— Это потому, что ты денно и нощно корпишь над учебниками, понял?
— И что ты прикажешь делать?
Что? Да хотя бы махнуть к Лене. Наверное, хлопец так засел за книжки, что набрал целый воз знаний. И Коля сказал:
— Давай к Лене мотанем. Чувствует душа, что мы здесь кое-что вырвем для себя.
Валера проворно встал и кинулся в зал за одеждой.
— Кстати, — сказал он, когда вновь вернулся к Коле, — я решил рвануть в сельхозинститут. К брату… Витя говорит, что лучше брать на абордаж механический факультет. Якобы там меньше людей… Но как будет на самом деле, еще точно неизвестно. Ты куда? В принципе, могли бы и вместе в институт…
— А я решил в Свердловск, в лесотехнический институт, — внезапно для себя проронил Коля.
«Почему именно в Свердловск? Мало других городов? И что я другим заливаю мозги?»
— Знаю! — отчужденно сказал Валера. — Наверное, с Аркадием договорился…
— Да нет еще! Собственно говоря, в Свердловск я могу доехать и без него.
— Но он же едет не один, но с товарищем. Вам можно и позавидовать… — пространно заключил Валеpa. — Едете втроем. К тому же у Аркадия там дядька. Доцент солидного института. Наверняка поможет…
«Поможет… — иронически скривил губы Коля. — Догонит, да еще добавит… Кто я ему?» Но вслух мысль не высказал. Напротив, ответил как можно беззаботней:
— Может, и так… Чем черт не шутит, когда бог спит, верно?
«И все же почему я вспомнил про Свердловск?» И здесь Коля четко осознал, что дело не в городе, и не в институте, а в нем самом. Он знал лишь деревенскую жизнь, и она ему нравилась. Воздух здесь чист, продукты с точки зрения экологии самой высокой пробы, и главное, все свое. Вот почему деликатная мысль так легко вошла в его сердце…
А Валере идея стать лесничим явно пришлась по нутру. Его темно-карие глаза заблестели от улыбки:
— Молодец, Коля. Далеко замахнулся… Только учти: будешь лесничим — меня не забывай. Обеспечишь лесом? А я тебе как механик — машину…
Валера был в своем амплуа — желание иметь выгоду в любой ситуации крепко всосалось в его кровь. Отлично зная об этом, Коля лишь отмахнулся:
— Договорились. Но пока мы плаваем лишь в небесах.
— Это точно! — почему то с грустью произнес друг. — Пока мы располагаем лишь розовой мечтой… Кстати, — оживился Валера, — недавно был в Первомайском. И знаешь, кого встретил? Валю! Передавала тебе ослепительный привет… Все интересовалась твоими планами. Я, конечно, не растерялся. Взял да ляпнул, что ты собираешься в Московский госуниверситет якобы на факультет радиоэлектроники. Валя изменилась на глазах. Схватилась за грудь, захлопала своими роскошными ресницами. «Вот это да!»— шепчут ее губы… И представляешь, у меня вот здесь, — и друг показал на сердце, — завихрился ураган… Но я, конечно, джентльмен, и виду не подал…
Коля рассыпал смешок, выслушав друга. Если бы позволяли обстоятельства, Валера в жизни бы своего не упустил. Палец в рот ему не клади — откусит, и спасибо не скажет. И в нем проснулась ревность:
— Так она же встречается с хлопцем. Фролов мне об этом рассказывал…
— Мало ли что встречается? Как поступим в институт — все девки будут наши. Запомни это раз и навсегда! Шутка ли — студент!
— Но пока мы с тобой всего лишь кандидаты в студенты, — поправил друга Коля.
— Пока — да, — миролюбиво согласился Валера. — Но учти: впереди у нас — надежды! Ну ладно, хватит молоть языком. Пошли!
Друзья вспорхнули во двор. Валера решительно приблизился к мотоциклу и стал на ощупь проверять гайки и винты:
— Тянет?
— Пока тарахтит…
— Вот и прекрасно! Давай рванем на всей скорости…
— Ты вначале заведи мотор, — подсказал Коля, — а то он не слишком-то уважает посторонних.
Валера надулся. «Не с таким барахлом справлялись. Подумаешь, «Ковровец»… Мой «ИЖ» по всем параметрам выше на порядок». И он презрительно фыркнул:
— Не заведется, так заставим, верно?
Он резво поправил подкранник, сделал подсоску и крутанул заводку. Мотор зачихал, но снова смолк, будто набравшись воды. Красивые черные брови Валеры сошлись на переносице.
— Видимо, придется толкать…
— Вот с этого и надобно было начинать… А то — механик, высший разряд…
Валера вовсе обиделся. «Придет время, — с горечью заключил юнец, — как ты заговоришь совсем по-другому… — Он вновь бросил уничтожающий взгляд на мотоцикл. — Неужели с этой дрянью я не справлюсь?» Но запыленный мотоцикл загробно молчал и неизвестно что держал за пазухой. Рисковать в этой непростой ситуации авторитетом Валере не хотелось. И он коротко бросил:
— Ладно, садись ты за руль…
А Леня дневал и ночевал с мыслями о том, как бы покрепче выучить формулы и постулаты за десятый класс. То, что исход смертельных баталий за институт полностью зависит от математики — в этом он был убежден на все сто. От разгоряченных мыслей и дум, от возможных провалов, недочетов при штурме вузовских высот он заранее дрожал как осиновый лист. Хотя выступления учителей в памятный вечер и убедили его, что он лучший из лучших, но в океанских глубинах своего сознания он все же понимал, что на деле могут быть ситуации, обстоятельства, явно неподвластные ему. Здесь, в средней школе, на него напыщенно работал авторитет, а в безвестных краях его нет. Там он всего лишь абитуриент, и не больше. И вот эта неизвестность, страх перед борьбой за институт пуще всего и давили на него, заставляя удвоить энергию.
Когда во дворе тормознул мотоцикл, и когда к нему приблизились товарищи, Леня почувствовал лишь неудовольствие. «Носит вас нечистая сила… Как пить дать украдут два часа!» Но выбора за ним ребята не оставили — они ветром ворвались в добротный дом и окружили Леню.
— Садитесь! — Леня невольно должен был принимать добродушный вид. Он сорвался на кухню и притащил табуретку. — Что нового? Как ваша учеба? Институт хоть выбрали?
— Коля уже для нападения наметил Свердловск, — коротко выложил Валера.
— И что там?
— Уральский лестех… Звучит?
— Неплохо… — промямлил Леня, а сам отметил: «Ерунда, мелочь…»
— А что касается меня, — пояснил Валера, — то улыбается Чебоксарский сельхозинститут. Сдается мне, что мы все при деле… Только не знаем, где Леня будет куковать…
— Казанский авиационный, — внушительно изрек Леня и встал в насмешливую позу. — Ну как?
— Сила! — Коля искренне подивился размаху товарища.
«Он-то справится, — вновь кольнуло сердце, — ибо усердствует неимоверно. Не тебе чета!»
Ленин дом поражал присутствующих и великолепной чистотой, и просторным, аккуратно покрашенным залом, и беленькими подушками на железной кровати. И за всем этим стояла лишь одинокая женщина, еще не старая, но обремененная заботами, которая, как и все, боялась старости и с трепетом в душе ждала появления седины на висках. «Лучшей хозяйки, пожалуй, и во всей деревне не сыскать… Только непонятно, почему ее мужик сбежал. Может, его просто выгнали вон?»— Коля терялся в догадках. А вот мальца, вышедшего из сей чистоплотной семьи, Коля не особенно-то и жаловал в свое время. Вспомнилось, как он раз с удовольствием влепил Лене из рогатки. То чудное дело свершилось на уроке. Ребята баловались, а Леня примерно записывал грамматику. Не понравилось шалунам, что своим поведением Леня отрывается от «общества». За это и решили его наказать… А ведь от обиды Леня чуть ли не заревел тогда… Немало утекло воды в тех пор, но сожаление о содеянном доселе гложет Колино сердце. И, словно поправляя былое, пройденное, хлопец сказал:
— Верю, что Леня с этим справится…
— Еще бы! — поддержал товарища Валера. — Только на него и все надежды… Хоть один из нас пробьется в люди…
У Лени розовые щеки еще более заалели, а угли-очи заморгали, излучая теплый свет. Глаза парня светились родниковой чистотой, и в них еще отсутствовали муки и обиды от неотвратимых жизненных утрат…
— Не надо цепляться ко мне как банный лист, — мило лепечут Ленины губы. Но все поняли, что хлопец лишь для порядка отбрыкивается от похвал. — Лучше скажите, как ваши дела в части освоения материалов…
— Нечем хвастаться. Живем — хлеб жуем, а вот формулы и прочая дребедень обходятся без нас… — Коля загрустил. Выходит, он далеко отстал от сверстников… А еще надеялся в душе, что возьмет решительный реванш на вступительных экзаменах в институт. При ленивом отношении к делу, пожалуй, даже «троечку» не вырвешь на зубок…
— Еще же полмесяца впереди, — доверчиво проворковал Леня. — Есть время для занятий… Тем более, тебе, Коля, — прибавил парень, — много и не треба. Ты соображаешь, как Сократ…
«Как Сократ… — с грустью повторил Коля. — Если б я соображал, как один из великих мыслителей старины, «троек» бы не нахватал полные корзины».
За окнами удивительной квартиры во всю мощь злодействовало лето; воробьи любовно чирикали на застрехах, а здесь горькие мысли, словно морской прибой, волною набрасывались на Колю. «За мной должен быть реванш!»— как в горячем бреду, повторял хлопец, испытывая желание опережать товарищей на юрких поворотах судьбы.
Во дворе внезапно скрипнула калитка, и в образовавшемся проеме показался Петя. Все разом бросились встречать новоявленного гостя.
— А чтоб ты сгорел! Чего раньше не показал свой нос? — Леня был веселым, возбужденным — видно, другу он все же был рад.
— Ай! — махнули в пространство Петины руки. — С мамашей сцепились… Пока двор не подмел, так и не отпустила меня на все четыре стороны. А я что, баба, чтоб двор подметать? Сестры не было, а то бы в жизни метлу не поднял…
— Вообще-то неплохое это дело для студента без пяти минут, — подковырнул Валера, снова настраиваясь на веселую волну. — Кстати, этим хотел с утра заняться и я, да вовремя вспомнил, что я уже с аттестатом в руках… К тому же, — игриво сверкнули карие очи, — напротив меня поселилась одна особа. Заметит, позора не оберешься…
— Это что, новая учительница? — Петя, видимо, знал все новости деревни.
— Она!
— Она же лет на пять старше тебя. Говорят, после института…
— Вот именно говорят… Ежели быть точным, дивчина после педучилища. А это значит, почти наша ровесница, усек?
— В таком случае тебе открываются большие перспективы… — улыбается Петя, и на его загорелом лице сверкнули белые зубы.
Голос нежданного гостя Коле показался другим. Он стал более грубым, мужественным наконец. Да и тело Пети заметно вытянулось за лето. А ведь еще недавно, каких то два года назад, он в сравнении с Колей почти что и не отличался в росте. Маленькие, юркие, как полевые мыши, бегали они по проселочным дорогам в поисках приключений. И вот эта жажда новизны, буйных страстей и забросила их разом к шустрой и бойкой девчонке по имени Люба. Она была русской, светловолосой, и дебелое ее лицо бесстрашно заглядывало в мальчишечьи глаза… Так случилось, что мальчишки надолго уселись за широким крепким столом в окружении шумных девчат. И пропустили момент, когда в калитку вошла, с шумом ворвалась мать Любы, здоровенная баба лет под сорок. Петя с одним мальчуганом шуганул в окно, а Коля же остался, сохраняя, как казалось ему, собственное достоинство. Он спокойно вышел в сени и спрятался за дверью. Но и мать Любы оказалась не из простых. Приметив, что в доме посторонние, она замедлила свой шаг, ухо выставила на макушку, и по темным сеням зашарили ее грубые руки. Возможно, она бы и пропустила затаившегося, перепуганного Колю, ежели бы тот не рванул в надежде на лучший исход. Но в критические секунды его подвела щеколда замка. Он зацепился за нее, где-то затрещала сорочка, и Коля отхватил великолепный удар бабы метлой…
А потом, спустя два дня, как снег на голову пришло извинение от матери Любы. Коля в то время сторожил колхозные поля, зарабатывая себе на хлеб. Женщина вкрадчиво засеменила навстречу, широко улыбнулась и так ласково шепнула, что у Коли защемило сердце: «Мотылек ты мой, мотылек… А я грешным делом подумала, что к нам залезли воры…»
Нет нынче в селе ни Любы, ни ее нежной матери. Год как выехали в город. Но тихие и приятные слова матери «мотылек ты мой, мотылек…» доселе обжигают память. Словно просят не забывать заводской пруд, где плескался пополудни в теплой воде; ту иву, что размашисто, грустно висела над ним; и все, что тогда было, в далекие милые годы…
Между тем на последние слова товарища Валера не обратил особого внимания. В его голове еще вихрились практические мысли: «Пора мотануть на природу. Погода сегодня расщедрилась, а мы, лопухи, киснем в квартире…» И малиновые, юные его губы встрепенулись:
— Не кажется ли вам, орлы, что пора в лесочек заглянуть? Солнце уже приближается к зениту, а мы еще и не ловили его косых лучей…
— Давайте лучше не в лес, а к ручейку, что за нашим домом, — подал мысль Леня.
— Тоже неплохая идея, — и Валера первым двинулся на улицу.
Вот и крошечный ручеек показался вдали, вот и трава-мурава приветливо дохнула на ребят. Невдалеке, в благодатной тиши, о чем-то своем думал лес.
Коля примостился рядом с Валерой. Установилась пауза.
— А знаете, хлопцы, — вдруг заявил Петя, — я решил не идти в институт…
У всех волосы встали дыбом.
— Почему?
— Потому что не вытяну… Я же и в школе тянул слабо, а здесь — целый институт! Попробуй попасть туда! Мог бы, конечно, рискнуть, взяв курс на какой-либо слабенький факультет, но все равно боюсь, что из этого получится лишь пшик на постном масле. Так что стоит ли впустую терять время?
— Но, может быть, хотя бы в техникум попробовать? — робко сказал Коля.
— И стоило ли ради этого корпеть за среднее образование? — рассудительно вставил Валера — В техникум-то можно было попасть и после восьми. Как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж.
— Тебе легко-о, — протяжно ответил Петя. — У тебя брат — студент, и в случае чего всегда поддержит под мышку. А я что? Нуль на ровном месте!
— Но у тебя же тоже родной брат в городе…
— Верно, — согласился Петя. — Но только он там вкалывает в качестве рабочего…
— Ну и что?
— А ничего! — пространно бросил Петя. — В вопросах штурма института и прочих учебных заведений — он просто ни «бе» ни «ме»… Вот и вся разница! А на себя я не рассчитываю… Не верю в собственные силы — хоть режь.
— Но техникум ты всегда осилишь! — вмешался в разговор Леня. — Я же тебя знаю: захочешь — сделаешь все!
От последних слов в Пете ожила надежда: «Может, я и зазря отказываюсь от борьбы? Ведь, действительно, мог бы при желании попасть в техникум. Но с другой стороны, Леня красноречив, и за словами в карман не полезет. Не все его слова можно принимать на веру».
— Да нет, братва, — совсем no-взрослому сказал Валера. — Отступать уже некуда. Надо вступать в бой. Или пан, или пропал… Третьего не дано. Надо занять хоть какое-то положение в обществе…
— Карьеризмом от тебя попахивает, Валера… — Петя сдвинул брови.
— Карьерист-то, возможно, я и убежденный. Да только нынче это не зазорно. Можно сказать, даже модно. Должна же быть у человека, в особенности у молодого, хоть малая капля перспективы. А всякая перспектива вплотную переплетается с окладом и с продвижением по службе… Возьмите моего батю. Всю свою жизнь он отдал детям. А чего добился? Как был учителем начальных классов, так и по сей день тянет эту тяжелую ношу. Между прочим, с белой завистью он глядит на инженеров. Говорит, маху дал, выбрав столь незавидную стезю… Вот так-то, друзья! Должны мы из этих маленьких примеров сделать соответствующие выводы… для себя. А Коля молодец, — продолжил простую мысль Валера. — Стоит стать лесничим, и все у него пойдет как по маслу…
— Не дури! Должность лесничего сама по себе еще ничего и не значит! — возразил Коля, а в голове метнулись мысли: «Что он, бог? Начальников, подобных лесничему, в районе тьма!»
— Но лесничий в селе, согласись, фигура! Работа у него блатная, а в руках — целые массивы леса. Я вот, — вдруг сообщил Валера, — всего лишь два раза видел лесничего из Баишева. И оба раза он был в стельку пьян…
— По-твоему выходит, раз пьяный, значит, живет хорошо? — удивился Коля. — А по-моему, как раз наоборот…