— Ах, волнуешь, да… Но приличия…
— Кому какое дело до приличий! Ты и я — мы люди самостоятельные, идем по жизни в одиночку. Так давай теперь идти вместе, не разлучаться, словно мандаринские уточка и селезень!
С этими словами юноша пылко приник к устам Юйлин, продолжая стискивать ее в объятиях. Девушка не противилась, в голове у нее шумело от выпитого вина, к тому же Сюй был так пленителен и мужествен…
Сюй на руках отнес сомлевшую Юйлин в опочивальню, и уж тут, под шелковым расшитым пологом, закипела настоящая любовная битва. Воин уже надел шлем и поднял алый стяг — изготовился к нападению. Нежный противник его покуда сопротивляется, но готов к сдаче. Слышатся мольбы о пощаде и призывы не прерывать битвы. Мнутся атласные подушки, на пол сползают одеяла, кипит сражение, падают золотые шпильки из прически, облаком разметываются волосы. Воин нетерпелив, но нежен; противник его изнемог от наслаждения и лишь просит не размыкать объятий. Все хитрее уловки, все искуснее затеи, все слаще поцелуи — оба упоены сражением, никто не хочет остановиться и уступить. Но вот исторглись стоны из уст, пролился благодатный дождь на сердцевину пиона, и битва кончилась.
Любовники долго лежали, истомленные страстью: голова Юйлин покоилась на груди Сюя, и он забавлялся тем, что сплетал свои медные волосы с ее мерными, шелковистыми.
— Выходит, — улыбаясь, сказала Юйлин, — я стану женой лиходея?
— Выходит, так, — усмехнулся Сюй. — А разве в этом есть что плохое? Лиходей не я, а те, что замыслили измену государю. Я хоть и вор, да престолу предан.
— Ах! — вскочила Юйлин и закуталась в покрывало. — Как я могла забыть!
— Что такое, милая?
— Я предаюсь усладам с тобой, а меж тем в столице каждодневно злодеи угрожают жизни государя и помышляют захватить Яшмовую Империю! Что мне делать?
— Юйлин, ты ведь женщина и не тебе вступать в сражение с негодяями. К тому же ты теперь моя жена, а я не позволю своей жене подвергать себя опасности.
— Но, Сюй…
— Нет, нет, я сам должен во всем разобраться. Послушай, милая моя. Тебе придется пока оставаться в этом поместье для твоей пущей безопасности. А я отправлюсь в Тэнкин и отыщу того, о ком ты упоминала, — ловца креветок Пэя. Попробую втереться к нему в доверие и все вызнать.
— Как? — воскликнула гневно Юйлин. — И ты меня бросаешь, едва мы встретились?! Господин Лу Синь уехал в Тэнкин, потом отбыли Ши Мин и Ян Синь, а теперь и ты хочешь бежать? Умоляю: возьми меня с собой! Я тоже хочу вывести заговорщиков и изменников на чистую воду! Я оденусь в мужское платье и буду следовать за тобой! Возьми меня в Тэнкин! Иначе от тоски я удавлюсь на собственной косе! Ноги перестану перебинтовывать!
— О, только не это! — рассмеялся Сюй и привлек Юйлин к себе. Поцеловал нежно в шею. — Ничего не поделаешь, видно, ты и впрямь назначена судьбой мне в спутницы. Что ж, едем в Тэнкин вместе. Только тебе действительно стоит переодеться в мужское платье, так безопаснее. И поедем мы дорогами, о которых известно только мне, так что мы никому не попадемся…
— Отлично! — возликовала Юйлин.
— Первый раз в жизни я послушался женщины,-с усмешкой сказал Сюй. — Надеюсь, это не принесет нам неудачи.
Но, прежде чем покинуть гостеприимный дом господина Лу Синя, Юйлин и Сюй не день и не два предавались здесь нежным утехам. Потом Сюй исчез, даже не взяв того драгоценного свитка, за каким пришел. Он условился дожидаться Юйлин несколько дней на постоялом дворе «Заводь холостяка». Юйлин же должна была дождаться домоправительницы, передать ей все ключи, взять одежду и уехать.
Юйлин еле дождалась возвращения старой Бинь, отдала ей ключи и сообщила, что срочно должна уехать.
— Куда же вы собираетесь, молодая госпожа? — спросила домоправительница. — Глаза у вас так и сияют, словно вы радостную весть получили.
— Мне приснился вещий сон, — принялась врать Юйлин. — Про мою сестру и про то, как можно освободить ее от притеснений злого мужа. В этом сне мне явились семь небожителей и повелели ехать в Тэнкин, совершить пятьдесят молебнов в храме Золотой Горы, после чего жизнь моей сестры наладится! Вот я и спешу в Тэнкин. А чтоб по дороге на меня не напали разбойники или лиходеи, я надену мужское платье. Вы позволите мне взять скакуна из конюшни господина первого императорского каллиграфа?
— Конечно, милая, только умеешь ли ты ездить верхом?
— Умею, матушка Бинь. С детства умела…
Так и вышло, что Юйлин Шэнь снова надела мужской наряд и, сев на коня, во весь опор помчалась к постоялому двору «Заводь холостяка». До этого постоялого двора был день пути, так что Юйлин добралась туда уже к вечеру. Девушка проголодалась и устала, к тому же чуть не загнала коня. Едва она спешилась у большого двухъярусного дома с алой черепичной крышей и золочеными вывесками, как к ней подбежал мальчик-слуга.
— Добро пожаловать, молодой господин! -проверещал мальчик. — Что прикажете?
— Отведи коня в стойло, протри хорошенько, накорми да не давай холодной воды. Скажи, на этом постоялом дворе есть ли комнаты?
— Да, господин, пожалуйте. Хозяин будет очень рад!
Юйлин вошла в заведение. Изнутри «Заводь холостяка» выглядела даже роскошно: лакированные столы и скамьи, на стенах висят веера с каллиграфическими надписями и свитки древних изречений. Юйлин осмотрела зал, но Сюя не увидела. «Не должен же он ждать меня здесь круглые сутки, — сказала она себе. — Возможно, он спит или куда-то отлучился».
Девушка села за столик. Тут же к ней подошел слуга и осведомился, чего ей угодно выпить и закусить.
— Чайник персиковой настойки, — стала заказывать Юйлин. — Суп из плавников, соевый творог с пряностями и жареной печенки.
Слуга расторопно все принес, Юйлин выпила чарочку настойки и принялась за еду, изредка быстро оглядывая зал. Тут ее внимание привлек один чрезвычайно полный мужчина. Он, как видно, заказал осьминога и теперь допытывался у слуги, правильно ли осьминога приготовили. Ведь всем известно осьминоги, если их неправильно приготовить, отвратительны на вкус, да ещё и рот от них делается черным, словно ты чернил наелся. От нечего делать Юйлин стала прислушиваться к этой беседе.
Толстяк говорил:
— Я настоящий знаток того, как надобно готовить осьминога. От меня ничего не укроется! Ни одна мелочь!
— Господин, хозяин лично наблюдал за приготовлением осьминога, все приготовлено в соответствии с поварской книгой Пяти Искусств!
— Что мне книга! Надеюсь, осьминог был молодой и свежий?
— Молодой, очень молодой, и до вашего прихода он еще плавал в бассейне.
— А перед тем как ошпарить осьминога, его подержали над чаном с кипящим уксусом?
— Конечно! Хозяин лично держал!
— А когда осьминога ошпарили, присоски ему вычищали серебряной или деревянной палочкой?
— Конечно, деревянной, господин! Серебро отравляет осьминога вмиг!
— Все верно… А соус? Соус к осьминогу был из чего приготовлен?
— Из чумизы, свежей, промытой чумизы.
— Точно ли из чумизы? Точно там не было сои или бобов?
— Точно не было, господин.
— А на какой доске разделывали осьминога?
— На деревянной.
— Понятно, что не на мраморной. Из какого дерева была доска?
— Из ююбы, господин. Из столетней ююбы.
— Хм, все сходится. А жилы, жилы все удалили, ведь если не удалить жилы, произойдет беда! Жилой можно насмерть подавиться!
— Все до единой жилочки удалены, господин. Ваш осьминог мягок как лист драгоценной рисовой бумаги.
— Кстати о рисе. В каком отваре варили осьминога? Неужто в рисовом?
— Нет, господин. В чистой речной воде, не подсаливая.
— Ах, все сходится. Не придерешься. Что ж. Несите кушанье. Но имейте в виду, если я почувствую, что что-то не так, я вашего повара со свету сживу!
Измотанный слуга пошел за кушаньем, а Юйлин беззвучно рассмеялась — так позабавил ее придирчивый толстяк. И тут же услышала у своего уха знакомый шепот:
— Давно ли ждешь меня, любимая?
— Ах! — только и сказала Юйлин. — Как тебе удалось так незаметно появиться?
— Это искусство, которому меня научил лотос Черное Облако, — пояснил Сюй, садясь рядом с Юйлин. — Позволь мне выпить?
— Конечно.
— Как ты добралась?
— Со мной все в порядке. А ты как?
— Дожидался тебя и от скуки играл с завсегдатаями этого заведения в облавные шашки.
— Я даже не буду спрашивать, кто выиграл.
— И напрасно, потому что я нарочно проигрывал.
Юйлин радостно посмотрела на Сюя:
— Я скучала по тебе.
— Я весь извелся от тоски. Наконец-то мы вместе. Доедай свои кушанья и пойдем наверх. Скажем хозяину, что будем жить в одной комнате…
Поздно ночью, когда молодые любовники вдоволь нарезвились и наигрались в «тучку и дождик», разговор сам собой зашел о том, как быть дальше.
— Вот о чем я думаю, дорогая, — заговорил Медноволосый Тжонг. — Меня все сильнее и сильнее смущает болезнь императора. Отчего он болеет? Отчего все тело его ослабело?
— Говорят, император совсем не принимает пищи и питья… Но что мы с тобой тут можем сделать?
— Дорогая, мне проникнуть во дворец легче легкого, так же легко могу я проникнуть и в императорскую опочивальню… Что, если мы поговорим с государем, спросим его о причине болезни?
— Милый, думаешь, дворцовые лекари о том его не спрашивали?
— Может, и спрашивали, да только не слыхали правильного ответа. Видишь ли, мой наставник помимо всего прочего научил меня распознавать разные болезни и лечить их особыми словами и иглоукалыванием. Может, если мы исцелим императора, это будет важнее, чем разыскать заговорщиков? Погоди… Что с тобой, Юйлин?!
Юйлин немного помолчала, а потом сказала торжественно:
— Я вспомнила.
— Что ты вспомнила?
— Я вспомнила, отчего проистекает болезнь императора. Я слышала об этом, когда беседовали… В общем, неважно, кто беседовал. Одному монаху явилась богиня Саванму и сказала, что болезнь императора пройдет, как только он увидит въяве деву своих снов. Да, именно! Деву своих снов!
— Юйлин, я в растерянности от твоих слов. Что означает выражение «дева его снов»? Как пошли слова богини? А впрочем… Кажется, я догадываюсь.
Цзюань 14
КАК ИСКАТЬ ПРИНЦЕССУ
Тот, кто хочет быть богатым,
Пусть накопит серебро.
Тот, кто хочет быть крылатым,
Пусть скорей творит добро.
Легче петь, чем песню выбрать,
Легче бросить, чем нести.
Но терпенья тяжкий вывод
Пригодится всем в пути.
Ты распахиваешь крылья,
Ты ликуешь и поешь…
Иль, слабея от бессилья,
Жизнь постылую клянешь.
Но минуют дни печали,
Отойдет от сердца мгла.
Ощутишь ты за плечами
Два сияющих крыла.
…Бокал, выточенный из огромной цельной жемчужины, выпал из дрожащей руки и разбился с печальным звоном.
— О-о, — простонал Небесный Чиновник второго облачного ранга Ань Алый Пояс и попытался сунуть пылающую голову в миску с охлажденным персиковым желе.
Но ему не удалось это сделать. Кто-то крепко и пребольно ухватил его за волосы.
— Штоткое? — попытался возмутиться Ань Алый Пояс и разлепил склеенные хмелем глаза. И незамедлительно встретился взглядом с яростно сверкающими на тысяче рук глазами богини Гаиньинь. Именно эта в основном милостивая, но сейчас донельзя взбешенная богиня вцепилась в волосы незадачливому чиновнику, напоминая скорее не небожительницу, а склочную жену какого-нибудь лесоруба.
— Ой, — более трезво сказал Ань. — Гаи… Гаинь… Гаиньинь, это ты?
— Это я, — яростно прошипела тысячерукая. — Авот ты у меня сейчас быстро перестанешь быть Небесным Чиновником, если немедленно не протрезвеешь!
— У-у, да просветлится над нами небо! Я сейчас, уже, почти готов… Юй! Юй, женушка, очнись! Смотри, кто пришел!
Чиновница Юй, до этого мирно дремавшая, прикрывшись веером, вскочила и, пошатываясь, предстала пред очами грозной богини.
— Р-разрешите доложить, — начала было Юй, но богиня яростно прервала ее:
— Отставить! А ну вытрезвились оба, быстро!!!
Чиновники на мгновение осветились изнутри зеленоватым светом, потом свет пропал, и теперь наши злополучные герои смотрели на мир вполне трезво. Трезвость — вещь обидная. Сразу понимаешь, каким ты был болваном, что напился, и как на тебя смотрят непьющие товарищи. И еще это нестерпимое чувство вины…
— О тысячерукая! — воскликнули оба чиновника и пали на колени. — Прости нас и помилуй. Согрешили, каемся. Позволили себе непозволительное!
— Ладно, на первый раз прощаю. Нашли с кем пить, с богами Жемчужного Завета. Они же записные пьяницы, самого Верховного Владыку совратят и споят!
— Виноваты, виноваты, — бормотала Юй. — Но кто же знал, что это мирное знакомство перейдет в такую скверную пирушку? Тысячерукая, прости за вопрос: сколько времени по земному исчислению мы здесь… э-э… пировали?
Юй оглядела Нефритовый павильон и порадовалась тому, что, кроме Аня и Гаиньинь, здесь больше никого не было.
— Времени прошло немало, — отрезала богиня. — И у меня для вас нерадостные новости. Сядьте и слушайте.
Чиновники повиновались. Гаиньинь брезгливо смахнула со стола все чаши, кувшины и подносы и пристроилась повыше, согласно своему облачному рангу.
— Императрица Чхунхян, владычица Жемчужного Завета, задумала черное дело, когда пригласила к себе принцессу Фэйянь, — заговорила тысячерукая богиня. — Вы были посланы оберегать принцессу от земного и небесного зла, и вот вы не выполнили своего предназначения!
— Ах! — вскрикнула Юй. — Что случилось с принцессой?!
— Случилось несчастье, которого, быть может, уже и не поправить, — вздохнула богиня. — Императрица Чхунхян на самом деле не кто иная, как безумная государыня Мониен, столетия назад сгубившая собственного единственного сына, принца Наисветлейшего. За гибель сына она была проклята до тех пор, пока душа Наисветлейшего не обретет покоя.
— Ох, — всплеснула руками Юй. — Я знаю эту легенду! Китешра нам ее рассказывал за застольем… Наисветлейший должен обрести свою возлюбленную, лишь тогда он успокоится, а безумная Мониен лишится проклятия! Но какое отношение к этой легенде имеет наша Фэйянь?
— Эх вы, небожители! — раздраженно бросила богиня. — Догадаться не можете. Оказывается, Фэйянь очень похожа на возлюбленную Наисветлейшего принца, вот безумная Мониен и решила, что это его возлюбленная и есть. В новом воплощении!
— Оэ, оэ! Какое безумие! — воздел руки Ань Алый Пояс.
— Это еще не все. Мониен прибегла к черным чарам, ее подручный колдун изготовил зелье, отделяющее главную душу от тела! И вот, когда Фэйянь по неведению испила ядовитого зелья, душа ее отделилась от тела!
— О горе, горе, моя бедная девочка мертва! — зарыдала Юй, царапая свое прекрасное лицо ногтями. I
— Ладно, — хмуро сказал Ань. — Мы напились и все прохлопали. Но ты-то, богиня с тысячью глаз, куда смотрела, пока творилось это беззаконие?!
— Ань, ты рехнулся! — возопила Юй.
— Я тебе скажу, куда я смотрела! — побагровев от гнева, заревела Гаиньинь. — В провинции Цзацзу-ань была засуха и пришлось обеспечивать людей дождем, чтобы не погиб урожай! В княжествах Севера мне пришлось расправляться с нашествием красной мушки; в городах Бо, Дуннян и Верхний Гао предупреждать смерть тысяч младенцев от ветрянки! Продолжить перечислять?! Или ты, Чиновник, все-таки понял, что у каждого на Небесах свои обязанности?!
— Понял. Прости, милостивая, я погорячился. Откуда ты узнала о гибели Фэйянь?
— Ее мать, светлая Нэнхун, сказала, что не видит сияния волшебного кулона, который она подарила дочери, оберегая ее от зла. Значит, с Фэйянь случилась самая страшная беда. Я обратилась к летописцу Книги Судеб и прочитала судьбу Фэйянь. Прочитанное ужаснуло меня.