Большинство людей довольствовалось свечками, кострами и факелами.
Ребята шагали вперед, придерживаясь середины улицы и вглядываясь в темные громады зданий по обеим сторонам. Они шли, выстроившись в перевернутую Т-образную группу, излюбленную Ястребом форму построения. Они часто передвигались таким образом. Ястреб занимал место впереди, как бы на острие, Ягуар и Медведь — на концах перекладины, а девочки Свеча и Речка располагались в центре, неся туго набитые мешки с припасами. О таком способе ходьбы — группой, образующей букву Т, — прочитала в одной из своих книг Сова, и она же объяснила Ястребу его преимущества. Ястреб читать умел, но не слишком хорошо. Никто не умел читать как следует — так, разбирали слова понемногу. Только Сова была хорошим чтецом. Она научилась этому, когда жила в компаунде, до того, как присоединиться к ним. Она старалась обучить остальных, но большинство хотело, чтобы она читала им сама. Никто из ребят не обладал достаточным терпением и склонностью к учебе, к тому же большую часть времени отнимали повседневные обязанности членов клана Призраков. Чтение не является необходимым условием выживания, обычно говорили они.
Ястреб понимал, что, конечно, это не так.
Небо над их головами постепенно затягивалось угрюмыми тучами, так что стемнело еще когда они шли от Площади Первопроходцев по направлению к Молотобойцу. Вскоре заморосил дождь, мягким ровным туманом обволакивая грифельно-серый, блестящий от влаги бетон зданий и улиц. Ястреб с удовольствием подставил лицо под холодные мокрые капли. Иногда ему остро хотелось поплавать в воде, как тогда, когда он был маленьким и жил в Орегоне. Но теперь воде нельзя больше доверять. Нельзя быть уверенным, какая она, ведь если что-то не так, запросто можно и помереть. Но, как утверждало большинство, по крайней мере, дождь был таким, как прежде.
Ястреб успел немного повидать в жизни. В свои восемнадцать он жил только в двух местах — до пяти лет в Орегоне, а потом в Сиэтле. Но Призраки слушали радио, и иногда оттуда можно было почерпнуть что-нибудь интересное. Но некоторое время назад станции стали одна за другой пропадать. Как он полагал, из-за вторжения выродков.