— Зачем?
— Я буду разносить её по кирпичику. Они должны были вылечить Соню, а не убить.
— Нила, на основании одного подозрительного звонка нельзя разносить по кирпичику целую больницу! Нила, это вообще мог позвонить какой-нибудь придурок, которому охота пощекотать себе нервы.
— Нет. — Я налила себе ещё амаретто, выпила, закусила каким-то одиноким крекером. — Звонок был правдив, Соня умерла. А значит, мой фэн-шуй её не спас. Марк, ты хоть понимаешь, что это означает?
— Что?
— Что я вовсе никакой не мастер. — Слова выплёскивались из меня вместе с пьяными слезами. — Ни-ка-кой. Знаешь, мой учитель Ван То мог оживлять и умерших людей, и умершие дома, таков был его талант, такова связь с миром сил и энергий! А я… На что гожусь я, если не спасла подругу? Пожалуйста, поедем в больницу. Я хочу видеть ту докторшу, которая нагло лгала мне в глаза.
— Нила, ты знаешь, который час?
— А это имеет значение?
— Да. Половина второго ночи! Тебя никто в больницу не пустит. К тому же ты пьяна.
— Я не пьяна, я просто расстроена. Ничего ты не понимаешь. Ху-дож-ник.
— Мы поедем в больницу завтра. Тебе надо проспаться, отдохнуть…
— Марк!
— Что?
— Можно, я останусь у тебя? Постели мне на диванчике, ладно? Я не смогу сейчас вернуться в Сонин особняк. Мне страшно.
— Я тебя никуда и не отпущу.
— Это хорошо. Только не домогайся меня, ладно?
— Очень надо.
— Ой, я что, уже выпила весь амаретто? Кажется, это было моим последним вопросом.
Дальше в моей памяти зиял глубокий провал.
Глава тринадцатая
ТОРЖЕСТВО ЗВЁЗДНЫХ СТАРЦЕВ
Стойкость — к счастью
И Цзин
Я проснулась оттого, что нечто странное щекотало мне лицо.
Я открыла глаза и ахнула. Передо мной стоял кузен Го и весело помахивал каллиграфической кистью. Видимо, ею он и щекотал мою щеку.
— Кузен?! — воскликнула я. — Как я рада тебя видеть!
— Милая моя кузиночка, — сказал кузен Го. — Похоже, ты опять попала в историю.
Он стоял передо мной, изумительный и прекрасный, одежды сияют снеговым серебром, волосы развеваются и струятся по плечам, как ленты чёрного шелка, в глазах любовь и печаль…
— В историю? — переспросила я. — Ты о Соне? Но тут я ничего не могу поделать. Она умерла, умерла! И никакой фэн-шуй тут не поможет.
— Ошибаешься, кузиночка, — мягко возразил Го. — Ты уже кое-что сделала, просто пока не знаешь об этом. Только вот беда: с одной стороны, сделанное тобою есть благо, а с другой… И не разобрать. Впрочем, ещё есть время, чтобы во всем разобраться. Кузиночка, я хочу немного попенять тебе.
— Что такое, Го?
— Какая ты невнимательная! А ведь я говорил тебе об этом. Помнишь: опасайся силы, скрытой за оболочкой из нефрита, берегись выходить из дома своей подруги в ночи, когда на небе нет луны, и покуда не вступай в борьбу с тем, чьи пальцы омочены кровью великих царей.
— Да, кузен, я помню твои предостережения. Но если б ты мог выразить их яснее! А то говоришь загадками, как древний пророк!
— Мне по сану положено говорить загадками. Не забывай, я теперь небожитель.
— Но для собственной кузины ты мог бы сделать исключение и прокомментировать собственные пророчества?
Го рассмеялся. Смех его был божествен, я душу отдала бы за то, чтоб почаще слышать этот смех.
— Маленькая лентяйка! — все ещё смеясь, сказал кузен. — Но так и быть, растолкую тебе, что смогу.
— Неужели есть то, чего ты не можешь, Го?
— Да. — Кузен посерьёзнел. — Не могу преступить воли высших божеств и не могу вернуться к тебе человеком во плоти.
— Го, милый, — пробормотала я. Слезы подступили к горлу. — Как же я люблю тебя, как мне тебя не хватает…
— Успокойся, милая, я всегда буду рядом, хотя, может быть, ты этого и не почувствуешь… Но вернёмся к моим мрачным пророчествам. Итак, предостережение первое: «Опасайся силы, скрытой за оболочкой из нефрита». Думаю, тебе будет просто его понять, если я скажу, что нефритовое облако-кулон весьма опасно.
— Так ты о кулоне, Го? О, спасибо за предупреждение! Я уже имела счастье испытать на себе его чёрную силу. И впредь буду осторожна.
— Будь осторожна, Нила. Ибо тебе ещё доведётся испытать на себе светлую силу этого кулона.
— Что такое ты говоришь, Го? Этот кулон — воплощённое зло, сгусток мрака и ужаса. Он отвратителен.
— У всякой вещи есть две стороны, кузиночка. Или ты забыла основу основ фэн-шуй? У Нефрита Желаний есть и светлая сторона. Её лишь нужно разбудить.
— Как разбудить?
— Тьма пробуждает тьму, а свет пробуждает свет. Думаю, ты поймёшь это, кузиночка.
— Свет пробуждает свет… Понять — не пойму, но запомнить — запомню, — улыбнулась я. — Значит, с Нефритом Желаний мне ещё доведётся столкнуться… Хорошо. Го, а что ты имел в виду, когда не советовал мне выходить из дома бедной Сони в ночи, когда на небе нет луны?
— Вокруг этого дома бродит беда и заглядывает и окна, милая кузиночка. И нет в том ни твоей вины, ни вины хозяйки этого дома. С самого начала жилище это было проклято, потому что выстроено на деньги вдов и сирот…
— Ай! — вскрикнула я, будто меня ужалили. — Соня ведь говорила, что перекупила этот особняк у какого-то магната, за нехорошие дела угодившего в тюрьму…
— Беда не только в этом, Нила. Тот человек, что построил дом, совершил за свою карьеру немало убийств (не своими руками, конечно, действовали его приспешники), а ещё довёл нескольких людей до самоубийства. Души убитых и самоубийц не нашли покоя ни на небесах, ни в подземном царстве, а потому Нефритовый Владыка Юй-ди повелел им искать справедливости на земле и мстить всем за свои загубленные жизни. Теперь эти души, получив разрешение от Нефритового Владыки, возвратились на землю. Это бесприютные духи-гуй, вечно голодные и мстительные. Они будут кружить около проклятого дома и строить свои козни.
— Гуй, — прошептала я. Вся китайская мифология всплыла в моей памяти. Духам-гуй там отводились не самые светлые страницы.
— Правда, есть нечто, что сдерживает этих духов, — продолжал кузен. — Они не выходят из подземных своих убежищ в те ночи, когда на небе ясно и ярко светит луна. Лунный свет обжигает их злые глаза. Поэтому не выходи из дома в безлунные облачные ночи, береги себя.
— Но я могу надеть талисман, охраняющий от злых духов, — сказала я. — Нужно из красных ниток сплести узел Двойной Удачи и надеть на запястье.
— Ты права. Но сила такого талисмана невелика, уж поверь мне. Её не хватит надолго. Так что лучше проявляй здравую осторожность.
— Хорошо, Го. Как жаль, что тебя нет со мной каждый час и каждую минуту! Ты бы меня защищал… Впрочем, что я говорю! Это постыдная слабость, прости меня за неё, Го! Я мастер фэн-шуй, я знаю все о потоках ци и ша, я умею управлять тёмной и светлой энергией, и мне ли просить защиты! Прости, прости, Го! Я благодарна тебе за предупреждение о духах-гуй, я не позволю им беззаконничать на этой земле и постараюсь очистить и защитить Сонин дом, хотя Сони больше нет…
— А вот это — третье, о чем я хотел тебя предупредить, — сказал Го и вдруг приник к моим губам поцелуем. Этот поцелуй был такой нежный и томительно-небесный, что я могла лишь страстно пискнуть и обхватить руками серебряные плечи Го, своего возлюбленного небожителя…
И вот тут я действительно проснулась. И поняла, с сожалением и недовольством открыв глаза, что обнимаю я не кузена Го и целует меня не кто иной, как Марк Косарецкий.
Я рванулась в сторону, окончательно просыпаясь, и, сгорая со стыда, поняла, что лежу нагишом в кровати Марка, а он, негодяй и совратитель, пристроился тут же и, естественно, гол как сокол.
— Нила! Нила! — вскричал Марк, вцепляясь в меня. — Не беги! Прости меня за то, что было, я с собой не совладал…
Я замерла, истерично натягивая на себя одеяло:
— Что было?
— Сама понимаешь что, — кривовато улыбнулся Марк. — Ты была такая нежная, безвольная, на все готовая после амаретто, что я не выдержал. Пропади они пропадом, твои таланты мастера фэн-шуй, зато у нас была такая ночь!
— У тебя была «такая» ночь, — ледяным тоном поправила Марка я. — Я об этой ночи совершенно ничего не помню.
— Как? — изумился Марк и принялся шептать мне на ухо вещи, от которых я краснела, и без конца приговаривал: — И этого не помнишь? И этого? И даже вот этого?
— Ничего я не помню, — зло выпалила я, выпутываясь из объятий одеяла и Марка. — Как гадко. Ты воспользовался тем, что я нализалась в стельку и…
— Ты мне разрешила, — стоял на своём Марк.
— Не могла я тебе такого разрешить. Я мастер фэн-шуй. У меня дар. Особый. Был. А теперь его нет из-за какого-то сомнительного коитуса!
Марк мрачно поглядел на меня и, вздохнув, сказал:
— Успокойся, Нила. Ничего не было. Повторяю, на самом деле ничего не было. Хотя я предпочёл бы, чтоб было.
— Ты правду говоришь? — подозрительно сощурилась я.
— Правду, — мрачно ответил Марк. — Я уже хотел было, ну, ты понимаешь… Перед такой женщиной и святой не выдержит. Но что-то меня как будто остановило.
— Голос совести? — язвительно спросила я.
— Нет, наверное, твой ангел-хранитель, — сказал Марк и встал с кровати. Хм. Если он тем самым хотел произвести на меня впечатление своими статями и намекнуть на то, как много я потеряла, что этими статями не воспользовалась, то это он зря. Марк кузену Го и в подмётки не годился.
— Кузен Го! — вскричала я и победоносно взмахнула подушкой. — Вот кто мой хранитель, хотя и не ангел. Вот! Это он! Спасибо, кузен, спасибо!
— Какой ещё кузен? — удивился Марк. Понял, что не впечатлил меня своим обнажённым торсом, и принялся одеваться.
— Мой китайский кузен, — доступно объяснила я. — Он погиб и стал небожителем. И теперь меня защищает. Он мне приснился. Он часто мне снится.
— Видимо, ты его любишь, этого кузена.
— Люблю.
— Нила, если б я был к тебе равнодушен, я сказал бы, что ты абсолютно сумасшедшая. Какие-то кузены-небожители… Отказ от секса только потому, что можно утратить некий непонятный дар… Да тысяча женщин на твоём месте умоляла бы меня о любви.
— Ну и обращайся к этой тысяче, — безапелляционно заявила я, обнаружила в окрестностях постели свою одежду и начала одеваться. Хотелось принять ванну, но только не в квартире Марка. А то с него станется привести-таки свой развратный план в действие. Он вообще как-то неправильно меня понимает. Думает, что если женщина осталась у него на ночь, то это уже законный повод с ней переспать. Ненормальные мужики здесь, в этой России! Сколько раз я ночевала у кузена Го, и он никогда себе не позволял…
Кузен Го…
Сон…
Каллиграфическая кисть, щекочущая мою щеку…
— Марк, — одевшись, я сочла своего визави менее опасным и доступным к общению, — Марк, посмотри вот здесь, на щеке, у меня ничего нет?
Марк придирчиво осмотрел мою щеку:
— Нет, все чисто.
— И все-таки… Можно, я воспользуюсь твоей ванной?
— Конечно.
Я вошла в ванную, включила свет и внимательно разглядела обе свои щеки. Ничего. Но почему у меня ещё осталось ощущение щекочущей мои щеки кисти?
Чтобы избавиться от этого ощущения, я пустила воду в раковине и принялась умываться. Умылась, потянулась за полотенцем и, мельком взглянув на себя в зеркало, ахнула.
На моих мокрых от воды щеках сверкали золотом два искусно начертанных иероглифа: «крепость» и «защита». Не знаю, сколько времени я простояла перед зеркалом, рассматривая чудесные иероглифы и понимая, что встреча с кузеном не была по-настоящему сном. На лице высыхала вода, и я заметила, что иероглифы тускнеют, становясь прозрачными и незаметными. Когда лицо высохло окончательно, никаких иероглифов на моих щеках видно не было. Но едва я плеснула в лицо водой, как они проступили снова. Чудеса, да и только! Чудеса от моего милого кузена Го…
— Нила, ты уже закончила? — раздался голос Марка. — Тебе сварить кофе?
— Нет, я буду чай! — крикнула я, торопливо вытирая лицо полотенцем. Ни к чему сердцееду Марку видеть эти иероглифы на моих щеках. Ему этого не понять.
Когда я вышла на кухню, Марк уже приготовил кофе и чай. И — о чудо из чудес! — он сменил одежду. Сегодня вольный художник выглядел прямо-таки парадно: костюм-тройка, жемчужно-серая рубашка, галстук в строгую узенькую полоску. Дипломатический корпус, да и только. Я в своём свитере и джинсах смотрелась совсем непрезентабельно.
— Какие у тебя планы на сегодня, Нила? — спросил Марк.
— Разумеется, ехать в «Кардиосферу», проверять вчерашний звонок от доброжелателя. Я должна знать, жива или нет моя подруга. Должна знать, как все произошло. И кроме того, высказать доктору Саблиной все, что я думаю о врачебной этике.
— Что ж, планы солидные. Ты не против, если я буду тебя сопровождать?
— Не против. Марк, не смотри на меня букой. За исключением некоторых моментов ты хороший человек, и с тобой можно иметь дело. Пожалуй, я смогла бы даже тебе довериться. В некоторых вопросах.
— Это мне льстит, — сказал Марк.
И мы отправились проторённой тропой в клинику «Кардиосфера».
В холле дежурила уже другая медсестра — постарше и ликом помрачнее. Вчерашнего небесного создания с хрустальным голоском и помину не было.
— Могу я видеть доктора Саблину? — бросаясь с места в карьер, спросила я у мрачной леди в медицинском облачении.
— А по какому вопросу? — помрачнела та ещё больше.
— По личному, — встрял Марк. Видимо, он полагал, что его костюм, галстук и шарм свежевыбритого мужчины растопят сердце даже такой горгульи.
Подействовало. Горгулья смешалась и бросила затравленный взгляд на монитор компьютера:
— Доктор Саблина сейчас на обходе…
— Ничего, мы подождём. Ведь её кабинет, кажется, на пятом этаже? — рассиялся улыбкой Марк.
— Да, но у нас так не положено.
— А это ничего, — сказал Марк, продолжая сиять улыбкой. — Для нас вам придётся сделать исключение. Если вы хотите, чтобы клиника с красивым названием «Кардиосфера» и дальше продолжала своё безбедное существование.
И Марк (вот артист!) достал из кармана некое удостоверение в красной корочке и выразительно помахал им перед носом горгульи. Та спала с лица и сказала:
— Пройдите к лифту, пожалуйста. В лифте я спросила Марка:
— Это что за волшебная красная книжечка? Ты что, помимо того что вольный художник, ещё и являешься сотрудником правоохранительных органов? Какой ужас!
Марк продемонстрировал мне книжечку. Это было удостоверение местного Союза художников.
— Марк, иногда мне нравится, как ты действуешь, — задумчиво проговорила я.
— Мерси, — надменно ответил Марк.
Мы снова оказались на пятом этаже. Тишина, дезинфекция, медицинская благодать. Только в этой благодати почему-то не смогли спасти мою подругу. Или все-таки сумели?
И кто был тот доброжелатель, что позвонил вчера вечером и сообщил о смерти Сони?
Я стояла, растерянно оглядываясь.
— Марк, здесь никого нет, — прошептала я, и собственный шёпот показался мне громче, чем крик.
— Может быть, это и хорошо? — тоже прошептал Марк. — Как ты думаешь, в какой из этих палат лежала Соня?
Мы шли полутёмным коридором с рядами бесконечно уходящих вдаль одинаковых белых дверей.
И тут я замерла. Потому что перед дверью одной из палат стояли две ярко-алые собачки-фу с золотыми разинутыми пастями.
— Марк, — прошептала я, — они все-таки выполнили мою просьбу! Смотри!
— И что? — возразил Марк. — Думаешь, какие-го игрушки оживят твою подругу? Сони давно нет здесь, Соня в морге.
— Нет, — сказала я и толкнула дверь.
Она легко подалась, и взору моему предстала небольшая уютная палата с единственной кроватью. Все было светлым, каким-то ирреальным, так что я не сразу увидела, что на кровати кто-то лежит. А когда увидела…
Это была Соня. Моя дорогая подруга собственной персоной.