- Пожалуйста.
В маленькой, три на два, комнате было чисто. Не просто чисто, а очень чисто. И прибра-но - практически идеальный порядок. Ни тебе сваленных кучей тетрадок, ни тебе разбросан-ных изгрызенных на кончиках карандашей и засохших шариковых ручек, ни тебе пластинок в заляпанных кофеем конвертах, ни тебе старых потёртых кассет, ни тебе полуразобранного в окружении деталей магнитофона, ни тебе плакатов с волосатыми и неопрятными рок-кумирами - ничего даже подобного здесь не было. Чистый коврик на полу, убранный диван, письменный отцовский стол с совершенно пустой столешницей, маленький с тщательно протёртым экраном чёрно-белый телевизор, пустая книжная полка. Кстати, почему книжная полка пуста?.. Хотя нет, одна книга там всё-таки лежала - в чёрном и строгом твёрдом переплёте, но без надписей на корешке.
Вид этой комнаты окончательно утвердил Зака в его крепнущих подозрениях.
- Ты, говорят, у нас отличник, - обратился он к вскочившему ему навстречу Володе.
Володя опустил глаза и пожал плечами.
- Значит, кончишь школу с золотой медалью? А на кого дальше учиться будешь, ещё не решил?
- Нет пока...
- Изменился ты сильно, Володька, - отметил Зак, пристально Володю разглядывая. - Раньше общительнее был. Соловьём заливался. А теперь чего скрытничаешь?
- Почему? Я не скрытничаю...
- Скрытничаешь, скрытничаешь, я же вижу... Какая у тебя рок-группа любимая?
- Я не слушаю рок-музыку.
- Отчего же? Все в твоём возрасте слушают.
- Я - не все, - ответил Володя очень тихо.
- А читаешь что? - и, отставив бутылку в сторону, Зак быстрым движением ухватил с полки одинокую чёрную книгу.
На обложке Сергей Фёдорович увидел крест - золотое тиснение. Раскрыл. "БИБЛИЯ. Книги Священного Писания ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТА. Канонические. В Русском Переводе. С Параллельными Местами."
- Отдайте! - с надрывом закричал Володя.
Выхватил книгу из рук Зака, захлопнул и спрятал за спину. Сергей Фёдорович даже вздрогнул от неожиданности.
- Ну что ты, Володька, право...
- Не смейте! - захлёбываясь, выкрикнул Володя ему в лицо. - Не смейте прикасаться к Ней!.. Вы нечистый, ваши руки черны!..
- Да что ты говоришь-то такое?! - возмутилась Анастасия Фёдоровна. Ты что, с ума сошёл? Это же дядя Серёжа.
- Он - нечистый, - настойчиво повторил Володя. - Прикосновение нечистого осквер-няет Книгу.
- Это дядя Серёжа-то - нечистый?! Да он сегодня Шнырёва с компанией разогнал! Для тебя, дуралея, старался.
- Я его об этом не просил, - отчётливо выговорил Володя и выскочил вон из комнаты.
- Та-ак, - подытожил Зак, взял бутылку и сделал большой глоток.
Сестра, стоя рядом, растерянно моргала.
Через полминуты, одетый в джинсы и джемпер, с Библией в руке Володя выскочил в при-хожую.
- Куда ты? - слабым голосом окликнула его мать.
- А со Шнырёвым, - сказал Володя невпопад, - я разберусь без вашей помощи!
И хлопнул дверью.
- Та-ак, - продолжил начатую мысль Сергей Фёдорович. - Значит, говоришь, одни пя-тёрки из школы носит?
Глава четвёртая
Сыщик
1.
В курилке областного управления Министерства Внутренних Дел города Ветрогорска бы-ло не продохнуть. Хоть топор вешай. Капитан МВД Кирилл Артемьев недовольно поморщился, однако отступать было поздно, и он перешагнул порог.
- О-о! Какие люди! И без охраны! - закричал немедленно Николай Пирогов, баламут от уголовного розыска.
- Приветствую, - сказал Артемьев без улыбки, подавая руку. - Всё куришь?
- Курить - здоровью вредить, - старинным, как мир, шаблоном отвечал Пирогов. - На оперативное идёшь?
- Иду. Но у меня к тебе дело.
- Серьёзное? Или как?
- Серьёзное.
- Но несекретное?
Артемьев оглянулся на присутствующих здесь же курящих сотрудников Управления и пожал плечами:
- Нет, несекретное.
- Излагай! - затягиваясь, легкомысленно разрешил Пирогов.
- Тебе такое имя, Герасим Стрельцов, чего-нибудь говорит?
- Что?.. - теперь на сотрудников оглянулся уже Николай: быстро и с опаской.
После чего одним движением руки затушил окурок, подхватил Артемьева под локоток и повлёк за собой, прочь из курилки.
- Пошли, пошли, в кабинете поговорим...
- А что, собственно, тебя беспокоит? - поинтересовался Артемьев уже в коридоре.
- Погодь, погодь, - отвечал Пирогов неопределённо.
Он привёл Артемьева в кабинет номер сто четырнадцать, который делил с другим опера-тивником, лейтенантом Улитиным. Усадил за свой стол во вращающееся кресло, а сам присел на краешке столешницы, одной ногой упираясь в пол, а другую - покачивая навесу. Артемьев по его примеру тоже немедленно занял весьма вольную позу, повернувшись боком и закинув руку на спинку кресла.
- Начнём? - предложил Кирилл.
- Начнём... - Пирогов сделал паузу, потом спросил очень серьёзно: Тебя кто-то при-слал, Кирилл?
- С чего ты решил?
- Хорошо, сформулирую вопрос по-другому: с какого рожна капитан Артемьев суётся в чужую разработку?
- Где сказано, что Стрельцов - твоя разработка?
- Некрасиво отвечать вопросом на вопрос, - заметил Пирогов, всем своим видом давая понять, что будь ситуация несколько иной, он выдал бы сакраментальную фразу типа: "Здесь вопросы задаю я!!!".
- Согласен, некрасиво, - сказал Артемьев, - но, видишь ли, Николай, у меня нет дру-гого выхода.
- Это ещё почему? - насторожился Пирогов.
- Две недели назад на меня повесили дело академика Абрамянца...
- Абрамянц? - встрепенулся Пирогов. - Это который вскрыл себе вены?
- Именно он, - подтвердил догадку сослуживца Артемьев.
- Но это же чистейшей воды самоубийство...
- Ага, - снова кивнул Артемьев, - так везде и записано. Только, Николай, есть ещё и такой вид преступления - доведение до самоубийства называется. Статьёй сто десятой кара-ется, между прочим.
Пирогов поморщился.
- Да знаю я! Значит, пошло на доследование?.. - сказал он раздумчиво. - А при чём здесь Стрельцов?
- Один из свидетелей, проходящих по делу, - сказал Артемьев, очень внимательно на-блюдая за Пироговым, - утверждает, что именно Стрельцов своими действиями довёл Абра-мянца до самоубийства.
- Имя свидетеля? - быстро спросил Пирогов.
Артемьев сдвинул руку и откинулся в кресле:
- И ключи от квартиры...
- Ты не понимаешь, Кирилл!..
- И не собираюсь "понимать", - Артемьев стоял на своём. - Есть такой термин: "слу-жебная тайна"...
- Ты лезешь в чужую разработку!
Артемьев пожал плечами:
- Мне приказали вести это дело - я веду это дело. И обсуждать подробности его веде-ния ни с кем не намерен.
- Послушай, Кирилл, - Пирогов, недоброжелательно щурясь, наклонился к Артемьеву через стол, - я что-то не понимаю: это я к тебе пришёл или ты ко мне?
Артемьев не купился:
- Я пришёл к тебе потому, что раньше или позже мне всё равно пришлось бы с тобой переговорить по поводу Стрельцова. Вот только сегодня мы можем поговорить о нём свободно и в дружеской обстановке, а завтра мне придётся прислать тебе повестку.
У Пирогова чуть дёрнулось правое веко. Но он быстро овладел собой. И ответил соот-ветственно:
- Или мне придётся прислать повестку тебе, - сказал он зло.
- Не исключена и такая возможность, - кивнул Артемьев, - если это действительно твоя разработка.
- Ладно, - Пирогов пересел на столе, несколько изменив принятую в начале беседы позу. - Этот пункт замнём для ясности. Но хотя бы сказать, кто увязывает моё имя с именем Стрельцова, ты можешь?
- А чего ты дёргаешься, Николай? - поинтересовался Артемьев непринуждённо. - Ус-покойся и поговорим.
- Посмотрел бы я на тебя, - проворчал Пирогов. - Ну так скажешь, или мне сходить к полковнику?
"Вот это уже откровенная провокация, - отметил мысленно Кирилл, знавший о деле академика Абрамянца, о кандидате технических наук Герасиме Стрельцове и об оперативном работнике уголовного розыска Николае Пирогове гораздо больше, чем в том признавался. - И весьма грубая провокация. Не выяснив подробностей, прёт на рожон. Так легко и спотыкнуть-ся".
Артемьев отвечал со спокойным достоинством:
- Можешь, конечно, и к полковнику сходить. Только вот нигде не сказано, что Стрельцов - это твоя разработка...
Пирогов снова поморщился.
- Это и не должно быть нигде сказано, - заявил он с таким видом, будто приходится объяснять (и не в первый уже раз!) такие элементарные вещи не сослуживцу, не равному по званию и занимаемой должности, а дебилу-переростку из специнтерната. - Если каждый бу-дет знать...
- Я - не "каждый", Николай, далеко не "каждый".
- Не понимаю, - сказал Пирогов, похлопывая себя по карманам; отыскал пачку "Кэме-ла", но закуривать в кабинете не стал, положил пачку рядом, не понимаю, чего ты добива-ешься?
"Нервничает, - подумал Артемьев о Пирогове. - Нервничает, а потому перебарщивает на поворотах".
- Я, конечно, скажу, кто назвал мне твоё имя, - пообещал Артемьев вслух. - Только мой ответ тебе не понравится и вызовет новые вопросы. Поэтому я и хочу, чтобы мы опреде-лились с пределами компетенции. Провели, так сказать, границы...
- Что-то ты темнишь, Кирилл. Или говори прямо, или не говори ничего! У меня, знаешь, дел по горло.
"Ну что ж, я тебя достаточно подготовил - теперь можно начинать атаку".
- Твоё имя мне назвал... - Артемьев сделал эффектную паузу, - сам Стрельцов.
Это был нокаут. И оба капитана это прекрасно понимали.
Теперь Пирогову предстояло пересмотреть свою позицию: или он продолжает изобра-жать из себя "обиженную" сторону и качать права, или уходит в глухую оборону с целью запу-тать вопрос и выиграть время для проверки поступившей от Артемьева информации. На самом деле, более выгодной для него была вторая позиция. Но, как и предсказывал Князев в беседе с Артемьевым вчера вечером, Пирогов, совершенно не ожидавший удара с этой стороны, расте-рялся и не сумел перестроиться на ходу.
- Подробности! - потребовал он.
Артемьев примерно представлял себе, что сейчас творится в душе сослуживца, какая буря там разразилась, и даже где-то посочувствовал ему, однако останавливаться из сочувст-вия-жалости, а уж тем более идти на попятный не собирался: раньше или позже нечто подоб-ное в жизни коллеги Пирогова должно было произойти, и то, что инициировал это "подобное" он, капитан Артемьев, а не, скажем, подполковник Сергей Метлев из Ветрогорской прокуратуры, занимавшийся ренегатами от МВД, было для Пирогова не самым худшим из возможных итогов.
- Если вкратце, - сказал Кирилл, демонстративно глянув на часы, Стрельцов назвал тебя одним из своих покровителей...
Черты лица у Пирогова заострились.
- Как назвал? - быстро спросил он. - Я имею в виду, при каких обстоятельствах он меня назвал?
- В приватной беседе.
- То есть не под протокол?
"Если бы под протокол, - подумал Артемьев, - ты бы сейчас не со мной разговаривал, а с Метлевым".
Впрочем, даже приватной беседы у Артемьева с Лысым Герой никогда не было, и вся информация, которую он вот уже четверть часа малыми порциями скармливал Пирогову, явля-лась стопроцентным и в своём роде совершенным блефом.
- Нет, не под протокол. Но в любом случае, Николай, можешь мне поверить, прежде чем где-то официальным образом зафиксировать это признание, я бы переговорил с тобой. Чем, как видишь, сейчас и занимаюсь.
Это был жест. И Пирогов его оценил. Хотя и по чистой инерции снова попытался ухватить быка, Артемьева, инициативу - всех вместе, за рога.
- Что конкретно сказал Стрельцов? В каком контексте?
Артемьев сделал вид, будто размышляет, а стоит ли раскрывать перед возбуждённым сослуживцем все имеющиеся в наличии и на руках карты. И Пирогов поторопил его:
- Колись, Кирилл, колись. Дело-то жареным пахнет.
- Догадываюсь, - обронил Артемьев.
- Ты что, не доверяешь мне? - Пирогов начал было играть в "благородное негодова-ние", но вовремя спохватился: не тот случай. - Это же провокация, Кирилл! Я пока не знаю, что и как там у вас со Стрельцовым вырисовывалось, но ведь это явная провокация!
- Верю я тебе, верю, - отвечал Артемьев. - Но ты действительно пока не знаешь, что и как. А "вырисовывалось" у нас со Стрельцовым следующее: он не просто назвал твоё имя, он употребил его в качестве имени своего покровителя; он определил тебя человеком, к которому следует обращаться для урегулирования всех вопросов, связанных с Герасимом Стрельцовым лично или с деятельностью принадлежащей ему торгово-закупочной фирмы.