Смываю мыльную пену и выхожу на берег. Тоби плещется в небольшом омуте и пускает фонтанчики.
Словно колокольчики зазвенели – за спиной девичий смех. Оглядываюсь – и сердце сбивается с ритма. Комок застревает в горле. Звездочка! Из-за куста выглядывает моя Звездочка. Юная – как в тот день, когда я впервые ее встретил.
Нет, конечно это не она. Это местная голышка. Но до чего похожа… Сейчас Тоби оглушит ее из станнера, уложит на песке, осеменит прямо у меня на глазах… Не позволю!!!
Девушка испуганно вскрикивает и грациозной ланью скользит ко мне, ища защиты. Никому не позволю пальцем ее тронуть. Ни Тоби, ни Хорсту – никому!
Малышка, спрятавшись за моей спиной, встревоженно оглядывается.
– Смотри-ка! Ты ей понравился! Не обижай ее, – советует Тоби. – Не пугай в первые дни, она привыкнет и будет с тобой ходить. Куда ты, туда и она.
Я успокаиваюсь, и тут же успокаивается голышка. Тоби брызгает в нас водой, и она, засмеявшись, бежит к речке. Высоко поднимая ноги, забегает на глубокое место, окунается, поднимая облако брызг. До чего она похожа на юную Звездочку…
– Вот ты и нашел себе голышку, – рассуждает Тоби. – Больше не будешь таким безрадостным. Все егери так кончают. Ходят-ходят, а потом встретят одну, приведут с собой – и больше никого осеменять не хотят.
Возвращаюсь на хутор в смущении. Тоби был прав: голышка никуда не хочет уходить. Брыся она не боится совсем, бетонные здания осматривает с жадным любопытством.
Фиеста встречает нас с материнской теплотой. И сразу между ней и голышкой начинается беззвучный разговор. Я так и не догадался бы, но голышка начала строить рожицы, повизгивать и жестикулировать.
– У тебя появилось теперь очень много забот. Если рассчитываешь долго с ней жить, тебе придется заботиться и обучать ее.
– Знаю.
– Боюсь, еще нет. Но я помогу тебе. Ты уже придумал имя для своей девушки?
– Фи-фиеста, она же мне в дочки годится.
– Понятно. Хочешь быть папочкой. Тоже неплохо… для начала.
Голышка скорчила гримаску и замахала ладошкой.
– Она говорит, что у нее уже есть имя, – сообщила мне Фиеста, – но вот как выразить его словами?.. Зверек. Пусть будет Зверек.
– Зверек?
Голышка взвизгнула и замахала на меня двумя ладошками.
– Не такой зверек. Ты неправильно представил образ, – объяснила Фиеста. – Маленький, белый и пушистый зверек.
– Надо обучить ее основным правилам поведения на хуторе… – промямлил я.
– Так в чем же дело? Ясно и четко представь действие. Она поймет. С Лианой у тебя сложностей не было.
Вспоминаю, чему учил Лиану. В кустики облегчиться посылал. Если не считать ремонта, только готовить учил. Что имела в виду Фиеста? Не стала бы Лиана по сети никому про кустики рассказывать.
Фиеста фыркнула и рассмеялась. Телепатка, блин!
Беру Зверька за руку, за теплую сильную ладошку и веду знакомить с технохутором. Объясняю, для чего служат унитазы, краны, как включать свет и затенять окна. Изобретаю понятные для нее образы. Кран – это родник. Лампочка под потолком – луч солнца в темном лесу, пробившийся меж ветвей. Затемнение окон – туча, закрывшая солнце. Зверек в восторге. Выделяю ей для жилья комнату, соседнюю с моей. Пытаюсь мысленно объяснить, для чего служит одеяло. Новый взрыв восторга. Одеяло ощупывается, обнюхивается, а уголок даже тайком пробуется на вкус.
– Нет, малышка, это не лист и не шкурка, – улыбаюсь я. И сердце сжимается от ее ответной улыбки.
Ужинаем вчетвером. Зверек смущена и встревожена, потому что мы втроем пытаемся приучить ее есть ложкой.
– Стоп! Бросили! – командует Фиеста. – Ей желе не нравится, а не ложка.
Нарезаю яблоко ломтиками, вырезаю семечки, кладу на тарелку – и дело тут же идет на лад. Хотя яблоко можно есть и руками… Но так веселее, а игра есть игра. После ужина отвожу Зверька в ее комнату и, несмотря на слабые протесты, укладываю спать. Сам спешу к Фиесте.
– Ты действительно не хочешь ее? Разница в возрасте в десять лет – не так и много.
– Фиеста, ты же все понимаешь. Я хочу защитить ее от егерей – и все!
– Знал бы ты, что у тебя в голове делается… Хорошо, сделаем ей татуировку. Егери – народ грамотный, прочитают – и не тронут.
– Она – живой человек, или…
– Вот-вот. Об этом и речь. Человек ли она? Ты провел с ней несколько часов. Как оцениваешь ее интеллект?
– На уровне пятилетнего ребенка. Та же непосредственность, такой же яркий эмоциональный фон.
Фиеста задумалась.
– Оценка чуть завышена. Инстинкт подражания и телепатию ты принял за интеллект. Запомни, она – зверь. Очень умный, легко поддающийся дрессировке зверь. Не человек. И в том, что она зверь, виновата телепатия. Ее в детстве не учили языку. Язык – основа культуры, носитель Знания. В общем, краеугольный камень цивилизации. Отними у человека разумного язык – и он зверь.
– Не верю.
– Во что? В то, что она зверь, или в телепатию?
– В то, что во всем виновата телепатия. Телепатия – это же новый, мощный канал коммуникации. Видео вместо аудио. Как так может быть?
– Что более мощный канал коммуникации погубил, вместо того, чтоб возвысить? Шутка природы. Телепатия заменила и вытеснила речь, но не смогла взять на себя ее функции. Культура основана на речи и письменности. Телепаты не смогли – или не успели придумать им замену.
– Но вы, мунты, не потеряли разум!
– Мы не отказались от языка. А-а… Понимаю тебя. Знаешь, это как эффект триггера. Телепаты перешли точку, после которой нельзя возвращаться назад, к природе. Людям можно, а телепатам нельзя. Закон эволюции – за новое качество нужно платить чем-то из старого.
– Рыбы вышли на сушу, отрастили легкие и не могут вернуться в океан…
– Ты понял! Но телепаты вернулись… и стали голышами.
– Зачем же вы вернулись?
– Не мы! – Фиеста грозно сверкнула глазами. – Они! А зачем? Деги вытеснили из городов. Раньше я тоже не понимала, зачем. Теперь с тобой познакомилась – поняла.
– Я что – такой вредный?
– Хуже. Потому что не со зла. Ты душу отравить можешь. Ты как грозовая туча солнце застилаешь. От тебя бежать хочется. Куда угодно, только к солнцу. А как подумаю, что в городе тысячи таких, как ты… Вот телепаты и ушли из городов. Добровольно и без принуждения ушли туда, где ядовитые мысли не отравляют воздух.
– Телепатам для поддержания разума нужна искусственная среда. Техносфера. Так?
– Так.
– Из техносферы их вытеснили деги. И они одичали, так?
– Так, все так. Новая цивилизация оказалась хрупкая как стекло.
– Теперь вы хотите уничтожить телепатию, скрещивая голышей с дегами. Думаете, потеряв телепатию, голыши вновь изобретут язык.
– Умница.
– Да-а… Флаг вам в руки.
– Не надо смеяться. Это все намного трагичнее, чем ты думаешь.
– Я не смеюсь. Но я вам не помощник. Меня тошнит от того, что вы делаете. Стоило пятьсот лет шататься по космосу, чтоб…
– Игнат, прошу, только не мешай. Не разрушай то, что есть. Нужно любой ценой сохранить разум на планете. А нас история и так накажет.
Поговорили… Уже у себя в комнате вспоминаю о Зверьке. Приоткрываю ее дверь и смотрю в щелку. Девушка спит, свернувшись калачиком поперек кровати. Одеяло горкой лежит на полу.
Светлых снов тебе, малышка.
Утром обнаружил, что Зверька нет на хуторе. Фиеста подтвердила: ушла в степь.
– Знаешь, как тебя теперь зовут? – спросила она. – Угрюмый-Печальный –Страшненький-Который-Потерял.
– Зверек придумала?
– А кто же еще.
Конечно, это правильно, что она ушла. Не буду ей солнце застилать. Но как она похожа на юную Звездочку… Открытая, доверчивая. Нет, открытой и доверчивой Звездочка стала уже в космосе. А когда познакомились, она была ежиком. Чуть что – иголки наружу. Только видно было, что… не ее это иголки. А, ладно… Чего душу травить. Ушла Зверек – и ушла. Не получился из меня ни учитель, ни заботливый папаша.
Не успел додумать, как где-то на улице раздался гневный визг. Еще и еще раз. Неужели Зверек?
Бегу по коридору, перепрыгиваю через Брыся и успокаиваюсь. Зверек не может справиться со входной дверью. Все двери на петлях, а эта вбок сдвигается. Зверек толкает ее и коленкой сердито визжит. Но, почувствовав меня, смущенно замолкает. Сдвигаю дверь в сторону и впускаю ее в помещение. Двумя руками она прижимает к груди множество луковиц, и, войдя, хочет тут же отдать их все мне.
– Вот это да! – восхищается за спиной Тоби. – Столько сразу я никогда не видел. Их очень сложно найти!
Отдавать добычу Тоби Зверек не хочет. Ведем ее под локотки на кухню, моем луковицы под краном, и Тоби готовит из них блюдо. Мелко режет, солит и поливает чем-то. Думал, перемешает с желе, но это блюдо надо есть вприкуску. Увидев, что деликатес раскладывается по четырем тарелкам, Зверек делает слабую попытку все четыре порции поставить передо мной. Но тут очень вовремя появляется Фиеста, и между телепатами завязывается неслышная беседа. Опять втроем учим Зверька есть ложкой. На этот раз дело идет лучше. В рот попадает больше, а на стол меньше.
После завтрака мы с Тоби идем в ангар. Работы там осталось дней на пять. Зверек увязалась за нами. Села у стенки, подбородок на коленках, и наблюдает, как мы возимся с железом. Но смотреть ей скоро наскучило, и она нашла себе игру у ворот. Строит что-то из травинок и камешков. Я наслаждаюсь новым, незнакомым до сих пор чувством отцовства.
После работы все вместе идем купаться. Даже Фиеста к нам присоединилась. Учим Зверька плавать брассом. На воде она держаться умеет, но плавает только по-собачьи. Фиеста передает мне вопросы Зверька. Кто такие собаки, и как они плавают. Старательно вспоминаю всех знакомых собак. Потом – лошадей и верблюдов.
На третий день Фиеста сообщает мне, что Зверек не хочет больше спать под крышей.
– А давайте поставим маленький домик Игната на берегу речки. – предлагает Тоби. – Я тоже хочу на воздухе спать.
Не сразу понимаю, что речь идет о палатке. Идея хорошая, только… Тоби со Зверьком в одной палатке… Молодые, горячие… У Тоби одна жена уже есть, хватит!
Идет! – говорю я. – Тоби, ты хотел себе палатку сшить. Как раз повод есть.
До обеда изготовили две палатки. Фиеста посоветовала не шить, а клеить, поэтому справились так быстро. Одна палатка маленькая, походная, а вторая – большая, в полный рост ходить можно.
После обеда отправились к речке. Мы с Тоби, Брысь и Флаттер несем припасы, Фиеста – налегке, а Зверек по собственной инициативе прихватила из спальни легкое одеяло. Явно делает успехи в адаптации! Через пару дней начну приучать к одежде. Напирать буду на пользу от карманов.
Третий день хожу счастливый, горжусь собой и Зверьком. Мир стал ярче. Словно чьи-то заботливые руки прошлись по нему влажной тряпочкой. Зверек – умница! Непоседливая, озорная, добрая и настойчивая – и в то же время скромная. И плевать ей, что я на Страшилу похож, что от себя в зеркале шарахаюсь. Но главное – любопытная. Любопытство – ключ к развитию мозга. Если б у нас со Звездочкой была дочь, то именно такая. Жаль, не могу провести сравнение генома Зверька и Звездочки. Возможно, у них общие предки откуда-то из Скандинавии. Не может же само собой возникнуть такое сходство внешности и характеров…
– Не обольщайся насчет характера, папочка, – прерывает мои мечты Фиеста. Иначе, чем папочка, она меня не называет. – Внешность – да, совпадение. Но характер… Малышка старается вести себя так, чтоб тебе понравиться. Специальный термин раньше был… Дай вспомню… А! Кокетство!
– Окстись! Кокетство – это совсем другое! Это яркое, вызывающее поведение.
– Введи поправку на телепатию и отсутствие конкуренции, – улыбается Фиеста.
Зверек, только что из речки, подбегает и садится на песок между нами. Прижимается ко мне мокрым, холодным боком. За ней бежит такой же мокрый и холодный Тоби. Обнимаю Зверька за плечи правой рукой, а левой поворачиваю над углями шампуры с шашлыком. Еще пара минут, и шашлык будет – пальчики оближешь. Все с надеждой поглядывают то на меня, то на мангал. Наконец даю команду, и протягиваю самый удачный шампур Флаттеру. Два часа вчера учил его, как разделываться с шашлыком. Четырех манипуляторов для этого оказалось мало. Пришлось закрепить на корпусе колечко, куда вставляется один конец шампура. Один манипулятор держит шампур, два – страхуют кусочек мяса, чтоб на землю не упал, и последний ножницами отрезает дольку, которая тут же отправляется в рот Фиесте.