- Тогда тебе необходимо выспаться.
- Как будто это так просто, - пробормотал Даниэль, ныряя под одеяло. - Как раз когда надо, проворочаешься до утра…
Маттиас уселся на краешек кровати. Помолчал минутку, а потом прикрыл глаза и нараспев продекламировал:
- «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным…»
- «Илиада»… - блаженно выдохнул Даниэль, закрывая глаза.
Все его страхи моментально улетучились, и остался лишь характерно окрашенный тембр сильного голоса, гекзаметр бессмертного творения Гомера… Сверкающее синее небо, лазурное море, дым костров и звук сражений…
***
Маттиас наизусть читал «Илиаду», сквозь густые ресницы наблюдая за уснувшим юношей, под голубоватыми веками которого проносились картины былых сражений.
Даниэль спал, улыбаясь знакомыми губами. Его любовь, юный, прекрасный, благоуханный. Маттиас едва верил своим человеческим глазам. Едва сдерживал себя, чтобы снова не коснуться его разума, поверить, что не сон, не бред, не сладкий морок…
Дракон искал восемнадцать лет: осваивался в мире людей, вспоминал навыки, изучал языки и современный социум - сначала в ближайшей Индии и Китае, продвигаясь к России. Через десять лет оказался в Европе. Не мог отказать себе начать со Средиземноморья. Лишь год назад добрался до Германии. Здесь он почувствовал, что близок к цели. Сердце сжималось, когда он говорил по-немецки, а в животе словно постоянно летали бабочки. Он медленно путешествовал по стране, приближаясь к Берлину. А неделю назад, остановившись в небольшом городке недалеко от столицы, понял, что слышит стук родного сердца. Теперь он ждал встречи каждый день.
В тот вечер ни один уважающий себя дракон не полетел бы на прогулку. Черная луна, спутница несчастий, всегда обещала крупные неприятности. Люди добавили абсурда, устраивая в этот день сомнительные празднества. Маттиас полюбовался огненным шоу, устроенными последователями культа урулоков, драконов огненной стихии. Прошелся по шумным улицам, руководствуясь бешеным стуком сердца, лихорадочной дрожью по всему телу, жаром предвкушения. Она здесь, рядом – его единственная любовь… Тогда, в покоренных Фивах, было то же самое…
Рядом с темным парком он почувствовал, как голова начала кружиться, а сознание уноситься к звездам. Недалеко, среди осенних деревьев, билось любимое сердце… Истекало болью и отчаянием. Маттиас чуть не взвился в воздух, чуть не расправил крылья и не впился острыми когтями в ближайшие стволы. Только вековая сдержанность помогла дракону не принять истинный облик. Едва чувствуя ноги, он двинулся вглубь безлюдного парка. Его ноздри трепетали, а человеческие несовершенные глаза пристально всматривались в темноту.
Высокий стройный юноша цеплялся пальцами за кору старого дерева, тихо всхлипывал и дрожал всем телом. Он был без обуви, в узких черных джинсах и кожаной куртке. Русые длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Молодой человек услышал шаги, когда Маттиас подошел совсем близко. Резко поднял голову. Знакомые синие глаза посмотрели прямо в душу. Юное создание было настолько похоже на того, погибшего, что Маттиас чуть не лишился всех человеческих чувств. Искушая себя, протянул руку, положил на дрожащее плечо. И только сейчас заметил, что глаза прекрасного юноши искрились слезами, бровь была разбита… От вечной любви дракона пахло болью и кровью.
Юноша попытался отшатнуться и испуганно прошептал:
- Пожалуйста…
Маттиас чуть не зарыдал, услышав знакомый тембр голоса, но в это время обессиленный молодой человек начал сползать по дереву вниз. Дракон подхватил юношу на руки и быстро понес вон из парка.
Он легко дотащил его до отеля, пресекая вопросы, прошипел нехитрые слова невнимания портье.
В теплом номере Маттиас бережно уложил любимого на кровать. Стянул кожаную куртку. Из кармана выпало удостоверение. Даниэль Шмидт. Мужчина улыбнулся. Чудесное имя. Какой же он красивый… Даниэль пошевелился и жалобно застонал. Болезненно поморщился.
И тут словно огненной волной Маттиаса, наконец, окатило понимание. Его божественный возлюбленный был избит и страдал от физической и душевной боли. Тихо рыча, мужчина потянул с Даниэля одежду. Юноша, согревшись и немножко отойдя от состояния, в котором Маттиас застал его в парке, начал поскуливать. Вскрикнул, когда дракон рывком сдернул узкие джинсы. По обонянию ударил запах крови и семени. На стройных длинных ногах отчетливо виднелись красные следы от истязаний. На бедрах и светло-серых боксерах – кровь. Едва сдерживая себя, Маттиас коснулся сознания юноши. Взрослый мужчина, которому Даниэль не доверял и не любил, но не ожидал нападения, кричал, ругался, хлестал широким ремнем с блестящими нашивками. А потом грубо вторгся в потерявшегося от ужаса юношу…
Даниэль закатывал голубые глаза и пытался упасть в обморок. Просмотр человеческой памяти всегда сопровождался потерей энергии - люди слишком сильно сопротивлялись, защищали изо всех своих жалких магических силенок личное пространство. И сами быстро опустошали себя. Маттиас поднял обнаженного юношу с кровати, отнес в ванную, оставил под падающими сверху потоками воды. Энергия водной стихии смыла темные вихри страдания и боли с любимого тела.
Даниэль медленно пришел в себя, когда Маттиас ласково накинул на его плечи большое полотенце, но не успел удивиться и сформулировать вопросы. Дракон поверг юношу в транс одним взглядом темно-карих глаз, в глубине которых затаился фиолетовый отблеск. Даниэль снова закатил глаза и повис на своем спасителе.
Для того, чтобы вылечить, Маттиасу пришлось трансформироваться в дракона. У него было уже достаточно сил и опыта, чтобы проделать это в пределах гостиничного номера. Мужской силуэт окутала лучистая синяя дымка, мгновенно переплавила в иную форму. Маттиас сжал драконье тело в четыре раза, чтобы не разрушить комнату, оставшись в весовой и размерной категории своей человеческой ипостаси. Увидев отражение в зеркале у входа на балкон, мысленно улыбнулся. Мини-дракон. Жизнь среди людей научила его самоиронии, редкому качеству у мудрых существ.
По изящному телу юноши струился синий дракон. Удерживаясь на мускулистых лапах, вонзая острые кинжалы когтей в тонкий материал покрывала, Маттиас проводил раздвоенным узким лиловым языком по бледному лицу. Там, где язык дракона касался кожи, исчезали кровоподтеки. Рана на брови быстро зарубцевалась, оставив лишь маленький розовый след. Слюна дракона имела целебную силу. Вместе с повреждениями тела, дракон врачевал и душу, притуплял болезненную отдачу от случившегося насилия.
Красные следы от широкого ремня на руках и ногах дракон вылизывал, приглушенно рыча от восхищения красотой своего избранника. Он ощущал аромат дивной кожи - тот самый пудровый запах, похожий на расцветшие посреди жаркого лета пионы. Тонкие рецепторы дракона позволяли чувствовать то, что казалось недоступным человеку. Даниэль был прекрасен. Все в нем вызывало дрожь восторга. И самое главное - юноша еще никого не любил.
Длинный гибкий язык скользнул по бедрам, поднялся выше, проник в варварски разорванное отверстие. Горячо, узко, воспалено. Дракон прикрыл фиолетовые глаза, совсем как человек, замирая, дрожа шкурой. Даже вековой жизненный опыт и меланхоличный темперамент долгоживущего существа не смогли удержать его от волнения. Маттиас намеренно втянул маленькие шершавые присосочки на языке, сделав его гладким и скользким, вылизывал изнутри пострадавшие стенки, избавляя от отеков и ранок, возвращая им целостность. Очень скоро маленькая дырочка снова стала розовой и здоровой. Раздвоенные кончики языка ласково прошлись по колечку мышц. Мышцы сжались. Если бы дракон мог улыбаться, он бы довольно ухмыльнулся во всю свою зубастую пасть. Он выполнил первый долг по отношению к любимому. И все-таки схитрил, подарив вместе с исцелением необычную упругость коже, отторжение большинства инфекций… и ауру принадлежности дракону. Ни одно из высших существ теперь не приблизится к его избраннику. Да и люди, сами магически слабо одаренные, почему-то чувствовали подобные манипуляции. Скорее всего, красивый юноша не будет вызывать сексуальный интерес и у представителей своего вида.
Маттиас нараспев декламировал бессмертное творение гениального грека, незаметно для себя перейдя на язык оригинала. Блаженно улыбался, видя, как порозовевшие губы спящего Даниэля неслышно повторяли за Маттиасом чарующие строфы…
* die Realschule – один из типов средней школы в Германии
** В Германии «обратная» система оценок, самая высокая – единица, самая низшая - пятерка
========== Часть 3 ==========
Даниэль примерял уже третью футболку. Злился на себя, на время, которого становилось все меньше. На стук в стену, означающий, что сосед уже готов и ждал только его.
- Иду, уже иду… - пробормотал скороговоркой парень, собирая волосы в длинный русый хвост.
Студенты исторического факультета знаменитого берлинского университета имени Гумбольдта договорились отметить шумной выездной поездкой на пикник счастливое окончание занятий и экзаменов. Набралось человек пятнадцать, все – хорошие знакомые и друзья Даниэля. Чудный теплый июнь располагал к празднику на природе. Парень пообещал сокурсникам присутствие профессора Холльмана, сердечной боли многих студенток, чем возвысил себя в глазах очарованных красавцем-лектором.
Профессор Холльман, кстати, уже настойчиво стучал в дверь. Психанув, Даниэль схватил первую попавшуюся рубашку и выскочил в коридор.
- Не мог подобрать шмотки по цвету и фасону? – проницательно спросил бархатный баритон из-за двери.
Даниэль, пыхтя, завязал шнурки кроссовок. Рванул дверь. Увидел усмешку Маттиаса. По привычке чуть не утонул в глубоком омуте его черно-карих с фиолетовыми искрами, глаз. Помотал головой.
- Пришлось надеть синие джинсы. Мои любимые зеленые еще не высохли, а футболку я готовил именно к ним, - выпалил Даниэль.
С Маттиасом он позволял себе быть искренним и непосредственным, не задумываясь, насколько глупо выглядят его ответы. Молодой мужчина улыбнулся своей неуловимой улыбкой, словно луч солнца скользнул по губам.
- Почему бы не относиться к вещам проще? Оделся по погоде – значит, прав в независимости от цвета.
Маттиас обладал удивительной способностью выдавать потрясающие в своей простоте истины. Может, это был его личный талант, а может, практика блестящего лектора по античной истории отточила его формулировки.
- Ты как раз относишься очень просто! – съязвил Даниэль, не желая оставаться в долгу.
За два с половиной года тесного общения они выработали свой стиль перебранки. Даниэль ехидничал и задирал, Маттиас снисходительно отшучивался и мастерски отвлекал от предмета спора.
Даниэль окинул пристальным взглядом собравшегося на пикник со студентами профессора. Маттиас, в соответствии со сказанными словами, был одет проще некуда – в найковскую майку и дизелевские джинсы. Небрежно закинул на плечо легкую куртку. На ослепительно-гладкое, смуглое, мускулистое плечо… Даниэль даже зажмурился от яркого контраста белого трикотажа и загорелой кожи. Да и джинсы… Обычные чернильного цвета джинсы сидели на мужских бедрах так, что руки сами просились погладить их руками, проверить, настоящий ли рельеф скрывался под тонким денимом. Даниэль нервно сглотнул. Что это с ним происходит, герр профессор?! Парень и раньше знал, что Маттиас уделял много времени своей физической форме, поднимаясь в пять утра на каждодневную пробежку, а три раза в неделю истязая себя на атлетических снарядах. Но результат почему-то заметил совсем недавно. Тело мужчины могло поспорить своей мускулатурой с лучшими античными статуями, по крайней мере то, что открывалось взору. Даниэль отвел взгляд от ахиллесового торса, обтянутого найковской майкой и засуетился, перекидывая из одной руки в другую походную сумку.
Огромные глаза цвета горького шоколада подозрительно засияли на красивом экзотическом лице. Черная бровь лукаво изогнулась.
- Дан? Ты что-то странный. Садись в машину и поехали за ребятами.
По дороге к выбранному месту пикника они подобрали еще троих студентов. Даниэль был непривычно тих, изредка бросая взгляды на почему-то улыбающегося Маттиаса.
С той страшной осенней ночи, изменившей жизнь Даниэля, прошло два с половиной года. За это время парень ни разу не пожалел, что от отчаяния доверился незнакомцу. Маттиас Холльман, молодой профессор античной истории, археолог и оценщик древностей, был весьма успешен и знаменит в широких знающих кругах. Основным местом его работы был Пергамский музей в Берлине. Кроме того, талантливый профессор читал лекции в вузах и исторических обществах и принимал активное участие в действующих на территории Египта и Европы раскопках. Имя профессора Холльмана было знакомо Даниэлю и раньше. Так случилось, что парень сам увлекался античностью, много читал по истории древнего мира и следил за новыми фактами и находками. Вот только Даниэль никак не ожидал, что познакомится со знаменитым археологом при таких страшных обстоятельствах. В небольшом городке под Берлином Маттиас оказался по приглашению местного университета с курсом лекций о достижениях в области археологии. Это позволило молодому профессору взять опеку над попавшим в трудное положение юношей. Даниэль долгое время не мог привыкнуть, что посторонний мужчина почему-то помогал ему, снял двухкомнатную квартиру, нашел работу в архиве университета, ничего не требуя взамен. Парень метался от одних подозрений к другим. То ему казалось, что в темных глазах профессора затаилось безумие и он все-таки станет жертвой маньяка-извращенца, то безоговорочно верил в альтруизм Маттиаса, особенно когда тот, холодными вечерами, согревая ладони большой кружкой с крепким чаем, начинал рассказывать истории из прошедших эпох так увлекательно и достоверно, словно был участником тех событий.
А еще Даниэль приходил в совершенно детский восторг, когда Маттиас, прикрыв на манер певцов древности глаза тяжелыми веками, нараспев декламировал классические античные произведения на греческом, латыни, арамейском…
Когда отточенным жестом показывал на ошибки в решении сложных задач по любому предмету, застенчиво пожимая плечами на удивленные возгласы подопечного…
Когда иногда гладил Даниэля по волосам теплой ладонью и парню хотелось прижаться и обнять этого ставшего родным человека.
И Даниэль боялся, безумно боялся разрушить все очарование их зарождающейся дружбы и доверия. Пережив ужасный эпизод с приемным отцом, парень страшился любых разговоров об отношениях со взрослыми мужчинами. К счастью, Маттиас ни разу не дал повода усомниться в своих чистых намерениях.
Лишь закончив гимназию и переехав с новым другом в Берлин, Даниэль окончательно оттаял. Перестал вздрагивать от случайных прикосновений и мучиться внезапными беспочвенными подозрениями. Запирать на ночь двери и плотно зашторивать окна.
Даниэль помнил тот солнечный августовский день, когда Маттиас привез его в столицу.
Просторная квартира Маттиаса находилась недалеко от центра, на тихой, примыкающей к большому проспекту улочке. Невысокое здание начала прошлого века, чудом уцелевшее во время бомбежек мировой войны, органично терялось среди других, более поздних, построек. Квартира имела два входа, и Маттиас в первый же день четко озвучил границы территорий - гостиная с примыкающей кухней-столовой отныне считалась общей зоной общения. Из гостиной одна дверь вела в спальню и небольшой кабинет – собственность хозяина. Другая - в большую гостевую комнату с обширной ванной и отдельным выходом. Теперь это были владения Даниэля.
- Квартира рассчитана на семью с детьми, - застенчиво улыбаясь, пояснил Маттиас, показывая Даниэлю новое жилье. – Я переделал детскую в комнату для гостей. Но там почти никто не жил. Родитель залетал пару лет назад… - он почему-то отвел глаза на стену, где висела со вкусом оформленная картина в жанре «фэнтези» - красный дракон над горными вершинами.