- А я всё-таки позвоню.
Озорно подмигнув, Артемьев повернулся к телефонному аппарату.
- Ну звони, звони, - скептически обронил Князев.
Пока Артемьев набирал номер и разговаривал с дежурным, Ефим сходил на кухню за пачкой молотого кофе и новым фильтром: кофейный агрегат требовал срочной заправки. Вер-нувшись, Князев обнаружил Артемьева в самой неожиданной позе: тот стоял, сжимая в руках телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки, и смотрел, невидяще, в окно.
- Что случилось? - спросил Ефим, откладывая и пачку, и фильтр в сторону. - Что-то не так?
- В пятнадцать-пятнадцать, - ответил Артемьев, - на четвёртое отделение милиции было совершено вооружённое нападение. Убит дежурный офицер. Тяжело ранены - капитан Пирогов и капитан Улитин, оба - в реанимации. Так же пострадали участковый при отделении и случайный прохожий. Неизвестные, совершившие нападение, потеряли одного: личность ус-танавливается. И...
Кирилл вдруг замолчал и посмотрел на Князева уже более осмысленным взглядом.
- Что?
- Они увели двоих заключённых. Оба были арестованы несколько часов назад. Сведе-ния для их регистрации из отделения не поступали...
Глава девятая
Искусство
Володя опоздал на сборы на три дня. Так сложились обстоятельства. Начало апреля вы-далось холодным, сырым, ветряным - Анастасию Фёдоровну продуло на службе, и она слегла на целую неделю. Оставить её одну Володя не мог. Да и Наставник высказался по этому пово-ду так:
- Ухаживать за больной матерью - самое богоугодное дело из всего, что мы можем со-вершить на этой грешной земле. Оставайся. Ты - ученик способный. Быстро наверстаешь упу-щенное.
Мать, конечно, очень переживала по этому поводу. В кои-то веки сынка удалось пристро-ить в порядочную организацию; тем более, что все расходы оплачивает школа - и вот на тебе, приехали! Потаённая надежда Анастасии Фёдоровны в то, что из её сына сделают Олимпий-ского чемпиона, таяла на глазах. Хоть и упрашивала со слезами на глазах: езжай, мол; соседка со мной посидит и в магазин сходит - Володя упёрся и ни в какую. Но зато сколько радости было, когда на третий день машина от Наставника всё-таки пришла. Анастасия Фёдоровна и плакала, и смеялась, и доехала с ними до кольцевой (самой северной) остановки "сорок шес-того" автобуса.
Она была уверена, что сын отправляется на спортивные сборы в лагерь Министерства обороны "Солнечный берег". Про лагерь было правдой. У Наставника были связи в министер-стве, и пустующий зимой и весной до середины мая военно-спортивный лагерь целиком и без-раздельно принадлежал ему. Всё остальное было ложью, "легендой", как выразился Настав-ник.
Легенда Володю устраивала. Меньше вопросов от "нечистых" - всегда хорошо. Смуща-ла его только сама необходимость прибегать ко лжи. По этому поводу у них с Наставником чуть не разгорелся самый настоящий богословский диспут.
Володя сказал, что не считает столь необходимым скрывать свою принадлежность к "Мечу". Кроме того, он полагает, что Бог наш Иисус не одобрил бы подобной лжи, а в качестве доказательства привёл Наставнику следующий фрагмент из Евангелия от Луки:
- "Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды".
Наставник ответил цитатой из Иоанна, сначала показавшейся Володе неуместной, а за-тем - когда он её обдумал - вполне даже отвечающей моменту:
- "Говорящий сам от себя ищет славы себе; а кто ищет славы Пославшему Его, Тот ис-тинен, и нет неправды в Нём".
На том диспут и завершился.
И вот теперь Володя оказался в военно-спортивном лагере "Солнечный Берег", действи-тельно расположенный на берегу реки Вороны, почти у самых её истоков. С одной стороны ла-геря был высокий песчаный обрыв и Ворона, с другой - стоял сплошной стеной древний хвой-ный лес. Ледоход уже состоялся, а в лесу резвились вороны с синицами. Однако любоваться красотами окружающего мира у Володи не было ни времени, ни сил. С первой же минуты его взяли в оборот, да ещё в такой, что под вечер он едва дотаскивал ноги до койки, а потом падал и засыпал мертвецким сном.
Распорядок дня отличался от армейского только тем, что в нём наличествовали ежеут-ренняя и ежевечерняя молитвы. В шесть утра всех мальчиков (а было их здесь четыре десят-ка) поднимал сигналом побудки брат Мефодий, работавший при лагере поваром и кастеляном. Среди ребят ходили самые разные мнения об этом человеке. Никто не видел его одетым ина-че, чем в рясу до пят и камилавку. Окладистая густая борода подкрепляла складывающийся образ. Типичный, в общем, монах. Однако при всём при том Мефодий курил длинную изогну-тую трубку, носил на груди боцманскую дудку, а когда командовал направленным к нему в по-мощь суточным нарядом, то сопровождал свою речь таким забористым матом, какого не услы-шишь и у знаменитой на весь Ветрогорск рюмочной "Снежинка", куда молодое поколение бе-гает изучать особенности родного языка и национального похмелья. То есть греховодник ещё тот, и вряд ли православные (или какие другие) пастыри согласились бы терпеть такого под своим началом.
Итак, ровно в шесть утра брат Мефодий выходил на расчерченный по определённой сис-теме плац в центре лагеря и начинал переливисто свистеть в свою дудку. Мальчишки, ещё дур-ные со сна, в одних трусах и майках, выскакивали из бараков и строились на плацу, вдыхая ледяной утренний воздух и ёжась от продирающего до костей холода. Сначала - перекличка, затем молитва. Брат Мефодий брал в руки псалтырь и начинал глубоким басом:
- "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей..."
Потом, по окончании молитвы, брат Мефодий отбирал себе наряд и удалялся во главе его на кухню (наряд провожали завистливыми взглядами там легче), а на плацу появлялся брат Василий. Этого второго, тоже по своему примечательного персонажа, Володя недолюбли-вал. Сам не мог понять, почему, но недолюбливал. При этом видел, что лучшего педагога-тренера вряд ли сыщешь. Хоть в Ветрогорске, хоть в Москве.
Брата Василия даже слепой не принял бы за монаха. Широкий, почти квадратный, креп-кий до неимоверности, всегда гладко выбритый и коротко подстриженный, всегда в поношенной "афганке", перепоясанной армейским ремнём, всегда - в стоптанных кожаных сапогах. По поведению, по выправке, по хорошо поставленному командирскому голосу - типичный офи-цер. Причём, толковый офицер.
И вот этот самый педагог-тренер и толковый офицер выходил после молитвы на плац, и начиналось такое, о чём и впоследствии Володя вспоминал с содроганием.
- Всем лечь! - ни словом, ни жестом не поприветствовав мальчишек, приказывал брат Василий.
И те - где кто стоял - не глядя, асфальт ли под ногами или лужа с не успевшими рас-таять льдинками, падают в позицию "лёжа".
- Для начала - двадцать отжиманий, - отдавал новый приказ брат Василий. - И раз, и два, и раз, и два, - задавал он ритм, прохаживаясь по плацу вдоль шеренги отжимающихся мальчишек. - И раз, и два, и раз, и два... Эй ты, белобрысый, подтяни живот! Рыжий, задницу не задирай! И раз, и два... Так, молодцы, ещё двадцать! И раз...
В первый день Володя сумел отжаться только двадцать четыре раза, потом остановился и попытался сесть. И тут же схлопотал носком сапога под рёбра; брат Василий его не ударил - так, легонько пнул: "Команды встать не было, мальчик мой". Володя ткнулся носом в ас-фальт, задыхаясь от обиды. Совсем не так представлял он себе служение Господу. Но ребята, приехавшие раньше (а с ними - Пашка и Димыч), не роптали, и Володе тоже ничего другого не оставалось, как терпеть.
После отжиманий брат Василий поднимал мальчишек и гнал их по периметру лагеря - кругов десять-двенадцать. И только потом давал пятнадцать минут на умывание и приведение себя в порядок перед завтраком.
В первый день очумелый от такого напора Володя спросил у друга Пашки, когда они, ед-ва волоча ноги и пошатываясь после пробежки, шли в сторону санитарного бокса:
- Здесь чего, всегда так?
- Это только начало, - мрачно отвечал друг Пашка.
Лучше бы Володя не спрашивал. После постного завтрака: гречневая каша, ржаной хлеб, чай без сахара - снова объявили построение. Дальнейшее Володя запомнил плохо. То, что он сумел дожить до вечера и не сломаться (как морально, так и физически), можно было объяс-нить только божьим заступничеством.
И то же самое было во второй день, и на третий день, и на четвёртый...
Впрочем, очень скоро изнуряющие тренировки начали давать результат. К концу недели Володя уже мог отжаться пятьдесят раз, без особого напряга пробегал два километра кросса, научился наконец "работать" с брусьями и правильно чистить картошку. Другие мальчишки то-же держались и хотя порой жаловались, ни один из сорока не выразил желания покинуть сбо-ры. Это, кстати, было вполне возможно: Наставник, инструктируя неофитов, сказал категориче-ски: "Никого держать не будем. Хочешь учиться - учись. Не хочешь - милости просим". А по-скольку Наставник случайных ребят в "Меч" не набирал, то и оказалось, что все они "хотят учиться" и покинуть сборы по собственной воле было бы для них не меньшим позором, чем быть принудительно изгнанными.
Так и держались - со слезами на глазах и с именем Бога на устах.
Интенсивность тренировок тем временем нарастала. Когда мальчишки научились бегать и преодолевать стандартную полосу препятствий (с барьерами разной высоты и рвами), брат Василий стал навешивать каждому пояса с песком. Любопытно, что делал он это не произ-вольным образом, а согласуясь с определёнными нормативами: одному песка больше, другому - меньше. Что, кстати, и выдавало в нём опытного тренера. Перед этим он заставил всех мальчишек взвесится голышом, померил рост, записал все данные в специальный журнал, по-сле чего сел и лично набил пояса.
Когда Володя надел такой пояс, то решил (в который раз за эти сумасшедшие дни!), что тут-то ему и конец. То, что уже довольно легко давалось ему без пояса: подтягивание, напри-мер, или кросс - с поясом снова превратилось в мучение, которого разве что грешник-рецидивист в аду заслуживал. Но к вечеру выяснилось, что и это перетерпеть и пересиливать тоже можно. И как легко, свободно становится, когда снимаешь ненавистный пояс, и последняя за день пробежка, перед ежевечерней молитвой, кажется ни с чем не сравнимым удовольстви-ем.
На пятый день пребывания Володи в лагере (восьмой день сборов) приехал Наставник. Брат Василий построил послушников, и Наставник - в чёрном плаще с капюшоном - задум-чиво улыбаясь и поглаживая родимое пятно на щеке, прошёлся вдоль ровной шеренги, приос-танавливался у каждого мальчишки, смотрел с добротой и лаской в глаза, для каждого находил что сказать вполголоса и с отеческой интонацией. Приостановился и рядом с Володей:
- Ну что, Володя, наверстал упущенное?
- Наверстал, господин Наставник.
- Молодец, - похвалил Наставник. - Просто молодец. Я в тебе не ошибся, - и пошёл себе дальше.
Распорядок дня в связи с приездом практически не изменился: снова были и отжимания, и турник, и полоса препятствий, и кросс с песком на поясе. Володя, направленный в этот день в наряд, сразу потерял Наставника из виду, и только вечером встретился с ним снова. На этот раз Наставник собрался выступить перед мальчишками с речью. Брат Василий присутствовал при этом, и Володя заметил, что он посматривает на Наставника с насмешкой, явно без долж-ной серьёзности воспринимая происходящее. Это укрепило Володю в мнении, что брат Васи-лий, несмотря на свои высокие профессиональные качества, нечист и какая-то мерзкая гнильца разъедает его душу. Наставник тем временем говорил следующее:
- Братья! Теперь я могу смело называть вас так, потому что братья познаются в служе-нии Господу, а вы верно служите ему. Ни один из вас, как я заметил, не пожаловался мне на тяготы службы или какие-то другие проблемы. Это говорит о том, что вы приняли Господа сердцем, ибо сказано: "Я могу всё превозмочь через Того, Кто даёт мне силу". Однако в сле-пом служении мало проку; кроме сердца должны быть открыты и ваши глаза. Поэтому с зав-трашнего дня вы начнёте осваивать науку служения Господу. Это однако будет не наука возне-сения молитв, и не наука богословия - пусть этим занимаются церковники. Наша наука - быть мечом Господа; мечом, карающим нечестивцев и отступников, дабы приблизилось Царст-вие Небесное на Земле. Брат Василий, - жест в сторону широко ухмыляющегося педагога-тренера, будет преподавать вам науку владения оружием. Вы изучите как традиционные, так и современные виды вооружений, равно овладеете мечом и автоматом, фехтованием и стрельбой по движущимся мишеням. Времени у вас мало, поэтому курс подготовки будет очень и очень интенсивным. Но вы справитесь, ибо сказано: "Трудящемуся земледельцу первому должно вкусить от плодов".