Ярик уже, наверное, в сотый раз обругал себя дебилом недоделанным, но реальность от этого ничуть не изменилась: он был крепко привязан к трубам за руки и ноги и основательно избит. Сто пятая попытка высвободиться из крепких нейлоновых пут закончилась ничем.
Он полез в этот подвал ради Аси. Она перестала на занятия ходить, подружки рассказали ему, что зачастила в какой-то наркоманский подвал и приходила домой только ночевать, а теперь и ночевать не пришла… Ярик сразу неладное почуял, потом посыпал немного маминого праха перед порогом, мама на разведку сходила и подтвердила: да. Они. Асю она в лицо не знала, но сказала, что в подвале три девушки, две вампирки и одна скомпеленная. В милицию обращаться он не стал — во-первых, не знал, как им объяснить насчет вампиров, а во-вторых, хотел зарисоваться героем…
Ну вот и зарисовался, чмо болотное.
Асю спасать оказалось поздно.
…В общем, его заметили, ещё когда он проводил разведку. Скомпеленные — не дураки, хоть и выглядят заторможенными, они просто сосредоточены на одной задаче. Вот этих вот насторожили караулить подвал. Едва он влез туда — ловушка захлопнулась. Его обезоружили, избили и привязали к трубам, растянув иксом. И так он провел остаток времени до вечера, когда вампиры проснулись. И началось…
Сознание он терял где-то раза четыре. Сначала пробовал храбриться и обкладывать их матом, потом — просто молчать, сжав зубы, потом — не очень громко стонать, потом — не кричать. Заканчивалось все одинаково: вырубался, отливали водой и всё по новой: «Где твои дружки? Где другие охотники?» В какой-то момент дошло, что не очень их это интересует. Они просто упыри, им нравится кого-то мучить.
Сейчас напротив Ярослава стояли три девицы и плотоядно его разглядывали. Одна была Ася, две другие думали, что они модно прикинуты: в ядовитого цвета лосинах, туфлях-«мыльницах», юбках-«резинках» и дурацких турецких блузах с ажурными воротничками и рюшами. Бледные лица покрывал безумных расцветок макияж, на головах вавилоны накручены… Ася выглядела пока ещё как человек, эти две — как куклы, с которыми ребёнок решил поиграть в парикмахера. Как их звали, Ярик не мог запомнить в своем затуманенном состоянии, да не очень-то и хотел… одна блондинка, другая рыжая, и всей разницы.
«Пусть они уже высосут у меня всю кровь, — в который раз пожелал он. — И все закончится».
Одна из девиц извлекла из своей пластиковой красной сумки никелированную коробку со шприцем. Сунулась было к Ярославу, но Ася возмутилась:
— Ты чё это? Чё это за телячьи нежности? Давай уже сделаем его, тогда он мне точно всё расскажет. Я же буду мастером.
— А чего это ты должна быть мастером? — возмутилась рыжая. — А если я хочу?
— А Маркус мне разрешил!
…Маркусом звали их главного. Высокий худущий тип, старый уже, не меньше двадцати пяти, с выбритым ирокезом. С девушками-вампирками он обращался как с гаремом: рыжая была старшей, но уже не очень любимой женой, блондинка выступала на вторых ролях, но обе заключили тактический союз против Аси.
Он бил Ярика первым и первым пил у него кровь. Потом ему это как-то надоело, он разрешил девицам развлекаться с пленником, а сам забрал скомпеленных парней, второго вампира — и куда-то ушел. Ася трактовала его позволение весьма широко.
— Он всем нам разрешил! — ощерилась блондинка.
— У тебя ещё первая кровь на губах не обсохла, обращать кого-то, — поддержала рыжая. — И вообще, на кой он сдался. Пусть расскажет, где его дружки, тогда выпьем быстро и не больно. А нет — сначала яйца отрежем.
Для убедительности она достала из сумочки опасную бритву и помахала ею перед носом Ярика.
До яиц дело не дошло: сквозь стену опять ворвалась мама с воплем:
— Ну все, сучки, вам теперь пиздец! Лучше сами себе головы поотрезайте!
Ярик опустил лицо. Он ещё в состоянии был испытывать стыд, и за маму ему почему-то было стыдно. Лучше бы она молчала, как Сооткин или мама Сергея Тюленина. А так вампирки лишь сообразили, что мучить можно их двоих одновременно.
— Опа, гляди, наше привиденье вернулось! — заржала рыжая. — Дикое, но симпатишное! С мотором!
— Давай-давай, смейся, коза! — ответила Ольга. — Посмотрим, кто посмеётся последним!
— Дай-ка угадаю, — протянула блондинка. — Наверное, ты? Когда мы твоему выпердышу нос и уши отрежем?
— Сначала яйца, — сказала рыжая.
— Нет, он так сразу много крови потеряет, — в жестокости блондинки была своя логика. — Ну что, мертвячка? С какого уха начать — с правого или с левого?
— Дверь! — истошно крикнула Ася, которая не участвовала в перепалке и первой заметила… Ярик не мог разглядеть, кого. Он только увидел, как между грушевидных грудей рыжей показался кончик стрелы — а потом девица облачком праха осела на пол, припорошив лосины и блузон со стразами.
Ярик потерял сознание.
* * *
Будь Ольга живым человеком, она опустошила бы всю Ингину коробку с салфетками. Но она была призраком, её слезы капали с подбородка и исчезали в падении.
— …Привязали его, значит, к трубе в этом подвале, порезали и давай кровь пить. Не всю сразу, у них порядок такой, что главный делает последний глоток. А главный как раз лазил где-то, он постарше был, мог по светлому времени лазить. А этим же скучно, паскудам таким, они давай мучить его по-всякому: бить, резать, сигаретами жечь… И я на все это смотрю — а сделать ничего не могу, представляешь? Если бы не Юра, он бы в том подвале и остался…
— Юра? — Инга сделала пометку в блокноте.
— Юра. Другой охотник. Он-то Ярика всему и научил, — Ольга все ещё шмыгала носом, но понемногу успокаивалась. — Юрка, он, знаешь, мужик… Вот что бы мне его при жизни встретить, а? Что у меня за судьба такая горбатая?
«Отцовская фигура?» — написала в блокноте Инга. Подумала и подчеркнула. Два раза.
* * *
Из обморока Ярослав вынырнул почти в буквальном смысле: окатили водой, чуть не захлебнулся. Потом услышал голос матери:
— Осторожней, ты ему в нос налил!
— Молчи, женщина, — ответил незнакомый прокуренный тенорок. Ярослав разлепил глаза.
Перед ним стоял невысокий щуплый на вид мужичок лет сорока, весь какой-то помятый, в квадратных очках в дешевейшей оправе, с коротко подстриженной бородой, в заношенных джинсах и добела истертой кожанке. За спиной мужичка маячил призрак матери, а ещё Ярослав углядел две кучки праха и одну вампирку. Асю.
Её руки и ноги связывала велосипедная цепь. Ася тихонько выла через тряпичный кляп из лифчика подруги, а её кожа дымилась в тех местах, где её касалась цепь.
— Надень, — на живот Ярика упал ворох одежды: джинсы, футболка, куртка. — Сам сможешь или помочь?
— Сам, — собрав остатки гордости, сказал Ярик. Руки слушались плохо, кровообращение восстанавливалось медленно, пальцы еле сгибались, но со штанами худо-бедно справился.
Штаны покрывала какая-то пыль, и вообще они были чем-то знакомы, хоть и велики — пришлось сильно подвернуть штанины. И футболка с надписью Seks Pistols…
— Это же одежда… того… вампира.
— Ага, — отозвался мужичок, копаясь в обшарпанной дерматиновой сумке. — Великовата, но не бабскую же тебе давать?
— Вы его… убили?
— Нет, водки с ним выпил, а потом с пьяного штаны снял, — из сумки на свет появился пузырёк с бесцветной жидкостью.
— Ты бы видел, Ярик! — восхищение в мамином голосе почему-то показалось Ярику непристойным. — Раз — и все! Куча праха! С одного удара, не то что… некоторые.
Ярослав с отвращением растянул футболку и увидел в груди дыру.
— Ничего, по тёмному времени не разглядит никто, одевайся быстрее.
Ярик последовал совету, а незваный спаситель между тем присел на корточки возле Аси и перерезал ей горло двумя ударами. Горло Аси зашипело, как сифон.
— Вы что! — вырвалось у Ярика.
— Спокуха, жить будет, — невозмутимо проговорил мужичок. — Я ей только связки перерезал, чтоб не орала.
Он освободил рот девушки, и ту затрясло в сиплых рыданиях.
— Вот теперь, девонька, мы поговорим, — спокойный, даже ласковый голос мужичка почему-то пугал Ярика даже сильней, чем вопли избивавших его вампиров. На Асю мужичок глядел не зло, даже с каким-то состраданием, но Ярик не сомневался — убьёт. Но не сразу. Но убьёт.
— Где вторая днёвка? — спросил мужичок.
— Не знаю, — просипела вампирка.
— Не верю, — мужичок раскупорил бутылку и капнул несколько раз в вырез Асиной блузы. Девушка зашлась в шипении, выгибаясь от боли.
— Не надо! — вырвалось у Ярика.
— Почему? — неизвестный спаситель даже головы не повернул. — Ты её раньше знал?
— Да!
— Ну так теперь забудь. Она не человек уже. Нежить. Где вторая днёвка, красавица?
— Не зна-а-а-аю! — Ася кричала бы, если бы могла. Кожа на её груди пузырилась и дымилась.
— Но вы-то человек! — Ярик кое-как доковылял до него и перехватил его руку с пузырьком. Неловко перехватил: жидкость на пальцы плеснула. Он ждал боли, думал, что там кислота — но жидкость была… просто мокрой.
Мужичок отмахнулся от него, легонько двинув плечом.
— Ты, гуманист, — процедил он сквозь зубы. — Запомни: не найду вторую днёвку — погибнет ещё одна такая же девочка. И ещё одна. И ещё. Ничем не хуже этой! Я должен спасать тех, кого спасти ещё можно. А для этого приходится жертвовать теми, кого спасти уже нельзя. Я понятно говорю?
— Понятно, — Ярик снова попытался удержать его руку. — Слушайте, правда не надо. Я, когда тут… висел… я слышал, что они говорили. Вторая днёвка на Калмановке, на элеваторе заброшенном.
Мужичок смерил Ярика взглядом, повернул лицо к Асе.
— Он правду говорит?
Девушка лихорадочно закивала. Потом так и вцепилась глазами в Ярика.
— Спаси меня, Славка… — прошептала она. — Спаси!
— Поздно, — мужичок сделал быстрое движение рукой — и в грудь Аси вошел кол. Она даже охнуть не успела — рассыпалась.
Ярику почему-то вспомнилось какое-то кино про войну, где человек рассказывал про свою сожженную семью: «Дотронулся, а они рассыпались». Ему было плохо — не просто больно, а везде плохо, как будто весь мир стал этим обшарпанным подвалом с тусклой грязной лампочкой, и ничего хорошего в нем уже не произойдёт.
— Все, зачистили хату, — мужичок встал и огляделся по сторонам, потом подал Ярику руку. — Идти сможешь, боец?
— Куда? — шестерёнки в голове проворачивались с каким-то ржавым скрипом.
— Домой, куда же ещё, — подала голос мама. — Давай, сына, обопрись на Юру, он тебя довезёт. Там совсем немного пройти — и уже машина.
Юра оказался обладателем обшарпанной, но вполне строевой «шестёрки». Ярик забрался на заднее сиденье и скорчился там.
— Вы… кто? — прохрипел он.
— Ну а ты сам как думаешь? Охотник я.
— К… какой?
— Вот такой. На вампиров. Только постарше и поумней некоторых. Ты на кой хрен в подвал сразу сунулся? Надо было зафигачить туда пару бутылок святой воды для начала. Ну а когда на выход поперли бы, гасил бы колом. И всего делов.
Ярослав промолчал. О святой воде он не подумал, так как в Бога не верил и считал церковные обряды суевериями. Что чеснок — суеверие, мама сама ему рассказала: у вампиров просто нюх очень острый, неприятен им этот запах, и если обожраться чеснока, то вампир тебя по доброй воле не выберет, побрезгует. Но с голодухи — все равно зажмёт нос и будет пить.
Юра тронул машину с места, да так, что у «пассажира» все кости разом завопили в голос.
— Осторожнее! — возмутилась Ольга.
— Осторожнее не выйдет, у моей старушки ход такой.
— Возьмите меня с собой, — сказал Ярик.
— Что?
— Возьмите с собой на элеватор. Научите.
— Что так? — в зеркале заднего обзора Ярик увидел, как борода Юры чуть шевельнулась в ухмылке. — Понравилось, как я их завалил? Или отомстить охота за раны Игоревы, удалого Святославича?
— Нет, — честно признался Ярик. — Только вы же сами сказали: надо спасать тех, кого можно спасти.
Юра прищурился в зеркало и ничего не сказал. И только дома, закончив обрабатывать раны Ярика, вынес вердикт:
— Годишься. Пойдёшь на подстраховке. Если покажешь толк, будешь чётко выполнять команды и не выпендриваться — стану учить.
* * *
— Он Ярика всему и научил, — подытожила Ольга. — Ну, кроме того, чему Ярик сам потом научился… Он же способный, изобретательный.
Ольга уже не плакала, только пошмыгивала носом. Инга побарабанила пальцами по столу. Сам по себе этот жуткий эпизод в проработке не нуждался — во всяком случае, в Ольгиной проработке. Ярослав и этот Юра-мистер Икс закрыли его должным образом, даже с горкой. Проблема в том, что травмирующая ситуация повторялась год за годом — Ярослав выходил на смертный бой с очередной пакостью, она переживала, но он каждый раз возвращался победителем или, по меньшей мере, живым — хотя Инга подозревала, что тут никакого «или» не существует. И вдруг вчера… Нда.
— Простите… Мой вопрос может показаться вам неделикатным, но раз у нас тут сеанс…
— Почему я не попросила Юрчика меня упокоить, что ли?
Инга облегченно вздохнула.
— Ну, можно и так сказать… Какие вообще есть способы упокоить призрака?
— Первое дело, конечно, правильный церковный экзорцизм. Только есть одна штука — надо его провести над всеми останками, целиком. Если хоть одна частичка в другом месте — то изгнанный дух в то место уйдет. Ну или над самим призраком, если его в ловушку поймать, как меня эта ведьмища. Только это для призрака болезненно, Юра не захотел. Пара языческих обрядов есть, я в детали не вдавалась. Ещё способ — предать останки живому огню или текучей воде. Тоже болезненно, но быстро.
— Поэтому ведьма смыла ваш прах в унитаз?
— Точно. Только она, дура, главного не знала.
— Что частицы вашего праха разбросаны на довольно большой площади?
— Ага. Но не только. Ярик, когда меня, ну, того… Он потом пошел к дружкам своим каким-то, металлистам этим, рокерам, и партак себе сделал, балбесина.
— Простите?
— Ну, татуху на груди набил. Видела, крест у него? Так вот, он в краску мой прах домешал. Так что дело голяк: даже если везде, где мой прах побывал, экзорцизм провести, я никуда не денусь, — подытожила Ольга. — Пока Ярик жив…
Охо-хо. Пепел Клааса стучит в мое сердце. Бедный мальчик. Тут мало терапии для одной Ольги, тут нужна семейная работа.
«Эй! — окликнуло Эго, — ты не просила его вламываться и приковывать тебя к полотенцесушителю! Он вошел в твою жизнь непрошеным и весьма по-хамски, ты ему ничего не должна».
«Если бы ты послушалась меня и дала убить Сильвестра, этот вампиробой уже бы свалил, и все проблемы на том закончились», — буркнуло Ид.
«Если бы не он, ты бы так и не догадалась, что мать твоей клиентки — ведьма и хочет её пожрать. Бедную девочку убили бы, а ты бы этого и не заметила», — Суперэго опять поджало губки.
— …Осталось одно — простить паскуду Сильвестра. Это ведь он меня держит здесь.
«Ну, слава Богу, идея-фикс насчет внуков её отпустила…»
— Вы уверены?
— А то! Призраком ведь не всякий становится. Нужно, чтобы в этой жизни что-то держало, не пускало. А я больше всего на свете хочу увидеть, как эта погань сдохнет. Из-за него здесь и торчу.
— Оля, — Инга мысленно ощупывала каждое слово, как перебирают яблоки, чтоб не купить гнилое. — Я возьмусь за терапию. Но хочу, чтобы вы понимали: дело это небыстрое. Четыре сеанса и чудесное исцеление — такого не будет. Вы медработник, вы сами понимаете: быстрый и гарантированный результат обещают только шарлатаны. Могут уйти годы.
— Да понимаю, чего уж там… — Ольга дернула плечом. — Вот уж кому-кому торопиться некуда…
— Это первое. Второе. Я не обещаю вам результат именно в том виде, в котором вы запрашиваете его. Вы полагаете, что вас здесь держит Сильвестр — но это может оказаться совершенно не так.
— Как это не так? Да кто же, если не он?
— Я не сказала, что это непременно не он. Я сказала — может так оказаться. Это выяснится в ходе терапии…